Брайан Пенья: Окно
Брайан Пенья: Окно
- Какой цвет тебе нравится?
Этот вопрос изменил всю мою жизнь. Мой друг держал в руках две пары бейсбольных перчаток – красные и зеленые.
Мое сердце выскакивало из груди, везде стояли охранники. Я пытался вести себя естественно, но потел, как сумасшедший.
Это был 1999 год, мне 16 лет и я играл за кубинскую сборную. Нам предстоял отборочный матч на Панамериканских играх в Венесуэле, где жил мой друг. Я даже не хочу называть его фамилию, потому что его семья все еще на Кубе. Когда мы прибыли в отель, друг пришел в гости и мы долго смеялись и болтали.
Когда мы остались наедине, он шепнул мне: «Пенья, если ты хочешь покинуть Кубу, это твой шанс. Я готов помочь. Я могу отправить тебя в Коста-Рику. Но ты должен быть уверен в своем решении, обратного пути не будет».
У меня была мечта попасть в главную лигу, но я не играл на уровне звездных бейсболистов и ни одна команда МЛБ не ждала меня с контрактом на миллион долларов. Я был обычным пухлым кетчером из Гаваны, приличным профессиональным игроком. Если меня поймают во время побега, последствия будут катастрофическими. Не только для меня, но и для всей семьи. Я ответил, что мне нужно подумать.
«Хорошо, но у нас мало времени, - сказал друг, - Завтра утром я приеду в отель и принесу несколько пар перчаток. У меня в руках будут красные и зеленые перчатки. Ты выберешь те, которые захочешь. Зеленый цвет будет означать, что ты действительно решился бежать. Выбираешь красный – и мы забудем про разговор».
Это все, что он смог сказать. Мы больше не могли разговаривать на эту тему, так как за нашими игроками всегда следят чиновники из команды. Это обычная практика для международных турниров. Мы даже не могли пойти в ванную комнату поодиночке. Я не знал, что делать. Я хотел поговорить с родителями, некоторыми друзьями по команде. Но я не хотел, чтобы они попали в беду, поэтому никому не рассказал. В ту ночь я совсем не спал. Я смотрел в потолок, думал о том, как может сложиться моя жизнь в Америке, в большой лиге. Но потом я подумал о жизни с семьей на Кубе – бабушка, дедушка, мой дом.
В семь утра наша команда спускалась в лобби на завтрак и я увидел друга, который держал в руках перчатки. Он подошел ко мне, не выдавая волнения.
- Эй, Пенья, какой цвет тебе нравится?
В этот момент мое сердце ушло в пятки.
- ЗЕЛЕНЫЕ…
Он протянул мне пару перчаток. Я поднялся в свою комнату и подумал…ЗЕЛЕНЫЕ. И что дальше?
Через несколько минут я вновь спустился в лобби, мужчина на стойке регистрации протянул мне запечатанный конверт.
В ванной открыто окно. Выбирайся через него, я буду ждать тебя внизу в машине.
Я сел завтракать и смотрел на партнеров по команде. Юнель Эскобар. Кендрис Моралес. Мои друзья. Увижу ли я их когда-нибудь? Действительно ли я принял правильное решение? Волна эмоций прошла через меня за доли секунды.
Через несколько минут я встал и подошел к охраннику.
- Эй, я могу пройти в ванную комнату?
- Хорошо, но я пойду с тобой.
- Ок, но мне нужно уединиться на пару минут, ты ведь понимаешь?
- Извини, но я пойду с тобой.
Мы прошли в ванную, я обернулся и постарался засмеяться.
- Я не думаю, что тебе будет интересен весь процесс. Эй, да куда я могу деться?
- Ок, Пенья, у тебя пять минут. Поторопись!
Дверь закрылась за мной. Окно было открыто.
Это было реально, на самом деле. Я тяжело дышал, я увидел, что все может получиться. На другой стороне окна может быть кто угодно. Там мог стоять мой друг. Там могли ждать охранники. А могло вообще никого не оказаться. Это могла быть свобода или тюрьма.
Затем…я приступил к делу.
Я спустил воду в унитазе, чтобы создать шум, подпрыгнул и схватился за край окна. Я онемел и подумал: «Друг… Друг, будь там. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, Боже, пусть он будет там…»
Я подтянулся и протиснулся через маленькое окно… И я сразу увидел друга за рулем своего автомобиля.
Он подал мне знак, что вокруг все чисто. Я упал на землю и побежал к машине. Дверь открылась, я нырнул на сидение и мы спокойно уехали. Смотрю в заднее окно – никто не преследует нас. Отель уменьшался в зеркале и, наконец, скрылся из виду.
У меня до сих пор бегут мурашки по коже, когда я вспоминаю тот эпизод.
Я не взял с собой ничего, кроме одежды. Ни вещей, ни денег, ни паспорта. Моя семья не знает, где я нахожусь. Мои друзья не знали. И хуже всего, что я не знал, увижу ли когда-нибудь их вновь.
Но у меня была мечта и ничто не могло остановить меня. Когда через час мы выехали из Каракаса, я начал плакать. Я был счастлив, но мне было так грустно. Я испытывал радость, и одновременно дикий страх.
Но знаете что? Я БЫЛ СВОБОДЕН.
Я понимаю, что многие из вас подумают – Пенья, ты рехнулся? Как ты мог ползти в окно и оставить всех, кого любишь, не имея даже доллара в кармане?
Знаете, как я называю то окно? Это мое окно возможностей. Вы можете смеяться, но я говорю серьезно. Позвольте рассказать вам одну историю.
Когда я был маленьким мальчиком, мы играли в бейсбол целыми днями под жарким солнцем. У нас не было энергетических напитков, «Гэторейда» или чего-нибудь подобного. Поэтому мы пили много гуарапо, это напиток из сахарного тростника, кубинский вариант «Гэторейда». Каждый ребенок на Кубе знает про него. Но большое количество сахара в гуарапо сделало меня слегка полным, так что тренер приказал мне сесть на диету либо поместить мою задницу за домашнюю базу и перейти на позицию кетчера.
Так как я еще и обожал еду моей бабушки, я выбрал игру кетчером.
Амуницию для кетчера чрезвычайно трудно найти на Кубе. Мы делили маску с пятью или шестью другими ребятами. Нагрудник, который мы смогли достать, был сделан в 1959 году. Но самая большая проблема заключалась в обуви. У меня была только одна пара спортивных туфель, которые от старости настолько изветшали, что большой палец ноги торчал наружу.
В один из дней мой друг появился в раздевалке с парой настоящих бейсбольных бутс, которые он раздобыл неведомыми путями. Хотя выглядели они весьма странно.
- Эй, Пенья, это твой размер! Но есть одна проблема, братан. Они оба на левую ногу!
Для меня словно наступило Рождество. Нет проблем, давайте два левых ботинка. По крайней мере, у меня появилась настоящая бейсбольная обувь. Я ходил в этих бутсах везде, так что быстро привык к неудобству. Целый год я играл в двух левых ботинках, был быстр, как никогда раньше.
Моя семья думала, что это самая забавная ситуация, которую только можно представить. Но знаете что? Меня не смущал внешний вид. Ботинки защищали мои ноги за домашней базой. Я собирался использовать любой шанс, чтобы играть в бейсбол на самом высоком уровне.
Когда мне исполнилось 10 лет, бабушка Роза сказала: «Брайан, я чувствую сердцем, что ты добьешься чего-то особенного в бейсболе. Мы будем гордиться тобой».
Для американцев такие слова могут показаться обыденными. Но на Кубе слишком мало возможностей проявить себя. Чтобы моя бабушка сама поверила в свои слова, я должен был перевернуть мир вокруг себя.
И бабушка оказалась права. Я провел почти год в Коста-Рике, работая под наблюдением скаутов, прежде чем команда «Атланта Брэйвс» выбрала меня на драфте. Затем я провел пять лет в низших лигах, а в 2005 году меня позвал менеджер команды и сказал: «Брайан, завтра ты отправляешься в Бостон. Ты станешь игроком главной лиги».
Я выбежал из офиса и позвонил семье на Кубу, чтобы поделиться новостями. Мы просто плакали, плакали и плакали. Моя бабушка и мама кричали: «Lo hiciste! Lo hiciste! Lo hiciste!» (Ты сделал это! Ты сделал это! Ты сделал это!)
Я понимаю, что никогда не стану игроком уровня Зала Славы. Может быть, я никогда не выиграю Мировую Серию. Но я буду благодарить Бога каждый день до своей смерти за этот звонок семье, за эти эмоции.
Я стал игроком большой лиги. За 11 лет с момента побега я испытал много разного, хорошего и плохого. Я встретил жену, у нас появились дети, мои родители переехали в Америку, а я даже стал гражданином США. Я играл за Атланту, Канзас, Детройт, Цинциннати, а сейчас выступаю за Сент-Луис.
Когда вы разговариваете с кубинскими игроками, которые приехали в Америку, за их улыбками всегда прячется боль. Мы не можем видеть наши семьи на Кубе, не можем вернуться домой. За последние 16 лет я не мог обнять бабушку и думал, что никогда не увижу ее.
В конце прошлого сезона произошли невероятные события. Мой друг Леонор Баруа из Ассоциации игроков МЛБ подошел ко мне и сказал: «Эй, я просто хочу, чтобы ты знал. Мы ведем переговоры с кубинским правительством о возможной поездке в рамках налаживания отношений между странами». Я подумал, что слишком рано принимать желаемое за действительное. Я не хотел слишком обнадеживаться.
Но во время зимних встреч МЛБ Леонор вновь подошел ко мне с улыбкой: «Это случилось. Нам просто нужно твое согласие. Ты хочешь съездить домой?».
Я ответил: «Да, да, да! Тысячу раз да!»
Это один из тех моментов жизни, когда думаешь, что очутился в голливудском фильме. Даже когда прошли месяцы и настало время собирать чемоданы, это выглядело нереальным. Даже когда я сел в самолет с Хосе Абреу, Ясилем Пуигом и Алекси Рамиресом, это выглядело нереальным. Когда самолет вылетел на Кубу, это выглядело нереальным.
Я сидел рядом с Абреу. Он рисковал жизнью, покидая Кубу на маленькой лодке, и не видел своего маленького сына почти четыре года. Он молчал весь полет.
Вдруг, я почувствовал толчок шасси перед посадкой. Мы посмотрели в окно и увидели…
Поверьте, трудно даже говорить об этом.
Мы посмотрели в окно и увидели зеленые верхушки деревьев. Мы увидели наш Дом.
Я посмотрел на Абреу: «Чувак, это реально. Это происходит на самом деле!»
Рамирес просто начал смеяться и не собирался останавливаться. Пуиг вскочил с места и стал танцевать в проходе. Стюардессе пришлось буквально заставить нас успокоиться: «Эй, ребята, пристегните ремни!»
- Извините, извините, извините! Мы просто так взволнованы! Мы наконец-то вернулись домой!
Эти десять минут до приземления для нас тянулись как несколько часов. Когда мы вышли из аэропорта на улицу, я увидел старые Шеви и Кадиллаки 60-х годов, это было незабываемо. Во время поездки до отеля я увидел все места, где болтался в детстве, все бейсбольные поля и парки.
Но это не сравнится с моментом, когда я смог увидеть мою семью. Впервые за 16 лет я обнял бабушку Розу.
Спасибо тебе, Господи.
Эта поездка так много значила для меня и других людей, не только игроков. Они не могли поверить, что я мог вернуться на Кубу с открытым сердцем и в такой дружелюбной атмосфере. Я надеюсь, что каждый читатель почувствует энергию, эмоции и любовь, которая наполняла нас во время возвращения домой.
Когда мы добрались до стадиона Эстадо Латиноамерикано, где открывали бейсбольную клинику, я увидел, как важен наш визит для детей.
Для Кубы этот стадион значит так много, как Янки-стэдиум для Америки. Эту арену я видел много раз по телевизору. Я мечтал играть на Эстадо, когда мне было 10 лет. Теперь я приехал на него в качестве игрока МЛБ, чтобы учить детей. Удивительно. Просто великолепно.
У ребят с Кубы нет причудливой формы или бит, как у сверстников из Америки, но они безумно любят игру. Ничто не может остановить их. Этот малыш, его звали Марио Гонсалес, подошел ко мне и сказал: «Брайан Пенья! Я просто хочу сказать, что я смотрел матчи «Цинциннати Редс» ради вас, Райсиля Иглесиаса и Аролдиса Чэпмена».
Я был поражен. Что он сказал? Как он мог знать об этом? Дети на Кубе не имеют даже интернета, никогда не выезжали из Гаваны, но знают все про «Цинциннати Редс».
Ничто не может остановить детскую страсть и любовь, они всегда найдут способ преодолеть запреты.
Слушайте, я не политик. Я просто игрок в бейсбол. Но я верю всем сердцем, что эта поездка может стать началом чего-то особенного. Я понимаю, что есть много сложных вопросов между МЛБ, правительствами США и Кубы. Но мы все должны объединиться, чтобы искать выход из тупика.
Я не могу видеть будущее. Но люди, принимающие решения, должны думать о Марио Гонсалесе.
Это наше окно возможностей. Может быть, оно маленькое и узкое. Но почему это должно нам мешать?
Оригинал статьи: http://www.theplayerstribune.com/brayan-pena-cuba-catcher/
Увидишь, Брайан, и не раз. Кстати, у Кендриса тоже очень интересная история. Много раз пытался бежать, сидел в тюряге, и только потом на надувном плоту доплыл до Флориды.