Лояльность в НБА все чаще становится продуктом на продажу. Но зрители не перестают болеть за «своих»

Обсуждение трейда Луки Дончича часто исходит из этических позиций: мол, «Даллас» поступил со своей главной звездой неправильно и подло, в то время как сам главный герой признавался в искренних побуждениях бить рекорды организации до самого что ни на есть конца.

Тема лояльности до сих пор остается острой как для «спорта высоких достижений» вообще, так и для НБА в частности. Комментаторы в соцсетях да и сами игроки регулярно произносят абсолютистские конструкции, добиваясь многозначительных понимающих гримас: «это бизнес», «это рынок» или вот еще недавно Деннис Шредер вовсе заявил, что обмены в НБА это современное рабство.

Оставаясь вместе с тем развлечением с высоким репрезентативным потенциалом локальных сообществ, спорт удивительным образом все абсурднее сочетает внутри себя архетипические механизмы, выражающие деление на своих/чужих, с превращением себя в чуть ли не самую наглядную площадку, иллюстрирующую хаотичность и непоследовательность, которую воспроизводит неолиберальный «свободный рынок». В этой связи то, что происходит в НБА, не может не обращать на себя внимание.

Хождение по рынкам: большие и малые

В американских лигах давно существуют понятия «больших» и «малых» рынков. «Большими» и «малыми» рынками объясняют свои решения игроки и клубы, а также зрители, которые дособирают пазл, разъясняющий переход любимца, с помощью этих языковых конструкций.

Инфраструктура, престиж, инвестиции. Одним словом, бренд. Бренд имеет свою капитализацию и является активом, который может обеляться или становиться токсичным. Все знают, что в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско и Бостоне денег больше, чем в Шарлотт, Индианаполисе, Сакраменто и Портленде.

Деньги, которые привлекает город, становятся определяющим фактором того, как в клубе и городе воспринимают лояльность; насколько этически нейтрально может быть окрашена «продажность». Конечно, на принятие решений влияет и логистика организации, ее психологический климат, — внутреннее убранство. Выбирая клуб или попадая в него, игрок также оказывается в новом «доме». 

Зрители Лос-Анджелеса одновременно гордятся тем, что при прочих равных предпочтение выкажут их клубу, вместе с тем относясь к игроку с некоторой предубежденностью в отношении его добрых намерений. Именно эта предубежденность, — самоуверение в том, что подающий надежды пришел за деньгами и славой, — и даст возможность быстро и без слез распрощаться с игроком, когда он перестанет быть звездой. Так «Лейкерс» и поступили в отношении еще пока звездного Энтони Дэвиса, который в своей ценности бренд-актива, конечно, уступает Дончичу прямо сейчас. Клубу всегда необходимо продавать зрителям свое решение задним числом, занимаясь газлайтингом.

Также существуют ситуации, в которых игрок, как игровой актив, и игрок-бренд вступают в конфликт на выживание. Это то, что заставляет нас вспомнить о Коби Брайанте. Ресурс, который получал клуб и вся лига от эксплуатации бренд-актива Коби в «Лейкерс» в последние годы его карьеры, перевешивал всевозможные дивиденды, потенциально извлекаемые из него, как из игрока. Здесь лояльность выступила прибавочной стоимостью к бренду игрока и облегчила пройденный путь той сказке, которой все мы были свидетелями.

Следует подчеркнуть, что для сути дела важна лишь та лояльность, что может быть продана. Актив, который может влиять на репутацию многих. Не так важно, как клуб поступает с Дереком Фишером, важнее, как он себя ведет с Коби Брайантом. Судьба Харрисона Барнса не принесет такого количества очков брендирования, как это могут сделать игровые судьбы Стефа Карри, Дреймонда Грина и Клэя Томпсона.

Все всё понимают

Другой моральный окрас имеют истории с запрашиваемым обменом с малых рынков. Для подобных кейсов имеет значение то, насколько часто игрок действовал в ущерб своей карьере с точки зрения добывания чемпионств. При этом мы помним, что сохранять лояльность — выгодное дело с точки зрения получения огромных контрактов. Так сам конструкт лояльности в НБА зарабатывает токсичный актив. Звезду всегда могут обвинить в недостаточной амбициозности и просто-напросто добывании легких денег на дне таблицы с тридцатью бросками за игру (Кевин Лав в «Миннесоте», Брэдли Бил в «Вашингтоне», Таунс и Уиггинс в «Миннесоте», первые годы Букера в «Финиксе»).

Существуют прецеденты, когда восходящей звезде недостаточно пространства для реализации потенциала ввиду наличия уже устоявшейся иерархии. Из «Оклахомы» в «Хьюстон» так перебрался Джеймс Харден, а потом из клуба ушел и Реджи Джексон, которого некоторые даже распознавали в качестве звезды в «Детройте». Тайриз Халибертон таким образом очутился в «Индиане», поскольку его игровые предпочтения явно конфликтовали с игровой моделью Де’Аарона Фокса. Брэндон Ингрэм, Джулиус Рэндл и Д’Анжело Расселл были выбраны «Лейкерс» на драфте на закате карьеры Брайанта, но все трое съездили на МВЗ, представляя уже другие клубы. Для таких игроков этические проблемы в отношении лояльности, к счастью для них же, не возникают, так как они на раннем этапе карьеры становятся жертвой рынка.

Вернемся к тем, кто смог соблюсти приличия и отмучился установленный обществом срок. Кейс Лилларда тому пример. Фанаты и сторонние зрители с пониманием встретили его переход в «Милуоки». ЛаМаркус Олдридж был слишком травматичен, а Си Джей Маккалум главным образом способствовал разговорам о том, что он слаб для роли второй звезды, тем самым провоцируя развитие навязчивой идеи, что и сам Лиллард — не первая скрипка чемпионской команды. Записав достаточное количество реп-лирики, Лиллард устремился по направлению к греку по фамилии Адетокумбо, который, в свою очередь, сам, вероятнее всего, устремиться куда-нибудь в скором времени, и его за это вряд ли осудит большое количество людей, особенно имея в виду добытое чемпионство.

Тот факт, что Вестбрук ушел из Оклахомы не так важен, как то, что раньше него это сделал Дюрант, — и перешел последний в состав прямого конкурента. И поэтому Расселл, — первый парень на деревне; эмоциональный, но честный, как сынок с зависимостями, который бьет жену, зато налево не ходит; а Кевин — Иуда, который последним проголосовал в рабочем чате за выбранный всеми остальными ответ по очень важному вопросу. 

История знает и множество других сценариев ухода звезд. Это и принесение себя в жертву для обеспечения прекрасного будущего (обмен «Бруклина» и «Бостона» с участием Кевина Гарнетта и Пола Пирса); и трагикомедии в трех действиях с перерывом на бутерброды с колбасой в буфете (Кавай Ленард в «Сан-Антонио», Джеймс Харден в «Хьюстоне», Кайри Ирвинг в «Бостоне», Энтони Дэвис в «Новом Орлеане»). Но каждый раз баскетбольное сообщество сотрясается одним и тем же вопросом: «Как нужно было поступить правильнее?».

Круговорот «домов» и «своих»

Отдельного внимания достойно то, как предписано вести себя игроку в отношении нового «дома» и своих новых «любимых зрителей». Не так важно, какие эмоции испытывает игрок в отношении той ситуации, в которой он выступает товаром с установленной рентой, как важно то, какое впечатление ему следует произвести. Игроку предоставляется широкий выбор, который тем не менее варьируется от «Я рад быть здесь, — в этом замечательном городе. В Х есть классный набор профессионалов, которые уже сейчас готовы идти к результату/в Х есть огромный потенциал для роста, и я рад быть частью тех больших результатов, которые, уверен, не заставят нас долго ждать» до «Я мечтал играть здесь с самого детства! Помню, как смотрел игры с Y. Рад объединиться с R, быть его партнером по команде — большая честь для меня».

Фрустрацию, испытываемую игроками, мы наблюдали не раз. Совсем недавно Дончич был вынужден соглашаться с информационным шумом, спровоцированным обменом, и отвечать на формальные вопросы, все еще пребывая в состоянии неверия в происходящее. ДеМар ДеРозан искренне полагал, что в одном из снов, которые ему снятся вновь и вновь, он все-таки одолеет ЛеБрона в финале Восточной Конференции, но в итоге получил неожиданный обмен из «Торонто», который в конце концов довел его до того, что сейчас ДеМара преследует Зак ЛаВин.

Так и случается, что сами игроки уже перестают верить в связь с окружающим их сообществом. Для людей, являющихся выходцами из достаточно консервативной среды, слова «дом», «люблю», «всегда» превращаются в пыль. Девальвация смысла приводит к употреблению подобных слов преимущественно по нужде, во всяком случае в связи со спортивной карьерой уж точно. 

Утрата одной из важнейших функций спортивного состязания

И все-таки обмен Луки Дончича, — еще и прецедент по формированию отношения к спорту, которое мы пока не можем оформить, — вносит свой вклад в разрушение прежней формы. Ведь спортивное состязание, согласно одним теориям, — является мощным объединяющим фактором: философ Хосе Ортега-и-Гассет даже разработал на основе спортивного права теорию возникновения государства; другие же видят в спорте коллективную сублимацию агрессии, не дающую обществам сдаться насилию.

В самом деле, для экономически необеспеченных классов с весьма консервативными убеждениями и установками спорт все еще выполняет роль превалирующего интереса, особенно среди мужчин. Многие из игроков НБА вышли как раз из таких классов. Деление на своих/чужих организует локальные сообщества и поддерживает в них локальные патриотизмы. В абсолютном выражении мы можем наблюдать подобные процессы на соревнованиях сборных команд государств.

Большая часть фанатической страсти держится на защите своего и атаке чужого. Игроки из родной команды обладают более высоким моральным кредитом в глазах такого болельщика. Но прямо сейчас деньги в самых богатых лигах мира разрушают конструкт преданности-лояльности, совершая выбор в пользу бренд-дивидендов игроков. Данный факт уже порождает возросшую апатичность большого числа людей в отношении спортивного боления. Игроки все чаще понимают свою игру, как работу. Зрители же все чаще воспринимают поход на матч или просмотр матча на экране исключительно как развлечение, перемежая скроллинг ленты с поглядываниями в сторону клатча.

Одна из важнейших функций, которую спорт был призван выполнять, отмирает и чрезвычайно быстро трансформируется во что-то другое. Тем не менее по грусти в глазах Луки Дончича мы можем констатировать: участники и наблюдатели жадно ищут в соревновании настоящего и искреннего. В соревновании рождаются противоречия и субъективные мнения, от которых зачастую мы отшатываемся, как от слишком человеческих.