«Я три года жил с семьей в автоприцепе». Сложный путь Окона из механиков (с перспективой на «Макдональдс») – к победе в «Ф-1»
В гонки попадают не только богатые.
От редакции: Эстебан Окон только что сенсационно выиграл Гран-при Венгрии, отбившись от Себастьяна Феттеля – это первая победа бывшего юниора «Мерседеса» с сезона в GP3.
А полтора месяца назад француз провернул главную сделку в карьере: продлил контракт с «Альпин» (вчерашней «Рено») до 2024-го. Да, на три года сразу – при соперничестве с двукратным чемпионом Фернандо Алонсо и слухах о переговорах с победителем одного Гран-при Пьером Гасли из «Альфа Таури». Обычно в «Ф-1» настолько длительные сделки заключают только с будущими (либо нынешними) лидерами команд или суперзвездами: недавно «Феррари» закрыла Шарля Леклера на тот же срок, примерно такая же длительность – у Макса Ферстаппена, да и Себастьян Феттель с Даниэлем Риккардо перед 2021-м подписывались тоже на три сезона.
Тогда большая часть фанатов решила, будто «Альпин» поторопилась с контрактом, поскольку Окон резко сдал – перестал попадать в топ-10 и в квалах, и в гонках. Однако перед Гран-при Великобритании французы поменяли ему шасси – и Эстебан быстро показал критикам их неправоту.
Но да, №31 еще полгода назад вряд ли рассматривался как грядущий лидер «Альпин» – все-таки в команду как раз вновь вернулся Фернандо Алонсо. Однако испанец налетел на трудности с адаптацией, а Эстебан вчистую разделал напарника в первых Гран-при со средним преимуществом в 0,25 секунды в квалификациях и 4:0 в гонках с обоюдным финишем. Да и по очкам перед Баку (и сходом №31) он выигрывал у Фернандо 12-5 – и только фантастический рывок двукратного чемпиона на последнем рестарте с 10-го на 6-е позволил Алонсо обойти напарника в общем зачете.
Магия Фернандо Алонсо в «Ф-1» вернулась: три обгона на рестарте в Баку за полкруга и место в топ-6
Боссы «Альпин» не скрывают радость от результатов Окона и напрямую сравнивают его по потенциалу со звездным напарником – оттого, скорее всего, француз и получил длительный контракт с перспективой на лидерскую должность после (очередного) завершения карьеры №14. И, кстати, с новой сделкой Эстебан окончательно вырвался из лап системы «Мерседеса» – больше Тото Вольфф не имеет на ним власти (доселе Окон числился в аренде без права отзыва), да и вообще стал первым закрепившимся в «Ф-1» пилотом из юниорской системы чемпионов.
Но вы даже не можете себе представить весь объем жертв, на которые пошла семья француза. О них он и рассказал в официальном подкасте «Формулы-1» Beyond The Grid – и мы впервые опубликовали его 31 июля 2018-го. Но теперь, кажется, пришла пора вновь вспомнить, что в Гран-при гоняются не только дети миллиардеров.
–---------------------------------------------------
Когда говорят о лучших молодых талантах «Формулы-1», чаще всего будущими чемпионами называют пилотов «Ред Булл» Макса Ферстаппена, протеже «Феррари» Шарля Леклера и Ландо Норриса из системы «Макларена». Гоняющий за «Форс-Индию» Эстебан Окон (которого в свое время поддерживали сразу трое автопроизводителей — и Скудерия, и «Мерседес», и «Рено») приходит на ум лишь в четвертую-пятую очередь — хотя француз неоднократно поражал скоростью и стабильностью. В первый же сезон в Гран-при он показал результаты на уровне талантливого Паскаля Верляйна и обладателя восьми подиумов Серхио Переса и установил рекорд по количеству финишей подряд начиная со старта карьеру в «Ф-1» (27). Не менее впечатлила и серия из 12 гонок с набранными очками в прошлом году — и ровно в таком же стиле Эстебан выиграл титул в GP3: он победил лишь в единственном стартовом заезде, но затем 13 раз попал на подиум (11 раз подряд) и просто не оставил соперникам шансов.
Однако путь Окона в мир большого автоспорта оказался очень трудным: его семья пожертвовала всем, чем только могла, ради карьеры парня. Именно о том периоде француз и рассказал в официальном подкасте «Формулы-1» Beyond The Grid.
О родителях и их жертве
Вообще я не люблю об этом говорить. Очень не люблю. Ты [обращается к Тому Кларксону, ведущему шоу] очень вежливо меня попросил, так что я расскажу, но обычно я держу эти истории при себе, потому что мне тяжело все это вспоминать. Выступать в «Формуле-1» после всего этого — сумасшедшее чувство.
Мой отец — механик, его работа – гражданские автомобили. Он воспитал меня. Я не был фанатом гонок или «Формулы-1», но мне полюбились машины. Я до сих пор такой.
Наш дом построил отец. На нижних этажах была его мастерская, а мы жили наверху. Каждое утро, когда я уходил в школу, я видел отца лежащим под машиной и что-то чинящим. Я рос рядом с инструментами, шинами, двигателями и канистрами с бензином. Отец всегда работал над машинами один, пока мать занималась бухгалтерской работой — и он работал очень много. Часто я шел спать, когда он все еще торчал в мастерской, а утром снова видел его под той же самой машиной, что и вечером. И папа всегда говорил «я хочу дать тебе лучшую жизнь, чем моя».
Да, он учил меня азам своей работы, и я тоже мог бы стать механиком. Позже по ходу развития карьеры я почти вернулся к этому, когда все пошло немного не так, как мы хотели. Но мои родители пожертвовали всем ради моего будущего. Буквально всем, чем только могли.
Например, мы больше не живем в том доме, построенном отцом. Его продали, чтобы выручить деньги на гонки, и переехали в автоприцеп. Обычный автоприцеп, который присоединяется к грузовику. Он был 6,5 метров длиной, и там жили я, моя мама, мой папа и моя собака. Вот так мы и ездили по соревнованиям по всей Европе приблизительно три года.
За это время мы накатали 95 тысяч километров и сломали пару моторов и коробок передач. Наверное, мы всю Европу объехали несколько раз. Обычно никто никогда не меняет шины на автоприцепе, а мы сменили целых три комплекта за эти три года. Можете себе представить? В нем же нет двигателя и не бывает пробуксовок.
С другой стороны, такие путешествия сблизили меня с родителями. Они всегда меня поддерживали и верили в меня. Они поставили свои жизни на кон, чтобы я продвинулся в автоспорт — без них у меня бы никогда не получилось. Остальные члены семьи называли нас сумасшедшими и просили прекратить, но мои родители никого не слушали. Теперь их жизнь стала полегче, но отец все равно вернулся к работе. И они до сих пор помогают мне своими советами.
Да, с нами путешествовали и мой пес по кличке Вайпер, породы бордер-колли. Он просто ненавидел переезды: когда мы впервые взяли его с собой на трассу, он заблевал весь грузовик. Только представьте: старый маленький фургон, наполненный картом и соответствующим оборудованием, а перед водительскими сиденьями три пассажирских, доверху наполненных сумками и прочими вещами, и собака на полу. Так мы и ездили по Италии, Испании и остальным странам. Иногда больше двух тысяч километров за раз. Просто сумасшествие.
О трудностях походной жизни
Понятное дело, у меня больше не оставалось времени на школу. Моим образованием занималась мама — она устроила для меня аналог домашнего обучения. Только когда я ненадолго возвращался во Францию, у меня появлялись настоящие учителя, которые пытались подтянуть меня по всем предметам. У них, правда, не особо получилось, потому что трудно было продолжать обучение: мне слишком рано пришлось переехать в Италию, чтобы жить поближе к базе команды, за которую я выступал в «Формуле-Рено» [Окон выступал там с 16 до 18 лет]. Но у меня достаточно познаний в некоторых сферах — например, я знаю четыре языка. Мне пришлось сделать выбор не в пользу школы. Я не мог отдаваться полностью или хотя бы на 50 процентов образованию.
Фактически у меня не было «обычного детства». Мне пришлось стать взрослым, потому что всегда чувствовал давление обязанности перед отцом. У меня не было другого выбора, кроме как преуспеть. И когда я стал профессионалом в 2016 году, перейдя в ДТМ и получив первую зарплату — это стало настоящим достижением. И я не стал ее тратить — отложил, скопил еще немного и отдал все родителям на новый дом. В один момент все критики, твердившие, что у меня не выйдет, оказались неправы.
Почему мои родители так верили в меня? У отца есть что-то вроде дара видеть спортивный талант в людях. Когда-то у юности он и сам занимался велоспортом и даже был чемпионом Франции в своей возрастной категории. Он бросил велосипед когда узнал, что для перехода в профессионалы ему придется накачивать себя допингом. Он не желал с этим связываться, и я его понимаю. Но он стал лучшим механиком из всех, кого я видел. И я так говорю не потому что, что он мой отец — уверен, если приставить его к болиду «Формулы-1», он быстро с ним разберется.
Я бы все рано не хотел другой жизни. Не стань я пилотом — превратился бы в гонщика мотокросса. Правда, отец ни за что не позволил бы мне.
О главном конкуренте со времен молодежных серий
Я побеждал во всех заездах, когда был маленький. В одном местном чемпионате я выиграл все гонки, в которых принял участие. Я продолжал соревноваться, и в конце концов меня заметили в «Рено». Это был Эрик Булье.
А теперь я в «Формуле-1», с лучшими пилотами и машинами. Все годы тяжкого труда оправдались и мечта сбылась. Теперь я гоняюсь против своих кумиров, и мне нужно переставать считать их кумирами и уважать как соперников. Фантастика.
Я знаю одного из соперников, Макса Ферстаппена, еще со времен картинга. Он выиграл чемпионат мира по картингу (WSK), а я стал вторым. В 2014-м, спустя два сезона, мы встретились снова в «Формуле-3». Я знал, как он хорош в битвах на треке и настолько он быстр, я знал и насколько нестабильным он иногда может быть. Случалось, он проваливался и не набирал очков. Так что я выиграл меньше гонок, чем он, но заполучил титул, потому что постоянно набирал очки. Сейчас, в «Формуле-1», я тоже вижу все того же старого Макса.
У нас никогда не было хороших отношений. На мне висело много ожиданий и давления, я должен был добиваться побед и хороших результатов, а не то меня бы отчислили из гоночной программы. Подобные обстоятельства всегда привносят напряженную атмосферу в паддок. Мы часто очень напряженно сражались — а иногда и слишком напряженно и врезались друг в друга. Тогда мой отец не очень ладил с отцом Макса — хотя теперь они общаются намного лучше, постоянно смеются при встрече. Да и у меня с Максом теперь наладились отношения. Разочарован ли я, что у него в отличии от меня есть болид, способный на победы? Нет. Я был разочарован, когда он попал в «Формулу-1» после сезона в «Ф-3», хотя титул в том году был моим. Теперь же я знаю, что если буду хорошо выступать, то непременно получу сильную машину в будущем. На меня больше ничего не давит с момента подписания профессионального контракта. В последний раз я его чувствовал на последней гонке в GP3, перед тем, как завоевать титул. Тогда я знал, что в случае победы в чемпионате «Мерседес» продвинет меня в «Ф-1». Я выиграл — и все получилось.
О том, как его восхождение чуть не сорвалось на финишной прямой
Я впервые увидел Тото Вольффа [руководителя программы «Мерседеса» в «Ф-1»] в Хоккенхайме в 2014-м. Он хотел поговорить со мной, поскольку я выступал за команду «Ф-3» с их двигателем и лидировал в чемпионате. Мы неплохо пообщались, он был впечатлен моей работой — но ничего серьезного не обсуждали. Тогда я еще не знал, насколько важным окажется тот разговор.
В 2014-м году я входил в программу «Лотуса» и все было хорошо. По плану я должен был выиграть титул и отправиться в «Формулу-2» [тогда GP2], но у них неожиданно появились финансовые проблемы. Они отменили мою программу в молодежных сериях, и у меня, только выигравшего «Ф-3», не оказалось места на следующий год. У меня была очень напряженная зима: я искал место до самого марта. Я все это время отработал механиком вместе с отцом, а потом позвонил Тото и сказал ему: «Если у вас найдется какой-нибудь вариант для меня, где угодно — пожалуйста, дайте мне шанс, а не то мне останется только пойти работать в «Макдональдс». Нет, я уважаю персонал «Макдональдса», но я, конечно, хотел достичь большего. Его ответ я запомнил на всю жизнь: «Если ни у кого нет планов на тебя, я тебя забираю».
Я поблагодарил его, но прошла одна неделя, другая — и ничего. Я писал ему буквально каждый день, а он не отвечал. Но в один прекрасный день он все-таки позвонил и сказал, что нашел мне место в GP3. Я пришел туда — и выиграл титул. Но я был не в системе «Мерседеса» – они меня просматривали весь сезон и зачислили в программу только в конце, перед последней гонкой.
О высоком росте
Мой рост 186 сантиметров — я самый высокий в пелотоне. К тому же, у меня длинные ноги. Раньше мы боялись, что я вырасту еще сильнее, и для гонок уже не подойду. Но, к счастью, я остановился на 186. Но, помню, в первый сезон на машинах с открытыми колесами, когда моим напарником был Даниил Квят [«Еврокубок Формулы-Рено 2.0» 2012 года], в грузовике нашей команды над отсеком инженеров висел кусок металла. Мне сказали, что если мне придется пригнуться, чтобы пройти — то я слишком высокий для занятий гонками. Каждый раз, когда я туда входил, то смотрел на него и ужасался — он становился все ближе.
Мне трудно влезать в некоторые машины, и приходится сидеть в них довольно высоко — практически на пределе правил. К счастью, в нынешний болид «Форс-Индию» я помешаюсь идеально, но когда я впервые сел в «Манор», то мне пришлось нелегко. Но у меня другое преимущество — я очень легкий. Во мне всего 4 процента жира — это уровень марафонцев. Будь я «нормальным», то весил бы 80 с лишним килограммов. Как мне удалось достичь такого результата? Если бы я знал, то рассказал бы. При этом я похудел на 4,5 кг с начала года просто из-за того, что во время сезона больше путешествую и меньше тренируюсь.
О кумире
Я болел за Михаэля Шумахера. В картинге мой шлем копировал его дизайн, да и сейчас, если приглядеться, можно увидеть элементы, вдохновленные ливреей Михаэля. Если я уйду из «Форс-Индии», то верну шлему красный окрас — в точности какой был у Шумахера. У меня уже был такой, когда я гонялся в «Маноре».
Именно его сражения с Фернандо Алонсо заставили меня полюбить «Формулу-1». Когда я смотрел телевизор с отцом, не видел никого, кроме него.
Фото: globallookpress.com/imago sportfotodienst; Gettyimages.ru/Simon Hofmann/Bongarts, Charles Coates, Lars Baron; motorsport.com
все, что нужно знать о велогонках)