Интервью с Жан Тодтом. Ferrari наизнанку

Руководитель команды Ferrari дал интервью немецкому "Der Spiegel" о своих взглядах на жизнь в ярчайшей команде современной Формулы-1, о внутренней и внешней политике и об отношениях с Михаэлем Шумахером.

Незадолго до первого тестового выезда Михаэля Шумахера в новом году фанаты Ferrari были поражены известием о том, что немец прервет свой контракт в случае победы в чемпионате 2001 года. Это так?

Жан Тодт: Это чушь. У Михаэля контракт до 2002 года. Конечно же, есть различные оговорки, но контракт очень строгий.

После победы Вы сердечно обняли Шумахера. Почему он вновь и вновь повторяет, что его работа в Ferrari была бы невозможна без Вас?

Жан Тодт:Я люблю Михаэля. Мы фантастически хорошо работаем вместе, и у нас сформировалась дружба, необычная для наших профессий. Но он очень рационален. Он знает, что я делаю, и знает, что делают все остальные. Я не могу решать проблем с двигателем, это вопрос к нашим инженерам. Я лишь создал организационную структуру, которая хорошо работает. В этом отношении я - гарантия для Михаэля в том, что мы действуем правильно.

И по этой причине Вы привили своим сотрудникам практически немецкое чувство долга?

Жан Тодт: Невозможно работать в грязном или неопрятном офисе, и я ненавижу окурки на полу. Когда я начинал, я всем объяснил, что во время Гран-При в идеальном состоянии должна быть не только машина, но и все механики. Это означает никакого алкоголя, чистая рубашка, ежедневное бритьё. С трехдневной небритостью пришлось мириться. Я понял, что итальянская ментальность не имеет аналогов, и есть гораздо более важные вещи для соблюдения принципов, чем ежедневное бритьё.

Виртуозный Тодт и педантичный Шумахер - как итальянцы справляются с таким культурным шоком?

Жан Тодт: Михаэля нужно уважать. На публике он холоден, необщителен, и редко улыбается. Когда он с механиками, они чувствуют, что ему с ними нравится. Он открытый, разговорчивый, относится к ним серьезно и обедает вместе.

Как он себя ведет при объяснении механикам и инженерам, чего он от них хочет?

Жан Тодт: Он тверд, но всегда добр. Он никогда не использует негативных слов, никогда не срывается. Он очень рационален, задает много вопросов.

Шумахер руководит?

Жан Тодт: Нет. Он не был на фабрике уже два месяца, за исключением рождественского вечера. Но он часто звонит, и не может дождаться увидеть свою новую машину. Он звонит главному конструктору, ведущему мотористу. Он хочет знать всё в мельчайших подробностях. В этом отношении он помогает поддерживать командный дух, и передает остальным свою мотивацию.

Сейчас благодарность Шумахера всей команде после победы стала уже практически рутинной.

Жан Тодт: Михаэль - лучший гонщик. Многие пилоты могут сделать быстрый круг, но не ехать на пределе всю гонку - он делает это лучше кого бы то ни было. Конечно же, если команда зазывает его на пит-стоп на круг раньше или позже, чем следовало, это может решить судьбу победы или поражения независимо от его вождения. Формула-1 - командный спорт, и Михаэль знает это. Мы трижды чуть-чуть проигрывали с ним в чемпионате, по различным причинам. Не было никаких обвинений. Мы многое прошли вместе, и это нас только объединяет.

Формула-1 имеет репутацию очень жесткого бизнеса, в котором все пожирают друг друга. И всё же, Вы цените духовные ценности?

Жан Тодт: Знаете ли, иногда здесь приходится быть доктором, а иногда пожарным. Но прежде всего - я главный управляющий, который должен подбирать правильных людей, убеждать их и правильно назначать. Моя работа - создать им условия, в которых они смогут качественно выполнять свою работу. Если уж им приходится работать с утра и до позднего вечера, атмосфера должна быть приятной.

Шумахер однажды сказал, что думал, что "честность и искренность отсутствуют в Формуле-1, пока не встретил Жана Тодта". Это беспокоит Вас?

Жан Тодт: Я думаю, это грустно. Для меня, вежливость и уважение - основные качества. Я здесь отвечаю за 600 сотрудников. Я не помню всех имен, но я знаю все лица поскольку все они проходят через мой офис. Каждый новый сотрудник приходит ко мне, перед подписанием контракта, и в первую неделю работы. Все важные решения я объявляю лично. Никто не должен думать, что есть что-то, чего я не знаю.

На Вас также лежит публичная ответственность, особенно за поражения. Как Вы относитесь к тому, что чаще Вас голову рубят только, пожалуй, руководителю итальянской национальной футбольной команды?

Жан Тодт: Что бы ни приходило извне, например средства массовой информации, для меня имеет очень низкий приоритет. Я провожу много времени в этом офисе. Вчера я был тут до полуночи. Сегодня на обед у меня был только бутерброд с чаем. Я отдаю себя работе, и верю в то, что мы делаем. И я горд тем, что выдержал семь лет на этом посту.

Остались бы Вы руководителем команды, если бы Шумахер не выиграл титул в октябре прошлого года?

Жан Тодт: Если честно, я не знаю. Было большое давление извне, особенно когда в Малайзии-99 наша техника, казалось, не соответствовала правилам. Но если уж так, то где была Ferrari когда я начинал? Я проложил дорогу для м ногого, я выбирал людей, которые начинали подъем - технический директор Росс Браун, конструктор Рори Берн, Шумахер и еще некоторые. И где теперь Ferrari? Мы боремся за чемпионство уже четыре года.

В некотором роде, Ваша миссия теперь выполнена, Вы завоевали первый титул за 21 год. Есть ли новые стремления?

Жан Тодт: Ferrari настолько мотивирует, что можно дважды добиваться одной цели. В конце концов, мы единственная команда, которая делает и шасси, и двигатель, и пока команда держится вместе, я не вижу смысла уходить.

В середине февраля, наверное, будет принято решение по поводу введения так называемого контроля тяги с Гран-При Испании и далее. С этого момента электроника будет не давать проскальзывать колесам. Это хорошее решение?

Жан Тодт: Не хорошее, но необходимое. Лично я против любого вида помощи пилоту. Всё таки этот спорт предполагает борьбу человеческих способностей. Должно быть определенное умение для управления машиной мощностью 800 лошадиных сил и весом 600 килограмм. Однако я не вижу альтернативы - контроль тяги нужно легализовать, поскольку невозможно определить, есть эта программа в машине или нет. Легализация по крайней мере снимает все подозрения.

Другими словами, последние два сезона были отмечены жульничеством?

Жан Тодт: Я не знаю. Я не могу, да и не желаю, обвинять кого бы то ни было. Я только знаю, что происходили определенный вещи, которые больше не будут повторяться.

Ferrari также обвиняли некоторые команды, например McLaren-Mercedes, в использовании нелегальных машин, и тогда Вы еще предложили им обратиться к психиатру для лечения тяжелой паранойи.

Жан Тодт: Это так. Я полагаю грустным, когда поражение оправдывают, поливая грязью победителя. Иногда просто нужно признать, что кто-то другой просто был лучше. Я очень уважаю McLaren. Они невероятно хороши, и в чем-то лучше нас. Какой смысл мне заявлять, что McLaren жульничает? Прежде всего, я так не считаю. Во-вторых, это не сделает мою машину быстрее. И в-третьих, это должно быть лучшей мотивацией для мобилизации своей энергии, увеличения усилий для победы над лидером.

Считаете ли Вы себя лишним в мире Формулы-1, полном закоренелых эгоистов?

Жан Тодт: Настоящая жизнь идет здесь, в моём офисе. На трассе слишком много людей, потерявших опору. Мне жаль их. Я избегаю любого очаровательного жеманства. Во время Гран-При я перемещаюсь лишь между гаражом, моторхоумом и отелем.

Вы всегда выглядите очень напряженным во время квалификации и гонки. Вы действительно так волнуетесь?

Жан Тодт: Последние 15 минут квалификации просто ужасны. Часто напряжение таково, что я сбиваюсь с ритма дыхания.