Трибуна
32 мин.

«Русский баскетбол делает все, чтобы у него не было идентичности». Интервью-боль с Никитой Белоголовцевым

133

От редакции: вы читаете пользовательский блог «Перехват», где разговаривают с интересными людьми о проблемах российского баскетбола. Не забывайте о плюсах, они увеличивают число интересных людей.

Вы можете знать Никиту Белоголовцева как большого фаната «Оклахомы» и одного из авторов передачи «Братство кольца», которая выходила один сезон – с 2012 по 2013 годы. Но Никита еще и медиаэксперт, он возглавляет направление сторителлинга в «Яндекс.Дзен», работал главным редактором издания «Мел» и ведет несколько других медиапроектов.

Мы с Никитой поговорили о «Братстве кольца» – уникальной передаче для росбаскета. Но я не мог упустить возможность расспросить его и как профессионала в сфере медиа о том, что можно сделать для того, чтобы российский баскетбол стал чуть более популярным. Наш разговор можно послушать на любой подкаст-платформе, а если вам больше нравится читать, то ниже – полная расшифровка «интервью». Интервью в кавычках, потому что я почти не задавал вопросов – они в этой беседе только мешали бы.

– Я с детства любил баскетбол. Мой папа (Сергей Белоголовцев, известный российский актер, шоумен и телеведущий – прим. «Перехват») любит баскетбол, он играл за свой небольшой город Обнинск на границе Москвы и Калужской области, играл за команду университета – тогда он назывался Московский горный институт, сейчас это часть Бауманского университета. С детства папа учил меня играть, мы смотрели баскетбол по телевизору. И у нас это было что-то вроде традиции: мы, отец и сын, смотрим баскет, который комментируют Гомельские, отец и сын. So sweet, семейная традиция, наш taco-вторник. С тех пор у меня появилась любовь к баскетболу.

Мы довольно много ходили на игры, папа даже одно время работал на матчах баскетбольного ЦСКА. Это был, наверное, первый опыт системного подхода к работе с трибунами. Мне дико нравился тот «евролижный» ЦСКА, где играли Панов, Куделин, вернувшийся на какое-то время Карасев. Это была трогательная и искренняя команда. Я помню первых легионеров ЦСКА. Вот за тот, до-кущенско-ватутинский ЦСКА, я невероятно болел, как за членов семьи переживал после истории с отравлением в Греции. Я читал газету «Спорт-Экспресс», негодовал.

Одно из самых ярких впечатлений той эпохи – и вообще, наверное, одно из самых ярких впечатлений от европейского баскетбола – это Сабонис, который за «Реал» приезжал в Москву, разрывал и доминировал. Для меня забавно прошла сюжетная арка Сабониса через всю жизнь. Я его почти не видел в НБА или видел в несознательном возрасте, пересматривал его в НБА уже когда был взрослый, но при этом хорошо помню до-НБАшного Сабониса, которого я видел в Европе, и 40-летнего Сабониса, который играл за «Жальгирис». Казалось, что он может умереть от старости прямо на площадке, но при этом он выходил и разрывал, выводил «Жальгирис» в «Финал четырех». Не то чтобы я когда бы то ни было много смотрел европейский баскетбол, но вот этот сюжет прошел.

Короче, баскетбол люблю с детства, он всегда был большой любовью. В какой-то момент жизни я понял, что люблю баскетбол больше, чем футбол, хотя футбольным болельщиком и фанатом я был. А баскетбол как часть работы случился в моей жизни довольно случайно, очень быстро, спонтанно и внезапно. По неподтвержденным слухам, буквально за три звонка от людей, принимающих решения, было решено делать баскетбольную программу на тогда еще телеканале «Россия-2». С аргументацией типа: «Мы взяли бронзу Лондона, а баскетбольной программы у нас нет. Доколе? Давайте быстро ее сделаем».

Я в это время был на отдыхе, в отпуске в Италии, мне позвонил мой тогдашний начальник Григорий Ковбасюк. Он позвонил и сказал: «Никита, срочно нужна баскетбольная программа». Я говорю: «Гриша, а можно у меня закончится отпуск, он только начался, и баскетбольная программа появится». Гриша сказал: «Ну ладно, но не позже».

Я вернулся в Москву, мы собрались. На первом разговоре про баскетбольную программу были мои товарищи и друзья, с которыми я общался и где-то работал. Никита Коротеев, он начинал на сайте Sports.ru, потом работал на телеке редактором и продюсером нескольких программ, последнее время он занимался медиа в разных киберспортивных командах и организациях. Дима Матеранский, которого мы, конечно, позвали, потому что не могли не позвать. С Димой мы к тому времени были уже хорошо знакомы и дружили, мы дружим семьями. Мы дружим, наши жены дружат, наши старшие дети примерно одного возраста, тоже дружат. По-моему, не сразу, а чуть-чуть позже к нам присоединился Вова Спивак, главный на свете фанат европейского баскетбола. Это было ядро первого творческого коллектива «Братства кольца». Потом к нам присоединился наш режиссер-монтажер Леша, потом он поменялся, потом к нам пришел Илюха Донских, который какое-то время работал в Краснодаре, в «Локомотиве».

Мы стали думать, какой должна быть программа про баскет, и довольно быстро придумали название «Братство кольца». Мы его, значит, придумали, зафанатели от него, что вау, мы вот такое братство, полуподпольное, потому что нас мало, тех, кто любит русский баскетбол и все, что его окружает. Мы принесли Грише название, Гриша посмотрел и такой: «Ну, название хорошее, но не может быть один вариант, вам нужно придумать еще вариантов, чтобы мы выбрали. Потому что всегда название нужно выбирать, даже если первый вариант хороший».

И у нас была сложная задача – нужно было придумать варианты, которые не были бы похожи на саботаж, но которые точно не выиграют. Потому что нам дико нравилось название «Братство кольца», мы не хотели оставить возможность выбрать что-то другое. Мы придумывали эти варианты, я честно скажу, не помню ни одного. И так родилась идея «Братства кольца». Мы понимали, что делать программу о русском баскетболе нельзя – это плохо и скучно. Поэтому мы постарались придумать такую программу о нашей любви к русскому баскетболу.

Я сейчас понимаю, конечно же, что этот концепт был обречен на провал и закрытие рано или поздно, потому что этот концепт был, называя вещи своими именами, достаточно искусственным. И в этом смысле, наверное, это была изначально обреченная задача продать аудитории выезд казанского УНИКСа в Донецк. Тогда в Единой лиге ВТБ – прикинь, как это было давно – играл баскетбольный клуб «Донецк». Первая командировка для «Братства кольца» была в Ригу. Нам было дико кайфово, и мы постарались показать это максимально кайфово. Я до сих пор, бывает, показываю людям какие-нибудь сюжеты из «Братства кольца», трикшоты наши, например, потому что искренне ими горжусь. Но, наверное, будет честно признать, что эта идея – а давайте мы баскетбольные матчи, которые, положа руку на сердце, и нам не все интересно смотреть, попробуем вам подать так, что мы их любим – эта идея была обречена.

С другой стороны, сейчас, спустя какое-то большое время, я абсолютно искренне говорю, что я сделал много телевизионных программ, очень разных, на разных каналах, спортивных, не спортивных, записных, прямоэфирных, длинных, коротких, где я был автором, где я был только ведущим и так далее, но «Братство кольца» – это до сих пор единственная программа, где я готов подписываться за каждую минуту. У нас были невероятно высокие требования к себе, мы выкладывались, потому что очень это любили. Это та история, где мне не стыдно ни за минуту, ни за секунду тех 30 выпусков, которые в итоге вышли в первом и единственном сезоне «Братства кольца».

– Вы существовали один сезон?

– Да, мы существовали один сезон, нас не продлили на второй. Мы вышли с начала сезона и до конца, до финалов, до финалов еврокубков мы дожили. На второй сезон нас не продлили.

– Ты сказал, что программа была создана указом сверху вниз. У вас были какие-то странные политические решения? О чем-то рассказывать, а чем-то нет?

– У нас была очень большая творческая свобода в рамках, которые мы обсудили. Мы обсудили, что это программа, в первую очередь, про Единую лигу ВТБ, программа про русский баскетбол. То есть еврокубки в этой программе были, но как еще один турнир, в котором играют команды Единой лиги. У нас была договоренность, что мы показываем разнообразие лиги и не топим исключительно за русские команды. Не было принудительной задачи обязательно рассказать про матч «Астана» – ВЭФ, потому что должно быть равное количество времени уделено.

Нет, разумеется, были акценты. У нас было какое-то количество историй про НБА, буквально по касательной. У меня даже была – и я благодарен за это программе – командировка на Матч всех звезд в Хьюстоне. Наверное, в другой жизненной ситуации я бы не побывал на Матче всех звезд НБА. А командировка была длинная, на два выпуска: первый был на Матче звезд, а потом мы приехали в Бруклин, где снимали сюжет про то, как живет «Бруклин Нетс». Дима Матеранский тогда был как раз сотрудником «Бруклина», у них это называлось директор по развитию в Восточной Европе.

Историй про то, что сходите, съездите, снимите интервью с этим или подсветите вот это, не было. У нас был непроговоренный, но очень понятный концепт, что если это программа про Единую лигу ВТБ, то мы по умолчанию любим Единую лигу ВТБ и не говорим, что «буэ, что за фигня» и так далее. У нас не было запретов критиковать лигу за что-то. Не знаю, например, был момент со спорным судейством в матче ЦСКА – «Химки», мы его подробно разобрали, причем умудрились сделать это так, что мне писали потом и из ЦСКА, и из «Химок» со словами, что молодцы, наконец показали всю правду.

– У меня был похожий эпизод, когда мне сразу из двух клубов звонили со словами «что за хрень ты написал»…

– А мы как-то смогли классно пройти по тонкой грани. Мы показали повторы с трех камер, замедлили их, прокомментировали, что происходит, типа «вот, смотрите, рука ложится на мяч» и так далее. И просто не дали вывод. Сказали: «Вот, смотрите, было вот это, судья смотрел с этой стороны, он, очевидно, это видел, а это нет», ну и дальше каждый про себя домыслил – значит, судья должен был свистнуть или не должен был свистнуть.

В этом смысле мне кажется честной какая история… Когда ты на что-то подписываешься – например, подписываешься на программу про любовь к русскому баскетболу, – ты его по умолчанию любишь. Не потому, что тебе платят за это деньги, а потому, что если ты его не любишь, ты просто не подписываешься на эту программу. Тут какой-то такой концепт.

В целом, «Братство кольца» было делать очень просто, за исключением двух вещей: первая – все-таки нам было довольно сложно объективно находить интересные истории и сюжеты. Хотя иногда мы делали абсолютное безумие, например, Илюха Донских для последнего выпуска сезона – и так получилось, что вообще прощального выпуска – нашел спорткары. Тимоха же любит машины, он же безумный фанат. Илюха нашел три дорогих спорткара, нам их дали на день из салонов, мы их везли через всю Москву на Тушинский автодром, где Тимоха возил меня на спорткарах, выжимал из них все, что можно. Было дико смешно, он в них не помещался, поэтому он высовывал голову наверх, и как бы над стеклом смотрел на тачку, а в я в этом время вжимался в страхе в кресло.

– Надо дополнить, что Тимоха – это Тимофей Мозгов.

– Да, Тимоха – это Тимофей Мозгов, ныне баскетболист БК «Руна». А тогда играл с Леброном, по-моему, и то ли действующий, то ли как раз должен был стать стать чемпионом НБА. То есть абсолютный пик его НБАшной карьеры (Мозгов станет чемпионом НБА через три года, в 2016-м – прим. «Перехват»).

Мы снимали безумный сюжет про то, как Никита Коротеев соревнуется с баскетболистом подмосковных «Химок», кто-то из молодежки был, по числу телефонов, которые они настреляют на конкурсе чирлидеров Евролиги. В России проходил конкурс команд поддержки, после него была вечеринка, и мы снимали двумя камерами, как они ходят, знакомятся с девчонками и соревнуются по количеству телефонов, которые возьмут.

Были классные баскетбольные истории. Фридзона мы заставляли воспроизводить его бросок против, по-моему, Бразилии, смотрели, сколько и чего он попадет. Были какие-то такие трогательные истории. Например, я дико сейчас хохочу. Мы снимали love-story Никиты Курбанова и Ани Петраковой. Они тогда и тот, и другой играли в сборной России, были действующими баскетболистами, и мы показывали, как они находят время быть вместе, все дела. И я, конечно, сейчас очень смеюсь – по-хорошему, по-доброму, – когда читаю новости про Аню Петракову и Кендис Паркер, и вспоминаю, как я снимал этот сюжет. И они такие были романтичные голубки. Это очень забавно с точки зрения того, как же давно это все было.

Было объективно сложно это все придумывать, не опуская ту планку, которую мы себе задали с первых выпусков. А еще же была рубрика трикшот, и мы снимали их правда крутыми, и мы снимали их правда с одной камеры. Мы в конце каждого выпуска снимали какой-нибудь забитый бросок в какой-нибудь необычной локации, очень сложный, далекий, и нашим правилом было обязательно снимать его одним планом – для того, чтобы было видно, что это не монтаж. Мы снимали его с одной точки и потом уже, в повторах, показывали разные другие планы.

Мы в первом выпуске перебрасывали двухэтажный дом в Риге, мы бросали мяч с каунасской башни на кольцо, которое стояло за крепостными стенами. Мы бросали мяч из одного цеха в другой цех завода ЗИЛ. В Казани чувак бросал, выныривая из проруби, в кольцо, которое стояло на берегу озера. Было абсолютное безумие, каждый раз трикшоты – это отдельная спецоперация.

Самый безумный трикшот – просто чтобы показать степень нашего безумия – мы забивали в Вильнюсе на центральной площади. Там стоит памятник Гедиминасу, основателю Великого княжества Литовского, но чтобы вы понимали: с одной стороны кафедральный собор, с другой, по-моему, парламент, с третьей стороны – здание МВД. В центре – памятник Гедиминасу. Вот это как если памятник Жукову переместить в центр Красной площади, примерно такое же центральное место. Мы пришли туда, поставили баскетбольное кольцо и бросали. Задача была полукрюком попасть так, чтобы мяч пролетел между ног у коня и попал в кольцо, которое стояло на другой стороне памятника.

Мы сняли этот трикшот, и когда мы закончили снимать, к нам подошел вежливый полицейский, сказал: «Слушайте, нам нужно пройти в участок». Мы прошли в участок, выписали штраф, но не нам, потому что мы не были гражданами Литвы, а чуваку, который был с нами, выписали штраф за вандализм и нарушение общественного порядка. Два мяча остались под брюхом коня, потому что там лежал снег, и они просто в нем застревали на постаменте.

Спустя две недели на портале Delfi – это крупнейший русскоязычный портал Прибалтики – я прочитал заметку про русских варваров, которые делали вот это. И самое смешное: там была съемка с камер наблюдения Министерства внутренних дел, здания, которое было напротив. Такой красивый верхний план! У меня была первая эмоция: «Как же жалко, что поздно вышла заметка, мы бы подмонтировали, был бы прямо топчик».

Это был огромный объем работы каждый раз – и интеллектуальной, и физической. В каждом выпуске была командировка, и, конечно, было сложно совмещать. Почти у всех были какие-то другие работы, мы не зарабатывали гигантских денег в этой программе. Когда я был в гостях у пацанов из «Взял мяч», я спросил у Вовы Спивака, во сколько я освобожусь. Он сказал: «В 11, как раз успеешь на телеканал «Дождь». И это был такой мем из прошлого, потому что почти с каждой командировки, с каждого монтажа я бежал на «Дождь», где тогда у меня была основная работа ведущим новостей. И я всегда так строил расписание на «Дожде», чтобы ездить в командировки. Я не мог брать выходные или отпуска, поэтому, заканчивая программу, я всегда летел на «Дождь». Это была изматывающая история, за год мы сильно вымотались. Но это была славная охота.

– Я слышал, что вы кого-то заставляли записывать рэп-альбом, что ли…

– Это был не рэп-альбом. За ЦСКА тогда играл Сонни Уимс, такой парень, который потом поиграл в Европе, чуть-чуть поиграл в НБА. Мы снимали сюжет про Сонни, про то, как он играет в пейнтбол, он любит это. Мы вообще старались снимать разные классные истории про игроков. Например, в «Химках» играл центровой Джеймс Огастин, который в колледже играл в баскетбол и в американский футбол. Мы снимали с ним сюжет про то, как мы играем в американский футбол, привезли ему реальных игроков, из клуба «Спартанцы», по-моему, и Огастин играл квотербека. Там мы снимали, как меня сносят. Был такой момент, мы хотели снять заставку. Огастин бросает мне дальнюю передачу, я за ней бегу, в прыжке ее ловлю и в этот момент меня сносят. Снимали дублей пять или шесть, тогда было не то чтобы очень больно, а вот на следующее утро было ощущение, что тебя всю ночь переезжал грузовик. Несколько раз туда-сюда, старательно, груженый такой.

Второй раз сюжет для «Братства кольца», который потребовал физического подвига, это когда я учился играть в баскетбол на колясках со сборной России по баскетболу на колясках. Во-первых, дико увлекательная игра, она совсем не похожа на настоящий баскетбол, потому что там фишка в заслонах – все друг другу ставят заслоны. Потому что в обычном-то баскете хороший заслон сложно оббежать, а заслон, который тебе поставила коляска, на коляске объехать невероятно сложно. Тактическая игра. Я в нее играл, и мне говорили все мужики, что пацан, аккуратнее, будут руки-плечи болеть на следующее утро. Я такой: «Ладно, норм».

У меня на следующее утро было ощущение, что растут крылья. Я вдруг понял, как у меня много мышц на спине – не в смысле накаченные, а как их физически много, и каждая из них болит. Я прямо понял, что спина может болеть настолько разнообразно, настолько богатые ощущения ты можешь испытывать.

Так вот, мы снимали про Сонни Уимса сюжет про пейнтбол, и он, переодеваясь, взял петличку и что-то начал зачитывать. Вова Спивак снимал этот сюжет. – Ты читаешь? – Да, я читаю. И мы арендовали студию звукозаписи, куда он пришел и зачитал свой трек. То есть это был один трек, он зачитал, мы свели, и такой был подарок. Это скорее была история про то, что они все классные разные люди, и мы использовали разговоры в разных локациях и ситуациях для них.

Например, мы снимали в Питере, там играл классный американец. В Питере в тот сезон играл Патрик Беверли, но Беверли максимально лениво и недружелюбно поснимался в нашей программе, мы снимали его как крутейшего специалиста по кроссоверам в Единой лиге, но он вышел и настолько лениво изображал кроссовер, что, кажется, я бы изобразил его примерно так же. Но мы не в обиде, пацан после этого заиграл в НБА, значит, все было не зря. А в Питере тогда играл другой американец, я сейчас даже не вспомню, как его зовут, но фишка была в том, что он был весь в татухах. И мы повели его в тату-салон, где ему набивали татуху и, по сюжету, мне тоже набивали татуху. Но вместо меня татуху набивали нашему оператору, мы снимали сначала меня, потом его, это был единственный раз, когда мы чуть-чуть обманули наших зрителей. Такие разные локации и истории мы старались для наших героев придумывать.

– Ты рассказываешь, и я это перекладываю на сегодняшний довольно пресный фон. Не могу отделаться от мысли, как было бы классно, если бы такая передача существовала сегодня.

– Я чуть-чуть заступлюсь за тех, кто сейчас. Почему «Братство кольца» просуществовало один сезон? Все-таки, справедливости ради, такие вещи возможны только на телевизионных стероидах. YouTube в этом смысле гораздо более честный, чем телек.

– А я как раз про телек и говорю, про то, что сегодняшние телепрограммы совсем не похожи на «Братство кольца».

– Да, они не похожи на «Братство кольца». Ключевая штука в «Братстве кольца» – в том, что мы все делали с гигантской любовью, которая чувствуется. Ты чувствуешь, насколько человек любит и горит, он с горящими глазами приходит или не с горящими. Я хорошо понимаю, почему на большом «Матч ТВ» нет программы про русский баскетбол. Потому что есть очень простая история – рейтинг и популярность программы это всегда производная от рейтинга и популярности трансляций. Если у тебя трансляции собирают мало, у тебя шоу собирает мало. «После футбола с Георгием Черданцевым» всегда собирает меньше, чем тот самый футбол, после которого оно выходит.

С баскетболом была небольшая аномалия – «Братство кольца» собирало иногда на уровне, а иногда и больше, чем топовые трансляции. Но это не потому, что мы были классные. А потому, что трансляции собирали мало. В этом смысле это, конечно, была благотворительность и история, которая не отбивалась. На самом деле, возможно, сейчас – как это ни смешно – с букмекерскими контрактами выход «Братства кольца» был бы более экономически целесообразным, чем тогда. Но с точки зрения рейтинга, с точки зрения популярности канала это провал. Второй повтор футбольного матча «Динамо» – «Зенит» убирал бы «Братство кольца» по рейтингу.

В целом, понятно, почему баскетбольной программы как таковой на «Матч ТВ» нет, но, с другой стороны, я нескромно скажу, что мы любили нашу программу так, как мало кто на российском телевидении. Наверное, с похожими глазами делались первые выпуски «Футбольного клуба» еще на НТВ.

– Давай перейдем к той части, где я говорю с тобой как со специалистом в медиа. Как можно было бы продвинуть российский баскетбол, используя те инструменты, которые есть сегодня? Что можно было бы сделать – с вложениями или без, – чтобы российский баскетбол стал чуть-чуть более популярным?

– Знаешь, я много думал про это – и в отрыве от нашего с тобой разговора, и вот вчера подумал. Думаю, что если прямо совсем честный ответ, то конкретно с российским баскетболом честный ответ был бы: «Ничего». На десятки процентов вырастить интерес к русскому баскетболу несложно – там база настолько низкая, что минимум работы даст довольно большой всплеск в процентах. Там просто в абсолютах все очень скучно. Но для того, чтобы какие-то глобальные изменения произошли, именно применительно к российскому баскетболу, он должен очень сильно внутри поменяться.

Смотри какая история… В моем детстве русский баскет был единственным баскетболом, который можно было массово смотреть. И живьем, и по телеку, и так далее. Я сейчас могу бесконечно и круглосуточно читать про свою любимую «Оклахому Сити Тандер», несмотря на то, что она от меня далеко. До новогодних праздников я смотрел каждый матч «Оклахомы», мне было интересно, как это – смотреть каждый матч своей любимой команды. У меня была такая техническая возможность. Это было в миллион раз проще, чем смотреть каждый матч ЦСКА – ну просто с технической точки зрения. И трансляцию, и комментатора я мог выбирать, я мог знать про каждый чих, я мог каждый матч фарм-клуба «Оклахомы» смотреть, если бы я был совсем безумным фанатом. В этой ситуации, когда я могу смотреть много лучшего баскетбола на планете, русский баскетбол или даже «евролижный» баскетбол должен сравниваться не качеством баскетбола, потому что по качеству баскетбола он всегда проиграет. Есть гурманы, которые любят смотреть студентов из NCAA, есть гурманы вроде Вовы Спивака, которые любят европейский баскетбол как баскетбол, они говорят, что им его смотреть интереснее, чем американский. Эта прослойка людей есть, но она априори довольно узкая.

Поэтому массовая любовь к российскому и европейскому баскетболу должна строиться не только и не столько на баскетболе. На идентичности, на том, что я должен чувствовать сопричастность к этой команде, что я должен за нее переживать, что я должен сопереживать адресно людям, которые есть в этой команде. Это невозможно без коренной перестройки. Как в европейском или британском футболе есть – support your local team. Я могу следить за русским баскетболом, только когда я support my local team. А русский баскетбол же делает все, чтобы у него не было идентичности. Он ее разрушает вообще изо всех сил.

Вот есть клуб «Барселона». Я не то чтобы фанат города Барселона, был там полтора раза. Просто «Барселона» мне симпатична. Но при этом за «Барселону» играет Алекс Абринес – чувак, который пережил тяжелую депрессию, ушел из «Оклахомы» и вернулся домой. За «Барселону» играл Хуан Карлос Наварро, какие-то ветераны. И я такой: «Блин, это престарелые пацаны, которые рубятся за родную команду». За «Реал» играет Руди Фернандес, которого я любил по НБА, у которого, кажется, может оторваться рука.

– Ему уже 73, кажется.

– Да. У него и в 30 лет не было ни одной целой связки в организме, и кажется, что просто локтевой сустав может оторваться в процессе матча, и он будет доигрывать с одной рукой. Ну… Я за них переживаю! Я понимаю, что это цвета, что это часть большой «Барселоны», большого «Реала», есть история, есть ветераны, есть кантера, опять-таки, и там 16-летние пацаны «Реала» могут выйти и обыграть ЦСКА. Я чувствую эту историю. Я, в Москве, не болея за «Барсу» или «Реал», это чувствую и могу к этой истории прикоснуться.

Блин, чем вам мешает в ЦСКА Андрей Воронцевич? Он же выходит за УНИКС и, оказывается, может даже классно играть на уровне Евролиги. Ну вот чем он вам мешает?

– Контрактом.

– Блин! Камон! Неужели он вам мешает контрактом больше, чем Мариус Григонис? Наверное, хороший парень, я просто толком никогда не видел, как играет Григонис. Наверняка классный парень, литовцы вообще гораздо чаще классные парни, чем не классные. Но блин, это какой-то еще один легионер, который, скорее всего, не даст вам решающего импакта в «Финале четырех» или даже в плей-офф Евролиги, что, наверное, сейчас для ЦСКА актуальнее. Ну сохраните вы этого ветерана!

Ну договоритесь вы, чтобы у вас каждый матч в Единой лиге ВТБ играл молодой россиянин. Молодой – это не 24 и не 22. Это… типа 20. Не Ухов даже и не Ивлев, а кто-то из ЦСКА-2. Ну вы же не станете хуже, вы же продолжили бы выигрывать Единую лигу. В этом году не факт, у вас там, говорят, что-то совсем все плохо, но вы же продолжили бы это делать, если бы у вас чуть больше вместо восьмого легионера играл свой молодой парень. Вам бы не стало хуже, правда не стало бы.

Понимаешь, для этого должно произойти какое-то коренное перестроение. Ведь может быть интересным чемпионат, где выигрывает одна команда – Бундеслигу все смотрят, чемпионат Литвы все смотрят. В Литве вообще всегда выигрывали две команды, не знаю, выигрывала ли когда-то чемпионат Литвы по баскетболу третья команда (в истории баскетбольного чемпионата Литвы не было чемпионов кроме «Жальгириса» и «Летувос Ритаса» – прим. «Перехват). Я какие-то банальные штуки говорю, но ты должен быть заинтересован во мне как в болельщике, ты должен понимать, что для меня важно. Можно прийти и сделать клубам Единой лиги ВТБ модные тиктоки, всем.

Но это, к сожалению, глобально не добавит интереса к русскому баскету. Потому что в абсолютах прослойка людей очень маленькая. Прослойка людей, которым в принципе баскетбол в России интересен, довольно маленькая, хотя она растет и латентных любителей баскетбола в России, на самом деле, очень много. А тех, кто при этом еще смотрит за Единой лигой или за еврокубками, их прямо совсем мало.

Я вот сейчас вспомнил историю. Недавно мы ездили с женой в Стамбул, и я внезапно вспомнил, что, оказывается, я же был в Турции не только в детстве с родителями, но у меня же была в Турцию командировка. Мне казалось, что в город Трабзон, а на самом деле в город Измир, где «Красные Крылья» в дико драматичном матче обыграли «Каршияку» и завоевали первый еврокубок в своей истории. С одной стороны, это же крутая история, я видел своими глазами, как «Крылья» обыгрывают «Каршияку». Я видел, как «Локомотив-Кубань» выигрывает Еврокубок в бельгийском Шарлеруа и на следующий сезон попадает в Евролигу. Это было дико круто, и даже дико круто было наблюдать за фан-сектором «Локо», который приперся – ладно, в Бельгию нельзя припереться, приехал – и в странном, шахтерском, полузаброшенном Шарлеруа, где можно снимать фильмы ужасов, топил за свою команду. Где и прокурор Краснодарского края, и просто болельщик Кубани болели одинаково громко. Клево!

Но как, блин, у меня может быть идентичность с «Красными Крыльями», где играют четыре человека, которые через год не вспомнят, где находится Самара, и не вспомнят, где находится Измир? Я ничего не имею против Аарона Майлза, обалденного парня, который, кажется, где-то работает сейчас тренером команды G-League или чуть ли не ассистентом в НБА (Майлз работает ассистентом в «Селтикс» – прим. «Перехват»). Он классный парень, у него обалденные дети, семья, которая приходила за него болеть. Он даже стал чуть-чуть своим в Самаре, потому что несколько сезонов там играл. Но ты не построишь идентичность на таких людях.

Кайл Хайнс – обалденный чувак, но ты не построишь на нем идентичность баскетбольного клуба ЦСКА. Это невозможно. Как бы он ни прикипел к ЦСКА как к организации и каким бы он ни был дружбаном Андрея Ватутина и классным баскетболистом для, не знаю, пресс-атташе Коли Цынкевича. Ну на других вещах строится идентичность – на том, что твоя арена это какой-то центр жизни, на том, что местные парни могут играть в баскет за твою школу, а потом играть за основной состав, и ты над этим работаешь. Я искренне болел за ЦСКА Кисурина, Карасева, Куделина, Панова и т.д., я правда называл себя тогда болельщиком московского «Спартака» и баскетбольного ЦСКА. Абсолютно искренне. Я в общем даже болел за ЦСКА первые сезоны перезагрузки – за Холдена, Сонгайлы и так далее, но я не могу болеть за ЦСКА Клайберна, Шенгелии и Хэкетта. Хотя, наверное, они все классные парни, про Хэкетта говорят, что он душа компании. Но я не могу за них болеть.

Это как болеть за Facebook. Высокооплачиваемые менеджеры и разработчики приходят на работу в Facebook. Я могу пользоваться Facebook, но я не могу за него болеть, кричать: «Facebook! Facebook! Давай, пусть Reels обгонит тиктоки и Meta покажет этим китайцам». Ну нет. И ЦСКА – вот такой пример небольшой транснациональной корпорации.

И это по цепочке: собирательный красноярский «Енисей» – это мини-транснациональная корпорация, причем очень бедная транснациональная корпорация. Это то, что выстраивается годами и то, что нужно выстраивать с любовью. В этом смысле одно время «Локо» становился правильной локал-командой для Краснодара, но когда оттуда ушли люди и когда там стали заканчиваться деньги, это все постепенно выветрилось. Наверное, для Нижнего Новгорода «Нижний» – это что-то типа локал-команды. Но надо больше «Нижних», каждая команда Единой лиги ВТБ должна быть «Нижним Новгородом». И все-таки когда ты пристанище всех русских Единой лиги, это лучше, чем ничего, но у тебя должны быть свои парни, это должно быть много лет. Без этого говорить об интересе к русскому баскетболу… ну правда.

Я не хочу обидеть людей, энтузиастов, которые на местах что-то делают, но глобально, пока у тебя тектонического сдвига не произойдет, это все кровати в борделе. Ты просто двигаешь их туда-сюда. К моему огромному сожалению.

При этом, я скажу так, мне кажется, что баскетбол в России дико недопродан. Все же мы сейчас мамкины инвесторы, покупаем себе по одной акции в приложении своего банка. Если бы можно было купить акции любви к баскетболу в России, то я бы их купил. Мне кажется, что взрыв любви к баскетболу в России в горизонте 10 лет точно произойдет. Я ощутил это буквально на днях, когда я в своем Telegram-канале объявил конкурс перед дедлайном, надо было угадать, кого и куда обменяют, и получить от меня подарок. Просто мой скромный вклад в развитие баскетбольного коммьюнити в России. Мне присылает свои варианты руководитель крутейшей российской киберспортивной команды. Я говорю: «Фига себе, ты не просто читаешь, а прислал свой вариант!» Он сказал: «Конечно, я даже «Оклахому» стал смотреть в последнее время». И я хватают за голову – вау!

Или еще одна история. Мне в комментах к моему посту про то, что Йокич был неправ, когда он толкал одного из братьев Моррисов, пишет Йован Савович, мой бывший коллега по Яндексу и довольно культовый чувак для русского интернета, создатель Лурка. И я понимаю, что Йован смотрит, читает и он тоже в пространстве баскетбола. Таких людей не то чтобы дико много, мы видим, что пацанам из «Взял мяч» сложно звать к себе широко известных людей, которые классно рубят в баскете. Но при этом Иван Ургант же правда смотрит баскет, Нурлан Сабуров в него правда играет, Серега Мезенцев в него играет правда клево. И баскет – это же вайб, баскет – это культура. L’One и так далее. На самом деле, мне кажется, что нужна просто какая-то искра, классная рекламная кампания Adidas c Ургантом. Ну условно говоря, это я сейчас фантазирую. И оно дальше как доминошки начнет падать. Баскет – это дико модная штука, и баскет станет дико модным в России.

К сожалению, это по касательной не отсыплется ЦСКА, Единой лиге ВТБ и европейскому баскетболу, но в целом мне кажется, что людей, которые не то чтобы за баскетболом следят, но которые, не следя, баскетбол любят, их станет драматически больше лет через 5-10. Баскет динамичный и привлекательный. Я просто по своим детям смотрю, моим старшим 11 и 7 лет, и им скучно со мной смотреть футбол, объективно скучно удерживать внимание целиком на 90 минут. При этом они фанатеют от баскета, они могут подсесть и смотреть бесконечно долго, потому что это быстро и драйвово. После того как мы посмотрели первый и второй «Космический Джем», мой средний сын Тимоха долго меня просил показывать ему хайлайты Джордана и Леброна – он сравнивал и делал выводы, кто круче.

Баскетбол дико увлекательный, баскетбол захватывает. Поэтому я думаю, что оно и само произойдет. Но если бы у русского баскетбола был классный продюсер, то это произошло бы еще быстрее. Если бы у людей, которые тратят на русский баскетбол десятки миллионов долларов, возникло желание потратить один миллион долларов в год на то, чтобы баскет стал круче, это могло бы происходить с другой скоростью. Даже не надо нанимать дорогих аудиторов из KPMG, нужно просто немного помочь деньгами и записной книжкой людям, которые искренне баскетбол любят.

На самом деле, проблема даже не в миллионе долларов, это не проблема найти. Проблема дать этот собирательный миллион долларов и отойти в сторону, не мешать, не учить жизни и слушать критику. Когда / если это вдруг произойдет, у нас случится баскетбольный бум. Я скептически рассматриваю возможность, что люди, которые тратят на баскет гигантские деньги и прямо или косвенно управляют русским баскетболом, когда-то к этому придут, но никто не запрещает мне об этом мечтать.

– Я понимаю, что одного ответа тут нет, но если выбирать, от кого может зависеть популярность российского баскетбола и котировки акций любви к нему, то кто больше должен вкладывать – клубы, каналы, которые рассказывают про него, блогеры, болельщики, федерация? Кто должен начать этот бум?

– Нет никаких вопросов к блогерам, мне кажется, это лучшее, что есть в русском баскетболе. Преклоняюсь перед энтузиазмом людей, которые вообще пишут про баскет, тем более пишут про европейский или русский баскет. Поэтому тебе лично гигантский респект, и не потому, что позвал меня в подкаст, а потому что это правда очень круто.

А так здесь же все очень просто. Мы знаем конкретных людей, которые принимают ключевые решения в русском баскетболе. Давай я произнесу – это Сергей Иванов. Он же любит баскет, просто он его по-своему любит, и он то ли не понимает, то ли не хочет понять, то ли понимает, но его это устраивает, что другие люди любят баскет по-другому. И не могут все любить баскет так, как он, не могут все любить баскет за то, что у них когда-то в юности были матчи «Жальгириса» и ЦСКА. И не могут все любить баскет из корт-сайда на «Финале четырех». Поэтому, понимаешь, нет проблемы в красноярском «Енисее», есть проблема в ЦСКА, в «Зените», в Единой лиге ВТБ. Решения там принимают примерно одни и те же люди.

Я не знаю, мне очень сложно оценивать роль федерации и лично Андрея Кириленко. Не буду скрывать, я связывал с ним какие-то надежды. Возможно, это были абсолютно иррациональные надежды, но я связывал. У меня есть история из детства. Одно время папа не то чтобы прямо приятельствовал с Андреем, но они были хорошо знакомы, Андрей только уехал в НБА, и в межсезонье он вернулся в Москву и договорился встретиться с моей семьей. Когда он пришел к нам, родителей еще не было, а был я. Я сидел и играл в компьютер, кажется, в Warcraft, и он подошел, сказал, что тоже играет, что как клево. Мы с ним поговорили, и я только потом понял, что у нас возраст был примерно одинаковый. Он постарше, но не сильно. Наша возрастная пропасть не была такой гигантской, как наша пропасть по статусу, жизненному опыту и так далее.

Потом, когда у Кириленко появился этот паладин во всю спину, я вспомнил этот разговор, и скупая слеза покатилась. Возможно, поэтому у меня был такой комплекс иррациональных надежд по поводу Кириленко. Мне сложно сказать, какие у него есть реально ресурсы, я не знаю все политические и подковерные расклады, кто с кем дружит, кто с кем воюет, дают ли «НорНикель» или СИБУР достаточно денег федерации.

Но в целом все идет от денег и влияния. Мы понимаем, что есть несколько компаний и несколько людей, которые так или иначе рулят значительной частью финансовых потоков, которые определяют существование российского баскетбола. Вот эти люди должны сесть за стол или встать перед зеркалом и сказать: «Блин, да, мы хотим, кроме наших политических каких-то штук и кроме наших тусовок и нашей искренней любви к ЦСКА и желанию, чтобы сборная России играла хорошо, мы хотим, чтобы баскет правда любили. Мы понимаем, что это совсем другая задача, мы готовы и хотим ее решать. Кому нам надо позвонить?»

На самом деле, номеров-то не так много, людей, которым надо позвонить, их мало, мы их знаем всех по именам. И эти люди откликнутся очень быстро. Как когда-то команда «Братства кольца» собралась за две недели и что-то придумала, вот точно так же и те же, и, к счастью, уже и другие люди так же соберутся и быстро сделают что-то классное. Просто это сложно делать совсем на энтузиазме и совсем за свои. Можно делать подкаст, можно делать телеграм-канал, но для того, чтобы делать что-то глобальное, тебе все же нужно немного поддержки и ресурсов.

---

Если любите росбаскет, подписывайтесь на мой Telegram-канал – там я регулярно рассказываю о баскетболе в Росси и Европе. А вот Telegram-канал Никиты – он пишет про «Оклахому» и вообще про НБА.

И не забывайте, что изначально все это было подкастом, поэтому если любите подкасты и любите росбаскет, то это комбо – подписывайтесь на «Перехват» на любой платформе.

Фото: Faccebook/nikita.belogolovcev; lokobasket.com; cskabasket.com

logoЕдиная лига ВТБ
logoЦСКА
logoTurkish Airlines EuroLeague
logoсборная России