Единственное Настоящее
Великий Воин, выигравший свою большую битву. Фото: Fotobank/Getty Images/Ronald Martinez
Мне не кажется, что у него сегодня возьмут интервью. Я не уверен в том, что кто-то, увидев его, Джеймса, Уэйда и Боша, обратится именно к нему. Я не думаю, что есть много людей, которые по-настоящему ценят его вклад в игру, и я практически на сто процентов уверен в том, что он единственное настоящее в этом чемпионском титуле «Майами».
Шейн Баттье никогда не был самым талантливым игроком на площадке, не входил в пятерки самых одаренных баскетболистов страны, не пытался оторвать корзину от основания щита. В его игре никогда не было красоты, изящества, чудес акробатики и элементов высшего пилотажа. Он редко показывал в атаке что-то большее, чем трехи из угла, подгрузка большого оттуда же, несколько внешне корявых проходов и попыток поджать спиной того, кто уступает ему в росте. Взглянув не него, вы никогда не узнаете в нем одного из лучших стопперов на периметре для целого поколения. Намного легче играть в защите, когда ты быстрый, пластичный и резкий, как Уэйд, танкообразный, как ЛеБрон, или высокий, длиннорукий и ненормально развитый физически, как Дюрэнт. Тогда тебе есть чем компенсировать свои ошибки. У него ничего подобного не было, и ему не приходилось бить ногой в область таблища, чтобы заставить боятся и уважать себя на его половине площадки.
Баттье стал примером для подражания для любого игрока, который не обладает всем талантом этой Галактики или физикой с обложки комикса из шестидесятых. Все, чего он достиг нарисовалось перед ним только благодаря одному фактору: голове.
Ввиду отсутствия каких-то сверхспособностей в его теле начали растить баскетболиста, который в первую, вторую и пятую очередь – читает игру. В него это закладывали в Дьюке, в «Мемфисе», в «Хьюстоне». Ему было 25, а люди уже говорили, что с него выйдет прекрасный тренер или функционер, как будто он Тим Данкан, а не ролевой игрок из стартовой обоймы. Все начиналось с базы.
Он приучил не только себя и своих партнеров, но и массу исполнителей по всей лиге к тому, чтобы начать массово смотреть матчи своего сегодняшнего и завтрашнего оппонента. Это делали и до него, на собраниях, перед важными встречами, но Шейн и его эффективность и комплексный подход стали катализатором для того, чтобы другие, вместо сна и рубилова на иксбоксе в самолете, включали запись и наблюдали за каждым действием того человека, которого им завтра придется опекать. Куда он бежит при давлении с одной стороны, как реагирует на разные варианты зоны, куда двигается и как открывается при каждом конкретном варианте опеки или игры на получение, где на секундочку теряет баланс, координацию, а соответственно дарит возможность поймать себя на чардже, под каким углом атакует, отклоняется, как правильно мешать правильной механике его броска. Это нормально, когда вы будете работать с Кобе Брайантом, Кармело Энтони, но для Шейна же не было разницы кого он завтра будет сдерживать: легенду НБА или стритболиста, у которого есть будущее только в Лиге Развития или в сосичной за углом. А все потому, что позади была Москва. Он прекрасно понимал, что, в отличие от одаренных физически игроков, ему нечем крыть после каждой ошибки, он не успеет за обогнавшим его на вираже.
Он внес в культуру баскетбола то, о чем говорил Хаким Оладжувон после завоевания чемпионских перстней, но буквально перефразировал это. «Дрим» говорил, что на таком уровне тренировки уже не имеют значения, поскольку любой, кто хочет чего-то достичь, и так пашет как проклятый, это повсеместное явление, поэтому ключ к достижению результата лежит исключительно в подготовке. Он рассказывал о плей-офф, Шейн воспринял это всерьез и для матчей регулярного чемпионата против команд, кое-где напоминавших сборную колхоза. Даже на самую рядовую игру он собирался, как на седьмой матч финальной серии.
Он вносил в игру то, что американцы называют «intangibles» – нематериальными активами – то, что нельзя пощупать в статистическом протоколе, то, что не подарит рекламного контракта. Просмотр, анализ и выводы из каждого поединка приводили к тому, что он успешно предугадывал действия представителей команды соперника и работал исключительно на внутренних ощущениях. Поначалу тренеры не совсем понимали, что он делает, когда в некоторых эпизодах бросает своего опекуна, свою зону ответственности и делает несколько шагов в каком-то направлении. Им казалось, что он ошибся. На послематчевом разборе они спрашивали у него: «Шейн, куда это ты побежал?», а потом смотрели эту же атаку с другого телевизионного плана или с точки обзора видео-координатора и замечали, что он самом деле закрыл место, в которое хотел забежать тот или иной игрок соперника, двигавшийся сквозь частокол заслонов, вынудил противника изменить маршрут движения и сбил его с привычной траектории или просто вынудил расстаться с мячом на полсекунды раньше, когда партнеры бедолаги просто не были к этому готовы. Вы никогда этого не увидите в трансляции, даже они, специалисты высочайшего класса, ухитрялись только с третьего повтора понимать то, что он предпринимал, но это уже не имело значения. Исход таких эпизодов был предрешен заранее. Баттье вносил это в каждую конкретную игру, за что ему и посвятили эпический материал под названием No Stats All-Star, лежащий на полочке каждого ограниченного физически игрока, желающего пробиться в большую лигу.
Он взял Луиса Сколу под крыло практически сразу же после приезда и не отстал от него до тех пор, пока тот не адаптировался к жизни в Америке. Он каждый день возил его по городу, знакомил с местами, где можно проводить время, с испаноязычной общиной, столь важной для того, кто переехал с Пиренеев, и делал все возможное, чтобы человек почувствовал себя своим в команде, в которую переехал без году неделю как. Сам аргентинец позже признавался, что не заиграл бы так быстро, не стал бы прогрессировать такими темпами после приезда в НБА, если бы человек не заставил бы его сконцентрироваться исключительно на баскетболе, стараясь решить за него все те потенциальные проблемы, которые могли возникнуть. Шейну не прописывали это в контракте, ему не платили за это дополнительные бонусы, и он мог смело проводить это время с семьей или в клубе с черными братанами. Но он пытался внести свою лепту в улучшение условий для каждого партнера, просто потому, что так надо. Скажите, статистический протокол это то же показывает?
Может быть все дело в воспитании, скажите вы, я не буду с вами спорить. Он рос в тяжелом квартале в статусе полукровки, его не воспринимало ни афроамериканское, ни белое подростковое сообщество. Расизм был настоящий, а не этот конченый, на котором пиарится пол-Европы, но пока они спят в притонах и видят вертолеты и разноцветные сны, пока делают заточки в камерах, скрываясь от надзирателей, он поднимается на вершину мира, и его мало что способно с нее сбросить.
После стартового сезона в «Рокетс» его игра в атаке свелась к тяжелым броскам на последних секундах владения из одних и тех же положений. Он мог мазать и быть неэффективным в нападении, он мог вообще ни разу не швырнуть мяч в сторону корзины, но он не боялся взять на себя роль наконечника в определяющем эпизоде.
Его трехочковые в спаренных матчах в Хьюстоне в схватке с «Портлендом» позволили команде выиграть первую серию плей-офф за двенадцать лет. Затем он принес команде дебютную победу в постсезонке в истории «Мемфиса». Еще через год, когда многие перестали в него верить, он положил 15 из 26 дальних бросков в финальной серии, значительная часть из которых стали определяющими. Возможно, тем самым, он спровоцировал первый конфликт между Дюрэнтом и Прести: Кевин умолял руководство как лично, так и публично, дабы «Оклахома-Сити» подписала с ним контракт перед этим сезоном. Генеральный менеджер не решился, ирония судьбы, правда?
Я всегда говорил, что он будет большой частью чемпионской команды, и он стал ей после провального по многим аспектам регулярного чемпионата и ряда тяжелых стартовых потуг в плей-офф. Он поднял над своей головой трофей, снял проклятье Дьюка, став первым игроком, выигравшим чемпионство и в NCAA, и в НБА, и понял, что это венец его карьеры.
Кто-то будет говорить о нем как о флоппере, кто-то как о выдумщике фирменного жеста, при котором он закрывает ладошкой глаза бросающему и выводит его из себя. Кто-то посмеет рассказывать о гениальности, о человечности, о чувстве юмора, характере чемпиона и статусе души любого коллектива. Я же вспомню лишь одно, его просьбу.
«Тренер, не нужно выпускать меня в стартовой пятерке. Пожалуйста, давайте я выйду со скамьи, чтобы держать Джинобили. Так я принесу больше пользы команде».
Он единственное настоящее в бездушной финальной серии, Великий Воин, выигравший свою большую битву, и нет ни одного аргумента в мире баскетбола, который сделал бы это достижение незаслуженным.
Хотя «Я художник, я так вижу» - это про Панченко.
П.С. Видеть глаза Хардена, которого Шейн в каждом матче ловит на чардж - бесценно.
трейси нот детектид
хьюстон детектид!
То, что про всех про них напишут какие-то свои статьи - это очевидно. То, что 90% журналистов ограничатся суперзвёздами - тоже по-моему очевидно. Ну и отлично, что у Батье есть персональный фанат, который отметит его заслуги перед баскетболом в целом и перед этой командой в частности.
А написать язвительный комент - это дело всего двух минут, знаете ли...
Это явный перебор...
так лучше.