«Я всю карьеру мог бы быть международным контрабандистом, и никто об этом не узнал бы». Шон Эйври вспоминает старую НХЛ
От редакции Sports.ru: вы находитесь в блоге Hockey Books, который полностью перевел огненную автобиографию Фила Эспозито, а теперь открывает для вас новую книгу – знаменитого провокатора Шона Эйври. И там тоже жара! Поддержите авторов плюсами, подписками и комментариями, чтобы интересные переводы чаще появлялись на Трибуне и в вашей ленте.
Мы уже предупреждали вас, что из-за законов РФ из книжки Шона вырежут многое. Особенно из сегодняшней главы, что самое обидное.
Старина Шон поднимает острую тему, которая существует вне зависимости от того, прячем мы голову в песок, как страусы, или нет. Истории о наркотиках в НХЛ – да и в других видах спорта – всплывают регулярно, и Эйври пытается объяснить, почему хоккеисты любят условный белый порошок.
Напоминаем, что после окончания публикаций в блоге, мы постараемся издать книжку крохотным тиражом, где текст будет напечатан без поправок (ну и шуточки...). Подробности сообщим дополнительно, а пока слово Шону.
Глава 11. Все как надо
Спустя два дня после того как мы забили последний гвоздь в гроб ужасного сезона, я приехал на наш тренировочный каток в Эль Сегундо, чтобы собрать вещи. Надо было забрать клюшки, ленту, новые коньки, одежду для зала и многое другое, что потом пригодится на летних тренировках, где бы они ни проходили.
В раздевалке в тот день хватало хмурых лиц. Все прикидывались, будто им действительно не по себе. Но я-то знаю, что они были счастливы выбраться из этого кошмара. Закрыл багажник своего спорткара, выехал с парковки на дорогу, и укатил навстречу четырем месяцам свободы.
Я решил отправиться за культурным развитием, и поехал в калифорнийский город Индио, где проходил музыкальный фестиваль Coachella Valley. Его организатором была компания AEG Live, принадлежавшая владельцу «Кингс» Филу Аншуцу. Я закинул вещи в «Хаммер» и взял с собой кореша, Лоренса Лонго. Нам предстояло двухчасовое путешествие на Восток.
Мы выехали из Лос-Анджелеса на трассу I-5 и закурили наш первый летний косячок. Я посмотрел себе в глаза в зеркало заднего вида. Мне абсолютно не было стыдно. Я весь год выкладывался на полную катушку, а большего от профессионального спортсмена и не требуется. Теперь же я буду выступать на совсем иной арене.
Coachella – это повод для всех калифорнийских девушек, любящих музыку или тусовки — или все это вместе, чтобы помузицировать, не надевая на себя ничего лишнего, кроме коротеньких шорт, лифчиков и нескольких слоев украшений. У меня тогда не было девушки. Несмотря на то, что мне нравилось проводить время в компании дам, меня постоянно доводила до паранойи мысль, что они могут забеременеть. Так что на том фестивале я не был какой-то неуправляемой секс-машиной, хоть мне и нравилось наблюдать за красивыми девушками, проходящими мимо под классную музыку.
В Лос-Анджелесе я научился классифицировать девушек. Есть категория «Актриса» – она хамелеон и может свести с ума. Есть «Тусовщица» – она всегда готова повеселиться с тобой здесь и сейчас, или же с кем-нибудь еще, если есть предложение получше. А еще есть «Модель из Лос-Анджелеса» – это очень сексапильная девушка, которой не хватает роста, чтобы стать моделью в Нью-Йорке.
Я в свое время зависал с одной актрисой и моделью — но больше тусовщицей — по имени Николь. Приехав на Coachella, я случайно наткнулся на нее и ее компанию. Она похожа на настоящую калифорнийскую букетчицу (имеется ввиду девушка, которая посыпает дорогу лепестками цветов перед невестой на свадьбе – прим. пер.), вдобавок она умна, интересна и уверена в себе. Она ничего от меня не ждала, а потому я не испытывал никакого давления. У меня имелся пропуск во все зоны фестиваля, под рукой невероятно очаровательная девушка, а рядом — мой лучший друг. Энергия и без того зашкаливала, а один знакомый фотограф в Лос-Анджелесе дал кое-что специально под эту поездку. В сложенном клочке бумаге лежал чистый MDMA. Или, как его еще называют, экстази.
[Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста]. Я больше не корил себя за то, что недостаточно усердно работаю в зале, и в голову совсем не лезли мысли, что меня скоро могут отправить играть в четвертый дивизион за какой-нибудь Мухосранск. Я в абсолютной гармонии с самим собой и с миром. [Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста].
Тот вечер я посвятил тому, чем большинство моих друзей занимались после окончания школы – обдолбался на концерте. Я устранял пробелы во многих аспектах жизни. И вот я попробовал MDMA.
Понимаю, что на меня сейчас сразу же накинутся за «эксперименты» с наркотиками, потому что это противоречит идее, зашитой в наш ДНК — что все спортсмены должны быть примерами для подражания. Но что такое пример для подражания? Если это порядочный гражданин, который хорошо относится к окружающим, работает честно и усердно, то, что ж, под это определение кто угодно попадает. Если же это человек, зарабатывающий уйму денег, потому что играет в игру, в которую дети играют и без него, и ему сходят с рук вполне себе взрослые проступки — тогда нет, я не хочу, чтобы дети видели в этом пример для подражания.
Впрочем, страсть и дисциплина, необходимые для профессионального спортсмена, служат и тому, чтобы быть примером для подражания; так что лучше пусть дети на это внимание обратят. Спортсмены живут на пределе. Мы жаждем напряжения. И в поисках этого мы зачастую оказываемся там, где детям совсем не место. Я не выступаю в защиту употребления наркотиков в рекреационных целях. По крайней мере до тех пор, пока ты не погорбатился как следует и не добился своей мечты. [Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста].
Я никогда даже не задумывался о том, что у меня будут из-за этого проблемы в НХЛ, потому что Лига тестировала только на употребление анаболических стероидов. Энхаэловцам можно было закидываться кокаином, травой, кислотой, крэком и метамфетамином – и никто их не дисквалифицировал. Я знаю примерно с полсотни игроков НХЛ, баловавшихся наркотиками во время сезона-2003/04, а потом и в межсезонье.
Надо уточнить, что я не затусил со всеми ними за один раз. Я видел это в разных ситуациях, так что полсотни — это суммарное число. Например, мы частенько натыкались на игроков других команд после матчей на выезде. В Чикаго после игры запросто можно было встретить в ночных клубах «ястребов», среди которых известные игроки, употреблявшие как легальное, так и не очень. Если вы считаете, что ни один игрок НХЛ никогда не нюхал кокаин с ключа в туалете клубного самолета, то мне не о чем с вами говорить. Это касается и косячков в машине по дороге от арены до аэропорта после домашних матчей. Обычная история.
Я никого не критикую. К шестидесятому матчу регулярки НХЛ даже новички чувствуют себя ветеранами. Напряжение ощущается в каждом матче, но после трех месяцев, когда этих матчей за плечами уже 60, в какой-то момент (например, на выезде в Нэшвилле перед игрой в хмурый воскресный день) возникают проблемы с настроем.
Бывает, кто-нибудь так и скажет в раздевалке: «Сука, ну и как заставить себя выйти на лед?». [Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста]. Но еще я слышал (да и сам произносил) фразу: «Давайте побьемся за тех, кто платит нам деньги». Во время плей-офф говорят: «Давайте биться за букву на груди» — и никто не считает это поводом для шуток. [Здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста].
Что еще поражает в плане наркотиков и НХЛ, так это то, как легко их перевезти через границу. Когда летишь в Канаду, таможенники заходят в самолет, проверяют паспорта и зачастую просят кого-нибудь расписаться на паре сувениров, которые они специально по этому случаю прихватили с собой. Никто никогда не проверял наши вещи. Я всю карьеру мог бы быть международным контрабандистом, [здесь Эйври говорит фразу, которая может быть расценена как пропаганда употребления наркотиков, поэтому мы не можем показать эту часть текста], и никто об этом не узнал бы. Может быть, дела обстоят так и до сих пор, пусть даже мы и живем в эпоху так называемого усиленного пограничного контроля.
Из четырех главных спортивных лиг самая гибкая система проверки на наркотики — в НХЛ; здесь же и наименьшее число игроков, привлеченных к уголовной ответственности. Связано ли это с тем, что генеральные менеджеры НХЛ доверяют своим игрокам больше, чем в других лигах? Или дело в том, что большинство игроков НХЛ родом из маленьких канадских и американских городков, Финляндии, Швеции и России, а не из североамериканских гетто, где зашкаливает уровень преступности и наркотиков? Не знаю. Но это стоит иметь ввиду, когда определяешься с примером для подражания. Если в вашем детстве не было такого человека, то будет очень трудно стать таковым самому во взрослой жизни.
После весьма стимулирующих — во всех смыслах — выходных мы отправились назад в Лос-Анджелес. Мой друг Бобби Карлтон попросил нас заехать к его подруге Рэйчел, которая жила в доме на холме в Западном Голливуде с видом на бульвар Сансет. Я начал свой день с пробежки в четыре мили по пустыне, пока Лоренс еще спал. Так что я выглядел неплохо после двух потрясающих дней, где мы отдохнули и телом, и головой.
В доме было полно тика, и вообще стояла марокканская атмосфера. Бобби сидел на заднем дворике у бассейна с красивой блондинкой. Надо понимать, что дело происходило в Южной Калифорнии: привлекательные блондинки там на каждом углу, но эта женщина была краше всех. Я тут же ее узнал. Хорошо, что я вернулся в Лос-Анджелес не с бодуна и не вонючим.
Рэйчел Хантер было 34 года, а опыта у нее на две жизни хватило бы по сравнению со мной. Она раньше была замужем за Родом Стюартом, когда тот находился на вершине славы (по крайней мере, на одном из пиков популярности, потому что этот чувак долго был в топе), и работала супермоделью в 90-х. Рэйчел объехала весь мир раз десять.
По блеску ее восхитительных изумрудных глаз я понял, что она не просто вежлива со мной, а вполне заинтересована. Думаю, я привлекал ее тем, что был чужаком в Голливуде. Она жила там уже десять лет, всегда находилась в центре внимания, и вся эта фальшь ей уже приелась.
Проведя в гостях несколько часов, мы сели в машину и поехали домой. По дороге я попросил у Бобби ее номер. Тем же воскресным вечером я сбросил ей смс с вопросом: не хочет ли она как-нибудь на неделе что-нибудь мне приготовить?
Я тщательно его продумал. Я уверен, что Рэйчел постоянно приглашают на свидания в места типа Ago или Koi, где полно папарацци. Таким образом ее кавалеры оказывались на страницах журнала Star, где все видели их в компании знаменитости. Поэтому я специально назначил ей встречу у нее дома, вдали от посторонних глаз. Мне вовсе не хотелось, чтобы все говорили, что я ходил на свидание с «мамой Стэйси». Если вы не знаете эту песню, то посмотрите клип, где Рэйчел во всей красе, и попробуйте в нее не влюбиться. Скажем так, ее взяли на роль самой сексапильной мамы в мире (композиция «Stacy’s mom» была выпущена группой Fountains Of Wayne в 2003 году – прим. пер.).
Мне кажется, успешным женщинам нравится, когда мужчины ведут себя с ними немного понаглее. Особенно если за этим стоят благие намерения, потому что им уже надоело, что все без конца лижут им жопу. Мы договорились встретиться в среду.
Рэйчел бросила пить несколько лет назад, поэтому я привез только холодный чай. Я скорее радовался, чем волновался, ведь таких потенциальных романов у меня еще не было.
Ужин прошел на ура. Рэйчел зажарила курицу в духовке с горохом и картофельным пюре, продемонстрировав и кулинарный талант, и чувство юмора – ведь таким угощением не обидеть вкус двух колонистов из Канады и Новой Зеландии. Большую часть вечера мы посвятили разговорам о том, кто где вырос и чем теперь занимается. У Рэйчел двое детей (от Рода Стюарта), которых она родила еще в молодости. Лиаму было десять лет, и он, кстати, играл в хоккей за молодежную команду «Кингс», а ее дочери Рене было 12 (Лиам затем отыграл четыре сезона за «Спокан» в WHL, после чего уехал в Англию – прим. пер.).
Мы говорили до тех пор, пока у меня глаза не начали закрываться. А мне ведь еще предстояло ехать из Западного Голливуда на Манхэттен Бич – это даже в два часа ночи не меньше 25 минут. По дороге домой я думал о вечере, проведенном в компании прекрасной женщины. Фантазии завели меня далеко вперед – я уже думал о том, что нам будет хорошо вместе после второго, а то и третьего свидания. Не слишком ли большая у нас разница в возрасте? А что, если это настоящая любовь, но она больше не хочет детей? А вдруг ее знаменитый бывший муж (точнее – невероятно знаменитый муж, с которым она официально еще не развелась) решит вернуться?
Пожалуй, все эти вопросы свидетельствовали, что она мне понравилась. Только и оставалось, что пригласить ее на второе свидание. Она согласилась. Так у меня впервые завязались взрослые отношения с женщиной.
Они довольно быстро стали серьезными – мы даже поговаривали о свадьбе. Не то чтобы прям детально обсуждали, но обсуждали, каким может быть наш брак, и насколько он вообще реален, исходя из разницы в возрасте. Сейчас эта разница кажется ерундой.
Что ж, я встречался со своим идеалом. Рэйчел спасала горилл в тропических лесах, была замужем за чуваком, которого считают одним из самых сексуальных рокеров в истории, жила в замках и была знакома с королевой. Богатством ее было не удивить. Ее больше интересовало, как я сойдусь с ее сыном. Мои отношения с сыном возбуждали ее гораздо больше, чем если бы я на «Феррари» подвез ее к трапу личного самолета (у меня нет ни «Феррари», ни самолета).
Я по-прежнему с горестью осознавал, что многое в жизни упустил из-за того, что посвятил ее хоккею. У меня все лучше получалось делать вид, что все идет хорошо (даже когда я не понимал, что вообще вокруг происходит), но за пределами площадки я все еще чувствовал себя не в своей тарелке. Но это компенсировалось моей тягой к знаниям. Например, мне хотелось узнать больше об искусстве.
Впервые я по-настоящему столкнулся с искусством, когда мы целый день бродили по художественным галереям Беверли Хиллс с Бобби Карлтоном. Художественные галереи пугали меня в жизни не меньше, чем в кино. Они словно принадлежали какому-то тайному обществу, члены которого за одно неверное слово готовы поднять тебя на смех и выгнать на улицу.
В доме, котором я вырос, было много любви, но практически отсутствовали книги, не говоря уж об искусстве. На вечеринках в Лос-Анджелесе я слушал, как люди обсуждали тех или иных художников, а потом читал про них в журналах. Я понимал, что искусство может быть не только прекрасным, но еще и приносить прибыль. Приглянувшаяся мне картина или скульптура со временем может значительно вырасти в цене. Так что искусство интересовало меня вдвойне.
У меня тогда не было ничего, что можно поставить в рамку и повесить на стену. Отчасти это объяснялось тем, что у меня и стен-то в собственности не было. На первой выставке было много картин – Пикассо, Рушей, Твобмли, Уорхол и де Кунинг. Там также представляли работы некоторых фотографов, например, Хельмута Ньютона и одной привлекательной дамы по имени Тэрин Саймон.
Тэрин Саймон
Я спросил Бобби, считаются ли фотографии искусством: я дал себе слово задавать вопросы, если что-то не понимаю, ведь только так и надо учиться. Обучение – это добыча новой информации и прикрепление ее к главному пласту знаний. Когда кто-то высказывается в негативном ключе о моем невежестве, я всегда замечаю, что с четырех лет работал над тем, чтобы стать одним из лучших хоккеистов мира, и за это время узнал многое, чего другие не знают. Это всегда немного шокирует людей.
Бобби ответил, что, да, фотографии – это тоже искусство. Есть, правда, одна разновидность, к искусству никак не относящаяся, и ее практикует банда, известная как папарацци.
С ними я впервые столкнулся, когда встречался с Рэйчел. Мы как-то пошли пообедать в Беверли Парк – еще более богатый район, чем Беверли Хиллс, который расположен еще выше на холме, если ехать по улице Малхолланд. Посреди обеда Рэйчел вдруг уставилась куда-то, будто неожиданно увидела заклятого врага. Я спросил, все ли нормально, и бросил в шутку, мол, не Крепыш Род ли пришел мне навалять (в оригинале прозвище Рода Стюарта – Rod The Bod — прим. пер.)? Я тогда еще не был знаком с создателем «Мэгги Мэй», и комплексовал из-за того, что встречаюсь с его бывшей, пусть даже Род и старше меня на 35 лет.
Рэйчел усмехнулась, а затем шепотом сказала: «Папсы». «Какие еще папсы?», – спросил я, подумав что она про какой-то вирус. Уже позже я понял, что папарацци и есть самый настоящий вирус. Они ведь считают, что нет ничего такого в том, чтобы фотографировать людей, никак не проявляющих свою популярность, за обедом. Это «обычное» дело для знаменитостей, но совсем не обычное для их окружающих, и в итоге все чувствуют себя некомфортно.
Сказать по правде, мне вообще не стоило беспокоиться по поводу Рода Стюарта, потому что у него с Рэйчел сохранились прекрасные отношения. Я ни разу не слышал, чтобы она на него жаловалась. Она его обожала. Я был большим его поклонником, особенно когда он играл в Faces, и волновался перед нашей первой встречей в его особняке в Беверли Парк. Я переживал и из-за того, что он бывший муж Рэйчел, и потому что он папа Лиама, да и просто из-за того, что он звезда.
Он жил в небольшом специально огороженном районе на вершине холма – это самое эксклюзивное жилье в США. По соседству с ним жили Эдди Мерфи, Дэнзел Вашингтон и Сильвестр Сталлоне. Богачи. Чтобы попасть к Киду Року в Детройте, достаточно было посигналить у его дома — и он лично откроет тебе дверь. А вот чтобы попасть к Роду Стюарту, требовалось пройти два поста охраны. Так что мне уже на этом этапе стало не по себе. А потом я увидел его дом.
Дом Рода Стюарта
Настоящий дворец рок-звезды. Проходишь ворота, на которых написано «Боже, храни «Селтик» (Род заядлый болельщик этой команды из Глазго), и перед тобой — огромный фонтан со статуями, стреляющий в воздух струями воды. За ним виднеется целая флотилия Феррари на парковке, а потом домина площадью в 2 600 квадратных метров, по бокам которого вьется плющ. Стены вокруг лестницы в коридоре центрального входа украшены картинами прерафаэлитной эпохи. В гостиной висит 200-летняя французская люстра из хрусталя. Помимо этого там был огромный бассейн, теннисный корт, футбольное поле на десяток человек, и прислуга в униформе. Вот теперь мне стало совсем не по себе.
Род же оказался вполне простым парнем. Ему было слегка за 60, но он выглядел значительно моложе. Одевался он как непринужденный английский джентльмен – эдакий сельский помещик в выходной день. Он сразу меня успокоил, заговорив про хоккей. Точнее, про хоккейную карьеру своего сына Лиама. А потом попросил объяснить правила фиксирования положения вне игры. Новички всегда с этим путаются.
В молодости Род неплохо играл в футбол, поэтому я сказал ему, что вне игры в хоккее – это почти как офсайд в футболе. Нельзя заходить в зону раньше шайбы, равно как в футболе нельзя раньше мяча оказаться позади чужих защитников. Он все понял.
* * *
В межсезонье мне пришлось переехать. Я нашел отличную двухкомнатную квартиру на последнем этаже дома, возвышавшегося на несколько сотен футов над песками Манхэттен Бич. Помогать с квартплатой вызвался Джереми Тэггарт, взявший себе вторую спальню. Он как раз с Our Lady Peace записывал в Малибу новый альбом с известным продюсером Бобом Роком. На это у них уйдет почти весь год.
Поскольку я встречался с Рэйчел, то решил не ездить к родителям в Онтарио, что прекрасно иллюстрирует, как Калифорния предоставила мне возможность расширить свои границы – не прошло и года, как вместо того, чтобы ютиться на койке в родительском доме, я съехался с бывшей женой Рода Стюарта. С ума сойти! Но я не жаловался.
Летняя прописка в Лос-Анджелесе ставила крест на моих тренировках с Крисом Дрэйпером, с которым мы уже шесть лет работали вместе. Пришлось понервничать, но в итоге я договорился со своим бывшим физиотерапевтом Джоном Рензетти, чтобы он каждое воскресенье высылал мне график тренировок на неделю. Я как-то сказал Джону, что перечислю ему 20 тысяч долларов, когда попаду в НХЛ, и сдержал свое слово. А летом мы с Дрэйпсом платили ему еще по 12 500 за его услуги, что было для него неплохим бонусом.
Тренировочный комплекс «Кингс» был в моем полном распоряжении, да и никаких споров по контракту летом не намечалось. В прошлом сезоне я заработал 440 тысяч долларов. Чтобы удержать мои права, «Кингс» требовалось всего лишь повысить мой оклад на 10 процентов. Так что в следующем сезоне я должен был заработать 532 тысячи (а точнее, чуть меньше половины — после всех выплат и налогов, о которых я говорил ранее).
Несмотря на то, что по мировым стандартам я зарабатывал огромные деньги, в контексте НХЛ – это мизер. Это никак не выкинуть из головы, проводя время с такими высокооплачиваемыми суперзвездами, как Брендан Шенахан. Когда его карьера была на примерно той же стадии, что и моя, он зарабатывал почти 1 400 000 (скорее не «карьера на примерно той же стадии», а «был примерно в том же возрасте»: 24-летний Шенахан проводил в НХЛ уже шестой сезон, имел за плечами под 400 матчей, 121 шайбу и 283 очка, тогда как 24-летний Эйври после трех сезонов мог похвастать лишь 163 матчами, 17 шайбами и 47 очками — прим. ред.). Он купил летний домик на озере, чтобы в межсезонье отдыхать и проводить время с семьей. Дача Шенни располагалась на озере Болл в регионе Мускока – Мекке летних отпусков в Онтарио. Он пригласил нас в гости, и я купил нам с Рэйчел два билета до Торонто.
Если не считать отца, то Шенни больше всего подходил на роль старшего брата и наставника. На людях он щеголь и профессионал, не без огонька в глазах, но за закрытыми дверьми у Шенни достаточно мрачный и циничный взгляд на жизнь. У меня взгляд другой (если только дело не касается руководства НХЛ), но стремление Шенни всегда ставить все под сомнение совпадало с моим врожденным чувством сопротивления конформизму, поэтому я учился у него скептически смотреть на вещи.
Приземлившись в Торонто, мы взяли такси и поехали на небольшое летное поле, где сели в гидроплан и полетели на север, минуя четырехчасовую пробку до Мускоки в пятницу вечером. Мы сели где-то в 90 метрах от причала Шенни и тихонько подъехали к нему. Шенни ждал нас словно Кларк Кент, уперевшись кулаками в бока (Кларк Кент – вымышленный персонаж, более известный как Супермен – прим. пер.).
В Мускоке, куда весь Торонто ездит веселиться, он выглядел инородно. Старые деньги ведут себя там тихо, а новые деньги шумят своими внедорожниками Porsche, гидроциклами, кучей бухла и барбекю. Шенни в своих шортах с крабами, скорее, походил на персонажа с Мартас-Винъярд (остров в Массачусетсе, недалеко от Нантакета, где любят отдыхать политики, звезды Голливуда и прочие представители высшего общества — прим. пер.). Венчали эту картину коктейль на основе шампанского в его руке и общая атмосфера Великого Гэтсби.
Как и подобает при гостях, он старался держать эмоции в себе, пока Рэйчел выходила из самолета. Он широко улыбался и незаметно кивнул мне, выражая одобрение моего выбора. Рэйчел сразу же произвела на него сильное впечатление, крепко и тепло обняв хозяина дома, как это принято в Новой Зеландии. Шенни положил голову ей на плечо и высунул язык, чтобы подразнить меня. Закоренелого скептика Шенни было не так-то просто удивить, но я понимал, что мистер Мияги гордился своим парнем-каратистом (отсылка к фильму «Karate Kid» – прим. пер.).
Брендан Шенахан показал мне в лиге и жизни больше чем кто-либо другой из моих партнеров. Это мы с ним на Неделе Моды в Нью-Йорке. Возможно, кроме него из моих одноклубников там больше никто никогда и не был.
Шенни был на даче один, и решил прокатить нас на своем девятиметровом катере. Меня поразило, что он вообще мог им управлять, потому что он совсем не походил на человека, любящего проводить время на природе. Как бы там ни было, мы не утонули. Пока мы кружили по озеру Болл, Шенни поговорил со мной о делах. Он сказал, что мы проиграем переговоры с НХЛ (речь о надвигающемся локауте 2004 года — прим. ред.). Раньше я ничего подобного от игроков не слышал, а потому сильно удивился – пусть даже это исходило от Шенни, который всегда готовился к худшему. Я доверялся профсоюзу и слабо понимал, как устроен мир, и потому сказал, что он спятил. Он посмеялся надо мной, но я все равно был убежден в своей правоте.
Мы погостили у него денек, а потом заехали еще на один вечер к Айзерману. Скорее из-за Рэйчел, которая хотела познакомиться с его женой Лизой, поскольку они являлись почти ровесницами и разделяли общие интересы. Лиза была простой девушкой из Оттавы, и очень походила на Стива – такая же спокойная, размеренная, собранная и красивая. Рэйчел влюбилась в Мускоку. Летом там жила одна ее подруга, с которой они познакомились еще в рок-н-ролльные годы. Это была Келли Ван Хален – бывшая жена Алекса Ван Халена. Мне казалось, что мы еще обязательно вернемся в Мускоку. Многое из того, в чем я был уверен тем летом, не сбылось. В том числе и это.
Понравилось? Поддержи проект рублем! Наша карта – 4274 3200 3863 2371.
Часть 3. «Я всегда выбирал тех, кого точно мог побить». Шон Эйври вспоминает, как дрался за великий «Детройт»
Часть 8. Город звезд, понтов и кокаина. Шон Эйври окунулся в гламурную жизнь Лос-Анджелеса
Часть 9. «В то время я передвигался исключительно на белых лимузинах». Шон Эйври готовится к прорыву в НХЛ
Автобиография Фила Эспозито. «Вид на нудистский пляж? Отлично. Я там прямо в центре и встану». Последняя глава автобиографии Эспозито (и ссылки на все предыдущие)
Фото: Gettyimages.ru/Noah Graham, Karl Walter, Sebastian Artz, ShowBizIreland.com, Steve Finn, Sascha Baumann, Jeff Bottari; architecturaldigest.com; sportsnet.ca
местами прямо такая лирика... ух!
Хотя, конечно, в жизни всегда есть место гротеску.
A Stacy’s Mom была прикольная песня и клип... Вспоминал совсем недавно по печальному поводу, лидер группы скончался от Ковида :(
UPD. УжОс как их контролирует большой брат, мне страшно за них и пох.