6 мин.

Прометей

2

Не так уж различны эти два искусства – военное и футбольное – многое их объединяет. Терминология, теория у них почти общая. Если приглядеться. Помню, как седобородый профессор философии объяснял мне, спорящему с ним второкурснику, что футбол это такая сублимация мировой войны, где мяч символизирует планету, а команды – как армии – представляют на поле битвы целые государства. Тогда я с ним так и не согласился. Сейчас согласен отчасти.

Согласно военной науке защищаться можно как минимум двумя способами. Выстраиваешь в линию людей, укрепеления (или все сразу) и стоишь насмерть – такая защита называется линейной. Но можно поступить иначе – создать несколько хорошо укрепленных пунктов обороны, никак не связанных между собой и держать каждый из них в отдельности пока на то будет хватать сил. О таком виде защиты в учебниках прямым тектом говорится, что в первую очередь употреблять ее стоит при превосходящих силах противника и при достаточной мотивации собственных войск. И это верно – никакая линия не выдержит против двух- или трехкратного численного превосходства, а вот распыли силы наступления на сотни крохотных «островков», сражающихся до последней капли крови и увязнет она, выдохнется в конце концов, теряя время и попусту расходуя ресурсы.

Футбольную терминологию зонной и персональной защиты нельзя, конечно, полностью свести к этим моделям (ни практически, ни даже лингвистически). Но общего у них достаточно. Либо следишь за опеределенной зоной поля и встроен в четырехсоставной защитный монолит, либо играешь персонально, обладая, с одной стороны, как бы и большей свободой, а с другой стороны, оказываясь привязанным к объекту опеки. Вряд ли в чистом виде кто-то сегодня с успехом сможет использовать один из этих вариантов – современный футбол прекрасен в том числе и многообразием полутонов, различных комбинаций и вариантов всех этих сухих схем. Но схемы от этого вряд ли тускнеют со временем, ведь идея в конце концов всегда оказывается живучее своего воплощения.

Когда в 84-ом Фабио Капелло был студентом академии «Коверчиано», работая над своей «The Zonal Marking System», он, конечно, не мог предположить насколько исследуемые им идеи однажды окажутся живее его самого. Не в футбольном плане – скорее в психоаналитическом. Повинуясь своему предопределению (называйте это стечением обстоятельств, если вам близка такая точка зрения), Капелло, никогда сборную не тренировавший, отправившись работать в Англию, загнал себя на отрезанный (пусть лишь и географически), от всего остального мира остров, в замкнутое пространство, которое теперь, после южноафриканской катастрофы, является ему столь же враждебным, агрессивным, чуждым, сколь и спасительным. Здесь, как оказалось, шестидесятичетырехлетнему дону Фабио было суждено вступить в один из самых сложных периодов своей тренерской карьеры, а возможно и всей жизни. Этот остров стал теперь для Капелло его «зоной», которую он вынужден по собственной воле защищать, за которую будеть биться, пока не окажется победителем. Или пока не уйдет побежденным. Иначе он просто не может – не из той эпохи человек и не из того теста.

Но будет это трудно. И причин тому достаточно. На первый взгляд, для тех задач, которые стоят перед сборной Англии, трудно представить себе менее подходящего человека, чем Капелло. Вся его карьера – парадоксально, но оказывается это именно так – как раз доказательство его непригодности. Он пришел в свое время в «Милан», где выиграл четыре чемпионских титула в течение пяти лет, с мая 91-го по март 93-го оставаясь непобежденным в 58 играх, выиграв с «Миланом» Лигу Чемпионов. Он заслужил себе имя, он состоялся как тренер, как человек, человек несгибаемой воли, требовательный к себе и к игрокам, возводящий дисциплину в культ. Он мог заставить работать на команду любого – какой бы неземной величины не достигала бы та или иная футбольная звезда. В мадридском «Реале» он сумел объединить Шукера, Миятовича, Рауля в едином атакующем порыве, заложив основы для мадридского господства на европейской арене в последующие годы. Потом было неудачное возвращение в Милан, чемпионский титул с «Ромой», переход в «Ювентус», скудетто, еще скудетто, знаменитый скандал, в результате которого туринцы отправились в Серию Б, а Фабио вновь оказался в Мадриде. Именно в Мадриде он, пожалуй, впервые испытыл, чем-то схожую с сегодняшней английской, невыносимую тяжесть бытия. Это было странное время. И несмотря на все проблемы, конфликты и прочее, «Реал» стал тогда чемпионом Испании. Именно об этом вспомнил Капелло в одном из интервью сразу после того, как стало известно, что он остается в Англии. Тогда получилось. Получится и сейчас. Ведь он боец и не привык сдаваться. И все же.

В сегодняшней Англии нет ван Бастена, Гуллита, Мальдини, Барези. Сборная не может купить себе Роберто Карлоса или, скажем, Зеедорфа. Это не «Рома», где можно хотя бы попытаться приобрести ван Нистелроя, а потом подписать Вальтера Самуэля, Батистуту. Неоткуда теперь перетянуть за собой игроков уровня Канаварро и Эмерсона. Это иной стиль работы. Это вообще иная работа. Совершенно другая работа – тренировать сборную. Однако это общее место, это известно каждому. И вообще не мне, конечно, объяснять Капелло в чем суть футбольной тренерской работы. Конечно, не мне.

Не мне объяснять Капелло, что в его распоряжении игроки (не самые уже молодые, к слову), пусть и талантливые, но вылетавшие изо всех возможных турниров (начиная с 2002 года), и что страна ждет кардинального омоложения команды, привлечения новичков, отказа от 4-4-2 и, при всем при этом, – немедленного результата. Если вы хотите в очередной раз об этом прочитать, откройте любой номер «Guardian». Я бы хотел сказать о другом.

Сегодня Капелло напоминает мне героя древнегреческой трагедии. Героя, который неминуемо должен подчиниться своей судьбе и умереть, но сделать это не безвольно, как сделал бы простой смертный, а совершив подвиг, в последний раз подарив зрителям священный момент очищения. И неудача на ЧМ-2010 оказалась лишь серединой его пути. То, что многие приняли за трагедию, было лишь прологом. Трагедия начинается здесь и сейчас. (Не воспринимайте слово «трагедия» буквально). То, что происходило в Южной Африке, было вызывом на последний бой, послужило божественной проверкой – сможет ли, сдюжит ли. Смог, сдюжил. Остался. Заперся на острове и упорно твердит свое. И в свете греческой трагичности разве могут быть случайными травмы Лэмпарда, Терри, Заморы, Стокдейла? Разве не будет логично, если к ним все же присоединятся Джагелка и Крауч? Будто сама судьба с первых матчей отборочного этапа толкает могучего итальянца в центр его собственного островного амфитеатра, вынуждая его вносить коррективу за коррективой. Будто сама судьба старается отомстить ему за малейшую оплошность – за (непростительное!) выдворение Джека Уилшира из состава, за излишнюю холодность к Родвеллу или Хаддлстоуну, за все эти разговоры о возвращении Скоулза, о натурализации отдельных личностей с испанской (не чужой ему) земли. И нет лучшего орла, чем британская пресса и выражаемое ей общественное мнение, чтобы клевать печень этому Прометею.

Но не воспринимайте слово «трагедия» буквально. Концовку нам лишь предстоит узнать. Придет ли Геракл, чтобы убить орла и освободить его, освободит ли Прометей себя сам, остается ли навечно пленником своей скалы и одинокой голодной птицы? Или станет (как гласит одна из версий) созвездием Коленопреклоненного на черном как смола летнем небе? Ответа мы не знаем. Однажды он подарил огонь людям – людям Милана, Рима, Турина, Мадрида. А сейчас взвалил на себя вот это. Зачем? Потому что это его судьба, его битва. Нам остается лишь наблюдать за Прометеем.