15 мин.

Владимир Радманович: «Кобе не хватало терпения с другими игроками»

369

Финал 2008-го, противостояние с Филом Джексоном и юный Стеф Карри – форвард «Лейкерс» и «Голден Стэйт» вспоминает НБА.

Владимир Радманович приехал в Россию на открытие Центра уличного баскетбола в Воронеже, которое спродюсировали НБА и СИБУР.

Словения, Теодосич, финал 2008-го

- Чем вы занимались после завершения карьеры?

– Да особенно ничем. Я хотел провести больше времени так, как я хочу – путешествовать, узнавать мир. Три года назад я начал работать с НБА снова в качестве европейского представителя лиги – продвигать лигу, стараться влиять на молодежь. Продолжаю заниматься этим и сейчас.

Мне кажется, что важно жить в гармонии с собой, и у меня всегда это было – баскетбол давал мне уверенность в себе, давал мне понимание того, что я хочу делать со своей жизнью. И даже сейчас, когда я больше не играю, есть вещи, которые я могу сделать для игры, а игра – для меня. Я доволен тем, кем я являюсь, доволен тем, чем я занимаюсь, и это самое важное.

- Игор Кокошков же один из близких друзей вашего детства, так? Вы удивились тому, что он сделал со Словенией?

– Я так до сих пор и не поговорил с ним – сейчас все хотят с ним связаться. Думаю, что все сильно удивились… Понятно, что у Словении есть хорошая баскетбольная программа, понятно, что они пытаются расти и становится лучше. Но если бы кто-нибудь вам сказал, что они станут чемпионами и обойдут саму Испанию?

Мне все же кажется, что дело не только в Игоре. Он все же тренер, тут больше заслуга игроков. Драгич, Дончич и Энтони Рэндолф себя здорово показали в нужные моменты, где-то им очень повезло. Думаю, что им будет очень сложно повторить нечто подобное.

- Как бы вы оценили шансы Богдана Богдановича и Милоша Теодосича заиграть в НБА?

– Ну, им потребуется время, это точно. Думаю, что у Богдановича шансы получше – он моложе, с ним будут более терпеливы, будут помогать ему. Но я всегда повторяю, что Теодосич – лучший игрок Европы, феномен, он играет в баскетбол с такой легкостью, что совсем не удивлюсь, если и он будет очень сильно влиять на свою команду. Стать суперзвездой? В его-то возрасте? Это маловероятно, но я предпочитаю не списывать никого заранее. Надеюсь, что у него получится. Знаю, что в НБА стать лидером очень сложно – в каждой команде слишком много отличных игроков.

- Вы согласны с тем, что в современной лиге выступать легче, так как баланс сместился в сторону атаки?

– У меня нет ответа на этот вопрос. Понятно, что у каждой эры разные правила, разные критерии судейства, игроки становятся сильнее и быстрее… Но я бы предпочел не сравнивать разные эры. У каждой эпохи есть что-то свое, и я предпочитаю просто ценить это. Думаю, самое главное – то, что эти изменения идут на пользу игру: больше очков, все становится динамичнее, болельщикам все нравится…  Вот когда болельщики отворачиваются, тогда нужно сомневаться в себе и спрашивать себя, все ли мы делаем правильно. А так, думаю, что у НБА нет никаких сомнений в том, что то, что они делают – это правильно.

- Ваше самое приятное воспоминание об НБА?

–  Я бы назвал выступление в финале НБА с «Лейкерс» в 2008-м. Это особенная атмосфера, особенное ощущение, когда ты подходишь так близко к завоеванию главной награды. Любой игрок хотел бы испытать нечто подобное. К сожалению для меня, я был в той команде, которая уступила в том году, но я рад уже тому, что мне представился шанс все это испытать, шанс побороться, шанс насладиться тем вниманием.

- Вы поняли, что тогда случилось? Вы же должны были брать тот финал, но затем случилась та катастрофа, когда вы растеряли 24-очковое преимущество….

– На этот вопрос у меня тоже нет ответа. Мы здорово играли, и не только до финала – мы хорошо провели первые два матча в Бостоне и вполне могли взять как минимум один из них. И вот когда мы повели 20 очков в третьей четверти, мы почувствовали, что у нас есть все, чтобы закрыть все матчи дома, а затем победить и в гостях… Не знаю… Видимо, мы расслабились, и они этим воспользовались. После того как такое происходит, счет становится 2-3, и следующие две игры в гостях, очень сложно что-то изменить. Потом была шестая игра в Бостоне, и мы все знаем, что там произошло.

Карри, косички, падение через голову

- Считается, что ваш лучший бросок в лиге – это тот трехочковый за «Уорриорс», когда вы сравняли счет с «Сакраменто». А какой у вас любимый момент?

– Да, да, у меня тоже. Это было в сезоне-2011/12, дела у нас шли совсем плохо. И матч с «Сакраменто» мы совсем не имели права отдавать – тот трехочковый помог нам вернуться и победить. Я получил огромное удовольствие от той игры.

- Вы играли тогда вместе с молодым Стефом Карри. Вы над ним издевались как над новичком? Какое впечатление он тогда производил?

– Вроде мы его не особенно мучили. Он отличный парень. Очень рад, что и я приложил руку к тому, что происходит с командой сейчас. Понятно, что когда мы были в «Уорриорс» вместе, команда переживала не лучшие времена. Мы очень часто оставались после тренировок побросать, и я тогда видел, что он умеет, видел, что он действительно уникальный. Сейчас он уже всем это доказал. Но я уже тогда был поражен той легкостью, с какой он попадает в цель. А ведь он только-только пришел в лигу.

- На каком месте вы видите эти «Уорриорс» в списке лучших команд в истории?

– У них слишком много великих конкурентов в истории. «Чикаго» со всеми их многочисленными титулами, «Селтикс», «Лейкерс»… Мне кажется, им еще нужно очень многое сделать, чтобы их считали одной из лучших команд всех времен. Их предшественники сделали очень многое, чтобы вписать себя в историю, и вклад «Голден Стэйт» можно будет оценить лишь постфактум – посмотрим, на сколько их еще хватит.

 - Вы же хорошо знаете и Зазу Пачулию. Вас удивляет, что он предпочитает маленькие контракты ради возможности остаться в этой команде?

– Заза – отличный парень. Конечно, никакие деньги не смогут вам купить возможность выходить на паркет с великой командой и становиться частью чего-то особенного. Он жертвует деньгами, но обеспечивает себе место в истории. Думаю, что многие парни согласились бы поменять свои контракты на что-то подобное.

- В конце 90-х США устраивали авианалеты на Югославию, и даже одна из ваших знаковых игр была отменена из-за бомбардировок. И одновременно вы уже планировали уезжать в Штаты. У вас были сомнения по поводу НБА?

– Ну да, мне не очень повезло в детстве, я пережил две войны – распад Югославии и бомбежки. Это все печально. Люди, которые тогда погибли в 99-м, не имели никакого отношения к тому, что произошло в Косово, в Боснии, в Хорватии или где-то еще. Мы все стали жертвами планов других людей. Я никогда не пытался искать виновного – будь это США, Россия или кто-то еще. В этом нет никакого смысла.

Я играл в баскетбол и старался держаться подальше от политики. Политика – это то, что я очень не люблю.

НБА была моей мечтой. Я хотел оказаться там и всеми силами приблизить мечту. Поэтому никаких сомнений, ничего такого не было.

- Вы стали знаменитым на всю лигу благодаря двум моментам. Первый – это ваши косички…

– Ну мы все в жизни иногда принимаем плохие решения. Я многому научился тогда и сделал выводы.

- Второй – это то падение, когда вы сделали сальто в воздухе после данка. Это самый страшный эпизод в вашей жизни?

– Да я бы не назвал его страшным – я-то сам и не понял, что произошло, только потом, когда посмотрел запись. Когда ты выходишь на паркет, всегда есть риск получить травму. Этого никто не хочет, но этого невозможно избежать. Так и произошло со мной. К счастью, я никак не пострадал, только получил небольшое сотрясение. Главное – что это никак не повлияло на мою карьеру, я продолжал играть так же, как и до этого.

- Обычно у легионеров бывают проблемы с адаптацией. Как справлялись вы?

– Я очень плохо знал английский тогда и с трудом объяснялся. Мне повезло, что в «Сиэтле» играл Предраг Дробняк. Он был старше и опытнее, до НБА играл в Турции и многое знал. Я держался его – он и его тогдашняя девушка мне очень помогали. Только когда он ушел через пару лет, я осознал, что вот теперь я остался сам по себе. Встал вопрос: как общаться с людьми, которые не говорят со мной на одном языке. Но это пошло мне на пользу. Постепенно я выучил английский, и это помогло мне и найти общий язык с партнерами, и преодолеть все культурные различия.

- Вы говорили, что те «Соникс» с Рэем Алленом и Рашардом Льюисом – ваша любимая команда, которая играла в быстрый яркий баскетбол. Вспомните, пожалуйста, самый запоминающийся момент той команды.

– Был один матч за «Сиэтл» в Мэдисон-Сквер-Гардене. Тогда кольца как будто расширились, и просто невозможно было промахнуться. Кажется, я попал тогда вообще все. Это ощущение очень сложно описать. Со мной такое случалось всего три-четыре раза за карьеру. Наверное, у суперзвезд, вроде Рэя или Кобе, такое бывает гораздо чаще, но для меня это было словно откровение.

Рэй и Кобе, противостояние с Джексоном, уход из сборной

- Рэй Аллен известен своим сумасшедшим подходом к игре, сложными предматчевыми ритуалами, работой над собой, над броском. Вы ведь тоже снайпер и тут попадаете в одну команду с лучшим снайпером в истории. Он вас чем-то удивил?

– Мы всегда удивляемся, ведь мы всегда думаем о себе лучше, чем следовало бы. Когда я только пришел в лигу, то думал так: это просто следующий этап моей карьеры, все будет здорово, все пойдет по плану. А потом ничего не идет по плану, потому что ты встречаешь на своем пути множество людей, которые лучше тебя, которые работают больше. Сначала я столкнулся с Рашардом Льюисом, который был очень хорош. Через несколько лет пришел Рэй Аллен и показал, что такое совсем иной уровень. Хотя мы и пытались расти, иногда ты просто достигаешь своего максимума и упираешься в потолок. Тебе приходится думать о том, как лучше сыграть на том багаже, что у тебя есть. Ты не можешь все время мечтать о том, чтобы стать кем-то еще. Я пытался научиться у других, но понимал свои ограничения на площадке.

- Вы как-то сказали, что Кобе Брайант не всегда находил правильные слова. Что вы имели в виду, он очень много матерился?

– Кобе – со всеми своим талантами и умениями – просто не особенно пытался понять окружающих, ему не хватало терпения, он расстраивался, когда они делали что-то не так, как он хотел, чтобы они это делали. Но, конечно, он невероятный игрок, и мне очень повезло, что я мог стать свидетелем его выдающихся представлений, выходя рядом с ним на площадку.

- Когда вы были с «Лейкерс», Кобе получил свой единственный приз MVP, подарил часы всем партнерам, и тогда очень много говорилось о том, что он изменился и стал командным игроком. Как это воспринималось в команде?

– Дело тут не  в часах. Да, он изменился. Команда, в которую я попал – мы были словно большой семьей, все здорово общались друг с другом, и с ним тоже. Он стал человеком, который лучше начал понимать партнеров, больше начал общаться с ними. Без этого мы бы не смогли побороться за титул.

- Тогда духовным лидером «Лейкерс» был Ламар Одом. Вас шокировало то, что с ним потом произошло?

– Это, конечно, ужасно. Никто такого ему не желал. Он очень милый человек, у него отличный характер. Понятно, что то, что случилось – следствие его плохих решений. Надеюсь, что он восстановится и вернется к полноценной жизни, ведь он может дать баскетболу очень много.

- Вы играли за команду, претендующую на титул. И вдруг неожиданно потребовали обмена, пришли на тренировку в Vans… Объясните свою логику.

– Да особенно ничего не происходило. Мне казалось, что тренер выталкивал меня из команды, и я не получил от него никакого объяснения. Когда ты выходишь в старте в первых 25 играх, а потом тренер тебе говорит, что ты больше не будешь появляться в старте – это не страшно. Я и до этого выходил со скамейки, ничего страшного. Но я в следующих 10 матчах вообще не выходил на площадку, и мне хотелось услышать какое-то объяснение. Возможно, я сделал что-то не так. Возможно, я не старался. Но мы побеждали. В такие моменты ты начинаешь сомневаться в себе. Но когда я спросил тренера, что случилось, он ответил, что все отлично, все в порядке. И тогда я посидел на скамейке и решил, что возможно, пришло время попробовать себя где-то еще.

- У вас с Джексоном были очень странные отношения – он постоянно давал вам разные сомнительные прозвища, хотя вы вроде не обижались. Вы поняли, почему именно он – лучший тренер в истории НБА?

– Я всегда говорил, что Фил – не просто тренер, он скорее психолог, ему нравится залезать людям в голову, придумывать способы мотивировать игрока, выжать из него то, что ему требуется. Когда он называл меня по-разному, он таким образом пытался донести до меня какие-то вещи. К сожалению, это происходило через СМИ, а не напрямую.

Роль тренера в том, чтобы управляться с эго, с разными характерами в команде. И ему удавалось это лучше, чем кому-либо.

Хотя вообще, как игрок, я не верю в то, что тренеры так уж много определяют. Чтобы взять титул, вам нужны лучшие игроки. Если у вас будет лучший тренер, но не будет таланта, то вы не победите. Это работает и в другую сторону: если у вас отличные игроки, но некому будет с ними управляться, то вы ничего не завоюете. Нужно, чтобы сошло все воедино.

- Александар Джорджевич рассказывал историю о том, как вы плакали на праздновании золота в 2002-м после того, как вас Пешич отчислил из-за того инцидента с бананом. Можете вспомнить ваши лучшие и худшие моменты, связанные с баскетболом?

– Я не считаю, что у меня были плохие моменты. Ну или я их не запоминаю. Как игрок ты проходишь через столько разных эмоций на площадке – где-то ты чем-то недоволен, где-то тебе кажется, что ты мог бы дать больше, где-то тренер тебя снял, а тебе кажется, что это произошло не вовремя… Ты все это не фиксируешь.  

Все мои воспоминания от баскетбола очень позитивны, а лучший из них тот выход в финал в 2008-м.

- В Сербии часто говорят о том, что у вас могла бы получиться гораздо более великая карьера. Вы согласны с этой оценкой?

– Нет, не согласен. Думаю, что у каждого есть определенные ограничения. В какой-то момент ты сам это понимаешь, но окружающие по-прежнему могут требовать от тебя того, что ты не можешь им дать. Мне кажется, что я сделал все от меня зависящее, как игрок. Я начал заниматься баскетболом только в 14 лет, развивался в ускоренном режиме и за три-четыре года сумел выйти на профессиональный уровень. Я не против того, чтобы люди думали так, как им хочется думать, но я знаю, кто я, знаю, сколько я вложил в это, знаю, как люблю баскетбол. И думаю, что если бы была возможность все повторить, я бы сделал все то же самое.

- В 2005-м вы решили прекратить выступления за сборную. Понятно, что это было сложное решение. Но вы не пожалели о нем?

–  У меня слишком много негативных впечатлений от выступлений за сборную команду, хотя я и был частью той сборной, которая победила на чемпионате мира в 2002-м.

В 2005-м все было иначе. Но дело не в поражениях, а просто в том, что тренер (Обрадович) вышел к журналистам и сказал все те нелицеприятные вещи о своих игроках, а федерация никак не отреагировала на это. Именно тогда я принял то решение. Я понимаю то разочарование, которое мы все чувствовали в тот момент, но в то же время когда ты перекладываешь ответственность на игроков в тот момент, когда вам нужно стоять вместе, держаться друг друга… Если с этими 12 парнями что-то не так, то ты их больше не должен вызывать в команду, должен вызывать кого-то другого. Мне казалось, что это неправильная реакция. Мне очень нравилось играть за страну, нравилось приезжать за сборную, но когда такое происходит, я подумал, что нет смысла тратить на это энергию. Когда ты побеждаешь, то даже не чувствуешь, что чем-то жертвуешь. Но когда проигрываешь…  Ты отдаешь все силы, а твой вклад совершенно не ценят. Я не захотел с этим больше связываться.

НБА и компания СИБУР открывают первый в Воронеже Центр уличного баскетбола в парке «Алые паруса». Мероприятие, посвященное открытию центра, пройдет 23 сентября.

logoГолден Стэйт
logoНБА
Владимир Радманович
logoЛейкерс
logoСиэтл