Станислав Еремин: «Чувствительность и мягкость мешает работе, но проходит с годами»

Главный тренер «Триумфа» Станислав Еремин любит работать с думающими игроками, берет пример с Александра Гомельского и не хочет тренировать сборную.

Об идеальном игроке: «Мой игрок интеллигентный, умный, с определенным уровнем баскетбольной образованности. Как, например, игроки югославской и литовской школ. Их не надо в двадцать лет учить делать передачу и бросать по кольцу. Из тех, кто играл у меня, это Мартин Мююрсепп, Игорь Куделин, Василий Карасев. Сегодня это, например, Вадим Панин или Валерий Лиходей. Мне интересно работать с думающим игроком, который не как зайчик механический по рельсам бегает, а творит, созидает на площадке. Хотя идеальных игроков не бывает, всегда есть какой-то перекос».

О примере Александра Гомельского: «В идеале тренер всегда прав. Его задача – сделать команду, подчиненную общей идее. Ни в коем случае, какой бы звездой ни был игрок, нельзя идти у него на поводу. Если сегодня дашь слабину, завтра он сядет тебе на голову и сломает команду. Должна быть жесткая субординация. Но в жизни все гораздо сложнее. В спорте на таком высоком уровне нет обычных людей – тренеров и особенно игроков. Все высокоамбициозные. Игрок – вершина пирамиды, в основании которой контракт, популярность, болельщики. Поэтому надо искать компромисс. Я всегда брал пример с Александра Гомельского. Бывало, игрок демонстративно при всех посылал его на три буквы, а он делал вид, что не слышит. Или команда нарушала режим, а он делал вид, что не замечает. Зато на следующий день давал такой втык, что ребята собирались и выигрывали. В баскетболе роль тренера очень велика. Но на площадке все решают игроки».

О работе со сборной: «Сейчас не хотел бы работать со сборной. Эта работа имеет свою специфику. За короткое время нужно провести большую работу с очень тонко расставленными акцентами и безошибочными решениями. Тогда она приведет к результату. Раньше игроки воспитывались на идее, на чувстве к Родине. А сейчас все по-другому: новые люди, другая ментальность. Даже Владимир Кондрашин в последние годы жизни говорил мне, что не смог бы сегодня работать ни в сборной, ни в лучших клубах».

О критике и чувствительности: «Люди, которые сидят в зале, не знают многих нюансов игры. Но все считают, что разбираются в баскетболе. У одного нашего снайпера болела рука, поэтому он сидел на лавке. А болельщики за моей спиной говорили, что Еремин не того игрока выпустил. Критика, и порой очень жесткая, бывает необъективной. Тренер всегда переживает это, а в полемику вступить не может. Иногда я после матча прохожу путь от тренерской скамейки до судейского столика, даже если победили, но играли плохо, и чувствую, будто спина голая. Я вообще чувствительный и мягкий. Всегда стараюсь войти в положение человека, понять. Это мешает работе. Очень часто страдал по этой причине, особенно на первом этапе. И всегда завидовал «толстокожим». Хотя с годами постепенно меняюсь: становлюсь менее восприимчивым и более жестким», – рассказал Еремин в интервью «Спорт день за днем».