«Я не хочу, чтоб мой ребенок дрался, чтоб ему больно было – не отдам его в вашу секцию». Детский хоккей Канады – в кризисе
От редакции Sports.ru: вы находитесь в блоге Hockey Books, который полностью перевел две огненных автобиографии – Фила Эспозито и Шона Эйври, очень умную книгу про хоккейную аналитику, а сейчас продолжает адаптировать издание о молодежном хоккее с кучей интересных историй. Поддержите авторов плюсами, подписками и комментариями, чтобы крутые переводы чаще появлялись на Трибуне и в вашей ленте.
Все хоккейные сезоны подошли к концу – время выйти из сумрака :)
Свободного времени сейчас стало немного больше, отпуска, видимо, в этом году не предвидится как такового – так что вполне можно вернуться к публикации книжки про молодежный хоккей в Канаде. На очереди седьмая глава – и она рисует довольно мрачную картину. Впрочем, тут все довольно объективно, на мой взгляд.
Устраивайтесь поудобней – тут прям лонгридище.
Напоминаю, что если вам нужны автобиографии Шона и Фила в формате EPUB, то напишите мне здесь – в личку на Sports.ru. Электронная версия книжки про аналитику пока не готова.
Если хочется помочь проекту материально, то внизу есть номер нашей карты.
Глава 7. Прерванная цепь
В начале декабря 2017 года Джеймс Брэдберн решил, что пора подстричься. В Питерборо продолжался хоккейный сезон, и «Питс» мучились экзистенциальными вопросами, которые возникают, когда внезапно выясняется, что команда плоха в своем виде спорта. Брэдберну было о чем поговорить с парикмахером.
Они почти сразу заговорили о спорте, но совсем о другом. Парикмахер был выходцем из Италии, и у его семьи были абонементы на матчи ФК «Торонто», который на тот момент уже десять лет выступал в MLS (главная футбольная лига Северной Америки с командами из США и Канады – прим. пер.). Игры проходили в 140 км от его салона, а это – при самом удачном раскладе – полтора часа на машине. Через несколько дней он собирался пойти на матч «Торонто» против «Сиэтла», в котором должен был определиться чемпион лиги. В самый разгар хоккейного сезона в хоккейном канадском городе хоккей вдруг был не на первом плане.
Брэдберн был приятным человеком в очках. У него было трое детей, и он на добровольных началах занимал пост президента Хоккейной ассоциации Питерборо. Эта организация была фундаментом местного детского хоккея: отвечала за работу секций и сборные команды города. Правда, пост президента он получил вовсе не за свое видение будущего или подход к проблемам настоящего. Там и выборов-то не проводилось. Брэдберн оказался единственным членом совета, согласившимся занять эту должность.
Детский хоккей находился в беде. В секции записывалось все меньше и меньше ребят. Двумя годами ранее в различные секции записалось 1349 человек (англ. House League and Rep Programs. House League – секция рекреационного хоккея, где все игроки вне зависимости от таланта получают примерно равное игровое время. Rep Program – секция с прицелом на подготовку будущих профессиональных игроков, где формирование состава проходит по спортивному принципу – прим. пер.). Через год это число снизилось до 1241 человек.
В этом году показатель снова упал – до 1146 игроков. Ассоциация теряла порядка 100 человек в год. Ему оставалось лишь предположить, что через 10-15 лет это число сократится в разы.
Он стоял у окошка «Тим Хортонс» на Лэнсдаун-стрит – почти на краю мира. Всего в нескольких шагах на запад за аптекой и пивным магазином заканчивались городские кварталы. Далее Питерборо сменялся открытой дорогой и фермерскими полями – именно в таких краях многие мечтают проводить зимние деньки на замерзших прудах.
Реальное же положение вещей в детском хоккее было менее романтичным. Играть стоило дорого, и платить надо было не только деньгами, но и временем, которое родители тратили на то, чтобы возить детей на тренировки, игры и турниры как в самом городе, так и за его пределами. Многие игроки уходили из команд, а убедить других людей занять их места было проблематично. У детей появилось больше выбора. Им вовсе необязательно теперь играть зимой в хоккей, чтобы провести время с друзьями и соседями.
Брэдберн играл в хоккей в детстве. По воскресеньям рано утром отец водил его в «Мемориал Центр» на тренировки. Иногда они возвращались на каток и чуть позже, чтобы посмотреть дневной матч «Питс». Теперь же, проезжая по городу, он чаще видел у домов баскетбольные кольца, чем хоккейные ворота. Набирал популярность в городе и крикет – в марте колледж им. Сэра Сэнфорда Флеминга готовился провести свой первый турнир в крытом помещении.
Дети Брэдберна болели за «Рэпторс» – баскетбол привлекал их своей динамичностью. В местную баскетбольную секцию все еще записывалось меньше детей, чем в хоккейные, но их число росло. Брэдберн читал, что в прошлый раз записалось более 400 человек. Он заметил, что еще совсем недавно в баскетбольной секции занималось всего 200 детей.
Он предположил, что это связано с деньгами. Взнос за вступление в полулюбительскую хоккейную секцию (House League – прим. пер.) был порядка 500 долларов – и это без учета экипировки, которая вполне могла удвоить эту сумму. С другой стороны, чтобы записаться в баскетбольную секцию, надо было заплатить меньше 300 долларов – и за это еще мяч выдают. Такая математика казалась ему логичной. Семьи, которые только приехали в Канаду и не обладают значительными средствами, интересуются скорее баскетболом, футболом и другими недорогостоящими видами спорта.
Главные потери ассоциация несла в группах старшего возраста. Начиная с групп от 14 лет, игроки вообще уходили из хоккея. И дело было вовсе не в проблемах секций. Уменьшалось и количество местных школьных команд старших классов – их стало 10, хотя еще за год до этого было 14.
В этом возрасте детям надо дома делать уроки. Они начинают где-то подрабатывать. У них появляются первые отношения. Именно в этот период приходит болезненное осознание того, что кто-то может пойти в хоккее дальше, а кто-то достиг своего максимума. Когда нет особой надежды на успех, не очень-то хочется играть в полный контакт и рисковать получить травму.
Подростки, занимающиеся на низших уровнях профессиональных секций (Rep Program – прим. пер.), уже ведут силовую борьбу. Брэдберн считает, что это играет огромную роль в том, что впоследствии они уходят из хоккея. Какой родитель захочет подвергать своих детей риску сотрясения мозга или перелома ключицы, чтобы они потом лечились полтора месяца?
***
По приезде в Питерборо два канадских хоккейных миссионера выбрали для своей проповеди школу, расположенную всего в 950 метрах от «Мемориал Центра». Скотт Карлоу и Райан Херли пришли на урок в начальную католическую школу и задали детям свой стандартный вопрос: «Кто из вас играл в этом году в хоккейной команде? Поднимите руку».
Детям было по 8-9 лет. Всего в квартале от них на север располагалась Парк-стрит, где они могли увидеть огромный хаммер Джоди Халла прямо у стены арены. Если пройти чуть дальше на север, повернуть налево на Лэнсдаун-стрит и пройти мимо хозяйственного магазина, индийского ресторана и «Тим Хортонса», то там находится «Эвинруд Центр» – современное здание с двумя катками. Они были окружены хоккеем.
Ни один ребенок не поднял руку.
«В этой школе мы впервые столкнулись с классом, где ни один ребенок не играл в хоккей, – заметил Карлоу, у которого было характерные для хоккеиста телосложение и акцент. – Меня это немного шокировало».
Будут и другие подобные случаи. Карлоу и Херли путешествовали по Онтарио в рамках программы «Попробуй Хоккей», поддерживаемой Федерацией хоккея Канады. Финансирование было выделено из средств, полученных от молодежного чемпионата мира 2015 года, который проходил в Торонто и Монреале. Идея возникла из зарождающегося осознания, что канадский хоккей стал терять долю рынка на детском уровне.
Карлоу и Херли колесили по провинции с целью обращения в хоккей детей, которым он был любопытен, безразличен или разонравился. Они ездили на большом черном пикапе, а сзади был прикреплен целый фургон хоккейной экипировки. Предварительно обговорив свой визит с каждой школой, они приглашали на собрание детей в зал, где они также могли поиграть во флорбол. Если детям нравилась презентация – приглашали на местную арену, где они могли попробовать сыграть уже в настоящий хоккей в экипировке из фургона.
Незадолго до Рождества они сидели в вестибюле занятого офисного здания в центре Торонто и убивали время в ожидании встречи с представителями Национальной хоккейной лиги. Им нужны были средства на расширение своей программы, поскольку они прекрасно понимали, что два человека и пикап не смогут противостоять национальному тренду. Программа нуждалась в дополнительных людях, экипировке и рекламе.
«Попробуй хоккей» появился в 2016-м. В том году они посетили 22 школы в Онтарио. Через год они посетили еще 22 школы и пообщались с более чем тремя тысячами детей. В следующем году они планировали объехать 12 школ в трех городах. Все дети получили в подарок сетку от Федерации хоккея Канады, а чтобы выйти на лед, они на время могли взять одну из 65 пар коньков, которые Карлоу и Херли возили в своем 5-метровом фургоне.
Начальство утвердило план программы до 2020 года. Карлоу и Херли хотелось, чтобы в будущем их инициатива не просто работала, но и расширялась по всей Канаде.
За несколько месяцев до этого они выступали в небольшом конференц-зале в подвале гостиницы в пригороде Торонто. Они предлагали свои услуги менеджерам детских команд со всей провинции по приглашению Ассоциации детского хоккея Онтарио, проводившей подобные встречи ежегодно. Карлоу и Херли представили ужасающие цифры.
«Девять из десяти детей в группе от четырех до 19 лет не играют в хоккей, – объявил залу Херли. – В хоккей играет лишь один из десяти. Нас поразила эта статистика».
И так было по всей Канаде.
«Я сначала не поверил, но потом задумался, – продолжил он. – Мне кажется, это довольно страшные цифры».
После этого слово взял Карлоу, заявив, что каждый пятый житель страны родился не в Канаде. А в некоторых случаях – как, например, в городе Брэмптоне в провинции Онтарио – это число могло быть значительно выше. Иммиграция помогла росту населения Канады, в свете чего инертная статистика количества занимающихся хоккеем детей выглядела еще более настораживающе – она не поспевала за ростом страны.
«Согласно данным одного исследования, хоккей занимает четвертое место среди нашей молодежи по количеству игроков, – тут же добавил Херли. – Что касается женского спорта, то хоккей не вошел даже в топ-10».
Генеральный менеджер «Питс» Майк Оук был среди собравшихся. Ближе к концу заседания он взял слово и попросил всех руководителей детского хоккея в зале позвонить Карлоу и Херли летом, чтобы организовать их приезд в свои города. Он заметил, что если к концу недели их телефон не будет разрываться от звонков, значит, что-то идет не так.
Телефон не разрывался от звонков. Их было всего два – один из Ньюмаркета и еще один из Брэдфорда (еще более крохотного городка в 16 минутах езды от первого).
«Думаю, люди все еще сомневаются, – считает Карлоу. – Помимо этого надо держать в уме, что все детские хоккейные ассоциации работают на добровольных началах. Им и так времени не хватает. Вполне возможно, что сотрудничество с подобной программой хоть и может помочь, потребует от них еще больше времени».
Их помощь выглядела остро необходимой. По данным Карлоу и Херли к декабрю 2017 года лишь 6% опрошенных ими детей играли в хоккей. В основном они ездили по малообеспеченным регионам провинции, но не только. Однажды в Брэмптоне, где доход, как правило, не проблема, они вывели на лед 103 детей – 90 из них впервые в жизни встали на коньки.
В общем же на 100 опрошенных детей приходилось лишь шесть, которые играли в хоккей. В хоккей с мячом играло чуть больше (около 36%), однако с классической версией игры абсолютное большинство было совершенно незнакомо. И лишь примерно половина опрошенных (54,5%) сказали, что смотрят хоккей.
Они провели два дня в Китченере – это примерно в часе езды на запад от Торонто. В первый день они опросили 112 учеников, из которых лишь один играл в хоккей. На второй день они поговорили с 161 ребенком и ни один из них не играл в хоккейной команде.
«Многие не считают хоккей детским спортом, – поясняет Херли. – Включают SportsCentre, видят сокрушительный силовой или красивый гол и думают: «Ну я же не хочу, чтобы мой ребенок дрался. И чтобы ему больно было. Так что не буду его записывать на хоккей».
«Ох, мы постоянно таких детей встречаем, – добавляет Карлоу. – Мы тут недавно в одной школе были. Подходит ко мне уже после всего один мальчик, мы его на каток приглашаем, а он говорит: «Ой, нет, я на лед с вами не пойду – там слишком опасно».
«Нынешние дети не такие, как были раньше, – продолжает Херли. – Ну то есть, когда я был пацаном, в порядке вещей было прийти домой из школы, а потом гулять до тех пор, пока фонари не погаснут, и никто тебе ничего не скажет. А теперь у детей нет такой свободы. Нельзя после школы залезть на дерево, упасть, удариться и понять, что ничего особо страшного в этом нет.
Родители всегда на страже – и это хорошо – но в то же время, они отбирают у детей свободу, когда они учатся быть детьми и вырабатывают такие базовые навыки, как умение лазить или бросаться чем-нибудь».
Карлоу также отметил, что в некоторых городах запретили играть в хоккей на улицах.
«Играть в хоккей на улице опасно по определению – надо ведь двое ворот посреди проезжей части поставить, – говорит он. – Но в нашем детстве это не было проблемой. Поедет машина – все закричат и уберут ворота в сторону».
Карлоу вырос недалеко от Питерборо, а Херли родом из Маркэма – северного пригорода Торонто. И тот, и другой играли в хоккей.
«Мне кажется, что те, кто в детстве играл в хоккей, считают, что это само собой разумеющееся, – говорит Херли. – А теперь это перестало быть нормой».
***
Гленн Макинтайр рассказал историю, которая шокировала даже матерых хоккейных управленцев. Он был генеральным менеджером Федерации хоккея Брэмптона – главного управляющего органа детского хоккея в северо-западном пригороде Торонто. Раньше это был тихий спальный городишко, но за 20 лет численность его населения практически удвоилась – более 590 тысяч людей считали Брэмптон своим домом. Прогнозируется, что за следующие десять лет их число вырастет до 750 тысяч.
Макинтайр взял слово в конференц-зале сразу после презентации Карлоу и Херли на ежегодном собрании Ассоциации детского хоккея Онтарио (АДХО). «20 лет назад, – обратился к собравшимся Макинтайр, – в Брэмптоне было 4200 зарегистрированных игроков. Теперь же, несмотря на скачок прироста населения, это число сократилось примерно до двух тысяч».
Некоторые менеджеры-добровольцы в зале резко втянули воздух.
«Каждый год, – продолжил он, – мы теряем около 100 человек».
В Ассоциации детского хоккея Брэмптона числилось четыре сотрудника на полной ставке и около 130 команд, выступавших на 12 городских площадках. Игроки записывались в систему уже в возрасте четырех лет и могли выступать в ней до юношеского возраста – то есть до 20 лет. У девочек была отдельная лига, но многие из них все же выступали в рамках ассоциации Макинтайра.
Он выдвинул предположение, что этот спад отчасти был вызван «неправильным пониманием» стоимости хоккея. Регистрация обходилась в 520 долларов, и за это ребенку полагалось 24 недели тренировок и матчей. Дети проводили два часа на льду в неделю. Стало быть, стоимость одного часа составляла примерно 11 долларов, что вполне себе конкурентоспособно.
«Но очень тяжело донести это до людей», – пожаловался он.
Впрочем, дороговизна не всегда была главным барьером. Тем более в Брэмптоне, который плавает в океане частных домиков, стоимость которых начиналась от 500 тысяч долларов и заканчивалась пределами фантазии. Еще одним невидимым барьером была хоккейная неосведомленность. Какую форму надо покупать? Как это вообще все работает? Щитки надевают до трусов или после?
Инфраструктура детского хоккея не смогла идти вровень с переменами города. Иммиграция была движущей силой роста населения Брэмптона – более трети жителей были родом из южноазиатских семей.
Отец Макинтайра был сыном шотландских иммигрантов, и, тем не менее, все равно достаточно рано встал на коньки. Нить, которая когда-то связывала канадцев с хоккеем, оборвалась в Брэмптоне. Макинтайр видит здесь просчет ассоциации детского хоккея, поскольку она не смогла найти подход к этим группам граждан. По его словам, многие семьи жили в Канаде уже поколениями и все равно не прониклись хоккеем, в то время как руководители детского хоккея не придумали, как расположить их к нему.
«На каждое собрание приходят одни и те же люди. И каждый раз все заканчивается одинаково – решения принимают одни и те же. – говорит он. – А принимают они эти решения, потому что никто больше просто не приходит на собрания».
По его словам, на главном собрании АДХО весной присутствовало около 600 человек. Многие лица он видит из года в год. Совет нуждался в свежей крови, но заинтересовать новых людей было проблематично.
В руководство Ассоциации детского хоккея Брэмптона входило девять человек. Пару лет назад они вдруг поняли, что ни у одного из членов совета не осталось детей в системе – все выросли. И это были люди, которые принимали решения в лиге. Им хотелось наладить контакт с новыми и растущими группами населения, и пригласить их на арену. У них не получалось найти подход, закинуть удочку и убрать барьеры (будь то опасения насчет дороговизны, безопасности или чего-то другого), которые выросли вокруг хоккея словно стены. Когда отец Макинтайра открывал для себя хоккей, будучи канадцем в первом поколении, эта стена не казалась столь высокой.
«Я так и не пойму, что изменилось, – рассказывает он. – Лига по хоккею с мячом в Брэмптоне стала более развитой. Она не имеет отношения к ассоциации детского хоккея, но у нас много похожих членов. Вот только у них уйма членов, которых нам так и не удалось заманить на свою сторону. Они обожают играть в хоккей. Выходцы из южной Азии обожают эту игру».
Он также отметил небольшую динамику роста в уличном хоккее по городу. «Их отпугивает лед, – утверждает Макинтайр. – Большинство родителей никогда на коньках не стояли».
***
В 2008-м Имон Нолан перевелся из художественной школы на севере Торонто, где преподавал почти все десятилетие. Он говорит, что его решение было продиктовано «ранним кризисом среднего возраста».
Нолан запросил перевод в Академию им. сэра Сэнфорда Флеминга в малообеспеченной части города, где нередко и стреляли. Он преподавал драму (внимательный читатель заметит, что это не первое образовательное учреждение в книге, которое носит имя Флеминга. Он родился в Шотландии, но эмигрировал в Канаду в 18 лет. Флеминг был инженером и изобретателем. Благодаря ему мир стал поделен на часовые пояса, а в Канаде появилась развитая железнодорожная сеть – прим. пер.).
«Такой Торонто я никогда раньше не видел», – говорит Нолан.
В так называемом индексе образовательных возможностей районного школьного совета Торонто школа занимала высокое место. В основании рейтинга лежало то, что могло помешать детям хорошо учиться. Оценочный процесс учитывал в том числе средний доход населения района, процент родителей учеников без диплома о законченном школьном образовании, а также количество учащихся, проживающих в неполноценных семьях.
«У меня в классе был мальчик из Афганистана, на глазах которого его дяде отрубили голову, – рассказывает Нолан. – Талибы ворвались к ним домой в поисках его отца, который давно пропал. И на глазах этого мальчишки казнили его дядю, а тетя кричала навзрыд».
Сам же мальчик был милым. «Такие дети привыкли ко всем ужасам и насилию, которые несет с собой нищета, – продолжил он. – С этим не поспоришь. Это так и есть. В нищете люди проходят через такую херню, с которой мы с вами не сталкиваемся».
Нолан родился в Нью-Йорке, хотя его родители были из Лимерика – города, известного своим насилием. «Очень жесткий город», – вспоминает Нолан, открывая глаза чуть шире. Он помнит, как в детстве, когда приезжал навестить бабушку с дедушкой, вся округа покупала уголь для топки прямо с тележки запряженной ослом. Родители переехали в Канаду, когда ему было четыре года.
Он был не из богатой семьи. У них даже кабельное телевидение появилось далеко не сразу. Но в жизни Нолана всегда был хоккей. Они играли в хоккей с мячом до тех пор, пока не переключались на футбол (европейский – прим. пер.). Его друзья тоже были дети иммигрантов – они были родом из Турции и Нигерии. Нолан считает, что их связывал не только факт, что они были представителями первой волны иммиграции, но и хоккей.
«Хоккей был моей темой, – говорит он. – С его помощью я нашел новых друзей в Канаде».
Он упомянул об этом как-то своим студентам на одном из первых занятий в школе им. сэра Сэнфорда Флеминга. «Стоило мне начать разговор про хоккей, как они сказали: «Ну, хоккей – это не наша тема», – рассказывает Нолан. – Меня это сильно задело. Не просто как любителя хоккея, а как мужика. Они мне как бы говорили: «Старик, тут сплошные барьеры. Хочешь играть в хоккей – иди играй».
«Бэйкрест Арена» располагалась совсем рядом со школой. Она была настолько близко, что ему было все равно где оставлять машину – у нее или на парковке для преподавателей у школы. А вот для его студентов арена могла бы с таким же успехом быть и на другом конце города. Для них она была совершенно недоступна. И осознание этого факта его взволновало.
Нолан связался с руководством арены и выяснил, что ему полагается профессорская скидка. С ней аренда льда на час стоила всего 70 долларов – то есть практически бесплатно по торонтовским стандартам. Он обратился к директору школы с предложением выделить студентам один час в неделю на катание между 15 и 16 часами.
Директор тут же согласился, но это была самая простая часть плана. Нолану, который был женат с двумя детьми, надо было где-то найти экипировку для студентов, ни разу в жизни не выходивших на лед. Он прошерстил все камеры забытых вещей на аренах города. Он что-то выцыганил у друзей и одноклубников по пивной лиге. Он охотно принимал любую экипировку, которую ему предлагали – даже самые протертые налокотники и самые вонючие краги.
Программа была бесплатной и доступна для всех учащихся. Изначально у Нолана было 18 завсегдатаев.
«Паренек, ставший свидетелем ужасной трагедии в Кандахаре, играл без краг, – рассказывает он. – Реально, он играл в хоккей на льду без краг. Голыми руками! Это был ######».
Не все дети были родом не из Канады, но хоккей был в диковинку для всех. Нолан вкладывался в дело всей душой. Когда его семья только переехала в Канаду, у него не было дорогостоящей экипировки, но всегда было в чем играть. Следующим летом он колесил по округе в поисках дополнительной формы для своих студентов. Инвентарь требовал улучшений. Со временем травм было не избежать, если бы дети так и продолжили играть в хоккей голыми руками и в шлемах для скейтборда.
Охота шла совсем тяжело. Нолан перетряхнул всех друзей и вытащил все из камер забытых вещей. Кто-то рассказал ему о том, что у профсоюза игроков НХЛ есть благотворительная программа, по которой нуждающиеся могли получить форму. Он зашел на их сайт, где черным по белому было написано, что процесс займет три месяца. Но он не мог ждать так долго. В поисках дополнительной контактной информации Нолан прочесал весь сайт и тут же позвонил в профсоюз. Дождавшись ответа, он объяснил ситуацию – директор школы готов оплачивать лед, но дети играли в коньках 70-х годов.
Его запрос был одобрен еще до конца разговора. Профсоюз выделил школе 25 комплектов новой формы в рамках программы «Цели и Мечты». Детей также пригласили в центр города посетить Зал хоккейной славы.
У Нолана есть фотографии с того дня, когда пришла форма – вдоль стены высилась гора картонных коробок, а у ее подножья было целое поле разорванной пластиковой обертки и баулов, которые впервые открыли. Дети примеряли форму прямо на месте, надевая на себя настоящие налокотники и настоящие шлемы с защитной маской.
«Мы словно машину времени изобрели. Дескать, смотрите – 30-40 лет назад хоккей был таким. Он и для вас может быть таким», – говорит он.
Затем Нолан перевелся в другую школу в еще одной бедной части города, где запустил аналогичную программу и получил еще 25 комплектов форм от профсоюза. В итоге состоялся товарищеский матч между двумя школами, на который пригласили выступавших в то время за «Мэйпл Лифс» Люка Шенна и Тима Брента. У Нолана с того дня также есть фотография улыбающегося Стивена Стэмкоса в раздевалке.
Дети, стоявшие в новых коньках и абсолютно белых гамашах, тоже улыбались. Хоккей оказался вполне их темой, но только после прямого вмешательства учителя, который решился сносить экономические барьеры голыми руками.
«Наша хоккейная модель вся задом наперед, – считает Нолан. – Детям с самого начала говорят: «Надо усердно тренироваться». От родителей спасу нет. Они же, #####, вплотную у борта стоят. Стучат по стеклу, кричат. Я сомневаюсь, что мои родители вообще хоть раз видели, как я в хоккей играю. Они все время на работе были».
После паузы он добавил с улыбкой: «Или бухали».
***
Баннер на сайте «Ти-Си-Ю Плейс» рекламировал продажу билетов на гала-вечер Федерации хоккея Канады – мероприятие, обещавшее превратить центр Саскатуна в хоккейный карнавал в начале лета. Майк Бэбкок (блудный сын и наставник «Мэйпл Лифс») был почетным сопредседателем мероприятия, которое задумывалось как акция по привлечению средств для «укрепления связи между канадцами и хоккеем» (автор назвал Бэбкока «блудным сыном», поскольку Майк родом из провинции Саскачеван – прим. пер.).
Началось все в местном комплексе для конференций, а на следующий день был запланирован переезд в гольф-клуб. Баннер с рекламой продажи билетов переадресовывал пользователей на сайт Федерации хоккея Канады, но билетов там не было. Выяснилось, что на то была причина – они изначально не поступали в продажу.
В независимости от укрепления связи – день празднования хоккея в Канаде обходится очень дорого. Мероприятие было закрыто для прессы и для тех, кто хотел приобрести билет в индивидуальном порядке. Стол можно было заказать за пять тысяч долларов – и это была минимальная плата за вход, обозначенная на сайте федерации. За пять тысяч ваше имя называли со сцены по ходу программы, а также разрешали провести десять гостей. Это не включало в себя приглашение в гольф-клуб на следующий день и звездного гостя за столом.
Эти почести были заготовлены только для тех, кто приобретет так называемый «платиновый пакет». За 70 тысяч вам гарантировали серьезную рекламу на мероприятии в качестве спонсора – не только на гала-вечере, но и в гольф-клубе. В программке гала-вечера вам выделялась целая страница. С таким пакетом на вечер можно было провести 24 гостя, а на турнир по гольфу заявить до 12 игроков в команду. За вашим столиком будут сидеть приглашенные звезды.
Впервые мероприятие прошло в 2004 году в Торонто, после чего отправилось по стране. Гала-вечер трижды проводился в Калгари, а также проходил в Галифаксе, Монреале, Оттаве и Ванкувере. Организаторы заявили, что больше всего средств им удалось собрать в 2010 году в Эдмонтоне, где на финансирование различных хоккейных проектов, включая строительство арены под открытым небом, удалось собрать 796 тысяч долларов. Чуть позже было объявлено, что в Саскатуне было собрано 650 тысяч, которые пойдут в том числе на фестиваль на льду для игроков начальных уровней.
Председателем фонда был Бэрри Лорензетти – магнат страхового бизнеса из Монреаля. За несколько месяцев до гала-вечера в его твиттере появилась фотография президента США Дональда Трампа, который разговаривал с гостями за ужином. Под ней была подпись: «Наслаждаюсь прекрасным вечером с женой в Мар-а-Лаго» (частная резиденция во Флориде, принадлежащая Трампу – прим. пер.).
В ноябре 2015-го, незадолго до президентских выборов в США, в его профиле появился твит «Желаем удачи из Канады», когда Трамп приехал с визитом в Нью-Хэмпшир. За пять месяцев до этого Трамп заявил, что Мексика «отправляет не лучших своих граждан» в США: «С ними в страну попадают наркотики. С ними в страну попадает криминал. Они насильники. Наверное, среди них есть и хорошие люди».
Согласно сайту фонда Федерации хоккея Канады, «многие новые канадцы не испытывают естественного стремления к хоккею», а одна из его задач заключается в устранении «барьеров на пути в хоккей».
У Тома Ренни были седые волосы, очки и вид профессора, преподающего популярную социологию. Будучи главой Федерации хоккея Канады, именно он выступал на пресс-конференции в небольшом зале гостиницы в центре города за несколько часов до начала гала-вечера. Поскольку это была редкая часть мероприятия, открытая для публики, ему предстояло проделать огромный объем работы.
На пресс-конференции объявили тех, кого позже будут чествовать за закрытыми дверьми. Скотти Боумен получит Орден хоккея Канады – он тоже сидел перед собравшимися. Мюррей Костелло, который долгое время занимал руководящую должность в любительском хоккее, сидел рядом с Боуменом. Единственной женщиной, которую чествовали на мероприятии, являлась Фрэн Райдер – известный активист развития женского хоккея.
Вскоре фокус разговора сместился в сторону очевидной причины собрания – растущего опасения по поводу состояния дел в детском хоккее. Многим канадцам хоккей становился не по карману. Некоторым же из тех, кто мог себе его позволить, не хотелось убивать уйму времени на бесконечный ряд тренировок, игр и дополнительных лагерей развития навыков. Другие виды спорта начинали переманивать молодых атлетов из общего пула талантов, который раньше принадлежал исключительно хоккею. Накопленный опыт научных исследований рисовал ужасающую картину того, что может случиться с молодым мозгом при постоянных повреждениях головы. Тысячи новых канадцев не приобщались к хоккею так легко, как их предшественники. Данные о климатических изменениях предполагали, что в пределах одного поколения большинству канадцев станет значительно сложнее находить площадки для катания под открытым небом, образованные естественным способом.
62-летний Ренни, который родом из городка Крэнбрук в Британской Колумбии, пришел в федерацию после успешной тренерской карьеры. Он выиграл Мемориальный кубок с «Кэмлупс Блэйзерс», руководил разношерстной сборной Канады на Олимпиаде 1994 года, а также отработал большую часть десятилетия в НХЛ, где возглавлял «Детройт», «Ванкувер», «Эдмонтон» и «Рейнджерс».
Теперь же он был у руля организации, ответственной за общую картину: подготовку мужской и женской сборных для Олимпийских игр, а также комплектование молодежных сборных, куда набиралось два десятка подростков, которых затем вся страна разбирала под микроскопом целый месяц.
И все же в Ренни чувствовалась страсть и к детскому хоккею. О его проблемах и своих идеях по их преодолению он мог говорить целый час, при этом все время смотря собеседнику прямо в глаза. На пресс-конференции в Саскатуне он добавил еще один пункт для беспокойства в и без того длинный список причин, негативно сказывающихся на вовлеченности в хоккей, – технологии.
«Мы понимаем, что легким движением курсора или нажатием определенной кнопки сейчас можно получить все что угодно и когда угодно, – сказал он. – К сожалению, это сказывается на активности и развитии нашего дела».
Около половины населения Канады, играющего в хоккей, сосредоточено в пределах всего лишь одной провинции – 43% зарегистрированных хоккеистов относятся к одному из трех органов управления, отвечающих за хоккей в Онтарио. Под руководством Филипа Макки, главы Федерации хоккея Онтарио (главного из трех органов) было более 200 тысяч игроков.
Макки вырос в хоккейной семье. Его отец Дон долгое время тренировал молодежные и студенческие команды, прежде чем попробовал себя в профессиональных командах младших лиг. Сын хотел стать хоккеистом, но в дело вмешалась генетика. Филип Макки был нападающим, да к тому же неплохим. Он играл на уровне АА, но был маленького роста. В свой год драфта OHL его габариты были всего 162 см и 45 кг.
Его так и никто и не выбрал на драфте, но и на росте 162 см он не остановился. Он рванул вперед ближе к 20 годам. Миниатюрный форвард внезапно вымахал до 190 см и 77 кг, но с хоккеем при этом уже закончил. Макки нашел себя в волейболе и выступал за университетскую команду.
Однако в его венах пульсировала хоккейная кровь. Это была игра его отца и его тоже, пока не пришлось из нее уйти. Макки делал первые шаги в хоккее в качестве родителя. Причем делал их в то время, когда все меньше и меньше родителей Онтарио на это подписывались.
В целом, по его словам, ряды Федерации хоккея Онтарио редели на 2,5% в год с 2008-го. У федерации также были проблемы с количеством тренеров и судей, желавших принимать участие в соревнованиях.
«Мы хорошо занимаемся развитием игроков, – говорит Макки. – Но бизнесмены из нас так себе».
На протяжении нескольких поколений маркетинговый план хоккея поражал своей простотой и эффективностью: распахнуть двери арены. «Все было как в «Поле мечты», – рассказывает Макки. – Ты только построй, а люди сами уже придут. В этом и заключался наш маркетинговый план» (отсылка к книге про бейсбол «Босоногий Джо», по которому сняли фильм 1989 года «Field Of Dreams» – прим. пер.).
Однако силу ассоциаций детского хоккея составляли их волонтеры, среди которых не все хорошо разбираются в современных маркетинговых стратегиях. Джеймс Брэдберн стал президентом в Питерборо просто потому, что больше никто не претендовал на этот пост. В Брэмптоне, где местная ассоциация отчаянно старалась привлечь в хоккей новых канадцев, которых становилось все больше, Гленн Макинтайр был главой совета, на протяжении многих лет не менявшего свой состав.
Они хотели помочь, но это не обязательно значит, что у них были средства для того, чтобы справиться с серьезным вызовом, с которым руководители детского хоккея никогда раньше не сталкивались. Позитивные истории тоже были – на западе страны, в Британской Колумбии, активно росло число зарегистрированных игроков, равно как был и всплеск в городе Милтон на юго-западе от Торонто – однако многие руководители, занимавшие свои посты на добровольных началах, мучились с выстраиванием маркетинговой стратегии для спорта, который прежде в этом не нуждался.
«Им не хватает навыков, им не хватает знаний, а иногда и вовсе какой-нибудь белый парень вроде меня задается вопросом: «Твою же мать, как мне заинтересовать хоккеем новых канадцев?» – говорит Макки. – Мы стараемся, как можем, но сейчас это, скорее, бессистемный подход».
Программы для популяризации хоккея существовали – то же гастролирующее по Онтарио шоу Карлоу и Херли, например – но без единого маркетингового плана.
В определенной степени проблема заключалась в структуре. Федерация хоккея Канады была главным управляющим органом, но у нее не было прямого контакта с игроками и их семьями. Любое постановление – будь то изменение в правилах или поправка регламента – проходило через ряд каналов, подобно медленно движущейся эстафетной гонке. Все проходило сначала через федерации провинций, затем отправлялось в региональные ассоциации, местные ассоциации, местное руководство, оргкомитеты и в итоге доходило до тренеров. Новости не всегда проходили весь этот путь без изменений.
Макки приводит один пример. У Greater Toronto Hockey League (GTHL – можно условно перевести как «лига торонтовской области» – прим. пер.) было несколько билетов на матч «Мэйпл Лифс». Лига решила провести розыгрыш. Юным хоккеистам предложили написать сочинение на 100 слов, в котором они бы изложили почему им нужны эти билеты. Победители получили бесплатный билет на матч в тогда еще «Эйр Кэнада Центре» (новое название арены «Скошиабэнк Арена» – прим. пер.). Всего лишь надо было сочинение в 100 слов написать.
«Логично было бы предположить, что конкурс, в котором разыгрываются билеты на «Мэйпл Лифс», заинтересует множество детей, – рассказывает Макки и добавляет после паузы, сделанной для драматического эффекта, – знаете, сколько участников было в конкурсе?».
В GTHL играет более 40 тысяч детей, так что заявок наверняка было немало.
«Три», – ответил он.
Три сочинения.
«Новость не разлетелась», – добавил он, пожав плечами.
Проблема лежит не в желании, а в структурном опыте. По словам Макки, руководители на местах 20-30 лет назад работали тренерами на добровольных началах – в эпоху, когда позиции хоккея были незыблемы. Время шло вперед, чего нельзя было сказать про руководителей в детском хоккее.
Макки понимал, что детский хоккей отчаянно нуждался в новых людях, но модель управления неохотно прислушивалась к свежим идеям. Чтобы занять пост в руководстве провинции, надо было сначала подать заявку на добровольную позицию в местной ассоциации. После 5-6 лет в местном управлении можно добиться перевода в региональное управление и провести там еще 6-10 лет. Чтобы добраться до провинциального управления, надо провести в системе почти два десятка лет. Новые идеи к тому моменту уже утратят свою актуальность.
«Мы живем в демократическом обществе, но наша хоккейная система являет собой коммунистическую структуру, где все подчиняется общей программе и образу мыслей, – сокрушается Макки. – Плохо так говорить, но это правда».
***
До старта педагогической карьеры – в хоккейном и традиционном смысле – Пола Карсона можно было часто встретить на открытых катках Калгари. Один был рядом со школой – на другой в конце его улицы, где посреди подсобки стояла раскаленная печка, куда каждый вечер подкидывали дрова. «Лед мы чистили сами», – говорит Карсон.
Они играли на улице всю зиму напролет. Даже матчи местной лиги проходили на улице. Лишь матчи плей-офф проходили в крытом помещении, поскольку погодные условия к тому времени становились нестабильными. О матчах под открытым небом слагались легенды. В командах могло бы по три или по десять человек – в зависимости от того, сколько детей приходило на каток.
«Я даже и не помню, кто определял, что пора делиться. Просто кто-то выходил и говорил: «Так, нас слишком много, так что давайте скинем клюшки в кучу и поделимся», – вспоминает Карсон со смехом. – Некоторые иногда даже во вратарской форме приходили».
Но главное, по его словам, было то, что дети приходили туда играть. Там они сражались и оттачивали свои навыки. Взрослые не орали, не кричали и не гавкали на них ни с трибун, ни со скамейки, требуя, чтобы дети забрасывали шайбу поглубже в зону или же понадежнее выводили ее через борт. Суть была в самом игровом процессе. В его чистейшем виде.
«Играть брали всех, – рассказывает Карсон, занимающий ныне пост вице-президента по развитию хоккея в Федерации хоккея Канады. – Стоило мне сдружиться в школе с мальчиком, который только переехал из какой-нибудь африканской страны, я во что бы то ни стало старался раздобыть ему коньки, чтобы и он смог принимать участие в наших играх». Дворовый хоккей в своем лучшем проявлении когда-то был радикальным способом сближения людей.
Согласно данным международной федерации хоккея (ИИХФ), в Канаде есть примерно пять тысяч катков под открытым небом – более чем в два раза больше чем во всем остальном мире. Однако мировое доминирование больше не является правом, предоставляемым по рождению, поскольку посреди зимы климатические изменения превращают многие эти катки в болото. В 2018 году New York Times отправили своего корреспондента оценить серьезность ситуации – и его статья вышла под заголовком «Канадские катки тают, как и образ жизни».
Реальное положение дел ухудшалось уже давно. Два исследователя из Монреаля – из университетов Макгилл и Конкордиа (одни из ведущих вузов страны – прим. пер.) – проанализировали данные о погоде с 1951 по 2006 года и пришли к выводу, что в большинстве канадских городов за одно поколение исчезнут климатические условия, необходимые для создания ледовых поверхностей естественным путем. Детский хоккей и так уже перешел на крытые катки.
«Это стало разъединяющим фактором, – говорит Карсон. – Единственный вариант стать частью этого процесса – это отстоять очередь, записаться в секцию, купить форму, жить по расписанию и платить взносы. Это слишком муторно».
Хоккей требует инвестиций, и с каждым новым уровнем барьер становится все выше. Хочешь заниматься в полулюбительской секции? Сначала надо оплатить регистрацию и все обмундирование ребенка с головы до пят – купить ему и коньки, и клюшку, и шлем. Какую вообще форму надо покупать ребенку? В каком порядке она надевается? А что если вообще выяснится, что он не хочет всю зиму напролет играть?
«Мы зачастую требуем от людей, чтобы они перепрыгнули с одной стороны Большого Каньона на другую и потом заявили: «Я хочу этим заниматься», – говорит Карсон. – А это слишком большое расстояние».
***
В хоккее начального уровня сильнее сил природы есть только одно – родители.
Холодным декабрьским вечером 2017 года исполнительный директор GTHL Скотт Оукмэн встал у стекла главного катка «Скошиабэнк Понд» – блестящей частной арены на севере Торонто. На льду проходил выставочный матч, не уступавший по напряжению встречам плей-офф, с участием ряда ведущих 15-летних игроков города.
У встречи даже был собственный титульный спонсор и официально она носила название «Under Armour 9-й ежегодный Матч Звезд GTHL».
Ранее в этом матче принимал участие Коннор Макдэвид, как и Митч Марнер. Оба тогда еще только собирались выйти на драфт OHL, а затем, возможно, и НХЛ. Снаружи в лучах фонарей на парковке стояли роскошные машины, сиявшие, словно звезды. Трибуны были забиты мужчинами серьезного вида и женщинами в клубных куртках.
«В этом есть определенный негатив, – считает Оукмэн. – Люди смотрят на все это и думают, что вся хоккейная система такая. Но не вся хоккейная система так выглядит. Статус подобных мероприятий привлекает высший эшелон хоккейной системы – равно как и то, чего многие из этих ребят в итоге добьются».
Спустя полгода после матча звезд с той же площадки, у которой стоял Оукмэн, выгоняли бывшего защитника «Мэйпл Лифс» Карло Колайаково. Он занимался с группой хоккейного лагеря и не уследил за временем. Пока вдалеке ревел мотор ледозаливочной машины, он поспешно собирал шайбы и тренировочный инвентарь.
На дворе было начало июня. Он должен был освободить лед для команды 7-летних игроков, забронировавшей его для тренировки. Родители заплатили по 600 долларов за весенний сезон, в который входило десять тренировок и два турнира – причем оба стартовали в пятницу в учебное время.
«Мой любимый игрок – Бобби Орр. Он кумир всей моей жизни, – говорит Оукмэн. – И во всех своих интервью он рассказывает, что учился играть на пруду, а не про то, что его кто-то там тренировал на катке. Не думаю, что мы можем вернуться к тем временам, но система развилась таким образом, что родители теперь считают, что без этих вложений их детям не добиться успеха. Мне кажется, мы обязаны показать им, что это не так».
Он рассказал историю про своего друга и трех его сыновей. Друг всегда планировал, что дети всю зиму будут играть в хоккей, а каждую весну форму будут убирать в подвал. Со сменой времен года приходила и смена видов спорта. С приходом теплых дней сыновья играли в футбол и лакросс. По словам Оукмэна, его друг настаивал на таком порядке.
Затем его старшему сыну исполнилось девять лет и осенью, вернувшись в хоккейную команду, он обнаружил, что сильно отстал от партнеров, которые провели все лето на коньках. Оукмэн пытался успокоить разволновавшегося друга и говорил ему, что его сын «еще наверстает». Но это не помогало. Следующее лето его сыновья тоже провели на коньках.
«Как родитель, я его понимаю. Я тоже хотел, чтобы у моих дочерей было все для того, чтобы они были успешными, – говорит Оукмэн. – Но, мне кажется, что мы видим все больше и больше доказательств того, что в долгосрочной перспективе излишнее давление лишь вредит».
Это также может привести к гонке вооружений в раздевалках детских команд, поскольку родители боятся, что без дополнительных тренировок их дети отстанут от остальных. Гонка вооружений в свою очередь может привести к очередному барьеру, и родители со временем откажутся от хоккея, поскольку их бюджет не вынесет дополнительных трат.
Оукмэн также вспомнил слова Пола Карсона касательно затрат в хоккее. Карсон считал, что родительские траты можно разбить на три уровня. Первый был самым понятным, поскольку покрывал базовые необходимости – шайбу, клюшку, форму и аренду льда.
На втором уровне ситуация начинала меняться – он включал в себя оплату тренировок, игр и турниров. А вот на третьем уровне все уже выходило из-под контроля, поскольку речь шла о затратах на индивидуальные занятия и тренировки за пределами площадки.
«Хоккейная система это не контролирует, – говорит Оукмэн. – Это уже инициатива родителей».
За его спиной стены арены вокруг главной площадки украшали постеры и рекламы лагерей силового катания и совершенствования техники. Оукмэн признал, что «хоккей за пределами структуры системы – в виде хоккейных школ и индивидуальных занятий – продолжает расти с невероятной скоростью».
Никто не собирался закрывать компании, которые росли вокруг детского хоккея, да и у Оукмэна не было уверенности в необходимости этого шага. Экономика специализированных тренеров индивидуального мастерства, инструкторов по катанию и передовых хоккейных школ выросла до таких размеров, чтобы ее уже невозможно было контролировать. Оукмэн считает, что уповать теперь можно лишь на силу представления общего положения дел. «Мне кажется, наша роль состоит в том, чтобы объяснить родителям, чем их ребенку стоит заниматься, чтобы добиться своего максимума в хоккее».
***
Том Ренни простудился. Причем серьезно – он хрипел и чихал в лобби отеля, расположенного в центре Баффало. Он приехал на запад штата Нью-Йорк на молодежный чемпионат мира за несколько недель до ряда важнейших встреч, в рамках которых предстояло определиться с составом мужской сборной на Олимпиаду-2018 в Пхенчхане, куда НХЛ не отпускала своих игроков.
Днем ранее город парализовала метель. Джефф О’Нилл, выступавший ранее в НХЛ на позиции крайнего нападающего, а ныне работающий аналитиком на TSN, сидел напротив него у главного входа. Он все еще был под сильным впечатлением от увиденного. По его словам, это было подобно какому-то телевизионному скетч-шоу, где актеры безуспешно пытались противостоять встречному ветру и снежному вихрю.
Впрочем, солнце уже вышло из-за туч, а на улице было хоть и морозно, но безветренно. Этот день будто был прямиком из памяти Рока Каррье или речи Нелсона Рииса, когда он обращался к Палате общин во время кризиса – истинный пример коллективной канадской памяти о времени, когда хоккей был способом времяпрепровождения, одержимостью и главным объединяющим фактором.
Учитывая все современные барьеры в хоккее, журналисты поинтересовались у Ренни,считает ли он, что то время безвозвратно ушло.
«Возможно, – ответил он. – Но вот что я вам скажу. Люди по-прежнему изучают игру через механизм телевидения или цифрового века. Они следят за молодежным чемпионатом мира или Национальной хоккейной лигой и понимают, насколько для нас важны Олимпийские игры. Канадцы все еще очень сильно любят хоккей».
Но так ли ныне связаны канадцы с хоккеем, как это было прежде?
«Дух Канадианы здесь очевиден, – считает Ренни. – Видно же, какое важное место занимает хоккей, как страстно любят его канадцы и нашу эмоциональную привязанность к хоккею через тот же механизм».
Он разработал план по изменению сопричастности канадских детей к хоккею. И пусть его будет трудно реализовать (не для детей, а для многих родителей), он считал, что это важный шаг к привлечению большего числа молодежи в хоккей и удержанию ее в нем на более длительное время. План стал известен как «модифицированный лед» – концепт, подверженный переменам куда больше, чем может показаться из названия.
«Не знаю, хватит ли мне времени изменить это, как бы я ни старался, – говорит он. – Для меня это теперь вопрос филантропии. Это мое призвание в жизни. Мое призвание в жизни сделать хоккей самым выгодным видом активности для ребенка. Для меня сейчас нет ничего важнее. Я считаю, нам надо найти новый ответ на вопрос для чего мы играем в хоккей».
Понравилось? Поддержи проект рублем! Наша карта – 4274 3200 3863 2371
Подкасты
Интервью Райана Кэллахана. «Мы выносим на клюшках Мадонну – и она говорит: «Ребят, закройте глаза, а то я без белья». Бывший игрок «Тампы» и «Рейнджерс» травит истории
Интервью Криса Торберна. «Бросить не может. Отдать не может. Кататься не умеет. Что за ######?!». Как поднять Кубок Стэнли, если сыграл 4 матча плей-офф за карьеру
Интервью Брендена Диллона. «Овечкин всегда улыбается. Настоящий мутант. 700 шайб случайными не бывают». Защитник «Вашингтона» – о карьере, щедрости Ковальчука и тренировках Ягра
Интервью Брента Саттера. «Кросби с Бержероном задавали тон тренировкам – подходили к ним как к игре. Они уже были феноменальными». Тренер, собравший лучшую команду в истории МЧМ
Книги
«Пока горят огни: Сезон в умирающей игре»
Книга «Хоккейная аналитика. Кардинально новый взгляд на игру». Хоккейная аналитика дает уникальный взгляд на игру и меняет ее. Но игроки, тренеры и менеджеры все равно в это не верят (и ссылки на все предыдущие)
Автобиография Фила Эспозито. «Вид на нудистский пляж? Отлично. Я там прямо в центре и встану». Последняя глава автобиографии Эспозито (и ссылки на все предыдущие)
Автобиография Шона Эйври. Закончил карьеру из-за Тортореллы, женился на супермодели и стал актером. Последняя глава книги Эйври (и ссылки на все предыдущие)
Фото: Gettyimages.ru/Vaughn Ridley, Minas Panagiotakis, Chris McGrath; East News/Jean Vaillancourt, Chris Young/The Canadian Press via AP; pexels.comcottonbro; gthlcanada.com
Вторая причина: занятия хоккеем требуют слишком больших временных и денежных инвестиций, с очень слабо предсказуемым результатом на очень маленьком рынке. Как следствие, вероятность того, что это окупится стремится к нулю. В какой-то момент у думающих родителей возникает резонная мысль "а не лучше ли потратить это время на что-то что даст больше шансов в будущем".
Так что иммигранты и геи точно не первопричина. Все дело как всегда в его величестве Рынке, как бы печально это не звучало.
глубина рынка, затратность во всех смыслах, травмоопасность - всего лишь сопутствующие факторы.. они могут катализировать процесс, но не они его порождают
это всегда был исключительно количественный вопрос.. мы все прекрасно знаем, как "вписывались в местную культуру" условные конкистадоры.. просто их было вполне достаточно, чтобы вписываться именно так
иммиграция, безусловно, в силу современной массовости сильно ускоряет процесс, но он шел и так, сам по себе.. просто в силу того, что каждое новое поколение чуть менее настроено конкурировать, чем предыдущее.. на спрот это рефлектит тем, что каждое новое поколение деток находит чуть меньше удовольствия в том, чтобы соревноваться.. до сих пор, процесс выглядел линейным, без каких-то обвалов явных, но сейчас такое впечатление, что он ускоряется в последнем поколении.. особенно выпукло это проявляется в богатых юрисдикциях, где у родителей есть ощущение, что у них достаточно ресурсов устроить жизнь ребенка так, чтобы ему вообще не пришлось конкурировать нигде и ни в чем, что эти скиллы уже лишние.. как правило это иллюзия, но навязчивая и устойчивая
Самая умная мысль на Спортсе за последние 10 лет))
вы говорили, что можно попросить прислать две переведенные биографии. я только упала в эту тему, и прочла бы с огромным удовольствием.
вот электронка, если что evgmiheeva@gmail.com
Демография это ключевой момент. Рынок тоже формирует демография, тк не нужен хоккей людям из стран, где снег это чп, а ассимилироваться их никто не заставляет, да и возможно ли ассимилировать людей во время массовой иммиграции, большой вопрос