37 мин.

«Став тренером, учился у режиссера Любимова». Интервью легенды баскетбольного ЦСКА: общение с Высоцким, учеба у правнука Толстого и 3 дня в камере

4 k

Денис Романцов поговорил с Евгением Коваленко

В первый год с ЦСКА легкий форвард Евгений Коваленко выиграл Кубок чемпионов-70/71, а потом 10 чемпионатов как игрок и 10 – как второй тренер. А казанский УНИКС с главным тренером Коваленко впервые занял третье место. 

– Я больше 20 лет играл, почти 40 тренировал, но и сейчас с удовольствием смотрю матчи – от НБА до суперлиги, – рассказывает мне Евгений Константинович в парке у метро «Войковская». – Волнует не только результат, но и как меняется игра, как растет мастерство игроков, а с ним – и количество пик-н-роллов. 

Мне это интересно – я ж с восьми лет в баскетболе. Через забор от моего дома была площадка – лучшая в Ташкенте. Мой тренер Ольга Шутова прошла войну и была очень строгой. 

Тренировались в шесть утра, чтоб не в самое пекло, но все равно изнывали от жары – а пить она запрещала. Только отлучалась – мы мигом неслись к колонке.  

Но в целом ее дисциплина помогла – в 1966-м наша команда достигла финала юношеского Чемпионата страны!

– А там что?

– ЦСКА! За 9 секунд до конца мы проигрывали очко, так у них еще и штрафные. Бил парень – лучший по штрафным на турнире, – но переволновался и оба смазал. Мы подобрали, провели атаку и выиграли «плюс один». 

Вскоре я попал в юниорскую сборную и должен был ехать в Польшу. Долго собирал в Ташкенте документы, но в итоге меня не пустили. Видно, испугались, что напьюсь там или глаз кому-то подобью. 

Зато потом взяли аж в Австрию, и на турнире в Зальцбурге мы заняли первое место. Заодно прибарахлились. Продали икру и купили спортивную форму. С ней же проблема была. Кеды 46 размера, которые тетя присылала из Москвы, рвались через месяц. 

Это было в 1967-м, а на следующий год мы рванули на Чемпионат Европы в Виго. Дипломатических отношений с франкистской Испанией не было, и летели через Францию, где два дня ждали виз. Перед поездкой нас так накачали, что мы всего боялись. 

– Зря?

– Конечно. Зачем Франко какие-то пацаны? Никто к нам приставал, а Испания оказалась красивой и дешевой страной. Накупили там джинсов и пластинок. Благодаря мне в Ташкенте впервые появился альбом Тома Джонса. 

Наш главный меломан Саша Сидякин набрал 20 очков в финале с югославами. Игра у нас не ладилась, но пошел бросок у Яшки Салуметса. Он забил 33 очка, и мы выиграли 82:73. Отметили прилично – шампанское-то заготовили. 

За нас тогда играл и Саша Белов. 

– Как с ним познакомились?

– В 1966-м, на предварительном этапе Чемпионата страны в Куйбышеве – мы жили в одном интернате. Тогда же меня разыграл Владимир Кондрашин, тренировавший ленинградских детей – увидел, что говорю с Сашей, и спросил с серьезным лицом: «Хочешь завтра сыграть за нас против ЦСКА? Разрешено дозаявлять одного человека из другой команды». 

Саша: «Давай-давай! Будешь с нами». Я уже пошел отпрашиваться к своему тренеру, но Кондрашин остановил: «Не-не, я пошутил. Проверял тебя». 

– Всерьез потом звал?

– Да, когда стал главным тренером «Спартака» – я же в ташкентском «Буревестнике» был самым результативным нападающим первой лиги. Звать-то звал, но выбрал я ЦСКА. Кондрашин на меня обиделся.   

– Но взял на Универсиаду-1970 в Турин. 

– 11-12-м игроком. Тогда в студенческую сборную попали почти все лучшие игроки страны. Но и американцы привезли суперсостав: 5 человек играло потом в НБА. 

Они громили всех подряд и применяли непривычную для нас зону 1-3-1. Но Кондрашин здорово ее разобрал, придумал классные комбинации с участием Беловых и Болошева и посадил Паулаускаса, у которого не пошла игра. Модя ругался, ворчал, но Кондрашин рискнул (убрать в финале такого игрока!) и победил. 

Итальянские журналисты восхищались его мудростью. Писали: «Этот человек как будто сошел со страниц Достоевского».

Кондрашин, кстати, любил шахматы, но плохо играл. Как и Гомельский. Плохо было тому, кто им проигрывал. 

– Испытали на себе?

– Со мной они и не садились – знали, что хорошо играю. Еще в детстве ходил в шахматную школу. 

Мы даже часы с собой возили, чтобы играть по-серьезному. На длиннющем сборе в Цахкадзоре перед Олимпиадой-1972 скинулись по мелочи и устроили шахматный турнир: баскетболисты против волейболистов. Я стал чемпионом и выиграл 25 рублей.  

«Тарасов говорил Гомельскому: «Саша, ты щадишь своих. Смотри, как мои мужики вкалывают»

– С футболистами тоже соперничали?

– Это [защитник ЦСКА 1970-1982] Валера Милосердов любил. Однажды напросился к футболистам ЦСКА, бившим друг другу по 10 пенальти – на шампанское: «Можно к вам?» Футболисты сборной – Астаповский и Чесноков – посмеялись: «Ну, давай».  

А у Валеры ноги-то мощные. Бам, бам – и победил. Потом раскрыл мне секрет: «Бил со всей дури – 5 вправо, 5 влево. Они не успевали реагировать». Тренер футбольного ЦСКА всерьез переманивал Милосердова: «Давай к нам». – «У нас поле – 30 м, а у вас 100. Бегать замучаюсь». – «Будем только на пенальти и штрафные выпускать». – «Не, спасибо». 

Валера – уникум: силен во всех играх. В бильярд играл одной рукой, чтобы давать сопернику хоть какой-то шанс. 

– В ЦСКА вы пришли одновременно?

– В 1970-м. И жили втроем в одной комнате пансионата – с Ваней Едешко. Вместе завтракали в пельменной на Ленинградке и ходили пешком на тренировки. Я после Ташкента долго привыкал к московским холодам. Да и вообще – к ЦСКА, где приходилось вкалывать на тренировках и отрабатывать в защите. 

Около года организм перестраивался. К тому же я был худой и слышал от второго тренера Астахова: «Качайся!» Считалось: чем больше поднимаешь, тем лучше. Я взял штангу 50 кг, а Астахов: «Чего так мало? Давай-ка 120». Сам я весил 78. 

– Справились?

– Взял штангу, выпрямляюсь – и чувствую, что начинаю складываться. Еле успел выкинуть штангу – блины разлетелись в разные стороны. Астахов: «Ладно-ладно, давай постепенно». 

Многие себе так здоровье подорвали. Особенно вредны часовые кроссы до завтрака, когда организм еще не заработал. Однажды бегали зимой и забили ноги. Вышли потом мертвые против «Скаволини» – а Гомельский: «Дураки, просыпайтесь!» Позлился, покричал, но кроссы отменил.  

Его потом подкалывал [тренер хоккейного ЦСКА] Тарасов: «Саша, ты щадишь своих. Смотри, как мои мужики вкалывают». – «Вам главное – шайбу бросить со всей силы. А у меня точность важна».  

– Что еще Тарасов подсказывал?

– Приходил на наши матчи с блокнотом и говорил Гомельскому про одного олимпийского чемпиона: «Саша, это пятая колонна. Я подсчитал – из 10 его пасов 4 перехватили. Его надо убирать». Гомельский: «Да-да-да». И менял тему разговора. 

– Вприсядку со штангой танцевали – как хоккеисты?

– Танец вприсядку в спорт привнес Гомельский. Говорят, он больше организатор, но – еще и тренер, который охотно учился новому. Например, у ансамбля Александрова – танцоры же высоко прыгали, вот и мы заимствовали их упражнений. Лучше всех вприсядочку танцевал Ваня Едешко. 

А потом уж Тарасов – тоже великий экспериментатор – добавил к этому танцу штангу: тут уже не было равных Толе Фирсову. 

Кстати, в середине 70-х Тарасов возглавил футбольный ЦСКА и заставлял вратаря Астаповского прыгать с блином. С Тарасовым команда вылетала, и [министр обороны] Гречко просил первого секретаря ЦК Узбекистана отдать игру, чтоб ЦСКА остался в высшей лиге. 

Тарасов привык заходить к Гречко как домой, а после того сезона его не приняли: «Приходите в часы приема для офицеров». Тогда Тарасов написал заявление об уходе по состоянию здоровья.  

– Как еще Гомельский экспериментировал?

– Однажды на месяц привел к нам тренера по карате: прыжки, растяжки – это тоже было ново и интересно. 

– В ЦСКА же вы шли не к Гомельскому?

– К [игроку и тренеру ЦСКА 1958-1970 Арменаку] Алачачяну. Меня ему посоветовал Алжан Жармухамедов, у которого был самый большой размах рук в нашей сборной. Он играл 4 и 5 номера, классно бросал и ставил заслоны для Сергея Белова. Кевин Дюрэнт советского баскетбола.

Алачачян звал с 1968-го, но я побаивался, да и институт в Ташкенте не хотел бросать, вот и приехал только весной 1970-го. В конце того года мы проиграли несколько матчей, и новым тренером стал Гомельский. 

Алачачян остался вторым, но два медведя не ужились. В школе ЦСКА Алачачян тоже не задержался и уехал в Канаду. Занялся там ювелирным бизнесом. Когда мы приезжали, дарил золотые цепочки. 

– А чего ж не тренировал?

– За границей это очень сложно. Вот тебе пример. В 1990-м или 1991-м мы приехали ветеранской командой в Канзас. Нам предложили посмотреть матч местного университета против команды бывших наркоманов и алкоголиков, летом игравшей в разных городах. 

Перед матчем один игрок сказал в микрофон: «Раньше я неправильно жил, а теперь занимаюсь спортом – чего и всем советую». Глядим, а второй тренер этой команды – Гомельский! Через два года после золота Олимпиады он в Америке только туда смог устроиться. 

– Вы не знали, что он там работал?

– Слышали, что поехал в США, а куда – не сообщалось. Да он и сам, наверно, не хотел это афишировать. Потом плюнул на Америку и вернулся – решил, что в России гораздо лучше. 

«ЦСКА мало где любили: свистели, бросали 5-копеечные монетки – Жармухамедову однажды плечо рассекли»

– Возглавив ЦСКА, Гомельский был невыездным и в зарубежных матчах Кубка чемпионов-70/71 командой руководил 27-летний атакующий защитник Сергей Белов. Как это было?

– На выездах было два играющих тренера – Белов и [30-летний легкий форвард Вадим] Капранов. Когда один играл – второй руководил. И наоборот. Это нас еще сильнее мотивировало. 

Такие взвинченные вышли на финал, что вынесли «Иньис» (Варезе) 67:53, сковав их лидера Мануэля Рагу – гибкого, как пантера. А до этого – опередили в группе «Реал», который до нас никому не проигрывал в Мадриде (в рамках Кубка чемпионов).   

– Белов писал: «Вручая Александру Яковлевичу по прилете Кубок чемпионов, я поймал такой взгляд, что впервые подумал: «Да, пожалуй, тренером в ЦСКА мне не быть». 

– Гомельский не любил конкуренцию. Да и кто ее любит? Наверно, поэтому он часто менял вторых тренеров. 

– Осенью 1973-го Кондрашин взял вас на Евробаскет в Каталонии. Вы стали одним из самых результативных игроков сборной, но она впервые с 1955-го не стала в Европе первой. 

– Я поехал туда после травмы: в начале американского турне – весной 1973-го – порвал боковые связки. Всю ногу покрыли гипсом, и я хромал с ним оставшиеся 18 дней. Потом с еще двумя травмированными – Едешко и Болошевым – вернулся домой, а сборная улетела на два матча в Бразилию. 

По возвращении был знаменитый шмон, после которого многих дисквалифицировали (А. Белова, Жармухамедова, Дворного и Коркию – Sports.ru). Ребята смеялись: «Это вы настучали». 

Тех игроков нам и не хватило для золота. А я спешил вернуться, работал через боль, и следующие три года провел ниже своего уровня. На победный ЧМ-1974 Кондрашин взял вместо меня Томсона из «Калева». 

Сначала я обиделся, но потом остыл – я не был звездой уровня Белова: таких игроков, как я, можно было менять без ущерба для команды.  

– С вами в составе ЦСКА выиграл 10 из 11 чемпионатов. Когда было труднее всего?

– В 1971-м. «Спартак» опережал нас на несколько побед, но смазали финиш, и мы сравнялись. Назначили золотой матч в Тбилиси, где ЦСКА – в отличие от «Спартака» не любили (нас вообще тогда мало где любили).

За неделю до той игры мы выиграли Кубок чемпионов, а «Спартак» – проиграл «Милану» финал Кубка Кубков. Ленинградцы были более мотивированы, а мы вроде сытые и довольные. 

В конце мы проигрывали, но бросок Сергея Белова на последней минуте принес нам победу. 

– Василий Аксенов тогда написал: «ЦСКА — совершенное творение, созданное для победы. «Спартак» — несовершенное творение,  созданное для игры в баскетбол».  

– Хороший рассказ, интересный. Аксенов был в Тбилиси со «Спартаком» и написал с симпатией к команде Кондрашина – ну, кому что нравится. 

– Как тогда проявлялась нелюбовь к ЦСКА?

– Болельщики говорили, что ЦСКА забирал сильнейших из других команд. В принципе где-то это так и было. Наши конкуренты по мере возможностей тоже старались усиливаться. Но у ЦСКА возможностей было больше. 

Нам свистели, бросали 5-копеечные монетки – Жармухамедову однажды плечо рассекли.   

– В вас попадали?

– Нет, я юркий был.  

«В Мадриде двух наших сфотографировали на распродаже обуви. И написали: «Бедные русские ищут ботинки по своим скромным возможностям»

– Почему проиграли чемпионат страны-1975?

– На ЧМ-1974 в пятерку лучших попали Саша Белов и Сальников из «Строителя», которого Гомельский взял в ЦСКА. А у нас и так было 8 игроков сборной! 

В финале ЧМ с американцами Сальников набрал 38 очков (еще до трехочковых), но получилось как в поговорке – если в часы засунуть бриллиант, ходить они лучше не будут. 

В итоге разбили нас на две пятерки – 10 минут играла одна, потом другая. В решающей игре со «Спартаком» наша пятерка повела «плюс 15», Гомельский выпустил вторую, а у них не пошло. Мы вернулись, а ленинградцы уже поймали кураж. 

Шли вровень, но в конце Сергей Кузнецов – бабах с восьми метров: и «Спартак» – чемпион. Гомельский, кстати, признал ошибку – отпустил Сальникова в Киев и отказался от пятерок. 

– Правда, что после того чемпионства Александр Белов стал одним из самых популярных людей в Ленинграде?

– Не одним из, а самым. Оператор на телевидении говорил мне: «Я видел, как встречают после матчей Мальцева с Харламовым. Но такой толпы, как у Саши Белова, нигде не видел». 

У Саши было уникальное сочетание быстрого и высокого прыжка. Кондрашин возился с ним – заставлял делать 200 прыжков после тренировки. Но Белов был не только прекрасный баскетболист – еще и красавец: высокий, голубоглазый, с обаятельной улыбкой. 

После дисквалификации за контрабанду икон, он говорил мне, что не мог выйти из дома: «Стыдно. Выходил только вечером – поесть купить и выпить». Боролся со стрессом – месяц не мог спать. 

– Ужас.

– Я спрашивал Володю Арзамаскова, который втащил Белова в эти аферы: «Ладно ты – бизнесмен. Его-то зачем втянул?» – «Ты не понимаешь. Он стал во много-много раз богаче». – «А толку-то – если он умер в 26?»

Жизнь гениального Александра Белова: олимпийское золото, суд, депрессия и наказание за доброту

Но дело не только в Арзамаскове. Жизнь заставляла и спортсменов, и артистов заниматься перепродажами. В турне по Америке в 1973-м нам давали суточные – 2,5 доллара. А родным-то надо что-то привезти. 

– Какой случай на таможне запомнился?

– В середине 70-х [центровой «Строителя» и сборной] Володя Ткаченко привез 20 пластинок. Таможенник: «Разрешено ввозить 18. Сдавайте». – «Две недели назад было 20!» – «А теперь 18». 

Вова – 220 см, 140 кг – ка-а-а-ак зарычал: «Не отдам!!!» – «Ну ладно. Иди-иди».      

А один знаменитый игрок ЦСКА привез журнал Sports Illustrated. Таможенник: «Чего это?» – «Про спорт – мне интересно». – «Посмотрим. Отойди пока». Листает, листает. Там: спорт, спорт, спорт, потом – бац, аннотация к книге Солженицына. Недавно изгнанного из СССР. 

«Эй, иди-ка сюда. Это ты Солженицына привез?» – «Да я его в лицо не знаю».   

Сделали выговор по комсомольской линии. Полтора года тот знаменитый игрок был невыездным. 

– Станислав Еремин предположил, что после 1971-го ЦСКА не выигрывал Кубок чемпионов, потому что в зарубежных поездках игроки отвлекались на коммерцию. 

– На кого-то это, наверное, влияло. Но коммерция была и в 1971-м – и не помешала выиграть. Помню, в Мадриде двух наших сфотографировали на распродаже обуви. Утром – в газете: «Бедные русские ищут ботинки по своим скромным возможностям».

Думаю, на выступлениях в еврокубках больше сказалось, что соперники – «Варезе», «Реал» и другие – брали все более крутых американцев, и с ними было трудно конкурировать.   

Ну, и судьи. Мы боялись ребят из соцстран – их легче было купить. Помню, поляк Марек засудил нас в Италии и летел потом в нашем самолете. Гомельский его распекал: «Ты что делаешь? Коммунизм продаешь!» 

«Высоцкий говорил: «Куда ни приеду – прокалывают шины моего «Мерседеса». Чего он им дался?»

– Еще Еремин говорил мне, что благодаря вам пересмотрел весь репертуар «Таганки». 

– Моя жена работала там бухгалтером. Играла в баскетбол за «Динамо», стала мастером спорта и по приглашению подруги попала в Театр. 

Я тоже с удовольствием посмотрел все спектакли. «Мастер и Маргарита» – раз пять. Познакомился с Высоцким. 

Став тренером, я учился у режиссера [и худрука «Таганки» Юрия] Любимова – как он управляется с талантливыми людьми, как мотивирует. 

– И как?

– Очень жестко. Говорил Хмельницкому: «Боря, что ты мне улыбаешься как на обложке «Советского Экрана». Покажи роль изнутри! Не халтурь». Актрисам: «Фанеры Милосские, душу мне покажите!» 

– Первое впечатление от таганского «Гамлета»?

– Прихожу на трагедию Шекспира, а там какой-то парень – в свитере и с гитарой. Я и не узнал Высоцкого. Думал, кто это? Забыли выгнать со сцены? А потом начался спектакль, просто разрывающий душу.  

– Высоцкий каким показался?

– Вежливым, интеллигентным, а я говорил с ним как фанат – собирал ведь кассеты со всеми его песнями и спектаклями. В Театре его немножко недолюбливали – возможно, завидовали популярности. Хотя он не хвастался, не выпячивал себя. После смерти о нем стали говорить гораздо лучше. 

Я ездил на его концерты в Подмосковье. Он очень доброжелательно общался с публикой и не понимал, почему к нему относились с завистью. Говорил: «Куда ни приеду – прокалывают шины моего «Мерседеса». Чего он им дался?» 

– Какие еще слова запомнились?

– «Не понимаю, как можно есть и слушать». За выступления в ресторанах ему обещали большие деньги, но он всегда отказывался. 

Удивительный человек. Знаешь, какую песню называл любимой?

– Что-то из Окуджавы?

– Нет. «Вставай, страна огромная». Его отец прошел войну, так что Высоцкий принимал эту песню очень близко к сердцу. 

Он запросто мог остаться во Франции, с Мариной Влади, но был искренним, настоящим патриотом. Не смог бы жить за границей без друзей. У него ведь тут сложился огромный круг общения. 

Из-за этого круга он, правда, и погиб. Друзья подкладывали разные средства для борьбы со стрессом. 

Для меня Высоцкий – великий поэт. Это и Вознесенский с Бродским признавали. И обидно, когда его выставляют наркоманом – тем более в фильме, который продюсировал его сын. 

«На Белова настрочили донос, что в одной из поездок он собирался остаться за границей. Лет через 10 лет он узнал, какие известные люди это подписали»

– Читал, что на Межконтинентальном Кубке-1976 цээсковцы подрались с игроками «Маккаби», и вы реализовали 6 подряд штрафных. 

– Не припомню. Вроде нормально с ними общались. Хотя с Израилем не было дипломатических отношений, и с «Маккаби» играли на нейтральных полях. Селились в одном отеле, но на разных этажах и ели в разное время.  

Впервые они приехали в Москву после Перестройки. После игры поехали вместе в ресторан. Оркестр заиграл «Калинку», и израильтяне запели – тренеры, игроки, болельщики. Потом исполнили еще какую-то нашу песню. Я спросил их доктора: «Откуда вы их знаете?» – «У нас многие из СССР. Ваши песни мелодичные, с удовольствием их поем. Да и обстановка располагает».

Потом сыграли в Тель-Авиве и до обратного рейса было два дня. Собрались в Иерусалим и попросили у «Маккаби» клубный автобус. 

Сотрудник клуба ответил: «Без вопросов. А почему, когда мы просили свозить нас на Красную Площадь, сопровождающий сказал, что автобус занят?» – «Понимаете, у нас трудные времена». – «Если у вас трудные времена – зачем вам играть в Евролиге? Играйте уровнем ниже. А если вы на высшем уровне – соответствуйте». 

И хорошо ведь сказал!   

– В 70-е вы закончили журфак МГУ. Как учились?

– На вечернем отделении. Писал диплом по спортивному редактированию на радио и телевидении, а моим руководителем был Илья Толстой – правнук Льва Николаевича. Он очень любил спорт. Даже написал книгу о неправильном употреблении спортивных терминов. 

Однажды удивил меня: «У нас сейчас идет партийное собрание». – «А вы почему не там?» – «Я не в партии». – «Как это?» – «Не считаю это нужным». Мог себе позволить.  

– Самый сложный предмет?

– Основы марксизма и ленинизма. На втором месте – английский: требовался высокий уровень знания. Еще я опасался преподавателя античной литературы: до меня он завалил олимпийскую чемпионку по плаванию Галину Прозуменщикову – только за то, что она спортсменка. Я на всякий случай представился военным. 

А так-то литература мне легко давалась. Брал на сборы книжки и спокойно сдавал. Потом полгода проходил практику на телевидении – Нина Еремина и Владимир Маслаченко хорошо меня приняли. 

Предлагали остаться, но я не хотел бросать баскетбол. Отыграл еще три года, но потом уже на ТВ не звали. 

– И вы стали тренером.  

– Сергей Белов взял меня помощником и выиграл Чемпионат с Кубком. 

Хотя принял команду не на первом месте – до него работал Капранов. Но Вадим стал показывать себя и перегнул палку. Начал наезжать на Князя (Анатолия Мышкина – Sports.ru), и участились конфликты, поражения. Игроков вызвали к руководству: «Капранов справляется?» – «Нет». И его сняли.   

Потом Капранов – как и Мышкин – убрал лишние амбиции, набрался опыта и вырос в хорошего женского тренера. Баскетболистки его очень любили. 

– Куртинайтис рассказывал мне: «Белов играл с нами после тренировок, и я спрашивал: «Чего вы так рано закончили? Вам еще играть и играть». — «Настоящий рыцарь покидает поле боя на белом коне, а не раненый и хромой». Но я уверен: со своей физикой он мог играть до 40».

– Чистая правда. Сергей был в отличной форме – при весе 75 кг приседал со штангой 180 кг (и после разгона мог резко тормозить и взлетать – поэтому на многих фотографиях он выпрыгивает, а защитник стоит). Сергей не щадил себя, но другим такой вес не давал. Что важно – он был авторитетом даже для тех, с кем недавно играл. 

– Как его убрали?

– Стартовал следующий сезон, и за 10 дней до первого матча Кубка чемпионов начальник ЦСКА Блудов подошел к Белову на тренировке: «Постройте игроков». 

Думали, накачка, а он: «Сергей Александрович стал невыездным и не сможет с вами ездить на матчи Кубка чемпионов». 

Белов взорвался: «Вы что говорите?! Я был в органах. Мне сказали: «Претензий не имеем, работайте». – «Я на вашей стороне и озвучиваю не свое решение. Если хотите, поедем вместе и будем разбираться. Но с ЦСКА теперь работает Юрий Селихов». 

Белов ушел с Блудовым. Селихов – мне: «Жень, не обижайся. Я в этой ситуации тоже не виноват. Ты оставайся – в дубле будешь работать. Вторым мне сказали взять другого человека». Я решил – ну ладно, останусь. 

А Белов на шесть лет стал невыездным. 

– За что?

– На него настрочили донос, что в одной из поездок он собирался остаться за границей. Лет через 10 лет он узнал, какие известные люди это подписали, но сохранил в тайне – не хотел вытаскивать чужое грязное белье. 

В конце 80-х снова возглавил ЦСКА, выиграл чемпионат и уехал в Италию – но лишь в команду низшей Серии «Кассино». Поднял ее в лигу повыше, но там для работы требовалось знать итальянский и сдать на нем экзамен по правилам баскетбола.  

В итоге Белов сидел на трибуне и по телефону давал указания помощнику. Говорил мне: «Еле высидел последний сезон и вернулся в Россию». Так ругался тогда на итальянцев, что я даже процитировать не могу.  

«Перед игрой российского плей-офф наш капитан Андрей Корнев объявил зрителям: «Если нам не заплатят – на следующий матч не выйдем»

– Как вы в 1983-м очутились на Мадагаскаре?

– Я поработал с дублем ЦСКА и оказался в нашем отстойнике – методическом отделе, где работали легендарные спортсмены: Фирсов, Маношин, Третьяк, Мазур (боровшийся с Поддубным). Среда-то спортивная, заслушаешься, но мне тренировать хотелось – вот и откликнулся на запрос из Мадагаскара. 

Там красиво: 60 % растений, которых нигде больше на земле нет. Команда входила в топ-3, но после ЦСКА выглядела слабенькой. Я показал один прием, второй – а они не могли повторить. 

С такой же проблемой на Мадагаскаре столкнулись Мунтян (тренировавший футболистов), Калачихин (волейбол), Соломко (гандбол). Еще там работали олимпийские чемпионы по тяжелой атлетике Леонид Жаботинский и боксу – Валериан Соколов. 

Мы жили в одном доме, и Юра Соломко взял себе лемура, который шумел ночью и не давал нам спать. Мы умоляли: «Ну, убери ты его». – «Не, его мой ребенок обожает».  

– Чего добились на Мадагаскаре?

– В финале третьего сезона обыграли действующего чемпиона на его площадке. С трибун полетели камни и монеты – мы два часа просидели в раздевалке, а потом через черный ход забрались в грузовик и с погашенными фарами уехали в отель. 

Предлагали остаться еще на два года, но я отказался. Соскучился по друзьям и семье – жена моталась туда-сюда, а сына привезти не могли: школа для его возраста была только французская. 

– В Москве вы стали вторым тренером ЦСКА и возглавили юниорскую сборную, с которой заняли третье место на Чемпионате Европы-1993. Почему капитаном сборной выбрали Александра Петренко?

– Его привез [алматинский тренер] Олег Ким. Саша понравился тем, что в жизни воспитанный и честный, а в игре боец. Петренко и Руслан Авлеев внесли большой вклад в то, что мы обыграли турков на их поле в матче за третье место. 

После двух лет в ЦСКА Саша здорово играл за «Химки». Получил «Хаммер» как лучший игрок сезона в «Химках», поехал с семьей в Самару, стал обгонять и влетел в грузовик. Трагедия.

– Почему Авлеев в 1996-м не закрепился в ЦСКА?

– Вольный казак. Один из самых талантливых баскетболистов в российской истории, взрывной, мощный, но не любил рамки – потому и в сборной не раскрылся. Хотел и играть, и жить весело, а это не так просто. 

– Как ЦСКА-1996 без денег и с одним иностранцем занял третье место в Евролиге?

– Мы собрали лучшее из последней волны советского баскетбола: Карасев, Куделин, Панов, Кисурин, Ветра. Вроде и молодые, но уже опытные баскетболисты – с юношества много играли в Европе и Америке. 

В любом матче бились до конца. Редко встретишь в одной команде столько игроков с бойцовскими качествами. 

– Три из пяти человек – игроки чемпионского «Спартака»-1992. Кондрашин обижался?

– А что он мог сделать? Ему самому платили в «Спартаке» 200-400 долларов. Денег не было. Карасев и у нас-то копейки получал. Да и то с задержкой. 

Перед игрой российского плей-офф наш капитан Андрей Корнев объявил зрителям: «Если нам не заплатят – на следующий матч не выйдем». Игроки ворчали, но командный дух того ЦСКА был сильнее. Потом что-то все же нашли, и игроки вышли. 

И обыграли «Реал» с Сабонисом, «Олимпиакос» с Риверсом, «Бенеттон» с Ребрачей. Болельщики в нашем зале даже в проходах сидели – как в советских матчах с «Жальгирисом» и «Спартаком». 

А после Финала четырех-1996 всех быстро распродали. Карасева вызвали к руководству: «Едешь в «Эфес Пилсен». – «Я не хочу. Мне бы здесь еще поиграть». – «Здесь не получится. Зарплаты не будет. Даже долги не отдадим. Дуй в Турцию». 

А Василий – уникальный игрок. Скоростная выносливость – на уровне кандидата в мастера спорта (так хорошо в ЦСКА 90-х бегал только Кириленко). 

«После отравленного матча в «Олимпиакосе» уволили весь обслуживающий персонал»

– Почему греки отравили вас весной 1995-го?

– «Олимпиакос» испугался нас после 95:65 в Москве, в первом матче четвертьфинала. Потом нам сказали, что они уже заключили с французской телекомпанией контракт на 5-6 миллионов долларов – большие деньги для 1995-го – на показ своих матчей в Финале четырех.   

Во второй игре – в Пирее – поляк Королевски безобразно судил, и мы уступили 77:86. На решающий матч назначили нормального, капиталистического судью (израильтянина Дагана – Sports.ru), и «Олимпиакос» не был уверен в победе. Вот и закрутилась та история. 

Я тоже глотнул отравленной воды и точно помню, как в нашу раздевалку заскочил мужик и стал собирать бутылки. Ладно бы пустые, но он у Куделина пытался вырвать только начатую – пока Игорь вытирался. 

Куделин: «Куда?!» Мужик махнул рукой и стал собирать другие бутылки – и полные, и неполные. Видно, боялся, что будет передоз.  

Потом Никита Моргунов заметил дырку в бутылке, а несколько игроков забрали в больницу, но анализы ничего не показали. Мы потому и матч не могли перенести – нам говорили: «Смотрите – все чисто. Вы, наверное, сами чем-то ширялись».

Этот слух распространился, и, когда мы вышли на матч, болельщики «Олимпиакоса» руками имитировали уколы.  

– А вы как себя чувствовали?

– Ломило спину. В выходной пропустил завтрак. Спать не мог. Лег в теплую ванну – плохо. Набрал холодной воды – полегчало. Пошел гулять по Афинам, но добрался только до первой скамейки у отеля. Даже встать долго не мог. Потом снова отлеживался в холодной ванне. 

У Куделина на тренировке судорогой скрючило шею. Еремин психанул: «Ты что дурачишься?» – «Я не могу». Стали массировать. «Не надо, больно». 

А Панов рассказывал, что ему звонили и предлагали серьезные деньги: «Поговори с ребятами». Они поговорили – и решили: никто не смеет брать, будем играть. Вышли пять человек, которые хотя бы держались на ногах. И к восьмой минуте вели 16:7!

– Что потом?

– Курашову перед штрафным светили в глаза лазерами. Он пожаловался судье. Тот: «А что я сделаю?» 

Спиридонову стало плохо, и Еремин его посадил: «Не вздумай выходить». Но Вадеева с Курашовым убрали за пять фолов, и Спиридонов, не дожидаясь разрешения Еремина, вернулся на площадку: иначе матч бы прекратили – нельзя играть вдвоем. 

В конце, достаточно оторвавшись, тренер Иоаннидис уравнял составы, но перед этим пятерка «Олимпиакоса» прессинговали нашу тройку. [Игрок «Олимпиакоса»] Саша Волков кричал своим со скамейки: «Вы что делаете?» Он потом приехал в нашу гостиницу – извинился. 

Когда мы снова приехали в Грецию, переводчица рассказала: после того матча в «Олимпиакосе» уволили весь обслуживающий персонал. 

«Пожаловались Прохорову на Гомельского: «Уж очень он активен». – «Он и со мной активен. Терпите».

– По возвращении с отравленного матча генменеджер ЦСКА Юрий Юрков поставил в офисе богатыря с наколотым на копье львом в красно-белой форме, и в следующей Евролиге вы дважды обыграли «Олимпиакос».  

– Они уже подсдулись, а мы были очень злые. Да и посильнее, чем в прошлом сезоне. Добавился центровой Джулиус Нвосу. 

Помню, летим куда-то. Он сидит в наушниках и что-то говорит. Я ему: «Ты что делаешь?» – «Послушайте» – «Что это?» – «Псалмы». Думаю: е-мое, сколько я видел игроков. Кто-то стихи читал – и это поражало. А уж псалмы – невероятно. 

Нвосу классно играл на пути к Финалу четырех, но перед полуфиналом подвел нас. Мы уже выехали, а он: «Ой, я кеды забыл». – «Да вот они». – «Это старые. Нам же новые выдали». 

Но кто ж новую обувь надевает на такую игру? Сначала в ней надо пробегать неделю. Мы ему: «Сыграй в старых». – «Нет, хочу в тех». Какая-то девушка к нему приехала – хотел ей показаться в новых кедах. 

Ну, и провалил матч. Зато на матч за третье место надел старые кеды, и мы обыграли «Реал».

– Маркус Уэбб – послабее Нвосу?

– Да, зато как бился, бодался, заряжал всех оптимизмом и – при случае – по-российски поддавал. 

– А после победы в финале-1997 над «Автодором» посадил в аэропорту на плечи начальника ЦСКА Барановского. 

– Лучше б там и сбросил его. Но не будем об этом. 

Перед решающей игрой в Саратове один из охранников «Автодора» сказал: «Мы вам ноги переломаем». В итоге мы полетели туда со своей охраной, сопровождавшей нас в городе, но никто нас, конечно, не тронул. Только сказали: «Чего приехали? Все равно вам выиграть не дадут». 

Перед матчем мы увидели, что в банкетный зал тащат огромный торт. Наши ребята спросили: «Зачем?» – «Вы же сегодня проиграете. А это для нашего праздника». 

Как-то это все завело, блин. Наши понеслись и выиграли – саратовцы были в шоке.   

– Что изменилось с возвращением Гомельского в конце 1997-го?

– Он нашел спонсора – Прохорова. Как президент старался вмешаться, подсказать – не всем тренерам это нравилось. Однажды мы даже Прохорову пожаловались: «Уж очень он активен». – «А что вы хотите? Он и со мной активен. Терпите».     

«Час искали оружие, не нашли и увезли меня в камеру»

– Почему в январе 1999-го ушли в УНИКС?

– Хотелось работать самостоятельно. Предыдущий тренер Вишневац увез с собой трех хороших игроков, и мне досталась студенческая команда – одна из самых молодых в суперлиге. Потом за клуб взялся [президент Национального банка Евгений] Богачев, мы укрепились, и заняли третье место. На тот момент – самое высокое в истории клуба. 

– 4 ноября 1999-го вас арестовали по делу о покушении на директора УНИКСА Щербакова. Как это было?

– Мы обыграли поляков в Кубке Корача, пообщались после матча с Богачевым и Щербаковым, и я поехал домой. Рано утром – стук в дверь: «В Щербакова стреляли. Мы пришли с обыском». – «Думаете, я на игре тренирую, а после – стреляю?» 

Час искали оружие, не нашли и увезли меня в камеру. Почему-то думали, что на Щербакова напал кто-то из команды. Хотя с приходом Богачева Щербаков был уже скорее почетным руководителем, но оставался директором зала – с обменным пунктом и баней с бильярдом. 

Подозрение пало на меня, потому что 3 ноября мы с Щербаковым спорили по составу (уже не в первый раз). Он был недоволен, что я не поставил одного игрока. Ну и что, мне в него стрелять после этого?

– В каких условиях сидели?

– Одиночная камера, кормили нормально, пускали ко мне жену и тренера. И каждый день допытывались у меня насчет конфликта с Щербаковым. Я объяснял: «Да не ругались мы, а спорили».  

Из-за этого я пропустил важный матч в Литве. Второй тренер решился на эксперимент и поставил зону, которую мы не играли. И уступили. 

А передо мной извинились и отпустили, но игроков и дальше таскали на допросы. Потом пришли в день игры: «Нужно допросить еще двух человек». – «В случае поражения я дам интервью, что вы задергали игроков». – «Зачем вы так? Мы люди подневольные».   

Главное – через месяц после той стрельбы Щербаков уже играл за ветеранов. Странная ситуация. 

– Перед тем сезоном он позвал на ваше место Олега Кима?

– Да, пока Богачев был в отпуске. Олег приехал и говорит: «Мне сказали, что я могу тут работать». – «А мне Богачев подписал контракт на будущий сезон. Давай его дождемся». Тот приехал и заявил: «Коваленко работает дальше».  

Богачев хорошо ко мне относился, но после задержания остался неприятный осадок. Да и жена говорила: «Зачем тут оставаться?» После бронзы-2000 я покинул Казань и в следующем году принял питерский «Спартак». В первом же сезоне мы без легионеров вошли в топ-8, а в плей-офф один раз обыграли ЦСКА.

– Снова не хватало денег?

– Три месяца не было зарплаты. Начальник команды показывал мне внутренний карман пиджака: «Вот смотри. Скажи Кисурину с Мальцевым – это они получат. За один месяц». – «А за остальные два?» – «Скажи, что потом». – «Вы подойдите и объясните». 

Зала у команды не было. Тренировались в детских спортшколах. Переодевались на трибунах. В итоге мне предложили: «Ветераны больше всех получают. Уберите их и будем растить молодежь». – «Молодежь сама не вырастет. Нужны опытные». – «Убирайте Кисурина с Мальцевым или вас в команде не будет». 

Я ушел и в 2004-м принял подмосковное «Динамо». 

– А там что пошло не так?

– В первом сезоне вышли в Финал четырех Кубка ФИБА, но стали лишь четвертыми. Через год – перед четвертьфиналом Кубка ФИБА с венграми – я на 4-5 дней заболел, и команду готовил второй тренер. 

– Александр Васин?

– Точно. За несколько дней он загнал, замучил игроков, и перед Финалом четырех я предложил отправить на матч суперлиги резервистов. В руководстве сказали: «Нет. Дайте слово, что выиграете все оставшиеся игры. Если нет, главным будет Васин». – «Я брал обязательство войти в топ-5 России и топ-3 Кубка ФИБА. Вы меняете условия?»

Почетный президент Кузнецов (министр финансов Подмосковья, сбежавший потом в Европу и после экстрадиции получивший 14 лет колонии – Sports.ru): «Хорошо, мы подумаем». 

Потом к ним зашел Васин. Не знаю уж, что он обещал, но мне объявили: «Мы решили оставить главным Васина». В Кубке ФИБА он стал третьим, но в России не попал в топ-6. 

– Потом вы 11 лет ассистировали главным тренерам «Триумфа» и «Зенит». Кто из иностранных баскетболистов там особенно запомнился?

– Огнен Ашкрабич – умный, хитрый, раскрывал процентов 50 таланта, но все равно был очень хорош: и в поле, и под кольцом, и трешки забивал, и ассистировал. Чем-то напоминал Николу Йокича, но – с ленцой. 

– Главные команды вашей жизни – ЦСКА 90-х и ЦСКА 70-х. Чем они отличались?

– В 70-е на тренировках до драк доходило. Конкуренция-то огромная, а Гомельский это любил: даже натравливал молодых на старичков, чтобы те не расслаблялись. В итоге мы договорились внутри команды: давайте хотя бы не до крови драться. 

В ЦСКА 90-х – благодаря капитану Андрею Корневу – и близко не было таких разборок. Все жили дружно, встречались семьями. Только в 1994-м Патрик Эдди сцепился на тренировке с Игорем Курашовым, да на Кириленко сначала пытались надавить старички. 

– А он? 

– Аккуратно ставил на место. Ему: «Почему пас не даешь?» – «Научись сначала штрафные попадать. А потом учи других».  

ЦСКА Еремина месяцами сидел без денег и воды, но обыгрывал «Реал» и выходил в «Финал четырех». История русской команды мечты

Интервью великого каскадера Ващилина – о Михалкове, Высоцком, криминале в баскетболе и ленинградском самбо

«Просил врачей: «Ну отрезайте уже ногу». Интервью легенды баскетбольного ЦСКА: разрыв легких, ужин у Элвиса и цирк лилипутов

Фото: РИА Новости/Борис Кауфман, Юрий Долягин, Александр Макаров, Игорь Уткин, Сергей Киврин, Владимир Родионов, Анатолий Гаранин, Дмитрий Донской, Фред Гринберг; cskabasket.ru; bc-zenit.com; архив Евгения Коваленко

logoВладимир Кондрашин
logoЦСКА
logoАлександр Гомельский
logoАлександр Белов
logoАнатолий Тарасов
logoСергей Белов
logoУНИКС