Самая знаменитая гонка мира, какой вы ее еще не видели

Репортаж Евгения Маркова из Ле-Мана.

Чернокожий француз в яркой шапке Боба Марли и коричневых ботинках просит денег прямо на дороге. Тянущиеся серой полосой граффити с проблесками Paris is Alive («Париж жив»). Пробка на кольцевой автодороге и вечер поедающий всех, кто заканчивает работу. Мы едем в Ле-Ман, где в третьи выходные июня пройдет главная гонка года — 85-й в истории суточный марафон скорости, выносливости и громких моторов, «24 часа Ле-Мана», самая кинематографическая гонка мира, честно вписанная в мировую культуру. 

За день до старта мы въезжаем в декорации картины «Ле-Ман» со Стивом Маккуином. Машины выстраиваются в очереди, чтобы посмотреть на другие машины. Эффектнее это выглядит с воздуха, но мы не в кино, а три вертолета поднимутся над Ле-Маном, когда начнутся гоночные сутки. 

24 часа — это только про заезды, потому что гонка начинается задолго до того, как болельщики с продвинутыми браслетами потрогают авто и сгруппируются на теневых трибунах. Ле-Ман — это большие выездные каникулы, идеальный мир свободы, живых увлечений и любимых напитков. Подготовку к спортивному лету многие начинают сразу же после прошлогодних гонок. Это не бюджетная история, но точно есть те, кто копит на поездку целый год; другие же снимают свежие сливки с упавшей зарплаты, чтобы насладиться статусным событием. Эти люди едят дыню и хамон, соединяют желтые черри и моцарелу, берут свежие бокалы с любым напитком — самая формальная и парадная сторона Ле-Мана. Но есть еще и другая. 

12:30. Около трассы «Сарт». Болельщики с обгорелыми плечами сидят на складных стульях, у кого-то из них проколоты соски, многие пользуются жарой и показывают драконьи татуировки на разных частях тела. Открытые кемпинги с большими американскими машинами, прицепами, палатками и переносными холодильниками — так живет большая часть из 300 тысяч, которые посвящают середину июня не морю и белым коктейлям, а гонкам и брутальному меню из жаренного мяса и пива. Здесь живут по законам военного лагеря (у многих флаги, гербы, знамена) и создают собственный режим (весь день под солнцем — пить и слушать движки). 

Действительно, гонка еще не началась, а пузатые французы, примерно все возможные британцы, немцы, швейцарцы и другие помешанные на скорости континенты уже развалились и показывают, что к лету они готовились не с тренажерами и свободными весами. Так выглядит тусовка «24 часа Ле-Мана», когда военный лагерь разлагается, но ведет себя культурно; много выпивает, но не бузит; почти ничего не делает, но получает от этого эмоции минимум до следующего этапа. 

Кажется, это склад пивных банок, преследующего повсюду запаха крема от загара, розовых носов, а также машин. Обычный проход по парковке превращается в путешествие на плоскости о новинках и древних экспонатах автомобильного рынка Европы и Америки. Разнообразие номеров на машинах, седых волос и понимающих женщин заваливается за все возможные пределы. Хотя какие пределы, когда речь про 24 часа гоночной жизни? 

13:20. Мы на месте и только что запарковались недалеко от входа на паддок. Весь транспорт останавливается возле высоких столбов из шин, внутри которых живет пивное стекло и опьяненная паутина. По прямой — много трейлеров с гоночным оборудованием, молодых техников в шортах и черными от грязи перчатках со сверкающими сигаретами, а также солидно светящихся лиц. Это гонщики, они готовы прожить 24 часа и больше на трассе и около нее. Поэтому российский пилот G-Drive Racing Роман Русинов ходит возле боксов. Его узнают и просят сфотографироваться. В загорелом мужчине, прячущем глаза под авиаторские очки, с профессионально закаченной шеей и спортивными икрами легко находится пилот. Русинов занимается многими делами команды и любит своими руками добавлять на машину наклейки. За день до старта он руководит техниками и просит, чтобы все надписи приклеивались ровно и в нужное место. 

Перед входом в боксы стоит деревянное днище. Днище гоночного автомобиля. Делать его из карбона слишком дорого и малоэффективно, потому что нижняя часть всегда стирается, а от дерева избавляться гораздо легче, чем от других материалов. За шинами, цепью инструментов и большими кусками от болида открывается широкая комната. Именно там идет подготовка к победе, а кто-то даже скажет, что в боксах победа вообще создается. Механики ходят с пластиковыми стаканами из-под кофе: они будут готовиться до поздней ночи, ведь машина получится из технологичной сердцевины только в день гонки. Многие составные части лежат на полу или ждут запуска на столах механиков.

Шлемы гонщиков G-Drive Racing тоже ждут завтрашнего дня. Их видят немногие, а остальные гуляют по пит-лейн, останавливаются возле боксов, смотрят на их начинку, иногда находят гонщиков и просят расписаться у себя в блокноте. Там же все превращается в карнавальный день: Деды Морозы из Австралии («С Рождеством, с Новым Годом!»), механики в белых костюмах, оранжевые конусы на головах, Дональды Трампы. Ле-Ман создает собственную моду, которая всегда на самом видном месте.

Примерно в таком же положении бывшие пилоты «Формулы-1» и знаменитости автоспорта. Кен Блок вышел из YouTube и гуляет по паддоку, а возле Джанкарло Физикеллы упорно ходит пожилой коллекционер автографов. Его толстая книга с удобным буквенным оформлением больше двадцати лет принимает гонщиков из всех классов и серий, но Физикеллы там почему-то нет. Этот дедуля точно любит парад пилотов, который проходит в центре Ле-Мана и начинается от облегченного дополнительными балками (архитектурный парадокс) готического собора. Там город снова делится на два мира.

17:30. Парад пилотов. Лысину Фабьена Бартеза хотят поцеловать почти все. Вратарь сборной Франции еще девять лет назад научился не стареть, перейдя в автоспорт, и теперь он сам пилотирует гоночный автомобиль на гонке в Ле-Мане (класс LMP2). За день до старта Бартез, как и все участники, проезжает по городским улицам на ретро-машине. Парад начинается возле сцены и вип-палаток, где живут питательная тень, калорийные закуски и звон стеклянных стаканов. Шатры и их обитатели напоминают дорогие витрины, мимо которых едут гонщики на плавных авто. 

Они пропускают отбивки в виде чернокожих танцовщиц, стильных автомобильных новинок или, например, детей на игрушечных машинах. Появление команд запоминается больше, потому что все играют с болельщиками, забрасывают толпу подарками со своей символикой, иногда выходят к забору и отправляют туда автографы. Так на параде появляются мальчишки с полностью нанизанными на руки браслетами и взрослые, азартно выхватывающие кепки, летающие открывалки и прочую атрибутику перед руками невысоких детей. Мы точно во Франции, потому что одна из команд разбрасывает пакеты не с конфетами, а с копчеными колбасками.

Те, кто завтра окажутся у руля и наедине с большими задачами, сидят в автомобилях, улыбаются во все стороны, держат ровно спину и подразумевают консервативное гоночное шоу. Из зоны с керамической посудой и солеными огурчиками поверх банок с паштетом оно перетекает на улицу. Там уже другие любители автоспорта: в широко проколотых ушах кто-то носит флаг любимой команды, а девушка общается по телефону без рук, потому что подставку заменяет шлем у нее на голове. Город перекрыт, такие личности стоят везде вдоль улиц, дети сражаются за браслеты, а взрослые хрустят алюминием и убирают стекло в пакеты. До гонки меньше дня, а впереди последняя ночь, когда будет полноценный сон. 

*** 

12:00. Три часа до начала гонки. При входе на трассу спрашивают, есть ли в сумке пиво, и после ответа «нет» впускают без лишних вопросов и проверок. Удивительно, но вокруг гонок вообще нет полицейских, а вся безопасность продвигается за пределами трассы. Зато «Ле-Ман» получается милитаризированным, потому что на фан-зоне посреди кафе, магазинов и спонсорских аттракционов есть павильоны французской армии с танками, самолетами и в окружении настоящих военных. На этом протокольное заканчивается, потому что все остальное посвящено только машинам. 

Магазины с атрибутикой, коллекционными авто, журналами и наклейками. Найти можно все, кроме автозапчастей. 

13:10. Пит-лейн трассы «Сарт». Туда выходит парадная сторона трибун, потому что все остальные либо на разноцветных креслах, либо в палаточном заповеднике. Те, кто дошел до своего места, но не попал на трассу, голые по пояс ухают, как исландцы на футбольном Евро, ведь машины, частично покрытие клеенкой против нагревания, выкатили уже на трассу, а рядом стоят сами пилоты. До них можно дотронуться, а также сфотографироваться. 

Толпы возбуждаются группами. Кто-то заметил Марка Уэббера, русские встретили Виктора Дробыша, либо все наконец узнали Марию Шарапова. «Мари», — пищали французские голоса, чтобы теннисистка обратила на них внимание.

Людей было очень много, и организаторы постепенно вытесняли их с трассы, потому что 15:00 по местному времени — официальное начало гонки. До этого надо забраться на трибуну, пройти три пролета и немного обхитрить проверяющих билеты («По аккредитации нельзя»). Это необходимо, чтобы оказаться наверху, услышать «Марсельезу» и увидеть, как ее поют почти все; а потом переключиться на звук «Что? Где? Когда?», чтобы потом уже наслаждаться немного другим звуком — грохочущего «Корвета» или великанов из LMP1. Несмотря на ограниченность участка, на одном месте можно сидеть несколько часов, ведь уши, глаза и шея сходят с ума и не хотят останавливаться. 

До и после официального начала колотят эмоции и оглушающие машины. Громкость уменьшат ровно через день, так что приходится привыкать. Все разговоры, общение по телефону и даже объявления подчинены звуковому фону трассы. На трибуне, где держат флаги и раскрывают лотки с черешней, звуки заходят очень глубоко (хотя большинство спасают затычки или наушники), но вряд ли это щекочет так же, как нахождение в боксах команды во время пит-стопа. За этим мы смотрим прямо из дома G-Drive Racing. 

Пять механиков сидят на удобных стульях, слушают музыку, пьют газировку и расслабленно смотрят на два экрана. На первом — главные события гонки. На втором — обновляемая таблица с результатами. Роман Русинов начинал первым в своем классе, однако упустил несколько позиций на старте. Все застегнули комбинезоны, команда приготовилась принимать своего пилота, но первый же пит-стоп получился слишком долгим (больше двух минут), и казалось, что-то пошло не так. 

Один из главных моментов гонки мы смотрели как раз в зоне отдыха G-Drive Racing. Незадолго до старта там обедали все члены команды (и пилоты, и техники): салат «Цезарь», омлет, запеченная с помидорами рыба, теплые овощи и мясо. 

Машина Русинова попала в аварию: пилот, потеряв три круга, все же смог доехать на ней в боксы. Следующие полчаса — полные секретности, но уверенной суеты. Каждый знал, что ему делать: например, один из механиков побежал за новыми шинами. В боксах G-Drive Racing не было паники, все понимали, что отрыв с машинами LMP2 увеличивается, но в Ле-Мане не менее важно выдержать 24 часа и при помощи всех пилотов добраться до финиша. Однако экипаж Русинова (еще Пьер Тирье и Алекс Линн) из-за сильной аварии и повреждения нижней части машины не смог бороться дальше, и это самый грустный итог первых часов и всей гонки в целом. 

18:00. Третий час гонки. Все те же полная изоляция голоса, когда рядом кто-то проезжает. На трибунах меньше болельщиков, они расходятся по деревянным столам с бургерами, забиваются под тенты или продолжают участвовать в гоночном празднике. Все делают это по-разному, и не обязательно следить за всеми передвижениями машин, хотя во время аварий и важных обгонов диктор кричит и привлекает внимание к эпизоду. Но те, кто живут в палатках или салонах своих машин, обходятся без телевизора. «24 часа Ле-Мана» — это не только гонка, а еще и атмосфера уличного веселья. Главное, чтобы рядом шумели машины, а за стуки беспрерывного пути можно найти много дополнительных развлечений. 

Взять в аренду велосипед и поехать на картинг, прокатиться на колесе обозрения и из верхней точки еще раз послушать трассу и приблизиться к закату. Ведь это самая загадочная часть гонки. Ночь, когда включается темнота и другая (не обязательно плохая и неудобная для гонщиков) видимость на дороге, длится долго, а вот переходные этапы привлекают людей на трибуны. Они делают насыщенные снимки, включая туда не только рыжие глазированные лучи, а еще и самолеты; ведь прямо за «Сартом» находится небольшая взлетная полоса. 

22:00. Темно. В фан-зоне по-прежнему играет музыка, а в пресс-центре и боксах появляются первые спящие. За пределами трассы, где также живет много машин, люди делают барбекю, вскрывают банки и прощаются с закатом. Прошло только семь часов, мы пережили целый день, но «Сарт» все еще звучит. 

Гонка продолжается. Можно не спать. Что-то обязательно произойдет.

Факт дня о «24 часах Ле-Мана» от G-Drive Racing

Фото: Евгений Марков; G-Drive Racing; FIA WEC