Капитан и Джентльмен
Однажды вечером, когда мы были в турне с национальной сборной в Южной Африке, Даниэль Пасарелла постучал в мою дверь. «Хавьер, Интер хочет приобрести тебя», - выпалил он на одном дыхании, тем самым не дав мне понять, то ли он шутит, то ли говорит всерьез. «Интер? Миланский Интер? Команда, в которой ты играл? Команда, дважды победившая Индепендьенте? Команда, за которую выступал Маттеус?»
Это была правда, никто не сыграл со мной злую шутку. Человек, приметивший меня, когда я играл в Банфилде, а потом доложивший обо мне клубу, был Антонио Валентин Анжелилло – великий игрок славной Аргентины, нападающий Интернационале в период пятидесятых-шестидесятых годов, обладатель рекорда по голам за сезон в Серии А (33). Я знал, что Интер «охотится» в Аргентине, но тогда на слуху были имена более талантливых игроков, вроде Даниэля Ортеги или Себастьяна Рамберта, поэтому, когда Пассарелла сообщил мне эту новость, я был действительно удивлен. Я немедленно позвонил своему агенту. Он все подтвердил. Клуб из Милана хотел меня. Мне оставалось лишь поставить свою подпись, и дорога в Италию была открыта.
Вот тогда и началась пытка. С одной стороны, было здорово быть так близко к одному из самых престижных клубов мира, с другой стороны, присутствовал страх, связанный с отъездом из дома, расставанием с семьей и особенно Паолой. Она была еще очень юна, училась в школе и не могла последовать за мной в Италию, по крайней мере, сразу. Наступили тяжелые дни раздумий, но я прекрасно понимал, что подобное предложение, возможно, больше никогда не поступит. Поэтому я сказал «да» и перешагнул через это препятствие, решительно «чеканя» судьбу.
К счастью, у меня было два месяца на подготовку, и я был не одинок в моем новом приключении: вместе со мной Интер приобрел моего партнера по сборной - Себастьяно Рамберта по прозвищу «Авионсито» [самолет]. Его так прозвали благодаря манере празднования голов. Да, и я хотел бы развеять один миф. Часто говорят, что Дзанетти прибыл в Интер, как «довесок» к покупке Рамберта – это не так. Во-первых, Себастьян не играл в Банфилде, он был игроком Индепендьенте (счастливчик), во-вторых, Интер купил нас не одновременно, а в разное время, он был приобретен после меня. Это может звучать, как нечто тривиальное, но для меня это очень важно. Де-факто я был первой покупкой Массимо Моратти, который стал президентом Интера в феврале 1995 года. Многие критики и фанаты, когда услышали мою фамилию, стали крутить у виска: «Что? Моратти хочет вернуть Интеру славу прошлых лет и покупает Дзанетти?». Но эти возмущения были не слишком сильны и вскоре поутухли, в конце концов, я был малоизвестным футболистом, и как говорят в Милане, я должен съесть еще много «миккете» (местное хлебобулочное изделие), чтобы стать игроком самого высокого класса. Однако Моратти очень хотел меня приобрести, я не был канатоходцем, так же как и кем-то, кто буквально будоражит воображение фанатов.
Во время той трансферной кампании, Интер делал ставку на перспективных молодых игроков, а также на уже надежных профессионалов. Вместе с Рамбертом и мной, коллектив Нерадзурри пополнили Роберто Карлос, уже известный в то время футболист, а также Пол Инс, один из сильнейших центральных полузащитников в Европе. Это создало затруднительную ситуацию, ведь Правила Босмана тогда еще не существовало, и, по сути, каждая команда могла держать на поле одновременно по три легионера. А нас было четверо. Из-за этого напрашивался вывод, что меня, скорее всего, отправят в аренду для приобретения необходимого опыта. По сравнению с остальными мое имя было наименее известным: Рамберт пользовался успехом у СМИ, они без конца писали о нем и транслировали его знаменитый гол, забитый в чемпионате Аргентины; Роберто Карлос, еще не был популярен у широкой публики, но считался одним из самых перспективных игроков мирового футбола (конечно же, он оправдал эти ожидания); фамилия Инс была на слуху благодаря времени, проведенному в Манчестер Юнайтед. А Дзанетти? Абсолютно неизвестен. Но, несмотря ни на что, я остался. Клуб решительно заявил, что не имеет намерений расставаться со мной – они поверили в меня и в мой потенциал. Даже Марадона пришел мне на помощь, сказав в одном из интервью, что «лучшая сделка Интера - это покупка Дзанетти». И с того времени я действительно поверил в себя.
Привыкший к хаосу огромного Буэнос-Айреса, я не ощутил пагубного влияния Милана. Может быть потому, что мы, аргентинцы, все были наполовину итальянцами, и в тысячах километрах от дома мы чувствовали себя, как дома. Мои прапрадеды были из Фриули, а именно из Сачиле в провинции Порденоне. Я обнаружил это несколько лет назад, после месяцев поисков. Я горжусь своими итальянскими корнями, тем более фриульскими. И думаю, что у меня много общих черт с этим народом: сильный характер, надежность, сдержанность - качества, которые я всегда стремился донести до футбольного поля.
Поэтому, возможно благодаря моему происхождению, я сразу освоился в Италии. И несмотря на то, что я был одинок, моя семья и Паола остались в Аргентине, я не чувствовал отрыва от родины. Тут очень важно влияние культуры и менталитета. Италия и Аргентина сильно похожи, и возможно из-за этого «ориунди» так легко акклиматизируются к футболу Серии А. Единственная большая разница между странами – темперамент. Мы, аргентинцы, умиротворенные, спокойные, проще говоря, мы любим друг друга немного больше. В Италии все делается впопыхах. Встретиться за чашечкой кофе в Буэнос-Айресе значит посидеть вместе около получаса за беседой, в Милане же все решается за пять минут и до свидание, каждый возвращается к своим делам.
Начало моего итальянского приключения было самым сложным, и дело здесь не только в молниеносных кафе и другом языке (хотя испанский и итальянский родственные языки и кое-что понять можно) - началась адаптация к структуре и менталитету футбола и ко всему, что крутится вокруг него. Я не могу сказать, что в Аргентине на игроков не создается давления со стороны фанатов и прессы, просто в Банфилде я привык к нескольким репортерам с записными книжками, нескольким автографам, нескольким вспышкам, не больше. В день же моей официальной презентации в Интере 5 июня 1995 года на Терацца Мартини, я обнаружил толпу фотографов, операторов, журналистов (с блокнотами, микрофонами и диктофонами), фанатов, которые скандировали мое имя. Даже дождь не мог остудить их пыл. Для меня и Рамберта, тот почти летний день, был первым знакомством с реальностью, что ожидала нас, и первым знакомством с Интером, самым прекрасным и сумасшедшим творением итальянского футбола..
