6 мин.

Почему заявление «лимит зло» – популизм

126

Роман Трушечкин – с альтернативным взглядом на самый обсуждаемый вопрос русского футбола.

В дни, когда вы хоронили российский футбол заживо, даже не пощупав пациенту пульс, а просто по приборам, которые показали «6+5», я не удержался от маленькой войны в твиттере по поводу нашего покойничка.

Я-то убежден, что российский футбол нас с вами, ребята, переживет. Иначе зачем вы продолжаете посещать спортивные ресурсы? Зачем вам все эти потусторонние новости? Немедленно покиньте склеп.ру.

Воевавшие со мной противники лимита называли меня популистом. И это сбило меня с толку, потому что лично я привык считать популизмом произнесение тех слов, которые хотят слышать, не особенно вдумываясь в смысл. Когда политик говорит: «Пенсии проиндексируем на 1000%, а каждой женщине – по мужику», это, на мой взгляд, и есть популизм. Когда футбольный журналист пишет, не пропустив аргументы через мясорубку собственного разума, «лимит зло» и «российский футбол мертв», это и есть популизм.

Я хочу вас убедить не в том, что лимит – абсолютное благо и единственное средство спасения нашего футбола, а в том, что большинство претензий к лимиту не выдерживают серьезной критики, а сама мера – незаслуженно демонизирована. Видимо, как раз из-за того, что когда-то она воспринималась как всемогущая идея спасения и прогресса, но, не выдержав возложенных на нее ожиданий, стала предметом общей травли.

Многие возмущаются из-за денег, оседающих в карманах нашей футбольной молодежи. Во-первых, перестаньте-ка завидовать и признайтесь себе, что сами не отказались бы иметь пять евромиллионов в год за удары по мячу. А, во-вторых, просто поймите, что с лимитом или без лимита футбол в мире так устроен, что там платят очень много. И переплачивают порой. И сжигают просто-напросто деньги в безумных, с точки зрения нормальной экономики, сделках и инвестициях. Ну да, это же сфера страсти, эмоций. Это не бухгалтерия в черных нарукавниках и не учет трудодней.

Все футболисты в мире, ставшие по каким-то причинам особенными, любимыми, выделенными из общей массы, проходят искушение большими деньгами. Его, как вы помните, проходили и наши футболисты, первыми поехавшие на Запад. И многие не прошли. Это же еще тогда, в благодатные, золотые, долимитные годы, когда наши «вовремя уезжали», «туда, где настоящий футбол», «где в условиях чистой конкуренции с лучшими они повышали свое мастерство», про русских было сказано, что, заработав 100, они выходят в кэш и наслаждаются жизнью, а не тянутся заработать 200. И вот вы думаете, что за пару десятков лет природа человека изменилась настолько, что, лишенные миллионных заработков в России, наши футболисты выпрыгнут из штанов, зарабатывая миллионы за границей? Я-то убежден, что они скорее скорректируют запросы от жизни и приспособятся к новой реальности. И если вы окажетесь этим довольны, если это и есть то, чего вы хотите от наших игроков, если на рост их мастерства и амбиций вам наплевать, а надо только, чтобы они меньше получали, – то это и есть зависть и болезненный интерес к чужому карману, и только-то.

А переплачивают своим и в безлимитной Англии. И никакие паспорта формально не вынуждают их выкладывать по 30 миллионов фунтов за Энди Кэрролла и Люка Шоу и 49 – за Рахима Стерлинга. Вот где безумие. Но для многих из вас это – милые чудачества Старой Доброй Англии. А к своим вы беспощадны.

Поэтому не будем про деньги российского футбольного юношества. Это наша молодежь, она проживает свою жизнь, она совершит свои ошибки, она достигнет возраста, когда ошибки будут осознаны. Это закон для всех поколений. И все ведь разные: кто-то останется человеком, получив первый миллион, а кто-то сломается, сшибив легкую десятку.

Не переплаты «паспортистам» перегрели рынок. Наш рынок раскалился после того, как в одном клубе решили купить Фернандо Кавенаги, а другие клубы не смогли удержаться от ответа в виде собственных международных трансферов. И кстати, клуб, в котором Кавенаги так неловко приземлился на время, теперь всей своей селекционной политикой воплощает раскаяние в содеянном и производит хорошо обученных российских игроков буквально десятками.

И знаете, если иностранцам в чемпионате России приходится платить хорошие деньги плюс нашу «северную надбавку», то что же делать с лучшими из числа местных? Со сборниками? Разве это не правильно – хотя бы уравнять их по среднему размеру окладов с приглашенными знаменитостями? В своей-то стране и своем чемпионате. Или их следовало признать футболистами второго сорта и ввести в России два уровня ставок: повышенную для заезжих и скромную для местных?

Одна из ключевых претензий к лимиту – ограничение конкуренции. Я бы назвал это регулированием и предложил этого не пугаться. Просто потому, что конкуренция в этом контексте – термин, взятый взаймы у экономики, а разговор про конкуренцию как двигатель экономического прогресса – он сугубо теоретический. В мире нет ни одного географического или отраслевого рынка с неограниченной конкуренцией. Мир так и не смог адаптировать себя под теорию Адама Смита, и в нем на одну «невидимую руку» приходится несколько вполне себе видимых: войны, таможенные ограничения, налоги, лоббизм, протекционизм. Вы можете быть этим недовольны и можете считать, что футбол должен жить не по общим законам, а существовать в своем вакуумном мире чистой конкуренции, но шершавая реальность продолжает натирать вам в самых неудобных местах. Крепитесь.

И потом еще не факт, что русский паспорт сильнее бьет по конкуренции, чем сумма, уплаченная «Зенитом» за Халка. Халк по-своему тоже лимитчик, просто у него на первой (и последующих) странице паспорта – портрет Бенджамина Франклина в зеленых тонах. Никто не спорит с тем, что он сильный мастер, но по закону конкуренции даже такие должны чувствовать давление. А я вот ни разу не читал слов Халка и не получал иных поводов думать о том, что он такое давление испытывает. Максимум, что происходит с его мастерством здесь, – стабильность. Ему некуда расти, разве что в платежной ведомости. И конкуренцию Халку может обеспечить только сопоставимая с ним по деньгам покупка, но вы сами будете против такой конкуренции, нам же с вами жалко чужих денег.

И странно, что многие не считают подлинной ту форму конкуренции, которая сложилась в российском футболе: когда иностранцы конкурируют с иностранцами, а наши – с нашими. Это совершенно полноценная и нормальная разновидность борьбы за место, даже более жесткая, потому что эта идет внутри одного «вида». Однажды в «Динамо» проиграл конкуренцию Федор Смолов. Жизнь на этом закончилась? А проиграл он ее в том числе некому Александру Кокорину. Разрыв шаблона! Как этот Кокорин мог что-то получить по заслугам, а не по лимиту? Скандал. Проиграв конкуренцию на «русской» в «Спартаке», Кирилл Комбаров в «Торпедо» доказал, что как футболист еще далеко не закончился. Следовательно, «русская» конкуренция тоже работает, как и любая другая.

К лимиту надо выработать правильное отношение. Как Виталий Леонтьевич пережил однажды разочарование в волшебных способностях Хиддинка, так и нам нужно перерасти сегодняшние колебания между максимализмом и минимализмом в ожиданиях. Лимит, на мой взгляд, – это не халявный пропуск в основу топ-клуба. Это – режим благоприятствования своим для закрепления в футболе вообще. Это лягушатник, здесь теплая вода, здесь учат плавать. Но плавать все равно придется в открытом водоеме с акулами.

В чем главная беда нового лимита

Фото: РИА Новости/Алексей Филиппов; REUTERS/Action Images/Jason O’Brien; fc-zenit.ru/Вячеслав Евдокимов

logoФернандо Кавенаги
logoАлександр Кокорин
logoпремьер-лига Россия
logoлимит на легионеров
logoЗенит
logoХалк