10 мин.

Грант Торино. Вспоминая Гранта Хилла

764

Шуточки насчет интеллектуальной состоятельности спортсменов давно обросли такой бородищей, что Джеймс Харден обзавидуется; анекдот про «двое сыновей умных, третий – футболист» рассказывать неприлично именно в силу его заезженности.

Если разобраться, то попрекают спортсменов обычно даже не пресловутым «ай-кью» (ну кто там его мерил, в самом деле), а отсутствием образованности, эрудиции, кругозора. Это и справедливо, и нет. Справедливо – потому что... справедливо! Почитай твиттер какого-нибудь вчерашнего риал гангсты фром да худ – ужаснёшься. Ну вытащил нигга счастливый билетик и возможность ставить через двухметровых людей, ну и чем его полуграмотные откровения в твиттере важней и интересней таких же твитов стандартного дискотечного обдолбоса из Пензы?

С другой стороны, непонятно, по какой мерке оценивать. Благородный дон Игорь Рабинер – сам большого ума мужчина – изумлялся и восторгался, какой, дескать, глубокий интеллектуал Максим Калиниченко: знает слова «эстетский гол», «априори» и «монархия». Можно снисходительно похихикать: дескать, а что Максим Калиниченко думает насчет феноменологии самости в юнгианстве? а простенький определенный интеграл раскинуть сможет? Такие хохотунчики сами себя и выставляют круглыми дураками, ибо профессиональный спортсмен (особенно в спорте высших достижений) ничем таким заниматься и не обязан. У профессионального спортсмена, высокого достигателя, вообще со свободным временем не очень-то. И хорошо еще он играет на X-box, а не как один советский футболист, которого тренер Борис Аркадьев поймал с чекушкой: «Ну так Борис Андреич, я же парень простой, в шахматы не играю, книжек не читаю. Чем же мне еще заниматься?»

И все же исключения есть. Одно из них – Грант Хилл.

Когда пытаешься составить представление о спортсмене как о личности, нужно отдавать себе отчет: ты видишь не самого спортсмена, а медийного двойника, остаточное свечение в информационном поле. Симулякр, короче говоря. Как пел Ти-Боун Бернетт – «true false identity». Есть приличная вероятность, что этот двойник не имеет с настоящим человеком ничего общего: так и получается, что благородный джентльмен, герой девичьих грез, после неудачного матча полирует сопатку любимой супруге, а страшнейший тафгай-людоед вроде Брюса Боуэна пишет добрые и мудрые книжки для детей. 

Что ж делать – приходится додумывать. Вот Грант Хилл. Да, говорят, он большой интеллигент, интеллектуал и любому способу времяпрепровождения предпочитает хорошую книгу, которых он прочел не одну, не две, не три... Мы этого не знаем. Вернее, так: в свое время Хилл имел отличные шансы стать новым лицом лиги. И вполне понятно желание лиги, чтоб ее лицо в свободное от игры время сеяло разумное, доброе и вечное, а не ходило в спущенных до колен гангста-трусах как Ансвер (все-таки в Стерне новаторство и консерватизм уживались в примерно равных долях).

читалка

Поэтому интеллигентность Хилла одно время муссировалась слегка навязчиво, как будто некое тайное мировое негритянство выбрало его проводником своих зловещих планов. Хилл пропагандировал чтение, выступал с мотивационными спичами в колледжах и наверняка бы получил Нобелевскую премию по литературе, если бы Стерн мог на это повлиять. Действительно ли он такой интеллектуал или выглядит таковым лишь на фоне черных братьев из Южного Централа и белых раздолбаев вроде Трэвиса Найта? Может, репутация Хилла заслужена просто тем, что он тоже знает слова «априори», «монархия», а может быть даже и «амбивалентность»?

Ну что ж, парни, вот вам факт: когда я готовил этот материал – поигрался с генератором каламбуров, и он предложил мне на выбор «Умница Хилл Хантинг» и «Умница Уилл Грантинг». Это глубоко символично. Да, об уме Гранта Хилла мы можем судить преимущественно по интервью (отредактированным) и статьям в спортивной периодике, которые, может быть, за него пишут криэйторы и спичрайтеры. Что ж, значит, он чертовски умен, чтобы подбирать себе таких крутых спичрайтеров! Еще один факт: в отличие от большинства игроков НБА, для которых колледж – лишь необходимое зло, досадная заминка на пути к миллионам, тачкам и ритм-н-блюзовым певичкам, – Хилл действительно получил первоклассное образование, позволяющее ему идти хоть в медиасферу, хоть в политику (куда он вроде бы и собирается). Наконец, главный для нас, фанатов баскетбола, показатель. Его игра.

А этот показатель говорит даже не об уме – о гениальности.

хил

Да, я понимаю, что это щекотливая тема – взаимосвязь игрового и бытового интеллекта. Вот Джейсон Кидд, брат Хилла по драфту, с которым они разделили титул «Новичка года» и ушли из лиги тоже одновременно. На паркете сияние Киддовского гения ослепляло – между тем, в жизни он то и дело совершал поступки, достойные какого-нибудь Андрэя Блатча или Джей Ар Смита. Это уж не говоря про совсем простого Леброна, чье понимание игры никак не страдает от его неотесанности и трогательного «Парни, ну простите, я ж не ходил в колледж». С Хиллом все наоборот – он являет собой пример полной гармонии формы и содержания. 

Я как-то написал про Белого Шоколада, что он был, дескать, единственным человеком в НБА, способным моментами «давать Мэджика». Я очевидно погорячился – Хилл заслуживал этих слов в еще большей степени. И уж если и сравнивать его с кем, так не с Джорданом, а именно с Мэджиком – по уникальному сочетанию физики, техники и понимания игры. В момент прихода в лигу Хилл был эталоном позиции поинт-форварда – этому не мешала даже его бросковая ограниченность, которую он в конечном итоге так и не преодолел до конца. Человек ростом 2,03, преспокойно отвечающий за розыгрыш мяча, берущий больше отскоков, чем центровые, и при этом стабильно набирающий более двадцати очков? Ну точно Мэджик, разве нет? Но ведь Мэджик может быть только один, это случайная флуктуация, таких больше не будет. Возможно, именно так думали в «Милуоки», взяв вместо Хилла надежного снайпера Глена Робинсона. В общем, это как если бы «Лэйкерс» в 1979-м выбрали Билла Картрайта. Хилла взял «Детройт» и...

Сорвал банк? Ах, если бы. Хилл попал в «Пистонс» в печальный «срединный период», когда команда была и не достаточно плоха, и не достаточно хороша, а так – ни рыба ни мясо. Лучшим большим в команде был Отис Торп. Стартовым разыгрывающим долгие годы оставался не умеющий разыгрывать Линдси Хантер. Аллан Хьюстон, которого Хилл своими ассистами сделал большим игроком, умчался в «Нью-Йорк» сразу по истечении детского контракта. Единственным по-настоящему серьезным партнером для Хилла был начинающий красиво стареть Джо Дюмарс – последний осколок великой мичиганской Империи Зла.

дд

Дюмарс в старом «Детройте» был явлением удивительным и необходимым. Человек, внешне похожий на смесь армейского сержанта и Мартина Лютера Кинга, не позволял «Плохим Парням» превратиться в «Выродков», своим благородством и выдержкой смягчал выходки Лэймбира и Махорна. Крайне символично, что приз имени Дюмарса раз за разом получал именно Хилл. Символично и то, что дальше этого приза он так и не продвинулся. Когда в команде монстров есть Лыцарь в Белом и Золотом – это очень здорово; когда Лыцари в команде на первых ролях – это уже чревато. Для полноты счастья Хиллу с Дюмарсом не хватало Адмирала Робинсона; с этаким ростером «Пистонс» стали бы первой командой, взявшей семьдесят пять игр в регулярке, потом попали бы в плей-офф под Шакила или, извините, «Атланту»... 

Ладно. Не будем о банальностях – разве Хилл первый или последний великий спортсмен, который не смог вытащить к звездам объективно посредственную команду? Это получилось у Данкана в 2003-м, но у него был Попович, а у Хилла Джентри, Чейни и Даг Коллинс – крепкие профессионалы, но без явных проблесков гениальности. Остается только гадать, что было бы, если б Хилл сразу попал к топовому тренеру в приличную команду. Вместо этого он выдал в загнивающем «Детройте» блистательный и бесполезный последний сезон, и...

И все. Это и стало началом затянувшегося конца.

Для меня одно из самых больших разочарований в НБА – не только несостоявшаяся история великого чемпиона Гранта Хилла. А ведь представляете, какая пища для альтернативок: Хилл и его кармический брат-близнец Макгрэйди обходятся без травм, а потом к ним присоединяется Тим Данкан, которого Хилл всячески зазывал в «Орландо». (Кстати, Хилл с Данканом во многом похожи: выдающейся студенческой карьерой, уважением к учебе и образованию, спокойным и корректным характером; разве что у Гранта, в отличие от малость аутичного Тима, все в полном порядке с социализацией).

Но для меня главным нереализованным сюжетом остается другой: в нулевых мы имели шансы увидеть на Востоке двух великих поинт-форвардов, две противостоящие друг другу – и дополняющие друг друга – концепции, два пути развития: Леброна Джеймса и Гранта Хилла. Увидели только одного.

хил и крабян

Здесь не получится обойтись красивыми метафорами; нужно обратиться к сравнениям из объективной реальности, данной нам в ощущениях. Скажем, к терминаторам. Леброн Джеймс – это Т-800, всесокрушающий монстр с титановым эндоскелетом внутри: немного грубоватый, немного деревянный, но умный и изобретательный – если стену тяжело пробить, то надо обойти, если долго обходить – то можно и пробить, и т.д. Грант Хилл – это, конечно, Т-1000: вальяжный, пластичный, внушающий полное доверие и смертельно опасный инфильтратор, могущий за доли секунды найти брешь в обороне противника, тихонько просочиться туда и внезапно нанести разящий удар, пока все будут щелкать клешнями.

Тут, конечно, есть некое противоречие. В терминаторском каноне Т-800 – морально устаревшая модель по сравнению с продвинутым Т-1000, а разве можем мы назвать Леброна устаревшим? Противоречие, однако, снимается, если вспомнить, что именно устаревший Т-800 раз за разом побеждал более совершенные, казалось бы, модели, навязывая свою версию будущего и свои ценности – а раз так, значит, он и есть самая удачная версия.

В этом-то и беда: Хилла победил не Леброн, а цепочка несчастливых случайностей. Травма, полученная в «Детройте», нанесла его карьере удар сильный, но еще не смертельный; травма в «Орландо» и занесенная при лечении инфекция окончательно убила того Гранта Хилла, которого с наибольшими основаниями называли наследником Джордана. Остался другой – мудрый баскетбольный старец вроде героя Клинта Иствуда из «Гран Торино», знающий о жизни и баскетболе все, но – руки уже не те, ноги уже не те, и вообще, вы понимаете, сосунки, что сижу я, значит, в окопе, на меня прут двадцать узкоглазых, а у меня только винтовка и штык?

Вот что не дает мне покоя, когда я думаю о Хилле. Он мог изменить ни много ни мало – всю современную НБА-шную парадигму. Хилл в роли нового Джордана мог показать своим примером, что думать головой – это свежо и интересно. Что стереотипное представление о чернокожих спортсменах как о инфантильных недорослях из гетто – всего лишь стереотипное представление и не более. Что дом с тремя бассейнами в Малибу, ангар для кроссовок и банкомат на кухне – это еще не предел мечтаний. По сути, это то, что пытался проделать Стерн, репрессиями отучая игроков от гангста-стиля и облачая их в дурно сшитые костюмы. Но Стерн действовал напористо и грубо, запретительными методами, тогда как старый Хилл, интеллигентный джентльмен в статусе главной звезды лиги, возможно, научил бы многих игроков думать. Новый Хилл, ветеран из «Гран Торино», уже почти ничего не мог – только демонстрировать, что в лиге звероватых гиператлетичных бегунков сорокалетний переломанный старик, умеющий думать, все еще актуален.

хил

Трагедия Гранта Хилла – не просто в убитой травмами карьере; в этом смысле он ничем не отличается от Криса Уэббера или Ральфа Сэмпсона, да от того же Макгрэди. Но Хилл был тем человеком, который мог хотя бы попытаться изменить лицо лиги – даже если эта попытка была заведомо малореальной. (Проваленную миссию Хилла взвалил на свои хрупкие плечи Стив Нэш, но это не считается – ну, вы же знаете, «белый значит умный», и вообще эта ужасная прическа и гнусный ритуал с облизыванием пальцев – ну какой это пример для подражания в Южном Централе?) Вместо этого НБА свернула в другую парадигму – давящий все живое атлетизм, простые черные ребятки, эволюционирующие до модных дизайнеров и друзей рэппера Дрейка, и «Парни, сорри, я не ходил в колледж». Хилл мог стать главным игроком поколения – а остался в истории как плей-оффный неудачник, «прототип Леброна» и добротный легкий форвард в аризонских пустошах, низведенный до уровня Ламара Одома и Бориса Диао, который только на излете карьеры преодолел первый раунд.

Но запомнили мы его не за это.  

 

Фото: REUTERS/Kevin Kolczynski

logoГрант Хилл
logoНБА