Джейми Реднапп «Я, семья и становление футболиста» 7. Вертикаль власти
***
Если ты умеешь играть — ты востребован. Каждый год Футбольная ассоциация отбирает 16 детей для обучения в Национальной школе передового опыта в Лиллешолле. Майкл Оуэн, Сол Кэмпбелл и Джейми Каррагер пройдут сквозь золотые ворота. Там немного странная обстановка — величественный дом, которому 150 лет, и он немного похож на дом с привидениями, с подъездной дорожкой длиной в два с половиной километра и столовой с каменными колоннами, похожими на римский храм, посвященный молодым богам — и все это в глуши, если конечно сам ты не из сельской местности Стаффордшира. Ближайший настоящий город — Телфорд, и тебя отправляют в школу в маленькой деревушке неподалеку, где тебя не выберут в основной состав местной команды, что кажется суровым.
Сборная Англии Альфа Рэмзи может и оставалась там в преддверие чемпионата мира 1966 года, но папа не уверен, что для меня это хорошая идея. Два года вдали от дома, где нечего делать после окончания рабочего дня, и я бы скучал по маме, папе и брату. Я все равно не думаю, что попаду туда. Не в этот раз. Есть игроки лучше меня или отличные от меня игроки. Я не совсем то, что они ищут. Они хотят чистого, большого и сильного. Там дети с волосами под мышками и на ногах. Папа смотрит на одного из них, ростом 180 см, лет двадцати пяти, быстрого, сильного, грубо обращающегося со всеми ребятами.
«Будет такой водится с маэстро два-три года, и что из него вырастет? За все эти годы я знал миллион ребят, игравших за английских школьников, но ни один из них так и не добился успеха».
Когда ты доберешься до лучшей двадцатки детей в процессе отбора, ты должен подписать форму, подтверждающую, что ты вступишь в школу, если пройдешь дальше. Лиллешолл не поднимает шума, когда я пишу письмо, в котором вежливо отказываюсь от следующего этапа отбора. Они также откажут моему двоюродному брату Фрэнку и Стивену Джеррарду, так что у них там явно райские кущи в плане игроков. И сборная английских школьников тоже не особо переживала по поводу меня. Меня выбрали на одну игру, против Северной Ирландии на «Кэрроу Роуд». Мы выиграли со счетом 5:0. И меня больше никогда не выберут. Мне даже не позвонили. Ни письма, ни слова моему отцу.
Возможно, это единственный реальный отказ, с которым я сталкиваюсь как футболист, но он все равно заставляет меня думать: ладно, я вам покажу. Это также обостряет мое желание в отношении того, что мне придется сделать, чтобы пробиться в профессионалы.
Теперь, когда папа везет меня в Твайнхэм, мы оба приближаемся к одному и тому же решению.
— Тебе не хочется сегодня идти в школу, не так ли, Джейми?
— Не особо, папа.
— Хочешь пойти на тренировку?
— Да, конечно, да.
— Тогда поехали. Только не говори маме, ладно?
Так что я прогулял школу и играю с детьми, которым больше не нужно ходить в школу, потому что они старше меня. И одним из первых учеников, которых я встречаю, является крутой парень по имени Дейв Моррис, по которому я могу сказать, когда он смотрит на меня, что он хочет пнуть меня так, что я улечу подальше.
Дейв иной. Его мамы и папы нет рядом. Двойное наследие в городе белых детей, некому присматривать за ним или указывать ему дорогу. У него есть братья, но все они работают сами на себя. Его никто не подбрасывает на тренировку, никакого симпатичного отдельно стоящего дома на Олд-Барн-роуд. Ни на секунду, когда нас бросают вместе в матче пять-на-пять, или два-на-два, или один-на-один, ему нет дела кто я, что я был в Шпорах и что мой отец — главный тренер. Все дело в нем и в том, как далеко он может сам зайти. Он знает, как играть очень по-своему. И это значит пинать все, что движется.
Терри Шенахан, молодежный тренер «Борнмута», замечает это на ранней стадии и сразу же решает, что это именно то, что мне нужно. Терри сталкивает нас, так что всякий раз, когда мы играем один-на-один, то это я против Дейва. И это жестоко. Это самое близкое к тому, чтобы оказаться на боксерском ринге. С первого свистка, и легче уже не будет — небольшое пространство, двое маленьких ворот, каждый игрок пытается обыграть другого, пройти мимо него мастерством или силой, и когда ты все-таки его обыгрывает — это только начало, потому что он преследует тебя и наступает на ногу, или бьет локтем, или скользит в подкате и сбивает тебя. Если он забьет, ты просто начнешь все сначала. Никогда ни на мгновение не поставить ногу на мяч, чтобы передохнуть. Никогда не стоишь на поле, пока кто-то другой бегает, или не полагаешься на то, что кто-то другой забьет мяч в ворота. Есть только ты, постоянно.
Другие парни останавливаются, что бы они ни делали, чтобы посмотреть. Ты не хочешь, чтобы тебя унижали, поэтому не можешь остановиться. Ты приходишь к усталости и переступаешь через нее. Из-за молочной кислоты у тебя коченеют ноги. Ты хочешь ползти. Но не можешь. Сейчас ты находишься там, куда никто в жизни не попадает так часто, потому что зачем им это делать? Вне пределов усталости, все еще сражаясь, все еще поворачиваясь и снова идя в атаку.
Дейв понимает, каковы его активы. Он не собирается гарцевать и обыгрывать соперника, поворачиваясь и финтя. Вместо этого у него есть воля к победе, которая почти пугает. Ты буквально видишь это в его глазах: если ты позволишь мне пригвоздить тебя, я обязательно это сделаю.
Мне это нравится. Я хочу, чтобы он приложил меня, потому что именно это и произойдет со мной в матчах. Я должен решить, насколько сильно я могу надавить на него, потому что, если я скажу что-нибудь хитрожопое или зайду слишком далеко, он снесет мне голову. Ты знаешь, что у тебя проблемы, когда он смотрит на тебя сама серьезность и говорит: «Оставь это, пшел!». Это означает, что я должен резко убраться. Есть я и есть Дин Гиддингс из юго-восточного Лондона и прекрасный полузащитник, и поскольку Дейв становится для нас чем-то вроде старшего брата, мы иногда корчим рожи и что-то затеваем за его спиной, и он всегда замечает это, и всегда делает вид, что хочет нас убить.
Мы не спорим и не ссоримся. Мы уважаем то, что мы можем сделать, и мы уважаем то, сколько отдаем себя этому. Если ты приятель Дейва, то он твой приятель, и все тут. Будучи старше меня, он также проявляет заботу, когда мы играем с другими. Он будет играть рядом со мной в полузащите. Если кто-нибудь из другой команды пнет меня, то он тут как тут. Когда Дейв подкатывается под тебя, ты остаешься на земле.
Эти сражения превращают нас в настоящую сплоченную группу. Мы происходим из настолько разнообразной среды, но мы стремимся к одному и тому же, и у нас одинаковая решимость достичь этого. Когда заканчивается тренировка, мы движемся в противоположных направлениях: я сажусь в хорошую машину с папой и еду домой в свою собственную спальню и большой сад, к столу для снукера и настольного тенниса. Дейв возвращается через весь город в свою берлогу на Ноул-роуд, двое в маленькой комнате, ему ничего не остается, как попасть в неприятности. Абсолютная бойня, весь день напролет.
•
Дейв Моррис: Иногда мы ходили к Джейми домой, просто чтобы немного отвлечься. Посмотреть большой телевизор, посидеть на удобном диване. Но это была палка о двух концах, потому что вместе с нами сидел наш реальный босс. Ты хотел потусоваться со своими приятелями, Джейми и Марком, побыть вдали от жилища на Ноул-роуд. Но как только ты начинал валять дурака, ты замечал Харри и пугался.
Временами он мог быть грозным, этот Харри. Он мог определить атмосферу в мгновение ока. Позвольте мне сказать вам кое-что как стороннему наблюдателю: эти трое Реднаппов, они очень похожи. Я провел с ними много времени, и они могут превратиться из самых милых людей в мире в тех, кто просто отрежет тебе щиколотки в мгновение ока. Горошек в стручке. Они тебя настигнут, и в этот момент тебя больше нет.
Джейми ненавидел проигрывать. Я никогда в жизни не встречал никого, кто был бы так злобен, так угрюм, так склонен к тоске. Мы были у него дома, и кто-нибудь обыграл его в снукер. Мы хотели немного подначивать его, отчасти потому, что это случалось не очень часто, а отчасти потому, что мы все всегда это делали. Но мы знали, какой будет его реакция, и мы знали, что если бы Харри услышал, как все это происходит, он бы тоже бросился в атаку. Ты все ближе и ближе прижимался к стенке, ожидая, когда ад разверзнется.
Но Джейми быстро справится с этим. Он никогда не шел дальше, даже если никогда ни в чем не хотел проигрывать. Он не будет гневаться целый день. И можно было увидеть, как он это обдумывает. Учитывая, что его отец был тем, кем он является, можно было видеть, как он привык держать все в себе. Он умел собраться с мыслями и двигаться дальше.
И именно поэтому он смог добиться успеха в «Ливерпуле», несмотря на все давление, связанное с рекордной трансферной суммой, его возрастом и фамилией. Он упаковал все это в коробку и убрал подальше. Он умел заниматься футбольной одержимостью, не зацикливаясь на всем, что с ней связано.
•
Итак, это я в 15 лет. Еду в Лондон тренироваться со Шпорами на пару вечеров, все остальное время должен быть в школе, большую часть времени вместо этого тренируюсь с воспитанниками в Борнмуте, как будто я один из них.
Конечно, мне не следовало там находиться. Я еще недостаточно взрослый. Я подписал контракт воспитанника со Шпорами, а не с «Борнмутом». Я должен быть в Твайнхэме. Но не так уж много «должен», когда твой отец — главный тренер, когда твой любимый учитель больше похож на друга, и когда все знают, что ты все равно там окажешься.
Когда мы будем играть наши матчи, я знаю, что Дейв тоже будет там. Я знаю, что могу немного побросаться, потому что он вмешается, если что-то пойдет не так. Я не грязный игрок. Я не позволю себе вольностей. Но если меня ударят, и если я разозлюсь, я подкачусь под соперника так, как показал мне Джимми Гэбриел. Во мне тоже есть своя сторона. Я также хорошо знаю другую сторону папы и то, как ты не хочешь оказаться на ней. Я вижу это в глазах молодежной команды, когда они находятся в раздевалке, а Терри Шенахан говорит и песочит некоторых игроков за их отношение, и никто не смотрит на него, потому что папа в углу наблюдает за всем этим, и они реально боятся его характера. Все молятся, чтобы это были не они, кого он выбрал бы для своей отповеди.
Со временем мы все поймем, что это поможет нам. Футбольные тренеры не будут танцевать вокруг да около. Если они подумают, что ты что-то испортил, они тебе об этом скажут. Они будут кричать тебе об этом. Они будут орать. И ты должен принять это и не переносить в свое завтра, иначе ты пойдешь ко дну. Это выживание наиболее приспособленных, и мы все хотим быть среди тех, кто справится с этим.
С папой нет ничего промежуточного. Он может уничтожить кого-то несколькими словами или заставить его почувствовать, что он может ходить по воде. Когда он счастлив, он всех любит. Он готов усыновить весь мир, если бы мог. Что касается меня, то это тот взгляд, который он мне посылает. Он ничего не говорит, только пристальный взгляд и стиснутые зубы. И этого достаточно. Лучше активизируйся, Джейми.
и если у меня не будет легкого пути, то Марку придется намного труднее. Папа все время на нем буквально сидит. Может быть из-за того, что он старший сын, может быть, это потому, что он и папа еще ближе по характеру. Марк просто впитывает это. Он превратился в по-настоящему хорошего правостороннего центрального защитника, но когда он травмирует лодыжку, кажется, никто не верит, что все так плохо, как он говорит. Физиотерапевт не видит ничего особенного, поэтому папа говорит ему продолжать играть, хотя Марк говорит всем, кому только может, что с ним что-то очень не хорошо.
Никто не хочет ему ответить. Один парень пытается что-то сделать, и раздается рычание, и этому парню достается, и Дейву тоже, просто за то, что стоит рядом. В одной из игр паренек по имени Шон Коуп недостаточно старается, и папа в перерыве и просто уничтожает его.
Все понимают вертикаль власти в футбольном клубе. Главный тренер подчиняется председателю, по крайней мере, в его присутствии. Все остальные взрослые подчиняются главному тренеру, если только он не потерял раздевалку, и в этом случае мятежи начинаются тихо и с малого, а затем перерастают в открытую войну. Старшие игроки – те, кому за 30, те, кто дольше всех проработал в клубе или сделал самую впечатляющую карьеру в других местах — являются следующими в иерархии. Затем идут плеймейкеры, самые влиятельные молодые игроки на поле.
А мы? Мы находимся на самом дне. Мы даже не взрослые. Мы — мальчики на побегушках. Мы — человеческие тренировочные конусы. Мы уборщики. Иногда мы невидимы, по крайней мере, до тех пор, пока мы не сделаем что-то, что кто-то выше по пищевой цепочке решит, что мы сделали неправильно, и в этот момент все хотят знать, где же это мы.
В этом нет никакого очарования. Мы тренируемся в Кингс Парк, прямо рядом со стадионом. Это настоящий парк, которым пользуются представители общественности. Ты проводишь первые 10 минут каждой тренировки, стряхивая собачье дерьмо с того, что может служить нам полем, или пытаясь найти участок травы, который на самом деле является травой, а не грязью. Половину времени мы используем старое ухабистое поле из гравия, которое в дни матчей превращается в автостоянку, и мы поскальзываемся, и скользим, и мяч отскакивает куда только можно. С одной стороны есть легкоатлетическая дорожка и поле для крикета через Кингс-парк-драйв за деревьями, перед кафе, но тебе разрешается выходить на поле только у дальнего забора, и то, только в том случае, если повезет.
Одна из моих обязанностей — чистить бутсы Лютера Блиссета. Лютер — громкое имя для «Борнмута». Он вел за собой «Уотфорд» Грэма Тейлора, который поднялся в высший дивизион и занял второе место после «Ливерпуля» в первом дивизионе в 1983 году, выйдя в финал кубка годом позже, чтобы быть побежденным «Эвертоном» Ховарда Кендалла.
Лютер играл за «Милан». Он играл за сборную Англии и каждые две игры забивает по голу за команду папы, что делает его в значительной степени самым старшим из всех старших игроков в клубе. Он почти может дотянуться до верхушки лестницы, в то время как я цепляюсь за ее нижнюю ступеньку, вот почему я и чищу его бутсы.
У него пара прекрасных мягких Puma Kings, и он хочет, чтобы они были идеальными. Он также любит, чтобы перед играми они были немного влажными, из-за этого они еще мягче, но пытаться добиться от них блеска, которого он хочет, когда они не высохли, почти невозможно. Я часами сижу в крошечной комнате для обуви, держа тряпку в правой руке, левая рука засунута в бутсу, моя рука совершенно убита. Я несу ему бутсы в домашнюю раздевалку, и он посмотрит на них, бросит их обратно и скажет: «Сделай их более блестящими».
Через несколько лет наступит время, когда я дебютирую за первую команду и буду играть аккурат за Лютером, и все еще буду чистить его бутсы. Он все равно посмотрит на них, отбросит их мне и скажет, чтобы я сделал их более блестящими. Я буду кивать, думая, что мы начинаем через полчаса, может быть, мне нужно заняться своими бутсами.
Я пойму, что он делает это, чтобы расслабить меня, отвлечь от моих мыслей о самом матче, потому что, хотя он и строг со мной, он всегда справедлив. И его движение в атаке просто выдающееся. Я никогда не буду форвардом-столбом, но я вижу все его маленькие хитрости, как он вытягивает самого большого из двух центральных защитников и идет на меньшего, как он разыгрывает свои забеги, чтобы не перебить ближнюю штангу и должен под нужным углом пробить головой по воротам или скинуть мяч назад, как он начнет приближаться к штанге, а затем вернется обратно к защитнику, уже переключившегося и преследующего мяч.
Вся эта иерархия для меня логична, потому что ты не можешь спорить с репутацией тех, кто выше тебя, и даже если бы ты это сделал, они быстро вернут тебя на твое место. Папа подписал контракт с Ианом Бишопом из «Карлайла», и он прекрасный полузащитник, за которым приятно наблюдать, со всеми этими милыми пасами и видением. Он настоящий скаузер, много болтает, ему нравится его одежда, и хотя его волосы не такие длинные, как у папы в «Вест Хэме», но им еще недалеко расти.
Биш может получить мяч в центре поля и сделать плавающий пас, который приземлится на маргаритку. О нем не скажешь, что он когда-нибудь бегает. Он скользит по полю. Это почти как если бы папа купил его для меня, чтобы я каждый день смотрел на него. Однажды вечером я сижу дома, когда он совершает первый звонок, и он вводит меня в курс дела, прежде чем набрать номер Биша.
«Это паренек — качественный, Джейми. Топ-игрок, развитой. Мы должны его заполучить».
И вот о чем я думаю, когда смотрю на Бишопа. Он здесь, чтобы я мог у него учиться. И он позволяет мне гонять вместе с ним мяч после тренировки, и я получаю невероятные уроки. Он ждет, когда я наброшусь на него, полный энтузиазма, как щенок, выпущенный на волю в парке, затем пробрасывает мяч мимо меня, получает пас в стеночку от одного из других парней, и его уже нет. В следующий раз я попытаюсь сделать с ним то же самое. Порой это даже срабатывает.
Рядом с ним Шон Брукс, когда-то игравший в «Кристал Пэлас» под руководством Терри Венейблса, а теперь еще один пасующий полузащитник, который где-то в своей голове играет за «Рому», а не за Реднаппа-старшего. А еще есть Тони Пулис.
Тони вообще не про пасы. После десяти лет пинаний парней на западе страны за «Бристоль Роверс» и «Ньюпорт Каунти», папа привел его на «Дин Корт», чтобы укрепить костяк команды. И пинания еще большего количества парней.
Тони не большой. У него густая копна черных вьющихся волос, и он невероятно подтянут, но в нем есть кое-что еще: присутствие. Вежливый способ, которым его описывают — с ним не шути. Я в ужасе от него, потому что он будет стелиться в подкатах, которые могут положить конец карьере. Есть подкаты по правилам, когда ты жестко в него идешь и случайно наносишь какой-то урон. Есть и подлые. Кроме того, есть особые подкаты Тони, те, когда он просто выжидает, и выжидает, и выжидает, пока его цель не подойдет для того, чтобы под него подкатиться, а затем, во взрыве конечностей, шипов и травы, заставит их пожалеть об этом.
Я вижу, как Тони прибегает к подкатам, которые являются преступлением, подлежащим аресту. Я вижу те, где он шепчет товарищу по команде: «Я достану его», и следующее, что ты узнаешь — это то, что кого-то из противников уносят на носилках, и никто не уверен, особенно судья, как это произошло и когда, только то, что это произошло.
Тони не беспокоится о возможном возмездии. Его репутация такова, что ему и не нужно этого делать. Есть такие игроки, как Биш и Шон, у которых есть возможность отдать пас на 27 метров, и есть способность Тони знать, как выжить, и знать, как убедиться в том, что, если кто-то и захочет добраться до него, то он доберется до них первым. Все точно так же, как показывал мне Джимми Гэбриел, но с бесконечно большей силой и жестокостью. Замедли подкат, когда игрок все еще там, подожди, пока не станет немного слишком поздновато, и зацепи верхушку мяча.
Тони жесткий. Примечательно, что он не самый жесткий человек в клубе. Это Стюарт Морган, ныне главный скаут отца и бывший центральный защитник, который даже в возрасте 40 лет выглядит так, будто может поставить кирпичную стену в больнице. Папа впервые встретил его в качестве игрока в «Вест Хэме», а затем снова 10 лет спустя в «Борнмуте», а затем несколько лет назад вернул его в качестве своего помощника. Стюарт только что был главным тренером клуба «Торки», и его команда избежала вылета из Футбольной лиги в последний день того сезона, забив гол в добавленное время, причем это время было добавлено из-за травмы ноги его защитника Джима Макникола, который хотел подать угловой, а на него напала полицейская собака.
Может быть, потому, что даже у папы нет истории о том, как сезон был случайно спасен злой немецкой овчаркой по кличке Брин, он привел Стюарта к себе в команду. Может быть, это потому, что Стюарт оказывает на всех нас такое же влияние, как и Брин. Если Дейв Моррис жесткий, а Тони пугающий, то Стюарт безжалостен. Если бы мой отец когда-нибудь оказался посреди драки, то имя Стюарта было бы первым, кого он назвал бы. В этом не было бы необходимости, потому что Стюарт, вероятно, и спровоцировал бы эту драку, но все же.
Он как телохранитель для нас обоих, потому что я провел с ним так много времени, что теперь он тоже считает меня одним из своей банды. Наступит игра молодежной команды, где в меня порядочно въедут, и тренер соперника крикнет, что в подкате не было ничего плохого, что я нырнул. Услышав обвинение, Стюарт стартанет с другой стороны поля. Он спокойно пройдет вдоль бровки, мимо одного углового флага, за воротами, обогнет другой угловой флаг и дойдет до тренера. Которого он затем вырубит одним ударом.
Есть фраза, которую любят употреблять все эти мужчины. «Ты должен заслужить это право, Джейми». Добытие себе этого права означает, что в течение первых 20 минут любой игры ты должен ударить кого-то, прежде чем он ударит тебя. Если у тебя есть шанс кого-то пнуть, ты это делаешь. После этого игра успокоится, и ты сможешь играть, но до тех пор ты застрял.
Пол Миллер вовремя приезжает из «Чарльтона», так как «Борнмуту» не хватает сильных защитников. Его игровое время уже подходит к концу карьеры, в ходе которой он дважды выигрывал кубок Англии со Шпорами, а также Кубок УЕФА, и он демонстрирует всю ту жесткость, которого мой отец и ожидает от парня, выросшего в Степни. Его прозвище Макс, в честь комика Макса Миллера, но в этом Максе нет ничего смешного. Он пробивает через верхушку мяча всякий раз, когда есть хоть малейший намек на это. Однажды он наблюдает за тренировкой Дино и кричит ему, чтобы он сделал то же самое. Дино потом говорит мне, что он не мог, потому что был уверен, что сломает ногу другому парню. Макса это не беспокоит. Я также не собираюсь называть его Максом. Не тогда, когда он почти на 15 лет старше меня и, скорее всего, встанет у меня на пути, когда папа позволит мне тренироваться с первой командой. И не тогда, пока он не скажет мне, что я могу это сделать.
Другие ребята смотрят на волосы, падающие мне на глаза, на мои касания и думают, что что-то друг с другом не вяжется. И из-за этого я люблю подкаты еще больше. Парни, с которыми мы сейчас будем играть, определенно знают, кто мой отец. Они знают, что меня сватают в большие клубы. Поэтому они пытаются пнуть меня, и если кто-то пытается сделать это со мной, я с радостью пну их в ответ. А если это не сработает, есть Дейв Моррис.
«Если ты, сука, прикоснешься к нему, я тебя поимею!»
Таков Дейв на поле. Говоря «поимею тебя», он не имеет, что он тебя пнет. Он имеет в виду, что будет драться с тобой. И он нам нужен там, потому что в каждой команде, с которой вы сталкиваетесь, есть свой Дейв Моррис. Как в хоккее на льду. Всегда есть опекун, Пулис-подросток, Стюарт Морган в процессе становления.
Наша молодежная команда играет с «Саутгемптоном». Их тренер — Дейв Меррингтон, уроженец Нькасла, который, среди прочих, помог вырасти Алану Ширеру и Роду Уоллесу. Он безостановочно находится на бровке, кричит на своих игроков, все время елозит им по ушам по поводу организации и схемы игры. В какой-то момент я делаю обманное движение и обыгрываю их главного игрока в центре поля. Мне нравится уходить на дриблинге. В своей голове я представляю Газзу. И крик доносится от Меррингтона, громкий и ясный: «В следующий раз сломай ему ногу».
Терри Шенахан сходит с ума. Мы же дети. Меррингтон — 45-летний мужчина. Эти матчи не имеют значения, по большому счету, нет. Но таков футбол как он и есть. И не только «Саутгемптон» и Меррингтон таковы. Таков футбол конца 1980-х годов. Это прекрасная игра
Когда я слышу крик, я смеюсь. Это на самом деле придает мне уверенности. Я здесь побеждаю. Я их пугаю. Они хотят сломать мне ногу, должно быть, я все делаю правильно.
Я всегда уважаю тренеров, но это заходит слишком далеко. Я кричу в ответ Меррингтону, говорю ему, куда ему пойти. А потом я думаю, я покажу тебе...
Я знаю, что никогда не стану настоящим крутым парнем. Но я также никогда не буду бояться какой-либо физической конфронтации. У меня большие ноги. У меня большой корпус. Я могу сдержать тебя, приставив пальцы к твоему лицу. И я также могу все это смешивать. Я сам могу о себе позаботиться.
•
Иан Бишоп: Мне было 24 года, скоро должно было стукнуть 25, и я играл за «Карлайл». Мы заняли второе место в Четвертом дивизионе, и мой контракт закончился. Харри позвонил мне с бухты барахты, совершенно неожиданно, и я подумал, что приеду и поговорю с ним.
Он спрятал меня подальше. На самом деле он не хотел, чтобы я возвращался и подписывал контракт с «Карлайлом», или чтобы дело дошло до трибунала, и ему пришлось заплатить. Он угостил меня вином и обедом. «О, не возвращайся, здесь будет распрекрасно...» Я поговорил со своим тренером в «Карлайле». Но Харри использовал свое обаяние. «Я уже пообещал Харри, я не собираюсь отступать от своего слова, будь у тебя больше денег или нет».
Он втягивал меня во что-то, что уже было подготовлено. В его голове это было похоже на сложенную головоломку. Я знал, что он спасает меня от низших лиг. Тот сезон, который я провел с ним в «Борнмуте», поставил меня на путь всего, что произошло потом. Харри сразу же преподнес мне все это. Очень в его стиле.
Джейми было 15 лет, когда я с ним познакомился. У меня было три брата, мы росли в Ливерпуле, и все мы играли в футбол. Все мои братья были хорошими футболистами, но они всегда говорили, что во мне есть нечто. Я всегда хотел стать футболистом. У Джейми было то же самое. Это было видно в столь юном возрасте.
Он все время был рядом с нами. Когда он не был в школе, он был с первой командой в раздевалках клуба. Всегда с мячом. Он просто хотел послушать и посмотреть футбол. Для кого–то столь молодого, то, что он показывал и о чем говорил — можно было видеть, каким игроком он собирался стать, даже тогда. Он жил этим, дышал этим и впитывал все.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал — переводы книг о футболе, статей и порой просто новости.
