13 мин.

Краткий курс истории наркотиков и допинга в теннисе

51

Бурные события в теннисе, связанные с допингом и наркотиками, заставляют журналистов и специалистов искать ответ на вопрос: «Кто виноват?» Майкл Мьюшоу (Inside Tennis) предлагает свой вариант исследования этой проблемы.

Странная сага о Ришаре Гаске и обвинении его в употреблении кокаина становится, прямо как в «Алисе в стране чудес», «все чудесатее и чудесатее». Чтобы проследить все повороты этой непонятной истории, попробуем разобраться с самого начала – в марте 2009 на турнире в Майами у Гаске был положительный допинг-тест на кокаин. Его первой реакцией было полное недоумение. Он уверял, что никогда не употреблял наркотики, и добавил, что не знает никого в туре, кто это делал бы.

К моменту старта «Ролан Гаррос» Гаске все упорнее отрицал свою вину и объявил, что будет обжаловать дело, чтобы избежать двухлетней дисквалификации. В интервью L’Equipe он признал, что в Майами он нарушил свой обычный жесткий тренировочный режим и отправился в клуб. Но подчеркнул, что только немного выпил, и предположил, что кто-то подсыпал что-то ему в напитки. Зачем? Он не знает. Кто? Он не имеет ни малейшего представления.

Рафаэль Надаль встал на защиту Гаске и предложил версию, что его французский друг поцеловал девушку, которая принимала кокаин. Как аргумент защиты это находится примерно на уровне «собака съела мою домашнюю работу». После этого среди журналистов пошла шутка, что Гаске поцеловал Мартину Хингис, у которой тоже нашли кокаин, и которая ушла из тенниса, решив не бороться. Но Гаске отказался тихонько уйти, как скромная швейцарка. Он поклялся продолжить борьбу и к «Уимблдону» отверг вариант с «отравленным напитком» и перешел к защите «кокаиновый поцелуй». Совершенно неожиданно он вспомнил, что целовался с французской девушкой Памелой (без фамилии). Более того, он поцеловал ее не один раз, подчеркивал француз. Хотя Памелу так и не удалось идентифицировать, согласно одним источникам, она была известна как кокаинистка, но другие источники говорили, что она хорошая девочка. Фанаты тенниса затаили дыхание в ожидании решения по делу Гаске.

Со всем уважением к праву игроков защищать свои интересы, для всех, кто постоянно следит за теннисом, этот сценарий стал уже обыденностью – положительный тест на наркотики, отрицание вины, страстный призыв к общественному мнению и чиновникам и постоянная смена стратегий защиты. Чтобы рассеять туман и объективно посмотреть на ситуацию, давайте вспомним «Краткую историю наркотиков в теннисе».

В туре всегда были популярны различные стимуляторы. Примадонна тенниса Сюзанна Ленглен в перерывах между сетами взбадривалась маленьким глоточком коньяка. Постепенно алкоголь в больших дозах тоже становится чем-то вроде наркотика в туре, но к счастью, его самая большая опасность – это похмелье, а не передозировки. Как пишет теннисный корреспондент The Daily Telegraph в книге The Romance of Wimbledon, четвертьфинал 1921 года между Зензо Шимидзу из Японии и Рэндольфом Лиссетом из Автралии стал настоящим пьяным дебошем. Этот матч проходил в невероятно жаркий день, и при счете 3:3 в третьем сете ситуация в матче стала критической, когда Лиссет, похоже, получил тепловой удар, и ему пришлось подлечиться джином. Несмотря на легкое пошатывание, Лиссет выиграл третий сет, но не смог продолжать матч без другого стимулятора – шампанского. Постепенно он выпил целую бутылку и к пятому сету шатался и спотыкался, падал, ползал на четвереньках в поисках ракетки. В общем, неудивительно, что он проиграл, но болельщики, вероятно, удивятся, узнав, что он был не последним игроком, который хорошенько прикладывался к шампанскому на Центральном корте. Это сомнительно достижение принадлежит Джимми Коннорсу и Илие Настасе, которые распили бутылочку по время парного матча в середине 70-х. Но их в результате просто признали веселыми ребятами.

Со временем игроки расширили ассортимент стимуляторов. Но поскольку тогда не было проверок, пользователи химических стимуляторов имели маленькие шансы быть пойманными. К тому же омерта в туре действовала тогда так же, как и сейчас – дальше слухов о «химии» дело никогда не заходило. Журналисты, бывшие свидетелями того, как игроки принимают кокаин, не считали нужным разглашать это. Мой друг, Джин Скотт, издатель журнала Tennis Week, всегда защищал подобную практику, объясняя, что подобные вещи, увиденные журналистами, должны оставаться достоянием узкого круга посвященных лиц. Следуя этой логике, даже если репортер прямо во время турнира столкнулся лоб в лоб с «нюхающим» игроком, он должен держать язык за зубами.

Но в сентябре 80 года Янник Ноа разорвал цепь молчания в интервью Rock & Folk – французскому аналогу Rolling Stone. Признав, что он курил гашиш, Ноа обвинил других игроков в употреблении кокаина. Более того – и что, по его мнению, гораздо хуже – некоторые употребляли амфетамин. Это очень злило его, потому что «чистые» игроки, таким образом, оказывались в заведомо проигрышном положении. Ноа жаловался, что они должны тоже употреблять кокаин и амфетамин, чтобы быть в состоянии бороться с игроками-наркоманами. Он хотел, чтобы эта проблема стала достоянием публики, чтобы ее обсуждали. А если этого не произойдет, Ноа высказывал опасения, что вскоре игроки будут умирать от передозировок.

Реакцией теннисных чиновников и прессы стало требование наказать Ноа за курение гашиша. Его слова о кокаине и амфетаминах были проигнорированы, так же, как и его слова об игроках, которые играют один турнире на допинге, а потом исчезают. «Есть парни, которые проводят один супертурнир, а потом мы о них ничего не слышим».

Он упомянул такие имена, как Бьорн Борг и Виктор Печчи.

Годом позже Артур Эш предложил проверять теннисистов на наркотики. Во время US Open-82 он сказал мне, что АТР «наладила отношения с организацией, которая называется Comp-Care. Comp-Care бесплатно и анонимно помогает нуждающимся справиться с их проблемами с наркотиками».

По наводке Эша я позвонил в Comp-Care, чтобы договорить об интервью, и меня направили к доктору Роберту Б. Миллману, куратору программы по борьбе с наркотической и алкогольной зависимостями в Cornell University Medical College. Доктор Миллман, который является психиатром и терапевтом, рассказал, что работал с множеством профессиональных спортсменов, в том числе и с теннисистами. Когда я спросил, есть ли в туре проблема с наркотиками, он ответил: «Безусловно». «Деньги и элитарность игры способствуют частым контактам игроков со звездами шоу-бизнеса, которые постоянно употребляют кокаин, – объяснил он, – Многие игроки не могут устоять перед искушением принять наркотики, чтобы снять стресс».

Доктор Миллман сказал, что некоторые игроки также употребляют героин – правда, вдыхают его, а не колются. Он не был уверен, что игроки используют кокаин только для расслабления. Хотя он и признал, что не может этого доказать, он слышал, что игроки принимают кокаин, чтобы обеспечить себе временный прилив сил во время матча. Но если кто-то хочет резко поднять игру на новый уровень, амфетамины быстрее дадут результат. Как доктор Миллман сказал: «Они тебе помогают». А потом добавил: «Но они тебе вредят».

Когда я опубликовал это интервью в своей книге Short Circuit в 1983 году, теннисные чиновники ответили резким отрицанием всего написанного, и я не раз подвергался личным нападкам. Меня силой вывели из пресс-ложи на Italian Open, и там мне грубили и угрожали директор турнира и агент IMG. Чиновники восприняли это как акт личной неприязни и не дали ход делу.

До середины 80-х в теннисе не действовали международные стандарты проверки на допинг, в том числе проверки вне соревнований, и не существовало санкций для нарушителей. Да и было поздно что-то делать с этим сборищем обдолбанных звезд. В разных книгах, мемуарах игроков и исследовательских статьях упоминалось, что Борг, Джон Макинрой, Витас Герулайтис и Пэт Кэш – все вместе обладатели 20 титулов турниров «Большого шлема» – употребляли кокаин в середине 70-х – начале 80-х. Во время камбэка в начале 90-х у Матса Виландера тоже был положительный тест, как и у Карела Новачека. Таким образом 7 титулов турниров «Большого шлема» Виландера также вошли в список наследия «кокаинового поколения».

Некоторые защитники теннисистов приводят в качестве довода то, что кокаин – развлекательный наркотик, он не направлен на улучшение результатов. Но это стимулятор, и поэтому теннис запретил его. Другие наркотики – героин, экстази и целый набор клубных таблеток – не запрещены. В отличие от других профессиональных видов спорта, теннис не борется с не влияющими на выступления препаратами, которые тоже опасны и незаконны. Они опасны не только из-за эффекта на организм, но еще и потому, что они заставляют аддиктов общаться с преступниками, открывают их для шантажа (Подумайте об этом в свете прошлогоднего скандала по поводу ставок).

Но к тому времени, как стало известно о кокаине в теннисе, в игре появились гораздо более мощные поводы для беспокойства. Анаболики, гормоны роста, ЭПО и разные другие дьявольские смеси заполонили черный рынок. Был уличен победитель Australian Open чех Петр Корда, а вместе с ним еще целый ряд европейцев – Штефан Кубек, Кароль Бек, Филиппо Воландри – а также аргентинцы Хуан Игнасио Чела, Гильермо Каньяс, Гильермо Кория и Мариано Пуэрта. Последние двое вышли в финалы «Ролан Гаррос» сразу после отбытия дисквалификации. А на «Ролан Гаррос»-2005 Пуэрта сдал второй положительный тест, и его дисквалифицировали навсегда.

В то время, как теннис повсюду трубил о своих достижениях в области борьбы с допингом, Штеффи Граф на пресс-конференции на «Ролан Гаррос»-1994 заявила, что ее никогда не проверяли на допинг, и что она подозревает, что другие девушки в то время сидели на стероидах. Позже Габриэла Сабатини угрожала судом, когда ее имя мелькнуло в прессе в связи с использованием стероидов.

Затем в 96-м Борис Беккер намекнул, что гиперактивный Томас Мустер должно быть сидит на чем-то – немца оштрафовали за его опрометчивое высказывание. В 2002-м году теннисные чиновники продолжили свою политику наказания обвинителей, когда Николя Эскюде, как и Ноа 20 лет назад, сказал, что это очевидно, что игроки что-то принимают – достаточно просто посмотреть на их тела и глаза. Более того, Эскюде заявил, что некоторые игроки сдали положительные тесты, но АТР не обнародовала результаты.

Поначалу его признали болтуном и заявили, что его обвинения беспочвенны, но репутация Эскюде была восстановлена, когда в августе 2002 – мае 2003 у семерых игроков нашли нандролон, и еще у 53-х были найдены его следы или маскирующие его препараты. Но назван был только один игрок – Богдана Улираха из Чехии дисквалифицировали на два года.

А затем, когда перед трибуналом предстал второй игрок, он заявил, что принимал таблетки для восстановления электролитного баланса, которые ему дали врачи АТР. Представив на рассмотрение два десятка письменных показаний, он утверждал, что именно в этих таблетках содержались примеси нандролона. Остальные игроки воспользовались тем же методом защиты

Вообще-то, согласно правилам АТР, именно игрок отвечает за любые вещества, которые оказались в его организме. Даже если он не намеренно принял запрещенный препарат, он будет наказан, хотя наказание может быть смягчено из-за некоторых обстоятельств. Но в том случае, поскольку, возможно, именно АТР поставила «грязные» таблетки, игроки повернули дело так, что бремя доказывания легло на АТР.

АТР предлагала свою продукцию на турнирах более 20 лет, и не было никаких проблем и нареканий. Кроме того, они проверили 500 таблеток, которые были доступны на турнирах, где выступали подозреваемые. Примесей не было найдено. Затем АТР предоставила эти таблетки для дальнейших исследований. В представленных образцах тоже не было найдено примесей. Если говорить коротко, то не было найдено никаких доказательств того, что в таблетки АТР содержали примеси, и никаких свидетельств того, что подозреваемые вообще их употребляли.

И, тем не менее, согласно принципу эстоппеля (лишение стороны права возражения по причине ее предшествующего поведения или в силу состоявшегося ранее судебного решения, или в силу признания фактов, зафиксированных в публичных актах, или вследствие утверждений, содержащихся в материалах судебного процесса и др.) АТР не смогла претворить в жизнь свои антидопинговые правила, ведь для этого пришлось бы пережить долгий и дорогостоящий судебный процесс. В результате уже дисквалифицированный Улирах был задним числом оправдан, несмотря на то, что до этого не утверждал, что принимал электролиты от АТР. Дела остальных шести игроков были закрыты.

К середине мая-2003 АТР перестала поставлять электролиты. Это было широко освещено в прессе, и объявления были повешены в раздевалках. Прошло больше двух месяцев, и Грег Руседски сдал положительный тест. Прибегнув к той же защите, что и в предыдущих случаях, он заявил, что за это ответственна АТР, а не он. Хотя не было никаких доказательств, что в этих таблетках есть примеси, не было никаких доказательств, что Руседски вообще их принимал, и уж тем более было непонятно, как в его организм попали примеси из таблеток, которые уже два месяца как убрали из раздевалок, трибунал решил, что его дело тоже следует прекратить.

Глава Всемирного антидопингового агентства Дик Паунд назвал это решение «абсурдным», и сказал, что оно находится «на грани фантастики».

Генеральный директор ВАДА Дэвид Хоумэн указал на следующее: «Это просто беспрецедентно – есть серия положительных тестов, несмотря на это всех спортсменов оправдали, а руководство этого вида спорта вновь наступает на те же грабли. Это подрыв принципов антидопинговой программы».

Даже АТР была в шоке. Дэвид Хигдон тогдашний вице-президент отдела по контактам с прессой сказал: «Честно говоря, мы удивлены… У него положительная проба, и это неопровержимый факт».

В первые несколько месяцев 2004 еще 16 игроков сдали тесты с повышенными показателями нандролона того же типа, что и в предыдущих пробах, как положительных, так и сомнительных. Согласно заявлению АТР это были игроки из дюжины разных стран, и у них брали пробы на разных турнирах в разное время. И поскольку к тому времени уже разрешилась эпопея с таблетками АТР, встал вопрос, что же вызвало повышенные показатели?

Объяснений не последовало. За исключением Улираха и Руседски, ни один из игроков, в организме которых нашли препараты, влияющие на результаты, не был назван. Теннисные болельщики не получили возможности узнать, выигрывали ли эти 6 неизвестных какие-нибудь турниры, может быть, даже турниры «Большого шлема», в тот период, когда у них были положительные пробы.

И чтобы меня не объявили в сексизме за то, что я говорю только о мужском теннисе, я упомяну Сесиль Каратанчеву, которую дисквалифицировали за стероиды в 2006. Показав в суде тот же склочный нрав, что и на корте, 15-летняя теннисистка придумала такое оправдание, которое своим нахальством не уступало ни одному из придуманных мужчинами-теннисистами. Если Гаске скромно ограничился ссылками на поцелуи с кокаинисткой, Каратанчева перешла все границы и заявила, что она была беременна, когда у нее взяли положительный тест. До того, как она могла сделать аборт, у нее случился выкидыш. И это, по ее утверждению, должно быть, спровоцировало всплеск гормонов, что было ошибочно распознано как наличие стероидов.

Несмотря на то, что трибунал проникся ее затруднительным положением, он не нашел никаких научных доказательств ее утверждений. Теперь отбывшая 2-летнюю дисквалификацию Каратанчева и близко не показывает тех результатов, которые были раньше.

Но все же Гаске без особого труда забирает главный приз. Трибунал не поговорил с Памелой, не проверил основные факты дела – целовала ли она Гаске? Употребляла ли она кокаин? – и вынес Гаске наказание в виде 2-х с половиной месяцев дисквалификации, которые он к моменту завершения процесса почти отбыл.

Сейчас ITF оспаривает это решение и просит спортивный Арбитраж применить в качестве меры наказания к французу 2-летнюю дисквалификацию. Более того, Памела тоже заявила, что намерена судиться с Гаске, потому что он испортил ее репутацию, вторгся в ее личную жизнь, а также своими ложными обвинениями спровоцировал ее ссору с бойфрендом.

И когда уже казалось, что история наркотиков в теннисе не может стать еще более сумасшедшей, в свет вышла автобиография Андре Агасси, в которой кроме откровений по поводу алкоголизма, содержится еще одно удивительное признание. Андре признается, что употреблял кристаллический метамфетамин вместе со своим другом из Вегаса, названным Худым. Более того, в 97 он сдал положительный тест на турнире, и АТР известила его о том, что делу будет придана огласка, и его дисквалифицируют. Но в качестве поразительного хода, который затмевает даже случай Гаске, Андре написал письмо в АТР, где сообщил, что нечаянно выпил содовую, в которой был растворен наркотик, из стакана Худого. АТР проглотила эту ложь и признала Агасси невиновным, при этом не потребовав никаких доказательств и даже не поговорив ни с Андре, ни с Худым. И, конечно, общественность ничего об этом не узнала, тем самым подтвердились слова Эскюде, что у игроков находят допинг, но АТР покрывает их, а не наказывает. Это признание Агасси поставило вопросы, на которые в его книге не может быть ответов. И самый главный из них – о соблюдении правил в теннисе.

logoдопинг
logoATP
logoWTA
logoРишар Гаске
logoГильермо Каньяс
logoАртур Эш
logoСесиль Каратанчева
logoТомас Мустер
logoНиколя Эскюде
logoДжон Макинрой
logoБорис Беккер
logoКарол Бек
logoМатс Виландер
logoШтеффи Граф
logoГильермо Кория
logoБьорн Борг
logoМартина Хингис
logoАндре Агасси
logoПетр Корда
logoШтефан Кубек
logoЯнник Ноа
logoФилиппо Воландри
logoВитас Герулайтис
logoМариано Пуэрта
logoГабриэла Сабатини
logoГрег Руседски
logoПэт Кэш
logoХуан Игнасио Чела