Опрокинутый лес. Как заставить молчать «Маракану»
Нельзя заставить молчать «Маракану», нельзя заставить молчать «зверя». В южноамериканских странах любят тотемность, часто наделяют игроков символичными именами, как «Черный вождь» для Обдулио Варелы. Но у «Мараканы» нет клички – «Марио Филью» получила название в честь небольшой реки, но с заполненной чашей разверзается до водопада. По словам вингера Уругвая Алсидеса Гиджи 16 июля, 1950-го на «Маракане» было 30-40 уругвайских фанатов. И 199 тысяч бразильцев.
В южноамериканских странах любят тотемность
-Это как фильм Запрудера, – говорит режиссер Роберто Майлер, – есть цель, и есть выстрел.
Цель. Выстрел.
Майлерт добавил: «Как и от винтовки Освальда от удара Гиджи поднялась «историческая пыль».
«Пыль» оказалась «более» исторической, чем Майлер предполагал. И это история «перевертыш», как «Опрокинутый лес» Сэлинджера: когда надежда на то, что корни пустит победа, не оправдалась, корни пустило поражение.
«Пыль» оказалась «более» исторической
Те 199 тысяч и 954 человека не просто ушли с «Мараканы» фанатами, которых обманули, покинули, предали. Как фанаты, чья команда проиграла. Они создали культ, куклу-вуду. И до сих пор тыкают в нее иголки.
Если вы думаете, что радушные бразильцы забудут неприязнь быстрей, чем на карнавале сменятся танцы, может вы и правы. Но «Мараканао» (с португальского «O Maracanao» - «Удар «Мараканы»), не было неприязнью. Это был шок, как национальная трагедия, как американский «Перл-Харбор». Было самым чувствительным поражением в истории домашних команд Мундиаля.
Примечательно, но такой же культ не был создан из Гиджи. Он не стал «куклой-вуду», иголки тыкали не в него.
Та история, история матча «16 июля, 1950» действительно опрокинута корнями вниз: Гиджу в Бразилии встречают с уважением, автографы берут, чаще, чем у Фриасы (один из участников Бразилии-50, после гибели ребенка, запил, умер под присмотром жены), Гиджу знакомят с друзьями, и никаких приемов, которые бразильцы устраивали на гоночном «Интерлагосе» для Алена Проста, который побеждал «их» Сенну («Prost bastardo!»). Гидже оказывалась отстраненная почесть. Как говорит Алсидес – «я стал их домашним призраком».
Культ не был создан из Гиджи
Сам Гиджа тоже отстранен. Он рассказывал о той 79-й минуте чаще, чем Армстронг о полете в космос, ведь это один из самых знаменитых голов в истории мировых первенств. Но говорит о нем Гиджа с обыденностью своего быта. Так о голе могла рассказать его жена Беатрисса, а больше эмоций передала бы любимая домашняя овчарка. 87-летний Гиджа, единственный доживший до нового бразильского Мундиаля участник финала-50, живет в небольшом городке Лас Пьедрас недалеко от Монтевидео. И действительно сохраняет отрешенность времени. Тот Уругвай заставил молчать самую компульсивную футбольную страну, но сам остался молчаливо велик. «И удовлетворен, – добавляет Гиджа, – это я помню лучше всего – удовлетворение от победы над миром».
На первом послевоенном Чемпионате мира Бразилия действительно казалась «всем миром». Особенно перед финалом: O Mundo с шапкой «Мы чемпионы мира», 11 золотых медалей с фамилиями бразильцев, заготовленные перед матчем. Это оказало влияние и на Эрнесто Фиголи, который сказал на установке: «Против «Зизиньо и Фриасы играем от обороны». «Черный вождь» Варела согласно кивнул, а когда коуч вышел, поднялся на «спич».
-Мы не будем играть от обороны. Будем – и постигнет участь Швеции (7:1) и Испании (6:1). Мы будем атаковать (уругвайская схема 4-3-3 позволяла, Гиджа играл вингера, Скьяффино инсайда). Вставайте, игра ведется на поле, и когда вы на поле – вы не смотрите на толпу. Вы смотрите на тех, кто на поле.
Бразилии действительно казалась «всем миром»
За день до финала «Вождь» увидел O Mundo с шапкой «Бразильские чемпионы!» и скупил как можно больше газет. Позже занес в ванную и заставил партнеров на них помочиться.
И после того, как Фриаса на 48-й минуте начнет приближать Уругвай к «участи Швеции и Испании», выведя бразильцев вперед, Варела схватит мяч и на бегу к центру поля бросит «Пора побеждать».
Таким был тот Уругвай – стиснувшим зубы, и таким будет каждый, кто выступает против Бразилии на «Маракане». Просто у некоторых зубы стиснуты крепче. И у некоторых есть Алсидес Гиджа.
Проход по правому краю, обход защитника Бигоде (ему это помянут) и удар (на скорости Гиджа успел увидеть, а после понять – Барбоза ждал в дальний) в ближний угол. Мяч над рукой Моасира Барбозы, празднует Гиджа. Бразильцы могут завернуть медали в оставшийся тираж Mundo.
Таким будет каждый, кто выступает против Бразилии на «Маракане». Просто у некоторых зубы стиснуты крепче
«Маракана» не смолкла разом (возможно, из-за тех 30-40 уругвайских фанатов). Это молчание, не было обрывом телефонного звонка, когда слышишь протяжной гудок там, где только что слышал голос. Через два дня Барбозу не пристрелят, как колумбийца Андреса Эскобара после Италии-90. Этот «гудок» был как долгая головная боль или внутриэкономическая проблема – он разъест холодом ни одно сердце и ни одну карьеру. Уругваю Варелы, Гиджи и Скьяффино было плевать, они зрели в победный корень.
Не плевать было белой форме с синим воротничком (после «O Maracanao» этот комплект формы «проклят»), не плевать историкам и общественности, которые изучают поражение до сих пор (в прошлом году в день годовщины в Бразилии издано «Досье-50», книга о событиях ЧМ-50), и не плевать Моасиру Барбозе. Если бразильский исследователь Нельсон Родригес назвал тот день «нашей Хиросимой», у Барбозы это перешло на личность, будто он «сбросил бомбы».
Его фраза: «Максимальный срок за преступление в Бразилии 30 лет, я «сижу» 44 года за преступление, которое даже не совершал», едва ли не так же знаменита, как «Только три человека могли заставить «Маракану» молчать: Фрэнк Синатра, Папа Римский и я», от Алсидеса Гиджи. Барбозу «распяли», травля продолжалась до конца жизни. Тотемной стране – символичный враг.
Гиджа не винит Барбозу. Со свойственной простотой, говорит, что в футбол играют 22 мужчины и нельзя винить одного. А, кажется, это мог сказать «вождь» Варела, который, как и Гиджа, был частью команды, что со стиснутыми зубами заставила «Маракану» молчать.
