33 мин.

Фесс Ирвин: «ЛеБрон Джеймс – великий игрок, но даже ему нужно поработать с личным тренером»

139

Миссия

– Вы же приезжаете в Россию не в первый раз. Что вы сами выносите из этих поездок?

– В прошлом году мы (с агентом Максимом Шарифьяновым) уже были в Санкт-Петербурге и в Москве. Этот опыт очень важен. Просто потому, что здесь, в России, я вижу огромный потенциал у молодых игроков. Мне кажется, крайне необходимо работать с ними индивидуально. И делать это нужно по всей стране. Именно поэтому Макс и организует эти поездки, чтобы у меня была возможность помочь.

– Как выглядят ваши тренировки?

– Я работаю индивидуально с игроками разного возраста – начиная с 95 года рождения. Или провожу командные тренировки – показываю им нюансы командной игры – в защите, в нападении.

Мои занятия открыты для всех специалистов. У всех есть возможность задать интересующие их вопросы, обсудить что-то важное и приятно провести время.

– Поработав с нашими тренерами, вы сформулировали для себя, почему у российских баскетболистов есть недостатки в подготовке?

– Понимаете ли, в чем проблема... Это происходит даже в НБА. Не только в России, но и в Европе слишком большое внимание уделяется физической подготовке. И частенько тренеры слишком увлекаются этим. Баскетбол же это больше работа над умениями, а собственно баскетбольные умения часто игнорируют. Важно учить детей, как правильно бросать, как бросать после дриблинга, как создавать пространство, как при этом должны работать ноги, как вести атаку под разными углами, как помогать открываться партнерам. Молодым игрокам нужно столь многое объяснять, а вся работа над «физикой», работа с весом – это не обучение баскетболу.

– Но европейцев наоборот часто упрекают в том, что они недостаточно физически готовы…

– Когда один из лучших современных баскетболистов Дирк Новицки приехал в Америку, он был довольно худощав. Он не изменился. Но ведь главное, что Дирк невероятно много умеет. И поэтому он так здорово играет. И поэтому он выиграл свой приз MVP и чемпионат. Так вот я вполне допускаю, что европейцы могут быть физически менее мощны, чем американцы – понятно, что не возбраняется работать над атлетизмом, но я думаю, что в Европе этот аспект слишком преувеличен.

– Тогда что имеет первостепенное значение?

– Самое важное – это база. Если игроки не знают, как правильно ставить ноги, как правильно вести мяч, если им сложно создавать себе возможность для броска после ведения (это проблема для многих европейских игроков), то они не буду играть выше определенного уровня. Таким образом, будучи тренером по развитию, я должен определить, в чем заключаются проблемы у того или иного игрока. Нужно сначала посмотреть на него, понять его минусы, и подготовить его к тому, чтобы он сам осознал их, чтобы вырос уровень его баскетбольного iq. Это и есть моя работа.

Вот вам пример – Глен Дэвис. Если бы его увидели в 14-15 лет, вы никогда бы не подумали, что такой человек сможет играть в НБА. Если вы думаете, что американцы от природы атлеты, и от природы в них заложено, что они будут играть в НБА, то вы ошибаетесь. Самое важное – это его умения. Благодаря им даже его проблемы с весом не мешают ему. А ведь у Глена был период, когда он не мог пробежать один круг в зале.

Тайрус Томас в этом же возрасте казался просто таким маленьким худеньким мальчиком. И посмотрите, какой он атлетичный сейчас. Но это приходит гораздо позже – в 16, 17, 18 лет.

Развитие без границ

– В чем главная проблема российских игроков?

– Как раз в отсутствии фундамента. Они вырастают до 20 лет, но не знают ничего. Дело даже не в их физических кондициях.

Из-за того, что баскетбол стал средством для получения огромных денег, в Европе и в Америке люди совершенно не думают о развитии. Они просто хотят найти самый яркий талант. Очень простой пример – ЛеБрон Джеймс. Он суперталантлив, но ему необходимо заниматься с тренером. Есть множество аспектов – движение без мяча, работа над дриблингом в левую и правую сторону, работа в «посте» – над которыми ему надо очень много работать. Но этого не происходит. Результат мы все видели в финале. На одном таланте многое не выиграешь.

– Он разве не понимает этого сам?

– Не думаю, что понимает. Не поймет, пока не встретит кого-то, кто поможет ему вывести его умения на совершенно иной уровень…

– Но, постойте, он же работает над какими-то элементами, улучшает бросок…

– Да, но ему надо работать гораздо больше. Если бы у нас была возможность, я бы вам показал на видео пять-шесть его уязвимых мест. Не поймите меня неправильно. Он великий игрок. Но он бы стал еще лучше, если бы его умения были отточены. Суть развития игроков заключается в том, что любой игрок, каким бы великолепным он ни был, может прибавлять.

– Прибавлять можно всегда?

– Давайте я вам расскажу про моего самого возрастного клиента – Кэрта Томаса. Ему 39 лет, а он все равно пытается развиваться.

– И что же он развивает?

– Самое главное, над чем он работает – он работает над тем, чтобы как следует заботиться о своем теле. Потому что в 39 лет он знает, насколько это важно. Он знает, что ему необходимо вставать рано утром, разминаться, заниматься йогой два или три раза в неделю, ходить на массаж три-четыре раза в неделю и, конечно, отдыхать. Именно поэтому Кэрт Томас по-прежнему в игре, он по-прежнему эффективен. В прошлом сезоне он выходил в старте в 27 матчах за «Чикаго». Он знает, как работать, и он не перерабатывает.

Молодые игроки только начинают все это понимать. У большинства из них – скажи им о йоге – реакция будет – что?! Что еще за йога? Тогда как йога – одна из лучших вещей для современных баскетболистов.

– Это еще почему?

– По многим причинам. Она развивает гибкость и увеличивает силу, при этом совсем немного влияет на тело и мышцы. В отличие от физических нагрузок – посмотрите, люди работают с весами, а потом у них летят колени, потому что нагрузка слишком велика. В НБА люди проводят по 82 матча за сезон. Летом вам нужно заниматься, но также нужно и отдыхать. И делать так, чтобы нагрузка была минимальной.

– Кэрт Томас уникален?

– Кэрт – парень уникальный, потому что он не только необычайно дисциплинирован во всем, что касается тренировок и баскетбольной составляющей. Его жизнь также расписана по минутам, он очень педантичен в отношении финансов. При этом он скромный парень с высоким баскетбольным интеллектом. Люди обычно смотрят на талант, но помимо того, что он талантлив, важен и интеллект, то, как ты понимаешь игру, понимаешь, когда нужно пасовать, – все это элементы, из которых складывается успешная команда.

Для меня Кэрт – это пример того, кем должен быть игрок в НБА. Кэрт заработал за карьеру 63 миллиона долларов и вложил их в надежное дело. Он давно уже мог бы лежать на пляже, но он показывается каждое утро, занимается йогой, потом тренируется со мной. Если бы у молодых игроков было такое отношение к делу, они бы достигли всего на свете.

– Томас – ваш самый любимый клиент?

– Наверное, мой любимый – Мозгов. Он как большой ребенок. Он веселый, восприимчивый, отзывчивый – когда он приезжал в Даллас, то находил время на то, чтобы поговорить со всеми, ответить на вопросы. Он совсем не обязан это делать. Так что, если мне нужно выбрать, то мой любимый клиент – это он.

– Кого бы еще вы привели в пример?

– Кобе Брайант – один из лучших в этом деле. Он постоянно изучает игру, он знает, против кого ему придется действовать. Он исследует слабые стороны соперника и вечером накануне матча смотрит записи с его игрой. Он знает, с какой ноги тот будет атаковать, знает, какая нога слабее. Когда все еще спят, Кобе уже в зале, совершает свою тысячу джампшотов. Когда люди приходят вздремнуть после обеда, он возвращается в зал. Кобе – настоящий профессионал. У него огромный талант, но он еще и работает. На одном таланте он бы столько не достиг.

– А как же его друг, который признался, что не особенно любил тренироваться?

– У Шака была своя роль. Он был очень-очень хорош в своей роли – подавляющего физикой центрового.

– Это понятно. Шак изменил игру, но любви к тренировкам за ним не наблюдалось.

– Погоди-ка, Шак провел сколько сезонов? 18-19?

– Но он пропустил очень много матчей…

– И все равно. От травм никто не застрахован. Посмотрите на Гранта Хилла, на Трэйси МакГрэйди. Шак выиграл четыре титула. Он среди самых результативных игроков за всю историю. Такое не дается просто так. Понятно, что он не Кобе, понятно, что он не тренировался по 8 часов в день, но он столько всего сделал – он доминировал в школе, в университете, в НБА. Зачем играть в баскетбол? Чтобы побеждать. Команды, в которых он играл, побеждали. Что еще вы от него хотите? Единственное место, где у него были проблемы – это «Кливленд» в конце карьеры, когда уже пришло время уходить.

– Вас послушать, так любой может стать значительно сильнее. Назовите формулу успеха.

– Нет простой формулы. Я представитель старой школы, которая ратует за то, чтобы идти в зал и работать там.

Если ты хочешь стать хорошим снайпером, рецепт прост. Ты можешь стать настолько хорош, насколько это возможно. Нужно идти и бросать.

Если у тебя проблемы с пасом – идешь в зал, берешь 25 мячей и начинаешь отрабатывать передачи. Через какое-то время ты понимаешь, что ты не сумасшедший, ты реально работаешь над своей передачей.

– Можно работать над передачей?

– Работать можно над всем. Вот, скажем, Расселл Уэстрбрук – у него проблемы с принятием решений. Все, что ему нужно, это делать одно упражнение – проходишь по центру, отдаешь мяч и меняешь позицию. Мне говорят, что этот парень играл в финале конференции и будет в олимпийской команде. Да мне все равно. Если бы мне надо было с ним работать, я бы делал так. Тут важно разбирать характерные ситуации – пасы после пик-н-роллов, пасы из определенных ситуаций. Если ты смещаешься к лицевой, значит, кто-то открыт на дуге, и нужно уметь пользоваться этой ситуацией.

– Над чем еще вы работаете?

– Например, над защитой. Я смотрю на ноги – как игрок работает. И этому нужно обучить. При этом ты можешь не осознавать этого на площадке: все должно быть отработано до автоматизма. И поэтому, когда я занимаюсь с 11-летними мальчикам, я хочу их этому научить.

Вот, например. Ты защищаешься против Кобе Брайанта. Он подпускает тебя поближе, уходит с двумя ударами и на первом же ударе ловит тебя – ты поднимаешься, а нужно, чтобы это не происходило. И ты должен уделять этому внимание.

Здесь важно быть умным. Это самое главное. Взять того же Джона Стоктона. Он не был самым быстрым в НБА. Вряд ли его можно назвать атлетичным – вы когда-нибудь видели, чтобы он забивал сверху? Но насколько же он был умным! Великолепный IQ! Он очень многое умел еще и потому что много тренировался.

Важно играть с умом. Вот, скажем, Леброн Джеймс. С какой стороны вы вынудите его бросать джампшот? С правой от себя. Левая сторона у него сильная. Два удара в пол и бросок. Это получается естественно. А с левой сложнее переложить мяч в бросающую руку.

Еще есть Пол Пирс, есть Кобе Брайант. А теперь вспомните всех 2-х и 3-х номеров в НБА, а потом подумайте о «Рокетс» и «Мемфисе», когда там играл Шейн Баттье. Вряд ли вы вспомните, чтобы им удавалось сделать два удара в пол и бросить. Джордан был очень хорош в этом.

Именно на этом построен баскетбол: важны не только способности игрока, но и как они используются. Смотрите, вот мы в финале НБА. С одной стороны у нас ЛеБрон Джеймс, Дуйэн Уэйд. Рост 6-9, 6-4 – сильные, атлетичные ребята. С другой стороны – Джейсон Кидд, 6-4, 37 лет, Джей Джей Бареа, 5-10, Джейсон Терри, 6-2. Сколько раз вы видели, чтобы ЛеБрон два раза бил в пол и бросал? Как бы силен он ни был. А ведь когда ему это удается, его не сдержать. И вот я думаю – ну почему? Восемь-девять тренеров «Майми» ничего не предложили – почему?

Еще момент. Сколько раз вы видели ЛеБрона «в усах»? Или чтобы он получал заслон, когда делает маневр? Чтобы поймать мяч и бросить? В результате он все время стоял на месте.

Смирение

– Расскажите, как складывалась ваша игровая карьера?

– Я начал играть в 87-м. Когда мне было 12, 13 лет, на меня смотрели как на одного из подрастающих лебронов. Когда я учился в школе, за мной следили чуть ли не так же, как за Джеймсом. Я был одним из лучших разыгрывающих в стране. Четыре года подряд меня выбирали в All-American. И я был в первой команде McDonald’s All-American.

Затем я пошел учиться в Луизианский университет, провел там два неплохих года и решил уйти. Меня очень критиковали за это решение, потому что никто не думал, что я так поступлю. Но баскетбол – это лишь часть жизни. Важно также учиться, получить образование, уметь жить в обществе. И тогда мне хотелось баланса, так что, когда я уходил из Луизианского университета, это было непростое время. Мне пришлось многое пережить. Но это было лучшее решение, которое я когда-либо принимал. Я смог вырасти, я пошел учиться в университет Виржинии и нашел там все, что мне было нужно – баскетбол, образование – все было отлично.

Я хорошо себя проявил, поучаствовал в тренировках «Сакраменто», «Портленд», «Лейкерс» – мне прочили 22-й пик первого раунда. Но «Кингс» меня так и не взяли, и на следующий день я подписал контракт с «Арисом» в Греции. Десять лет после этого я провел в Греции и Италии. Я даже больше никогда не пытался попасть в НБА через летние лиги.

– Сложно было решиться на переезд?

– Совсем нет. Я уже был в Европе. И тем летом, что ушел из LSU, я ездил по Греции, Польше и Италии. Меня тогда заметили, а я попробовал, что такое Европа. Научился получать удовольствие от игры там. Так что все было просто.

Я играл в баскетбол, потому что я любил игру. Я по-прежнему играю, потому что люблю игру.

– Вы расстраиваетесь из-за тех изменений, что претерпевает лига?

– Если бы я мог добавить одну вещь, то я бы добавил уважение к баскетболу, к тем людям, что играли раньше, что выходили на паркет ради любви к игре. Джерри Уэст, Элджин Бэйлор, Билл Расселл – им не платили по 10 миллионов за сезон.

Сейчас НБА превратилась в такой рынок, в средство для наживы. Но да будет так. Мы знаем, что там, что присутствует много денег, там будут проблемы, будет жадность и так далее.

– С другой стороны, есть, например, Майкл Джордан. Кто скажет, что он играл ради денег? Но ведь именно он начал все это…

– Ну да. Майкл Джордан – один из величайших игроков, но люди забывают, что он и великий маркетолог. Он знал, как себя продавать. Но нельзя же его ругать за то, что он завоевывал любовь людей. Его талант говорил сам за себя.

Просто многие игроки не понимают, насколько им повезло, что они имеют возможность выступать в лиге. Они не понимают, почему должны идти в зал и совершать тысячу бросков, если получают 10 миллионов в год, не понимают, почему нужно заботиться о своем теле, почему нужно отдыхать ночью.

– Ваши клиенты злятся на вас за то, что вы бываете слишком требовательны?

– Да не, на самом деле, я очень вежливый. Я особенно ничего не говорю никому. Да, мы разговариваем, но не думаю, что кто-то из них скажет вам, что я хоть раз повысил голос.

Я смотрю на игроков НБА, как на 11-летних детей. Мне все равно, сколько лет они выступают в НБА. Важно, что им нужна поддержка, нужен совет, и моя работа состоит в том, чтобы сделать их лучше – не только на площадке, но также помочь им вырасти как людям. Они знают, что я их уважаю. Нет смысла навязывать свою волю кому бы то ни было, потому что игрок и так посмотрит и скажет – он знает, что делает. Мне не приходится повышать голос, мотивировать их. Они должны стать теми, кем они хотят стать.

– Вы же хорошо знаете Эвери Джонсона. Вот он говорит примерно то же самое, но он строгий тренер, который требует от игроков многого…

– Для меня Эвери очень хороший тренер. Он тренер старой школы. Когда он работает с командой, он хочет от нее максимума. Таков его путь. Тренировки у него очень жесткие. Благодаря этому он работает эффективно.

Важно еще понимать, что он очень религиозен, он верит в высшие силы. И если вы посмотрите на его карьеру, то возникает чувство, будто кто-то вел его. У Эвери есть воля. И таков его стиль. Он может высказывать все, что думает, людям в лицо. Я так не могу.

– Что ваш европейский опыт дал вам в смысле понимания вашей дальнейшей карьеры?

– Самое главное, что мне дали эти годы – это смирение. Когда я впервые отправился в Польшу, я просто погулял по городу, встретился с пареньком, у которого не было ничего. И я сделал так, чтобы он остался с нами, он стал менеджером команды. И когда я вернулся в Штаты, то понял, что есть очень многое, за что я должен быть благодарен. Тогда я был на перепутье. Когда вы думаете, что все плохо, нужно учиться смирению, не нужно думать все время о себе.

Баскетбольная кассандра

– На каком этапе вы поняли, что хотите работать тренером по развитию?

– Это был дар свыше. Я вернулся домой из Европы, жил с мамой. В соседнем доме была вечеринка – я пошел поздороваться, а там был парень, который слишком много выпил, и он мне сказал: «Фесс, если бы я был на твоем месте, я бы не стал тренировать команду, я бы стал баскетбольной кассандрой». За три дня до этого я молился и спрашивал себя, чем я мог бы заняться после завершения моей карьеры.

На следующий день мне позвонили с просьбой поработать с командой 14-летних. Через три года 13 из 14 моих воспитанников выступали за команды 1-го дивизиона NCAA. С того времени мне постоянно звонили с просьбой позаниматься с разными игроками разного возраста. Я никогда себя не рекламировал.

– Вы видите себя в каком-то качестве в клубе НБА?

– Моя цель прямо сейчас – стать самым лучшим тренером по развитию игроков. А что в итоге получится – буду ли я тренировать профессиональную команду – пусть сложится, как сложится. Часть развития – это не то, что все видят. Вы видите, как люди здорово играют, а тренеры их тренируют, но не видите их вечером или летом, когда они трудятся в зале. И мне это нравится.

Вам должно нравиться делать людей лучше. Если вы думаете, что одним прекрасным утром человек просыпается и решает стать тренером по развитию, так не бывает. Это требует много размышлений.

– Как вы стали работать с игроками НБА?

– Я работал с парнями, и они в итоге поступали в самые разные университеты. А затем была Катрина. У меня был друг из Миссисипи, и он был переведен в Даллас. Они с женой жили у сестры жены. Так вот муж сестры был знаком с Донни Нельсоном, генеральным менеджером «Маверикс». Тогда я занимался с Биг Бэби, готовил его к драфту. И все начали об этом говорить тогда: на следующий день Донни Нельсон позвонил мне и пригласил меня в Даллас. Когда я приехал туда, я стал больше работать с игроками НБА. До того времени у меня был Биг Бэби и Хашим Табит, но именно с переезда в Даллас все началось.

– Вы, правда, работали с Табитом?

– Ну да, только сразу хочу пояснить – я с ним занимался, когда он вообще не мог бегать по площадке. Когда люди над ним смеялись. Это было летом, за два года до того как он поступил в Коннектикут. Он работал очень хорошо: те, кто над ним потешались, задумались после этого: парень-то 7-3, прыгучий, может, у него что-то и получится. Тут на него навалились разные люди, которые увидели деньги. И это заставило его бросить все и перестать работать. И мне кажется, он до сих пор расплачивается за это.

В свое время я дал ему маленький лист бумаги, 6 дней тренировок – с понедельника по субботу – и сказал: «Слушай-ка, вот тебе расписание, ты делаешь это 20 минут в день. И ты изменишь игру к тому времени, как пойдешь в университет. Но если ты не будешь этого делать, то твоя игра сойдет на нет». Он должен был отрабатывать все – бросок со средней. Крюк с правой, крюк с левой, движение в посте, все. Он должен исполнять все эти элементы с закрытыми глазами.

Да если бы мне сказали, что мне будут платить пять миллионов, я бы бросал крюк с левой, пока у меня рука бы не отсохла!

– Он еще сможет заиграть?

– Только если начнет работать над собой. Теперь все зависит лишь от него. Мы сделали очень большой шаг вперед. Прошли от нуля до второго номера на драфте. Уверен, если бы он продолжал заниматься, то был бы на голову сильнее чем сейчас.

20 часов в зале

– За последние десять лет лига и баскетбол очень изменились. Изменилась ли ваша работа?

– Лига изменилась, игроки стали больше, физически лучше развиты. Но моя работа не поменялась. То, что делаю я, на самом деле очень просто. Мне так кажется, по крайней мере. Если вы хотите играть в баскетбол лучше, то я помогу вам это сделать. Если вы хотите лучше подготовиться к драфту, произвести впечатление на скаутов, я помогу вам это сделать. Если вы хотите попасть на Матч всех звезд, могу вам помочь и в этом. Но у игрока должно быть желание проделать всю эту работу.

За эти годы для меня ничего не изменилось, потому что всегда есть игроки, которые хотят стать лучше. Например, Тимофей Мозгов. Мне кажется, он стал играть гораздо лучше с тех пор, как мы начали с ним работать. И во многом это благодаря тому, что он хочет играть хорошо. Могу сравнить его с Хашимом. Тому нравится то, что сопутствует НБА. Деньги, вечеринки. Тима же по-настоящему хочет играть хорошо. Поэтому он прогрессирует.

– Вы бы сказали, что Тим Гровер – это человек, который изменил НБА? В том смысле, что все больше игроков стали прибегать к услугам персональных тренеров, работать над собой…

– Нет. Вернее, конечно, когда у вас перед глазами стоит пример Майкла Джордана, молодые люди стараются ему следовать. Но вам нужно попасть в зал, вам нужно работать над своими умениями. Много мы видим новых майклов джорданов?

Я никогда не хотел делать одного – чтобы игроки по сути продавали то, что я делаю. И поэтому я не верю в рекламу, в продвижение, в то, что нужно ездить в Лас-Вегас и рассказывать там об этом. Нет. Я основываюсь на библейском принципе. Продвижение идет от Господа. Я работаю с Тимофеем, с Яном Маинми, с Родригом Бебуа. Как так получилось? Я не посылал им свое резюме. Я не знал Макса. Просто Господь поставил меня в нужное время в нужное место, а я делал то, что должен был делать.

Этому же я учу и своих игроков. Во время драфта мне позвонил «Детка» и чуть не плакал в трубку: «Тренер, меня не выбирают, тренер, что же делать?». Я ему говорю: «Расслабься, все пойдет так, как определил Господь. Все будет нормально». Что произошло в итоге? Глен упал до второго раунда, но в итоге оказался в «Бостоне», команде с ветеранами, где он мог учиться у одного из лучших тяжелых форвардов лиги Гарнетта. Что может быть лучше?!

– А вот если серьезно, как игроки с вами связываются?

– У меня есть сайт, но все остальное расходится по сарафанному радио. Если я делаю свое дело хорошо, то вы об этом расскажете. А если плохо, то нет.

Я всегда хочу, чтобы то, что они вкладывали в занятия со мной, воздавалось им в троекратном размере. Для меня это не просто работа. Я люблю это делать. Я могу быть в зале по 20 часов в день. И мне за это не надо платить.

Настоящее богатство

– А если честно, сколько вы берете за работу?

– Школьники могут платить по тысяче за 10 занятий. Но я стараюсь, чтобы люди получали больше, чем они платят. Для меня важно, чтобы игрок достиг определенного уровня. Обычно они могут сказать: «Фесс, пришло время, когда мы готовы заплатить тебе».

Когда я работаю с парнями из университета, то все зависит от многих вещей – от их ситуации. Если их родители могут себе это позволить, то мы придумываем какую-то цену.

С НБА у меня фиксированная ставка – 5 тысяч в месяц. Это включает 2 занятия каждый день.

Обычно я делаю так. Когда приезжают европейцы, то платят 3500 в месяц, и с этого мы начинаем. Все зависит от игрока. Я должен на него посмотреть. Я стараюсь сделать так, чтобы через год, через два года они получали отдачу. Если кто-то хочет вложить 5-10 тысяч долларов в работу, то его контракт вырастет с пяти до 10 миллионов. Так вот я работаю. Дело не в деньгах.

– Вы можете сказать, что вы богатый человек?

– Да, я могу сказать, что я очень богатый человек. Но не потому что я сижу на миллионе, двух миллионах или трех миллионах. Это не то, что я имею в виду. Я финансово стабилен, у меня нет долгов, но думаю, человек богат тогда, когда все, что человек делает, все, до чего он дотрагивается, что это благословение свыше. И работая с игроками, я чувствую, что это благословение свыше. Я ем то, что я хочу, я просыпаюсь тогда, когда хочу. Я живу жизнью человека, у которого в банке 10-20 миллионов долларов, хотя у меня их нет. Я считаю себя очень-очень богатым человеком. Могу ли я завтра купить себе самолет? Нет. Не об этом речь.

Думаю, богачи каждый день вкладываются, несут свою ношу, а я просто живу, стараюсь работать, езжу на Королле. Меня все время игроки дразнят: когда Мозг приезжает, первым делом он не говорит «Привет», он говорит: «Как твоя Королла?». А что?! Купил ее в 2004-м, отличная машина. Много на ней проездил.

Баскетбольный IQ

– Как вы работаете с игроками? Кто определяет, над чем нужно работать?

– Это делаю я. Обычно, когда я начинаю работать с игроком, я обычно смотрю видео-нарезку с ним. И понимаю, в каком направлении нам нужно двигаться. Вот только что занимался с Ксенией Тихоненко из Видного. Я видел некоторые слабые стороны, некоторые проблемы, и сейчас, работая с ней, понимаю, чему нужно уделять внимание.

– Можете сравнить работу с девушками и юношами?

– Парни, конечно, разозлятся, но девушки понимаю все гораздо быстрее. Им стоит что-то показать, и они сразу начинают делать. Я работал с Сандрин Груда, со многими другими. Я заметил это давно, девушки усвоят это, и с ними останется. Мужикам же нужно показывать все пять, шесть, семь раз. В Санкт-Петербурге один паренек не мог разыграть пик-н-ролл в течение семи минут. Конечно, это зависит от того, как с ними работали раньше. Если их тренировали, с ними проще работать.

– Вы работаете с игроками всех позиций?

– Да. Тут важна не позиция, важен интеллект. Если ко мне приходит атакующий защитник, то моя задача помочь ему вырасти во 2-го номера уровня НБА или игрока, который может выступать на высоком уровне в Европе. Мне также приходится ставить себя на место их тренера – понять, что мне от них требуется.

Затем я начинаю работать с игроком. Я не буду показывать что-то, что я сам не мог бы сделать. Я был очень умелым игроком. Я говорю об игре на всех позициях. Понятно, что я не центровой с ростом-то 6-1. Но с моим ростом я могу делать в посте все, что может сделать центровой. Когда ты выступаешь на месте разыгрывающего, ты обязан знать своих игроков и знать, что они могут делать. Если я работаю с «большими», но могу научить их работе ног разыгрывающего, могу научить их передачам разыгрывающего из «поста».

– А вот, например, бывает ли так, что вы меняете позицию игрока? Скажем, Понкрашов после работы с вами переместился на место атакующего защитника…

– Это ничего не имеет общего с тем, что он делал со мной. Это уже решение тренера. Если бы я его тренировал, мы вообще бы об этом не говорили. Он выглядел бы совершенно иным игроком. Вы должны понимать, как лучше использовать ваших парней.

Вот смотрите на «Майами». Они прошли весь плей-офф, не применяя горизонтальные заслоны ни для Джеймса, ни для Уэйда. Если у тренера нет баскетбольного IQ, он убьет хорошего игрока. В случае с Антоном, как я уже говорил, над чем бы мы там ни работали, только тренер решает, на какую позицию его ставить.

– Тогда вопрос про «Майами». Крис Бош перед этим сезоном набрал вес, чтобы играть на месте центрового. Вы видите его на этом месте?

– Честно говоря, думаю, это может быть ошибкой. Не представляю, чтобы Крис Бош боролся с Тайсоном Чендлером и подобными парнями в «посте».

Опять же у вас может быть очень талантливая команда, но нужно уметь использовать все фрагменты. Например, у Рика Карлайла была система, в которой все игроки использовались так, как надо. Вы же видели, как Джей Джей Бареа двигался, получал высокий заслон и проходил под щит. А потом посмотрите на Антона Понкрашова, который вынужден пасовать мяч, стоя. Это же большая разница. Если бы Бареа так делал, он совсем бы не походил на того игрока, которого вы видели.

Другая сторона

– Работая со многими иностранными игроками, вы заметили разницу в менталитете?

– Европейские игроки очень сильно хотят оказаться в НБА. Они очень дисциплинированы, восприимчивы, потому что они хотят достичь самого высокого уровня. Они понимают, что НБА – это самый высокий уровень. В Америке мы часто воспринимаем баскетбол как должное. Мне кажется, многие молодые игроки не работают так, как они должны, чтобы стать исключительно хороши. И очень многое отвлекает – в Америке есть чем заняться. За годы я обратил внимание на то, что европейцы очень сконцентрированы на том, что нужно сделать, чтобы прогрессировать. Потому что им это нужнее.

Многие парни попадают в НБА из-за своего таланта, своих размеров. Зрелость играет очень большую роль. Если игроку 19-20 лет, нельзя ждать от него того, что вы ждете от взрослого человека. Нужно пройти с ним все этапы. И мне кажется, это равно относится и к европейцам, и к игрокам НБА. Просто в Америке игрокам приходится сталкиваться со стольким вне площадки – все эти люди, которые пытаются делать деньги на ребятах. Если ты хорошо играешь в баскетбол, ты символ долларовой банкноты.

– Вы бы сказали, что проблема ЛеБрона в недостатке зрелости? Проблема в этом?

– Я не могу так говорить, потому что я его не знаю лично. Знаю, что его вырастила мать. Она очень постаралась. Он потрясающий игрок, и надеюсь, станет еще лучше. Он хочет выигрывать титулы, а чтобы это сделать, ему придется становиться лучше. Так что мне сложно сказать, почему этого не происходит, так как я совсем его не знаю. То, что я знаю, так это то, что в Америке очень много парней, которые просто хотят почивать на лаврах, потому что они получают большие деньги.

– Вы когда-нибудь работали с кем-то, кто не хотел тренироваться? С кем было тяжело?

– Мне сложно ответить на этот вопрос, я никогда не попадал в такие ситуации. Я не собираюсь терять свое время, и не хочу, чтобы другие люди теряли свое. Хочешь работать – приходи в зал. Вот и все.

Вот, например, ДеШоун Стивенсон. Он один из лучших из тех, с кем я работал. Он отличный партнер. Все в команде его обожают. Но с ДеШоуном есть такой момент – после 9-10 вечера не знаешь, чего от него ждать.

Во время сезона все в порядке, но после – никогда не знаешь. Но я не смотрю на эту другую сторону. Я смотрю на сердце человека: он искренний хороший человек, он рубаха-парень, он всеми здорово общается. При этом с ним очень здорово заниматься. Он всегда сфокусирован. Работает не покладая рук. С ним приятно иметь дело. А когда у него начинается личная жизнь, и его ловят за этим, это совершенно иное. Это вопрос зрелости. В НБА очень много хороших парней, а есть много парней, у которых есть проблемы. ДеШоун пришел в НБА из школы, и тут ему сразу дали несколько миллионов долларов. Все логично.

Здесь дело только в том, как это преподносится. Расскажу вам историю. Однажды Шак зашел в дорогой бутик в Беверли-Хиллз и увидел, как там продавщицы надменно себя ведут по отношению к одной посетительнице. Он подошел. Попросил ее выбрать то, что ей нравится. А потом повел ее в соседний, еще более дорогой бутик, где купил ей то, что она хотела. Но эту историю никто вам не расскажет, потому что всех интересуют скандалы.

– А вот Биг Бэйби. Вы чувствуете, что иногда у игрока может быть такой характер, что он не вырастет ни во что?

– Глен – уникальный игрок. Он по-настоящему здорово тренировался, вкалывал. Я его безмерно уважаю, потому что Глен справился с очень сложной ситуацией. Когда мы занимались, он совладал с большим давлением. Было много шумихи, люди критиковали его за его вес, за то, что он не может прыгать нормально. Но я ему всегда говорил: «Есть только один Биг Бэйби». Посмотрите, игроков с таким строением в НБА больше нет.

Люди почему-то забывают, что у этих парней своя жизнь, и она отражается на их игре. Хашим, например, потерял отца, когда мы начали тренироваться. И это сильно повлияло на него. Но оба – и Глен, и Хашим – прошли большой путь и росли.

– Многие люди за пределами НБА считают, что в лиге активно используются стероиды.

– Это все неправда. Игроки работают над самыми разными мышцами, плюс сейчас в баскетболе очень много науки, работают специальные тренеры. Люди не понимают, что ЛеБрон и Кобе очень талантливы. Им не нужно даже слишком много тягать железа, им нужно заниматься столько, сколько нужно, и все у них получается само собой.

Я много спортсменов повидал. Посмотрите на малыша Нэйта Робинсона. Он может поставить через любого. У него все выходит само собой. Ему все удается и без всяких стероидов. Понятно, что он работает над прыжком, над ногами. Для других это может не получится, просто потому что они не настолько талантливы. Посмотрите вот на Кириленко, он очень атлетичен.

– Ну Кириленко не ЛеБрон Джеймс уж точно…

– Да, но где вы видели второго Джеймса, разыгрывающего с ростом 6-9? Так что здесь играют роль множество факторов, но стероиды тут не причем.

Большой потенциал

– Вы сказали, что видите большой потенциал в России. Это серьезно?

– Я не занимаюсь политикой. Здесь нет никаких сомнений.

– Тимофей Мозгов и Антон Понкрашов приехали к вам два года назад. Вы можете сказать, какие у них были основные дефекты, когда вы начинали с ними работать?

– Я смотрел видео с игрой обоих. В работе с Мозговым я планировал сконцентрироваться на работе ног, на игре в защите и всяких небольших нюансах, которые важны для центрового. Я хотел, чтобы он не только бегал по площадке, боролся за позицию, но и развивал свою игру, улучшал бросок, работал над действиями в «посте».

Посмотрев на Антона, я понял, что, если смогу научить его паре комбинаций и движений, то это обогатит его игру. Я хотел его научить создавать пространство для броска после ведения, уметь идти внутрь и выходит обратно. Мне кажется, что у него хорошо получалось. Мне очень понравилось работать с ним. Я всегда четко видел, что очень важно уметь его использовать. Если тренер может это делать, то тогда заметно, как он умеет играть.

– Какие преимущества есть у российских игроков?

– Когда я говорю о потенциале, я имею в виду, что необходимо работать на перспективу. Мы только что занимались с игроками 96 года. Там есть парень, который будет ростом 7-2. Он уже координирован и попадет на драфт просто из-за своего роста. Но ему нужно работать. Прямо сейчас. Я показывал ему все, что делает Кевин Гарнетт, и он начал улавливать.

Это так же, как в школе: у вас есть учитель, ученик, и вы делаете задачки: 2 плюс 2, 3 плюс 3, и один паренек схватывает все. А другой нет. То же самое и в баскетболе. Все зависит от того, что вы ищете.

В Санкт-Петербурге мы с Максом видели паренька, который выходил на месте разыгрывающего, он все делал естественно, но ему никто ничего не показывал. У него невероятное понимание игры. И здесь сотни таких людей. Их нужно обучать, их нужно отбирать.

У меня в Далласе три игрока 16 лет, которые один год поиграют в университете, а потом пойдут на драфт. Но я хочу, чтобы они были профессионалами уже сейчас. Идя с ними в зал, я воспринимаю их как взрослых игроков. Позитивный настрой, воодушевление – вот что важно. Но нужно еще разрабатывать тренировки, которые улучшат игру конкретного человека. Представьте, что вы скаут, вы ищете легкого форварда: зачем вам нужен человек, который выполняет функции центрового? Здесь же если парень высокий, то его заигрывают на месте «большого».

– Вы пытаетесь научить игроков базовым вещам? Или вы пытаетесь научить тренеров?

– Макс привез меня сюда, потому что ему интересно развивать баскетбол в России. Развитие – это терпение, это понимание, это страсть.

Взять вот Родрига Бобуа до того, как он получил травму в прошлом сезоне. Когда он приехал в Даллас, он даже не думал, что его выберут на драфте. Когда мы с ним работали, я ему сразу сказал: «Слушай, ты не волнуйся из-за Стивена Карри, других парней. Ты будешь там».

Даже его агент сомневался, что его возьмут. Я знал, что его не только выберут, но через год он будет звездой. Он мне не поверил. 14 очков против «Денвера», 25 – против «Чикаго» и «Орландо». Люди не видели, как он занимался в зале, как он шел под кольцо, убирал игрока финтом и бросал. Не видели, как он учился входить внутрь и выходить. Бросал от щита, пока не стал забивать 10 из 10. Не видели, как он действовал, выходя из-под заслона, бросая или убирая мяч под ногой. И вот никто этого не видел до серии с «Сан-Антонио». Рик Карлайл бросил его со скамейки, он набрал 15-16 очков, и все такие – уау, посмотрите на парня. Семь месяцев до этого мы говорили о том, что его не возьмут на драфте.

Я вижу здесь большой потенциал. Такой же, как я видел у Глена Дэвиса, Тайруса Томаса и Родрига Бобуа. Но все дело в работе. Работу нельзя ничем заменить.