9 мин.

Джон Макинрой. «Всерьёз» - начало

169

Эта книга была написана в 2002 году, поэтому все статистические выкладки видимо верны на тот момент.

Что на мой взгляд ценно, так это мысли и взгляды Джона Макинроя. Надеюсь, что вы увидите другую сторону этого человека, о которой раньше не подозревали.    

Надеюсь, что вы получите удовольствие!    

Сегодня я публикую перевод начала первой главы. Мои комментарии в скобках курсивом.

Я не очень хорошо ориентируюсь в географии  Нью-Йорка, так что поправляйте, пожалуйста, явные ляпы.    

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------.

<<                                                     Оглавление                                                       >>

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Посвящается Патти - моей родственной душе, моей соучастнице по преступлению - мы были созданы друг для друга    

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Джон Макинрой. Автобиография. "Всерьёз" ("Serious"). Глава 1 (начало)    

Ненавижу будильники. Их непрерывное тиканье сводит меня с ума. И утро 11 сентября 2001 года началось как и любое другое утро в семье Макинроев - со звонка в 7 утра от 540-WAKE (я так понимаю это американская служба, которая звонит вам в определённое вами время и будит вас). Я быстро повесил телефонную трубку, оставил свою жену Патти  спать и вытащил себя из кровати, чтобы пойти разбудить 5 из 6 своих детей - Ава, наша двухлетняя младшенькая, была ещё слишком мала для того, чтобы принимать участие в этом ежедневном ритуале.

Мы живём на самом верху большого многоквартирного дома на Сентрал Парк Уэст,

в самой лучшей квартире самого красивого здания в Нью Йорке (по крайней мере мне так кажется). Я думаю и ценю это каждый божий день. Наш дом - это  четыре верхних этажа, комнаты детей расположены на первом, втором и третьем этажах. Я улыбался, переходя из комнаты в комнату, взъерошивая волосы, почёсывая спины, потрёпывая по щёкам. И пока дети пытались урвать лишнюю минутку сна на меня нахлынули воспоминания о своём собственном детстве.

Мне снова было пятнадцать и я готовился начать четырёхлетнюю учёбу в школе Тринити, расположенной на Аппер Уэст Сайд в Манхеттене. Мать пыталась вытащить меня из кровати моей комнаты на верхнем этаже дома номер 255 на Манор Роуд, в Дагласстоне в Квинс, стойко перенося моё утреннее ворчание, - извини мама! - вызванное перспективой поездки на общественном транспорте, тем, что мои дети даже представить себе не могут.

Сначала 15 минут пешком до железнодорожной станции Дагласстон -  прогулки, которую мне нужно было совершать каждое утро вплоть до того славного дня когда мне исполнилось 17 и когда я получил водительские права. Затем я садился на поезд, отправляющийся в 7:20, показывал кондуктору месячный проездной и устраивался для 30-минутной поездки до станции Пенн в Манхеттене.

Для тех кто живёт не в Нью Йорке я поясню, что станция Пенн расположена прямо под Мэдисон Сквер Гарден,

который был во  времена моего детства частым моим маршрутом - родная арена моих любимых Никс (баскетбольная команда) и Рейнджерс  (хоккейная команда), место первого рок-концерта, который я  посетил (Гранд Фанк Рейлроад!), а также один из ярчайших  моментов моей юности - Нью-Йоркская остановка Лед Зеппелин во время их всемирного турне 1975 года. Некоторые из моих  величайших теннисных побед и в одиночке и в паре были достигнуты тоже там, на турнире Мастерс сразу после Рождества.

Сойдя с поезда, я проходил по переполненным туннелям и садился на поезд метро на Седьмой Авеню, номер 2 или 3-экспресс и ехал 20 минут до Аппер Уэст Сайд. Иногда я ездил вместе с Джоном Райерсоном, ещё одним учеником Тринити, живущем в Дагластон, и иногда к нам присоединялся ещё один одноклассник Стив Вайтсман.

Мне нравилось метро. И нравится до сих пор. Быть зажатым в вагоне своими согражданами никогда не причиняло мне неудобств. В конце концов я житель Нью Йорка до мозга костей и близкие столкновения это лишь часть беды. Другая причина заключается в том,  что в то время как меня укачивало от чтения в поезде, я спокойно переносил поездки в метро (не то чтобы мы с Джоном и  Стивеном много читали по дороге - я вспоминаю множество баталий смятыми бумажками - прошу прощения у пассажиров метро 1974 года!). Мне также нравилось покачивание взад-вперёд в темноте - действует успокаивающе, невозможно передать это словами.

Я выходил из метро на 96-ой улице, поднимался по ступенькам на Бродвей и шёл пешком пять кварталов до Тринити,

расположенной на 139 Уэст 91-ой улицы между Коламбас и Амстердам Авеню - то самое место куда я каждое утро после завтрака подвожу Руби, Кевина, Шона, Эмили и Анну.

Забавно, что наша квартира расположена всего в полумиле от Тринити и несмотря (а может и из-за того) на мои тягостные поездки во времена моего детства я люблю подвозить детей до школы. Мне нравится проводить с ними дополнительное время и надо признаться  я люблю слегка баловать своих детей. Виноват ли я в этом? То что я их отец делает их жизнь одновременно и труднее и легче и зачастую  трудно найти правильный баланс. Я хочу, чтобы мои дети были счастливы, чтобы они жили в безопасности и комфорте, чтобы у них было всё - включая тот самый внутренний огонь. Это, то что привело меня к тому, что я есть сейчас.

Но я совершал долгие поездки на общественном транспорте, а их подвозят. Я их балую?

Я добрался до кухни примерно в пол-восьмого и начал раскладывать на столе фрукты для завтрака: яблоки, грейпфрукты, клубнику и дыню. Я верю в то, что по утрам нужно есть фрукты и, как и мои родители, стараюсь приготовить их для своих детей: чищу яблоки, правильно режу грейпфрукты, режу и очищаю от семечек дыню.

Ещё через несколько минут все пятеро спустились вниз как стая саранчи и быстро уничтожили фрукты, которые я так тщательно приготовил, даже не пробормотав спасибо (к сожалению я и сам был такой). Затем они заглотили хлопья, вафли и яйца прежде чем мы вывалились из дома чуть позже восьми часов.

Я вернулся домой где-то без четверти девять и решил посмотреть одно из утренних ток-шоу. Я не совсем уверен, что меня побудило к этому  в то вторничное утро: обычно я начинаю свой день с кофе, бейгла и Таймс. Сегодня же я с пультом в руке приготовился к Диане и Чарли, Кэти и Матту, может быть даже к Брайану в небольших количествах. Люблю перещёлкивать каналы.

Затем начались новости.

Во Всемирном Торговом Центре начался пожар, сообщали они. Не повезло, подумал я, но всё вроде бы под контролем. Было начало десятого  и я уже был готов к поездке в центр на мою ежедневную встречу с психотерапевтгом. "Anger-management counseling" - так это называется в суде или, более конкретно в моём случае, как это называет юрист моей бывшей жены. Я хожу туда уже порядка года и хотя не уверен, что я бы выбрал это не будь сиё настойчиво рекомендовано в условиях моего развода - и не то чтобы я выхожу с каждой сессии полный внутреннего спокойствия - должен признать, что терапия принесла кое-какие плоды. Всё чаще я считаю до десяти в определённых ситуациях где бы раньше я непремённо завёлся.

То что я услышал затем скорее испугало чем разозлило. Уже собравшись выходить, я услышал, что самолёт только что врезался  в южную башню Всемирного Торгового Центра и что пожар в северной башне, о котором сообщалось ранее, тоже был вызван самолётом. Внезапно стало ясно, что мы находились в центре какой-то террористической атаки. Моё сердце стучало как молоток.

Что я должен делать? У меня не было не малейшего понятия кроме как продолжить свою вторничную рутину. Теперь мне кажется, что я находился в какой-то степени в шоке. Когда я зашёл в офис моего психотерапевта то сказал, практически непринуждённо, "Вы слышали о том, что два самолёта только что врезались во Всемирный Торговый Центр?". Он уставился на меня, пытаясь понять серьёзно  ли я это говорю или нет. И затем - это звучит невероятно - мы начали нашу обычную сессию ни словом не перекинувшись о теракте.

Каким-то образом я не осознал чрезвычайность ситуации. Возможно это было связано с моими частыми перелётами в бытность профессиональным  теннисистом когда нужно было выкинуть из головы аварии самолётов, чтобы я мог летать каждую неделю. Теннисисты никогда не говорят  о подобных вещах, также как и автогонщики не любят говорить об авариях машин со смертельными исходами. Кроме того в молодости  чувствуешь себя неуязвимым.

Я больше не чувствую себя неуязвимым.

Я добрался домой около десяти и немедленно приклеился к телевизору. То что я увидел привело меня в полнейшее замешательство: рушится одна, затем другая башня, центр Манхеттена становится похож на какое-то сюрное военное кино: люди в панике пытаются спасти свою жизнь, гигантские облака пыли - и мы тут, на Upper West Side в жуткой тишине. Патти и я просто ошарашенно смотрели друг на друга.

По мере поступления новостей мы стали беспокоиться о наших детях. Телефоны не работали - что делать? Что должна делать школа? Что теперь будет? Мы вышли из ступора и поняли, что если и есть время, чтобы сплотиться, то вот оно настало. Я просто хотел обнять четырёх  своих девочек и двух мальчиков не только ради них, но и ради себя самого.

К счастью у Руби, нашей шестнадцатилетней дочери, был с собой мобильный телефон и она смогла связаться с нами. Вскоре я уже был на пути,  чтобы забрать всех детей, пешком. По мере того, как я шёл я слышал сирены, видел пожарные машины, машины скорой помощи, полицейские машины,  проносившиеся мимо. Другие люди, тоже в шоковом состоянии, стояли на тротуарах, разговаривали и смотрели. Город был потрясён, но в то же время он начинал приходить в себя каким-то странным новым образом.

Пока шёл, сам не знаю почему, я думал об Открытом Чемпионате США 2001 года, закончившемся всего за несколько дней до этого. Это было как будто полгода назад. Как обычно я работал комментатором для Ю-Эс-Эй и Си-Би-Эс, как обычно мне нравилась эта работа. Соревнование закончилось для меня  на грустной ноте: показательный матч между мною и Борисом Беккером, который должен был быть сыгран в субботу вечером сразу после женского финала  между Винус и Сереной Уильямс не состоялся: Борис сослался на травму.

Я чуствовал гнев и разочарование, не только за себя, но и за весь ветеранский теннис. Показательный матч должен был бы стать началом выступлений  Беккера, в возрасте тридцати трёх лет, в ветеранском туре - в туре, в котором я со всей душой играл в течение последних 6-7 лет, но у которого  в последнее время были финансовые проблемы. Отказ Бориса от такого большого матча на US Open был плохим предзнаменованием.

Но всё это казалось таким неважным и далёким. Я просто хотел видеть своих детей, прямо сейчас, и забрать их домой. Почему, спрашивал я себя, такое ужасное событие заставило меня ценить то, что по-настоящему важно?    

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------.

<<                                                     Оглавление                                                       >>

logoATP
logoДжон Макинрой