Сказка о биатлоне
История придумана автором от первого, до последнего слова. Все совпадения с реальными людьми являются случайными.
В России две беды – дураки и … болваны
(сказка ложь, да в ней намёк)
В некотором царстве, в некотором госу… , а нет, всё одно царстве. Среди большого числа удельных княжеств было и диатлонное. Жили в нём мастера снежных скороступов и самострелов. Обучали их, сему ратному делу, воеводы.
И вот один из таких, бывалый воевода Горев, сидел сейчас за столом в трактире, горе горевал, да горькую в гранёный наливал. Не так давно, при прежнем князе Лихонове, он был в фаворе. А теперь в глуши тьмутараканьской, командовал небольшим отрядом рекрутов.
Хлопнули двери злачного заведения и в трактир ввалились два думных дьяка. Бояре Мартгуров и Дурнашов были не в духе. Новый удельный князь, разудалый красавЕц Мишаня Прахоров, даже из заморского Куршанеля, ухитрился поставить пистон своим подневольникам. Князь злился из-за того, что накануне имел весьма неприятный разговор с одним из царских стряпчих, с пугающей фамилией ЖуткО. Тот, на ясен перец, дал понять, что отберёт ключи от царской сокровищницы, ежели диатлонные рекруты, по своему обыкновению, «пролетят» мимо поживы на великом ратном игрище, с большим трудом заполученным царём в свои земли.
Увидев старого воеводу, дьяки опустили свои седалища на скамью рядом:
- Что бояре, гляжу у вас жисть тоже не сахаром обсыпанная? – спросил Горев, разливая по граникам остатки огненной воды из своего штофа.
- И не говори – резко выдохнул Дурнашов, перед тем, как опрокинуть содержимое граника в свою лужёную глотку.
Мартгуров со злостью стукнул кулаком по столу:
- Когда звали енерала баварского на место главного женского воеводы, думали горя знать не будем. А оно вона как получилось. Девки на учениях изо всех сил пластаются, а как до боя дело доходит – не понос, так золотуха!
Горев хитро прищурил один глаз:
- Ну, а чо за снадобья энтот енерал привёз из своей Швабии?
Дурнашов только рукой махнул:
- Да ничо он не привёз. Грит, он сектант, ему мол вера шустрить не дозволяет. А на деле, сдаётся мне, у него просто конов не было, шобы доступ к закромам тевтонским получить.
Мартгуров с надеждой посмотрел на Горева:
- Ты волчара битый, опытный, может присоветуешь чаво?
- Дык я уже который год глухоманьский острог сторожу, поотстал от жизни. А вот Лерка Паниховский могёт чо и присоветует.
- Точно! Этот штымп крученый-верченый, Крым и Рым прошёл – Дурнашов загорелся идеей.
Порешили послать за Леркой крученым незамедлительно. А тот, тут как тут, будто ждал, что его позовут. И уже с хитропопой идеей наготове:
- Тут браты, нам только двое из ларца – одинаковых с лица помочь могут.
Дурнашов замахал руками испуганно:
-Да ты шо, с дуба спрыгнул! Пять лет назад мы ентих Митриевых уже звали. Забыл, чем тада дело кончилось?
Паниховский хитро ухмельнулся:
- Да ты не кипишуй раньше пожару. Стас с Ондрюшкой не лыжной палкой деланные . Мыж тада на чём погорели – на превышении промиллей. Таперича они наблатыкались допустимый порог не перешагивать.
Мартгуров уточнил:
- А из чего они щас лексир животворный гонють?
- Дык как и прежде, – из репы.
- Как, снова «реповка»? – разочарованно заканючил Дурнашов. – Не сильно то она нам тогда и подсобила.
Паниховский обиделся:
- Тады все наши главные супротивники «реповку» пользовали, пока инквизиторы не научились её в крови вынюхивать. Только ворогов хтойта предупредить успел, и под раздачу одни мы «загремели».
- А Митриевы гарантию дают на новую методу?
- Пошто нет? Вон в суседском княжестве воевода Шагин весь в шоколаде – его ходоки регулярно с игрищ в золоте, да серебре возвертаются.
После пятого штофа, Мартгуров наконец решился:
- Ладно, завтра буду писать челобитную наместнику князя, а уж со Светлейшим пущай Кащенко сам базары базарит.
О чём-то вспомнив, Дурнашов сквасил недовольную рожу:
- Ядрёна Матрёна, мы ж про енерала баварского совсем забыли. С Пухлером такие фокусы не прокатят, он нас в момент святой инквизиции заложит!
Паниховский задумчиво почесал бестолковку:
- Слышь Горев, у тебя же Солнышкина недавно с кичи инквизиторской откинулась. Вот и найди ей в пару деваху поядрёней.
Горев на минуту задумался:
- Гриш поядрёней … , есть у меня такая, Молодых кличут. Ежели ей терем в столице посулить, то пожалуй и согласится. Тока шоб моя фамилия в ентом деле не фигурировала. Нахрена мне такой позор на старости лет, ежели вдруг снова спалимся.
У Паниховского и на этот случай варик нашёлся:
- Позовём в долю Вовку Цесаревича, он из чернорусов, дорого не берёт.
На том честнАя компания дело и порешила, полирнув выпитое бочонком «Жигулёвского».
Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Год спустя, тот же кагал собрался в том же трактире. Причём у всех было такое чувство, что они и не расставались с того самого дня, - тот же стол, та же «огненная вода», то же смурное настроение.
По своему обыкновению, больше всех ныл Дурнашов:
- Чё Лерка, снова нас подставил. На меня князь вчера два часа орал как оглашенный.
- Ну и чё, делов то – попотел пару часов. Эт тебе заместо бани будет. Всё одно место думного дьяка за тобой останется. У тебя ж всё схвачено, везде подмазано.
Мартгуров задумчиво посмотрел на прозрачную жидкость в стакане:
- А я чойта так и не понял, как нас опричники инквизиторские спалить сумели?
Паниховский сочувственно взглянул на подельника. Его взгляд как бы говорил: «Да ты братка тупее, чем я думал. И такого остолопа князь отправляет послом за границу!»
- Ну дык депеши святой инквизиции тщательнЕе читать надо. Они же ещё полгода назад написали, что епетимью за «реповку» теперь накладывают не за превышение промиллей, но даже за запах.
- Да недосуг мне было, я дела у Кащенко принимал.
Горев, горько усмехнувшись, налил себе очередной граник горькой:
- Вы как были с Дурнашом «в шоколаде», так вам токмо глазури добавили. А нам с Леркой дальше прозябать в забвении.
Паниховский отрицательно помотал головой:
- Не, я к казахам поеду или киргизам, буду там диатлон поднимать. У меня ещё три бурдюка отменной «реповки» осталось, - попробую там загнать.
До Мартгурова вдруг дошло:
- Так мы получается, ни хрена не потеряли?! Тады чаво мы как на похоронах сидим? Могёт в баньку двинем, срамных девок позовём?
Отказался только Горев:
- Мне ещё Солнышкину и Молодых убалтывать, шобы жало за зубами прятали. Вы бы там светлейшему маякнули, что молчание – золото. Причём в прямом, натуральном смысле. Девчёнки на себя позор возьмут, токма ежели им рот ассигнациями заклеить.
- За этим дело не станет. Князю дурная слава ни к чему.
- Ну и за…сь – повеселел Дурнашов. – И жизнь хороша, и жить хорошо!
ВСЁ
зело крамола изобличена, выпукло охальники выставлены.
Слово и Дело!
воистину, толпа не умеет ценить неординарное. Зато я оценил, повторюсь.