Джейми Каррагер. «Величайшие игры»: «Эвертон» - «Бавария» (3:1)
***
Среда, 24 апреля 1985 г.
Полуфинал европейского кубка обладателей кубков 1984/85, ответный матч
«Гудисон Парк»
«Эвертон» - «Бавария» (3:1)
Шарп 48
Грэй 73
Стивен 86
Хенесс 38
«Они были сливками общества. Бытовало мнение, что мы были Подтирочными Бродягами».
— Энди Грей
Я так и не простил мюнхенскую «Баварию» за кражу моей эвертонской бейсболки.
В то время мне было семь лет, я балансировал на плечах своего отца, возвращаясь с «Олимпийского стадиона» Мюнхена, когда бесценная вещь, которую я носил с такой гордостью была жестоко похищена. Окруженный домашними болельщиками, я воспользовался своим возвышенным видом, чтобы попытаться найти преступника, и увидел, как друг моего отца, Томми, схватил немца за горло и потребовал установить личность вора. Безрезультатно.
Днем ранее местные жители «приветствовали» нас в аэропорту Мюнхена вопросом: «Вы пришли на бой?» Теперь кажется, что нас спровоцировали на оправдание ожиданий.
Я своими глазами наблюдал, как команда Говарда Кендалла добилась похвальной нулевой ничьей в первом матче полуфинала европейского кубка обладателей кубков. Теперь меня поглотила одна мстительная мысль: «Надеюсь, что мы разобьем их на "Гудисоне"».
Добро пожаловать в европейский футбол 1980-х годов.
Мне бы хотелось верить, что призыв «Давайте сделаем это ради бейсболки Каррагера!» отскочил от стен раздевалки до того, как игроки вышли в мерсисайдадский ад на ответную встречу две недели спустя, но я готов признать, что возмездие за это бессердечное ограбление не пришло Кендаллу в голову, когда он произносил свое последнее, вдохновляющее обращение.
Неважно. У каждого, кто был на «Гудисон Парк» в тот вечер, есть личное мнение о великолепии того события. Каждое из них будет свидетельствовать о ярости, воинственности и жестокости пылких девяноста минут — величайших в истории стадиона.
«Эвертон» переборол и переиграл мюнхенскую «Баварию» в тот апрельский день 1985 года с шаблонным выступлением, по которому с тех пор судили каждую ирисочную команду. Ни один эвертонианец никогда не чувствовал себя более гордым или более связанным с игроками и всем, что они представляли, когда клуб наконец вышел из тени своих соседей.
Из одиннадцати игр, которые я выбрал для этой книги, это первая по времени, которая меня привлекла. Это был один из самых важных дней моего футбольного образования.
Повторное знакомство с видами и звуками на туманных старых кадрах вернуло меня к тому семилетнему эвертонианцу, который сидел на трибуне «Верхняя Гвладис-стрит» с моим отцом, Филли, и двумя его близкими друзьями, которые были с нами на обоих матчах, Томми Валенсом и Дэви Малхолландом.
«Улицы были запружены болельщиками, а стадион был забит за час до начала матча, — напомнил мне бывший нападающий «Эвертона» Грэм Шарп, разжигая огонь в моем животе. — Мы все пришли с убеждением, что нас не обыграют».
Атака на мои чувства гарантировала, что футбол станет моей жизнью, что бы ни ждало меня в будущем. Эта игра захватила меня в детстве и так никогда не отпускала. Очевидно, я понятия не имел, что стану профессиональным игроком. Если бы я этого не сделал, я бы все еще ездил на домашние и выездные матчи со своими товарищами из Бутла, мечтая о том дне, когда современный «Эвертон» будет достоин сравнения с 1985 годом.
Это может шокировать тех, кто еще не знает моего прошлого. Хорошо задокументировано, что я изменил верность, став игроком «Ливерпуля», но в моей жизни есть два «Эвертона»: «Эвертон», который я знаю как «мы», и «Эвертон», которого я знаю как «они». Есть «Эвертон», за который я болел до того, как дебютировал в «Ливерпуле» в 1997 году, и «Эвертон», который после этого стал моим величайшим соперником.
Моя карьера определяется моей привязанностью к «Энфилду», клубу, который я любил на протяжении всей своей взрослой жизни и по поводу которого я не извиняюсь за то, что переживаю о нем больше, чем о любом другом. У меня нет смешанных чувств. «Ливерпуль» теперь мой клуб.
Однако так было не всегда, и моя привязанность к игрокам «Эвертона» восьмидесятых годов сейчас так же велика, как и тогда. Я боготворил их на полях «Марш Лейн» рядом с моим домом в Бутле, где я редко вылезал из своего спортивного синего комплекта формы от компании Le Coq Sportif. Для меня это всегда будет самая умная, модная и культовая форма, которое когда-либо носил «Эвертон», потому что она навсегда ассоциируется с этой триумфальной командой.
Просто скажите цифры «84/85», и у каждого эвертонианца, который имел честь их наблюдать по спине пробежит дрожь. Они с легкостью выиграли чемпионат, добавили к нему европейский кубок обладателей кубков 15 мая и едва на чуть-чуть упустили то, что в то время было беспрецедентным Треблом, когда они три дня спустя выбились из сил в дополнительное время против «Манчестер Юнайтед» в финале Кубка Англии. В течение этих девяти месяцев я посещал все игры, какие только мог, независимо от того, должен ли я быть в школе или нет. У меня было разрешение от отца. Этого было достаточно.
Мой папа, его друзья и я стали узнаваемыми персонажами среди заядлых выездных болельщиков, и нас ценили за решимость следовать за командой и дома и в Европе. В Мюнхене я сумел добраться до командного отеля и собрать автографы всей команды. Когда я гнался за автобусом команды, направлявшимся в аэропорт, водителю автобуса было приказано нажать на тормоза, чтобы левый защитник Джон Бейли передал мне банку кока-колы. Это было некоторым утешением за то, что я потерял свою бейсболку.
То была эпоха Невилла Саутхолла, Питера Рида, Кевина Рэтклиффа, Энди Грэя и Пэта Ван Ден Хауве гарантировавших, что если кто-то хотел физической битвы с «Эвертоном», то они перед началом матча были все равно что побежденные. «Бавария» засвидетельствует это, хотя самый серьезный удар, который они получили на «Гудисоне», был нанесен их самолюбию.
«"Бавария" была европейской элитой, — вспоминал Грэй. — Они были сливками общества. Бытовало мнение, что мы были Подтирочными Бродягами».
Мой отец часто советовал мне внимательно присматривать за Рейдом, уроженцем Хьютона, и быть похожим на него. Каким же он был центральным полузащитником. Он был Игроком года в 1985 году, воплощением двойственной личности «Эвертона» — инициативный с мячом и без него.
Даже если бы у вас были качества, необходимые для борьбы с этим «Эвертоном», они обладали техническим совершенством, чтобы проколупаться сквозь вас, Кевин Шиди и Тревор Стивен в качестве исполнителей в полузащите. Третий гол «Эвертона» в ворота «Баварии» в этом ответном матче такой же блестящий, как и все, что можно увидеть сегодня.
В качестве развивающегося центрфорварда «Бутл Бойз», я любил Грэма Шарпа. Шотландец был совершенным центральным нападающим, доминирующим в воздухе, идеально владеющим ногами и способным бескорыстно сочетаться с любым партнером по атаке. В течение следующих сезонов он был в паре с Адрианом Хитом, Грэем, а позже с Гари Линекером и Уэйном Кларком, все они обладали разными чертами характера. Они становились лучшими игроками, когда играли бок о бок с Шарпом. Я так боготворил его, что в начале 1990-х годов поочередно надевал футболку «Эвертона» и сборной Шотландии во время тренировок школьников в ливерпульской школе передового опыта в Мелвуде. Когда главный тренер Кенни Далглиш заметил, как этот дерзкий молодой синий вторгся на территорию «Энфилда», он дал мне прозвище «Шарпи», которое на долгие годы ко мне прилипло.
Игра с «Баварией» стала эпицентром землетрясения «Гудисона», которое началось в прошлом сезоне. Новая команда Кендалла дошла до обоих внутренних финалов в 1984 году, проиграв Кубок лиги «Ливерпулю» после переигровки, прежде чем обыграть «Уотфорд» в Кубке Англии — первом трофее клуба за четырнадцать лет. Но мало что указывало на то, что произойдет в том году и за его пределами, когда «Эвертон» выиграл лишь шесть из своих первых двадцати одного матча в лиге, а Кендалл был близок к увольнению. Потом же все сошлось.
«Мы вместе пережили плохие времена, — сказал мне Рэтклифф, капитан команды в 1985 году. — Ты же знаешь, как мы были близки к тому, чтобы потерять Говарда. Если бы мы его потеряли, то успеха той команды не случилось бы. Он привел нужных игроков. Когда он подписал контракт с Энди Грэем, мы спросили: "Он все еще достаточно здоров, чтобы играть, или мы только что купили калеку?" Что ж, он все еще мог играть, и он все еще был калекой! Рейди довольно поздно получил травму, а потом вдруг все затянулось».
Ко времени ответного матча с «Баварией» «Эвертон» провел двадцать три матча без поражений, начиная с декабря 1984 года, с стал командой, о которой все говорили.
Домашние игры в прямом эфире по телевизору были редкостью, а видеомагнитофоны только входили в моду, поэтому всякий раз, когда «Эвертон» попадал в телепрограмму «Матч дня», что случалось все чаще, кассеты циркулировали по всему Бутлу, как будто они были драгоценным голливудским релизом. Когда они добирались до нашего дома, я по кругу смотрел их. Я запомнил теле-и радиокомментарии игр «Эвертона», чтобы цитировать их на школьной площадке.
Получение копии девяноста минут ответного матча против мюнхенской «Баварии» для этой книги стало моей первой возможностью с 1985 года сравнить мой и каждого эвертонианца романтизированный взгляд на матч с неприкрашенной реальностью. «Это действительно произошло так, или мой разум играет со мной, и я просто убедил себя, что это было так хорошо?» — этот вопрос задают себе многие болельщики спустя годы после события. Странно, но это может заставить вас сомневаться и в том, что возможно стоит отступить. Существует опасность испортить чистые воспоминания.
Игра не была показана в прямом эфире в Великобритании. Она была снята региональной телевизионной командой северо-запада из «Гранады», молодым Мартином Тайлером, который давал сольные комментарии, зная, что по крайней мере шестьдесят минут будут урезаны для пакета основных событий этого вечера в спортивном выпуске «Ай-Ти-Ви в середине недели».
Прежде чем пересмотреть его, я сделал пометки, чтобы знать, сколько воспоминаний основано на правде, а сколько было искажено с тех пор репродуцированными историями. По официальным данным, на матче присутствовали 49 476 человек. Можно найти свидетельские показания еще 200 тыс. человек, утверждающих, что они там были. Я-то таких находил.
Мое восприятие — матч был похожим на кровавую, кровопролитную битву. Я вспомнил игру, сыгранную при ядовитой атмосфере, в которой «Эвертон» играл в боевой, прямой футбол и, используя избитую фразу скаузеров, «пытался выбить дерьмо из "Баварии"». Два гола были забиты после дальних забросов из-за боковой, и когда игра была под контролем, у «Эвертона» был шанс контратаковать, и поэты пришли на вечеринку с третьим голом. Это был тот самый «Эвертон», который я помнил. Наполовину сталь, наполовину шелк.
Просматривался ли такой вид через очки с синими тонированными стеклами?
Вот пара строк из комментария Тайлера:
«Там больше агрессии, чем вообще в футболе».
«Здесь не место для слабонервных. Обе команды стараются изо всех сил. Свистка судьи не слышно».
«Да, — подумал я про себя, продолжая смотреть запись. — Именно таким я его и помню».
За одним существенным исключением.
Я уже привык к мысли, что «Эвертон» заставил «Баварию» сдаться, травмированные немцы плохо подготовлены к тому, что поразило их в котле «Гудисона».
Забудьте об этом.
«Они вполне могли бы сами о себе позаботиться, — сказал Рид. — Не нужно было, чтобы я рассказывал вам, на что похожи немецкие команды. Они не были "божьими одуванчиками". Мы знали, что они будут полными жизни. Они отдавали настолько же хорошо, как и брали».
Это была игра такой несгибаемой силы, что команды могли бы быть представлены на поле конферансье, который сказал бы толпе «приготовиться к драке», и есть одно немецкое имя, запечатленное в памяти каждого игрока «Эвертона».
«Ханс Пфлюглер, — сказал Грэй голосом человека, который мог указать на каждый шрам, полученный и нанесенный в тот вечер. Пфлюглер, центральный защитник «Баварии» и главный возжигатель, провел первые десять минут, посылая серию «приветствий» в затылок Шарпу и Грэю. — Можно просто сказать, что он припечатал меня пару раз с самого начала, и я думаю, что ноги Рейди к тому времени уже были все в крови».
Невозможно скрыть жестокость этих единоборств. В первом тайме было девятнадцать штрафных ударов, почти каждые две минуты останавливая встречу. И это не включая паузы для длинных забросов из-за боковой, угловых и ударов от ворот. Чтобы представить это в перспективе, в 2019/20 году «Эвертон» в среднем совершал двенадцать фолов за игру. Обе команды были бескомпромиссны и непримиримы в своей жестокости до такой степени, что не так уж много нужно переоценивать с точки зрения утонченности. Это не делает матч менее захватывающим.
«Бавария» вовсе не была покорной, она была готова к дуэли. Защитник Вольфганг Дреммлер и датский полузащитник Серен Лерби сопровождали Пфлюглера в качестве излюбленного оружия немецкой команды, и они выбрали свои цели, хотя и не особенно мудро.
Первым значимым вкладом Лерби было представление своих шипов сбоку от ахиллова сухожилия Рида.
Не умно.
Лерби можно было безошибочно узнать по гетрам вокруг лодыжек и отсутствию щитков, что противоречило бы сегодняшним правилам.
Еще менее умно.
Игра на «Гудисоне» без щитков была футбольным эквивалентом 1980-х годов, когда ты выходил на биту без шлема против пейсменов Вест-Индии той эпохи.
По прискорбному совпадению, ранние стычки оказались особенно болезненными для Пфлюглера и товарища по команде Лерби Норберта Эдера, у которого появилась неприятная привычка получать травму через несколько секунд после каждого фола на игроке «Эвертона». Эдер почувствовал гнев Рида сразу же после первой неосторожности Лерби, когда игрок «Эвертона» сделал то, что на первый взгляд выглядело как нерасчетливый выпад, потенциально срезав центрального защитника через секунду после того, как он отпустил мяч. Я подозреваю, что выпад был на самом деле выполнен с военной точностью.
Через минуту после того, как Грэй и Пфлюглер получили по желтой карточке после стычки в центральном круге в середине первого тайма, Эдер временно покинул поле с тем, что выглядело как сломанный нос после первого из нескольких рандеву с №9 «Эвертона». Инцидент был заснят на камеру издалека, что свидетельствует о его случайном характере. «Эдер получил по лицу затылком Грея», — говорит Мартин Тайлер, великодушно оценивая невинность своего будущего аналитика на «Скай Спортс».
«На ранних этапы моей карьеры могло сойти с рук одна или пара подобных вещей», — сказал мне Грэй. Можете себе представить, как он подмигнул, когда говорил мне это.
Я с Грэем подробно проанализировал игру. Его выступление напомнило мне, почему его так любили эвертонианцы, его личность вписалась в игру благодаря мощному сочетанию мужества и мастерства. Наряду с Шарпом, нет более прекрасного примера пары нападающих, которые изматывали своих опекунов защитников, выходящих на поле с воодушевлением и мотивацией для выполнения поставленной задачи, но к концу доведеннных до поражения.
Для меня Рид и Грэй представляют истинное сердце и душу этого «Эвертона», задают тон и наслаждаются каждой потасовкой. Когда я предполагаю, что никто не наносил ударов в противостостоянии ранней силовой тактике «Баварии», я буквально имею это в виду. К счастью, один из ударов, направленный Грэем в сторону Пфлюглера, не нашел контакта.
«Когда Пфлюглер атаковал меня примерно в третий или четвертый раз, я просто развернулся и слета нанес ему дикий удар, но промахнулся. Слава Богу, я был безнадежен. Я был немного глуп и понятия не имею, почему я это сделал, и по сей день я так рад, что промахнулся, потому что, если бы я своим ударом нашел его, то думаю, что меня бы удалили, и кто знает, что тогда случилось бы с «Эвертоном» и со всем тем, что они выиграли. Это могло бы просто все изменить. Поэтому каждый раз, когда я пересматриваю этот момент и каждый раз, когда я его вижу, я съеживаюсь. Я просто думаю: "Ты идиот, о чем, черт возьми, ты думал?" Как бы то ни было, Рейди схватил меня и оттащил в сторону. Судья, к счастью, увидел, что контакта не было, и был больше обеспокоен им, потому что он начал кататься по земле. Но это было безумие».
В то время как Пфлюглер готовился к следующим раундам битвы, Эдер не прошел всю дистанцию, его вечер закончился во втором тайме после того, как он получил травму спины и им занялся известный баварский врач Ханс Мюллер-Вольфарт.
Чем больше «Бавария» задавала провокационных вопросов о том, что хозяева готовы к бою, тем более решительными были игроки «Эвертона», чтобы выследить их и взять за горло. Наблюдение за парой потрясающих обменов репликами между Ридом и Лерби в течение минуты в перерыве вернуло меня на мое синее место, вспомнив, как эти проблемы заставили меня, семилетнего ребенка, с энтузиазмом выпрыгнуть из него. Это классические примеры того, как противники посылают друг другу сообщение — одно из многих личных «сообщений», переданных на поле в тот вечер.
Утверждение вне времени: выиграй свою личную битву и выиграешь игру. От этого не укроешься.
У «Баварии» был один из лучших центральных полузащитников своего поколения Лотар Маттеус, но их самой мощной атакующей угрозой был девятнадцатилетний левый нападающий Людвиг Кегль. Кегль был более хрупким, техничным футболистом, наделенным скоростью и способностью к дриблингу. Это, вероятно, объясняет, почему любая синяя футболка на расстоянии удара ногой, казалось, подчинялась приказу сбить его с ног. Во втором тайме Рэтклифф бросился в особенно неприятный подкат на Кегля, проносясь мимо, зацепив того за голень. Сегодня это была бы мгновенная красная карточка. Шведский судья Эрик Фредрикссон, который в прошлом сезоне судил финал Кубка Европы между «Ромой» и «Ливерпулем», счел строгое предупреждение более чем достаточным.
«Опрометчивый подкат, — признался мне Рэтклифф тридцать пять лет спустя, более чем с намеком на преуменьшение. — Мне даже не показали желтую карточку. Если бы показали, то я пропустил бы финал. Тогда игра была более агрессивной».
К концу основного времени двое защитников «Баварии» были травмированы, другие ковыляли, залечивая различные раны, а вратарь Жан-Мари Пфафф, казалось, играл на одной ноге.
«Мистер Кендалл, это не футбол», — цитируется легендарный главный тренер «Баварии» Удо Латтек, который, как известно, выразил протест «Эвертону», предложив Грэю заняться регби.
Ответ Кендалла был откровенным: «Отвали и сядь».
Я часто смеялся над этой историей. Теперь я вижу в этом иронию, учитывая столь же решительный подход «Баварии». Это не было, как многие с тех пор изображали, столкновением культур между учтивыми европейцами и ультраагрессивными британцами. «Бавария» старалась делать все, что делал «Эвертон», совершая длинные броски из-за боковой всякий раз, когда они были близки к штрафной, и пытаясь выиграть подборы своим мощным нападающим Дитером Хенессом. «Эвертон» просто делал это лучше.
Сегодня такую игру вообще нельзя было бы наблюдать, уж конечно не на самом высоком уровне. Во всяком случае, не с двадцатью двумя мужчинами, все еще находящимися на поле, и не без месяца дисциплинарных слушаний. Я не извиняюсь за то, что говорю, как сильно это вызывает улыбку на моем лице: я восхищаюсь характером, проявленным обеими командами. Учитывая гладиаторскую обстановку, позиция «Баварии» была скорее смелой, чем глупой.
Очевидно, я не выступаю за удары и циничные запоздалые подкаты, рискующие нанести травму, или «мельницы», как их обычно называют. Но я твердо верю в то, что игроки мгновенно помечают свою территорию враждебными, конфронтационными, но справедливыми попытками завладеть ею. То, что можно было бы назвать «заслужить право играть».
Зрители по-прежнему не любят ничего больше, чем громоподобные подкаты «пятьдесят на пятьдесят», которые усаживают звездного игрока соперника на задницу. Сколько раз ты был в игре, которая утомительно блуждает, прежде чем тебя зажигал игрок хозяев, яростно скользящий и выходящий невредимым с мячом? Это может изменить настроение стадиона и изменить динамику. Необходимо лишь увидеть реакцию толпы на «Гудисоне» в тот вечер, когда сталкивались Рид и Лерби. Болельщики были настолько вовлечены и влиятельны, что Тайлер иногда хрипел, когда ему нужно было кричать в микрофон, чтобы его услышали.
Мы слишком небрежно описываем это как «старую школу». Я ненавижу эту фразу, потому что она подразумевает, что существует превосходящая «новая школа». «Честно говоря, игра менее физическая, чем когда ты или я играли, но я с тобой согласен, — сказал Рид. — Хороший подкат чрезвычайно важен. Я не говорю о том, чтобы «давить» людей, попадая в мяч и зная, что заберешь с собой еще и соперника тоже. В этом плане, игра изменилась».
«Я помню, как играл против таких игроков, как Питер Барнс, а позже против Джона Барнса, и они были так хороши, что тебе в значительной степени приходилось «укладывать их». Тебе приходилось это сделать, чтобы даже хотя бы приблизиться к ним. Это надо было сделать. Очевидно, что теперь игра уже изменилась».
«Но команде нужны все компоненты. Вам нужны игроки, которые отсиживаются сзади, заполняют открытые пространства и прикрывают четверку защитников. Есть отличные примеры таких игроков. Они не всегда самые сексуальные, но когда дело доходит до важных моментов, вы всегда обнаружите, что они за вас сделали всю работу».
«Теперь-то есть такие игроки, которые могут лучше читать игру. Джон Терри и Рио Фердинанд обладали такой способностью. Как и ты. Но что еще более важно, когда ты получаешь мяч, ты должен о нем позаботиться. Его трудно отвоевать, и когда он у тебя — его нужно сохранить».
Я могу представить, как много людей закатывают глаза, читая чествование этой или любой другой игры из восьмидесятых, которая производит впечатление оплакивания потерянного века вздрагивающих подкатов и случайных ударов локтями по ребрам за пределами поля зрения судьи. «Ну вот опять, приехали. Такое отношение сдерживало английский футбол в течение многих лет».
Не истолковывайте этот аргумент превратно. Футбол правильно эволюционировал, так что умелые игроки получают большую защиту, а удары, которые считаются неправильными справедливо и соответствующе наказываются. Равным образом, давайте не будем слишком свято относиться к тому, как в эту игру можно и нужно играть.
Одним из побочных эффектов более строгих дисциплинарных мер является то, что жесткий подкат больше не признается искусством, как будто это пережиток доисторической эпохи. Я помню, как мой друг и бывший товарищ по команде Хаби Алонсо был озадачен тем, что английские игроки перечисляют подкаты как свидетельство качества, утверждая, что это должно быть последним средством для тех, кто не может овладеть мячом. Его комментарии были тепло восприняты теми, кто утверждает, что наша игра слишком одержима физическими атрибутами.
Многие современные игроки были бы потрясены некоторыми инцидентами в том матче «Эвертона» против «Баварии». Рид усмехнулся, когда я упомянул о своих регулярных обсуждениях с Хаби на эту тему. «Должно быть, он не часто видел когда был маленьким этого испанского парня [Андони] Гойкоэчеа», — сказал он. Гойкоэчеа был известен как Мясник из Бильбао за свой бескомпромиссный стиль. Посмотрите как «Атлетик Бильбао» атаковал Диего Марадону во время их матчей с «Барселоной» в начале 1980-х, если хотите узнать, как он заработал это прозвище.
Я согласен с тем, что техника и удержание мяча являются и всегда должны быть приоритетом номер один при обучении молодежи. Где я возражаю, так это в том, что подкаты не могут или не должны поощряться — или, что еще хуже, что они отражают ограниченность таланта. Это не «типично британская» точка зрения, даже если она и заложена в нашей футбольной культуре. Во время моей игровой карьеры именно зарубежные тренеры, такие как Жерар Улье из Франции, Рафаэль Бенитес из Испании, Свен-Йоран Эрикссон из Швеции и Фабио Капелло из Италии, больше всего стремились к тому, чтобы мы совершали первый подкат, и требовали физической базы для своего состава. И это мои британские тренеры в «Ливерпуле», Кенни Далглиш и Брендан Роджерс, чьи тренировки были больше ориентированы на владение мячом. Мы должны с осторожностью относиться к распределению тренеров и игроков по национальностям, но я постоянно слышу или читаю такие вещи.
Покажите мне самые технически подготовленные команды за последние десять или двадцать лет с любого континента, и у них будут игроки мирового класса, которые с удовольствием «впихнут свою ногу». Физическое взаимодействие так же важно, как и всегда. У вас не может быть успешной команды без бесстрашных конкурирующих игроков, которые совершат и противостоят подкатам. Разница сегодня в том, что игроки более хитры.
Легенда мадридского «Реала» Серхио Рамос, самый титулованный игрок Испании, не стал одним из лучших защитников своего поколения только потому, что может пасовать. «Манчестер Сити» не был бы той командой, которой он был в течение последнего десятилетия, без Венсана Компани и Фернандиньо. «Ливерпуль» Юргена Клоппа поднялся на новый уровень, когда они представили Вирджила ван Дейка и Фабиньо, парней, которые выигрывают мяч так же хорошо, как и используют его.
Посмотрите на лучших южноамериканских игроков и команды. Кто-нибудь всерьез стал бы утверждать, что защитники Аргентины не готовятся к физическим играм и не получают от них удовольствия? У каждой страны есть своя специализация. Мне нравится смотреть «Атлетико Мадрид» Диего Симеоне. Они не являются красивой командой и часто подвергаются критике, на мой взгляд, несправедливой. Я никогда не видел, чтобы они уходили с поля, не убедившись, что их соперники должны соответствовать их воинственному духу, чтобы победить их, и всякий раз, когда я их вижу, я думаю, что они являются современным воплощением «Эвертона» 1985 года. Это именно то, к чему «Эвертон» должен сегодня стремиться.
«Знаешь ли ты худшую фразу в современном футболе, Карра? — спросил меня Энди Грэй. — Они правильно играют в футбол». Что значит правильно? Говард хотел, чтобы мы в тот вечер физически пощекотали «Баварию». Мы собирались попробовать сыграть, опуская мяч в последнюю треть поля, и начиная оттуда, но мы не собирались возиться с тем, чтобы доставлять его туда. Этот вечер требовал такой игры. Для этого не требовалось, чтобы мы перекатывали его в сторону крайнего защитника, обратно к вратарю и поперек к крайнему защитнику. Это были не мы. Мы хотели, чтобы мяч доставлялся из защиты достаточно быстро. У нас было два нападающих, Шарпи и я, которые могли справиться с этим и привлечь людей, чтобы они играли и работали с этой ситуацией. Так что нам не было смысла возиться в центре поля. Это был случай поддержания высокого темпа игры».
Эта модель означала, что ни «Эвертон», ни «Мюнхен» не могли удерживать мяч в течение длительного времени в той игре в апреле 1985 года, защитники посылали мяч вперед и вверх, как только получали его.
Несмотря на многочисленные остановки, игра шла с поразительной скоростью. Часто можно услышать как современные эксперты говорят о том, что футбол сейчас стал намного быстрее. Любой, кто смотрит на такой матч, может спросить, правда ли это. Игра напоминала пинбол.
Вот в чем принципиальная разница: в том, что матч «Эвертона» против мюнхенской «Баварией» — это мяч, который быстро перемещается из защиты вперед, не обязательно на тех, кто пытается его заполучить.
Когда мы говорим о более быстрой игре, это естественная скорость игроков и их техническая способность контролировать мяч под давлением, бег с ним и принятие решения, которые контрастируют с предыдущими поколениями. Моменты технического совершенства выделяются в старых играх, потому что они реже случаются в течение девяноста минут.
Этот матч был особенно быстрым, потому что Грэй и Шарп получили приказ останавливать защитников «Баварии», которые пасовали на своего вратаря, закрывая возможности для Пфаффа. Это предотвратило классическую уловку затягивания времени. На противоположном конце поля каждый раз, когда Саутхолл брал мяч, он сильно бил по нему. В течение девяноста минут я насчитал тридцать два случая, когда Саутхолл выбивал мяч из рук далеко прямо к краю штрафной «Баварии». Каждый раз, конечно, до тех пор, пока «Эвертон» не повел в конце игры, он делал это с поспешностью вратаря, чья команда гонится за сравнивающим счет голом на последних минутах. Это резко контрастирует с современными вратарями, которым приказано пасовать на центральных защитников, чтобы через них можно было строить свои атаки.
«Это была преднамеренная уловка, о которой нам сказали в перерыве, — сказал мне Рэтклифф. — Если заметить, что Невилл больше бил во второй половине, чем в первой».
Я не согласен. То же самое было и в обоих таймах.
«Говард [Кендалл] сказал мне и [другому центральному защитнику] Дереку Маунтфилду не забирать мяч у Нева, — объяснил Рэтклифф. — Он думал так: если мы не сможем пораньше доставить мяч кому-либо из наших крайних защитников, нам придется далеко забрасывать мяч и подтягиваться туда. У них была пара отличных футболистов в центре поля, особенно Лотар Маттеус. Мы не могли позволить им получать время и пространство. Поэтому мы сделали поле меньше и выиграли битву».
Грэй говорит, что с первого же свистка план был идеально реализован. «Говарду очень хотелось испытать их физически, — сказал он. — Мы совершенно не позволяли снижаться темпу игры. Если Невилл получал мяч, ему не требовалось десяти или пятнадцати секунд, чтобы избавиться от него. Он быстро его выбивал вперед. Мы были безостановочны, непрестанны, давление, давление, давление, и именно этого и хотел Говард».
«Бавария» знала, что ее ждет. Тренер Латтек играл оборонительным составом, опустив нападающего Михаэля Румменигге (младшего брата немецкой легенды Карла-Хайнца), чтобы тот играл дополнительного полузащитника в схеме 5-4-1. Он доверял Хенессу, ударному форварду, который был бы как дома в английском Первом дивизионе в 1980-х годах, чтобы тот противостоял защитникам «Эвертона». Хенесс забил, но игра почти полностью проходила на половине «Баварии». В отличие от Шарпа и Грэя, работающих в тандеме, нападающему «Баварии» в значительной степени не удалось удерживать мяч, чтобы ослабить давление на свою оборону.
Клаус Аугенталер, капитан «Баварии», играл в качестве последнего защитника за двумя ортодоксальными центральными защитниками. Грэй и Шарп сосредоточились на том, чтобы выводить своих опекунов в незнакомые им, неудобные места. Усилия «Эвертона» по ограничению влияния Аугенталера — ключевая особенность первого тайма.
«В те дни, если бы мяч был у нашего правого защитника, либеро находился бы на той же стороне поля, за их левым центральным защитником, — объяснил Грэй. — Если бы Гари Стивенс получал мяч на правой стороне поля, последний защитник немедленно смещался и начинал патрулировать за их левым центральным защитником, потому что они думали, что атака идет аккурат в ту сторону. Итак, то, что мы пытались сделать, это играть большими диагоналями, чтобы свести на нет игру либеро. Я изолировал себя на другом центральном защитнике, и соперники бежали от меня с этой стороны. Та же самая идея была, когда Пэт Ван Ден Хауве держал мяч в качестве левого защитника, а Шарпи уводил своего центрального защитника вправо. Это означало, что между их центральными защитниками был разрыв в 30 или 40 метров, и поскольку мы вполне себе прилично играли в воздухе, всегда был справедливый шанс, что один из нас выиграет борьбу за верховой мяч. Тогда мы могли бы заставить наших крайних полузащитников бежать на подбор».
Неумелость плана «Баварии» по нейтрализации диагонального плана «Эвертона» с длинными забросами раскрывается самым необычным зрелищем их офсайд-ловушки при высокой линии обороны. С самого начала игры, когда Рэтклифф сделал свой первый прямой пас на противоположную половину поля, оборонительная формация «Баварии» была комично плохой. Вместо симметрии, скажем, четверки защитников «Милана», поставленной Франко Барези, усилия «Баварии» лучше всего описать как неровную кавалерийскую атаку из десяти человек. Они попытались отодвинуть игру так высоко по полю, что могли бы поймать половину полузащиты «Эвертона» и даже пару защитников во вне игры. Это не работало, и «Эвертон» регулярно обходил их развернутую линию обороны.
Настолько плохо отрепетированным и реализованным был маневр, которой должен был быть спроецирован для той игры — признак того, что «Бавария» внесла в игру такое количество шрамов, которое они вылечили бы лишь к концу игры.
Стоит отметить, что прежде чем они прибыли на «Гудисон» немецкий клуб страдал от рук британских соперников в течение четырех лет подряд. Они проиграли «Ливерпулю» в полуфинале Кубка чемпионов 1981 года, «Астон Вилле» в финале Кубка чемпионов 1982 года, «Абердину» в Кубке обладателей кубков 1983 года и «Тоттенхэм Хотспур» в Кубке УЕФА 1984 года, каждый раз проигрывая будущему победителю турнира. Латтек также был тренером менхенгладбахской «Боруссии» в финале Кубка чемпионов 1977 года и полуфинале Кубка чемпионов 1978 года, оба раза проиграв «Ливерпулю».
Латтек был легендарной фигурой в немецком и европейском футболе к 1985 году, по-прежнему единственным главным тренером, выигравшим кубок чемпионов, европейский кубок обладателей кубков и кубок УЕФА с тремя разными командами: мюнхенской «Баварией», «Барселоной» и менхенгладбахской «Боруссией». Но английские клубы были его заклятым врагом, и его серия поражений вот-вот должна была продолжиться — как и впечатляющий европейский успех этой страны. За девять лет, предшествовавших вынужденному изгнанию, последовавшему за катастрофой на стадионе «Эйзел» в 1985 году, английские клубы выиграли одиннадцать европейских трофеев, семь из которых были самым большим призом из всех, что сейчас называется Лигой чемпионов.
В этом успехе было нечто большее, чем конфронтационный футбол. До дисквалификации английские команды обладали качеством и смекалкой, которых не хватало их национальной команде. В сочетании с шумными домашними стадионами они были, казалось бы, непреодолимой силой. «Дух и атмосфера толпы были сумасшедшими, — вспоминал Дитер Хенесс, который участвовал во всех поражениях «Баварии» от британских команд в период с 1981 по 1985 год. — Наша команда была очень впечатлена этим на "Гудисон Парк". Давление все больше и больше исходило от "Эвертона"».
Рид и Рэтклифф считают, что непосредственный европейский успех «Эвертона» частично зависел от тактической гибкости, которая, возможно, не была столь очевидной во втором матче, но имела решающее значение для победы перед домашней публикой, которая, клише это или нет, подстегнула команду в качестве двенадцатого члена команды.
«Говард был так умен в том первом матче в Мюнхене, — сказал Рид. — С Кевином Шиди и Энди Грэем он использовал Алана Харпера и Кевина Ричардсона на широких пространствах, а Тревора [Стивена] под Шарпи. В те дни никто не придавал большого значения подобной тактике. Теперь это было бы проанализировано, и все сказали бы, как блестяще Говард изменил схему. Честно говоря, меня бесит, когда я слышу, как люди говорят об игре «между линий», «переходах» и «переработке», как будто это что-то новое. Все это было уже тогда.
«Сейчас в футболе это называют "полным прессингом". Тогда мы так это не называли, но когда я был в "Эвертоне", это было все, что мы делали, прося наших нападающих как можно больше усложнять работу их обороны. Иан Раш возглавлял нечто подобное в «Ливерпуле». Это было то, на чем строились лучшие команды. Великий "Милан" конца восьмидесятых был построен на том, чтобы выходить вперед, а Барези выводил свою защиту к центральной линию поля. Это просто другой способ делать это».
Рэтклифф соглашается. «Все наши занятия на тренировочном поле были занятиями по закрытию соперника, чтобы убедиться, что люди связаны так, чтобы они не могли отдать пас вперед или поперек, — сказал он — Количество раз, когда я вижу, как люди позволяют мячу заходить в штрафную с флангов и недостаточно усердно работают, чтобы приближаться к мячу, нереально. На вашем лице появляется легкая улыбка, когда вы думаете, что это только что придумано. Это было просто заново изобретено — вот и все».
Первый матч был посвящен выдерживанию давления и корректировке состава из-за травм Грэя и Шиди. «Скучная игра, в которой "Эвертон" играл очень узко», — сказал мне Хенесс. План игры на «Гудисоне» был полностью основан на лучшем выборе стартовых игроков при жесткой схеме 4-4-2, выигрывая подборы с длинных диагоналей, на которые ссылался Грей, и питаясь запугиванием на поле и за его пределами. Нет никаких расширенных пасовых комбинаций сзади вперед. Когда крайние игроки дрейфуют в центр, они делают это лицом к воротам в последней трети поля, чтобы забрать мяч или побороться за навес или скидывают мяч головой на своих нападающих, и вообще не получают пас от своего крайнего или центрального защитника, как это принято сегодня. С тех пор тренерские руководства были значительно обновлены.
«Пройдите пошире во фланг и доставьте мяч в штрафную, — подытожил Шарп. — Мы знали, что они испытывают трудности с навесами».
Неспособность «Баварии» противостоять бомбардировкам «Эвертона» становилась все более очевидной, несмотря на то, что они повели в счете. Первый удар немцев в створ ворот пришелся на 36-й минуте, в результате дальнего броска из-за боковой, который нашел Маттеуса на краю штрафной. Саутхолл легко забрал его.
К этому времени Кендалл уже находился рядом со своим тренерским составом на скамейке запасных, начав смотреть матч из директорской ложи, что делали многие топ-тренеры в ту эпоху. Его решение спуститься на бровку так рано по ходу матча не было положительным знаком и показывает, что Кендалл был обеспокоен. В первом тайме его команда не пользовалась своим превосходством.
Несмотря на ход игры, гости забили за семь минут до перерыва, доказав, насколько быстрыми и проницательными они могут быть в центре поля, когда им предоставляется такая возможность. Кегль сыграл в стеночку с Маттеусом в центре поля и был отправлен один на один с Саутхоллом. Тот спас, но отскок любезно отскочил к Хенессу, который, по словам Тайлера, «тяжеловесно, но эффективно» забил гол на выезде.
Это был единственный случай, когда высокая оборонительная линия, которую «Эвертон» использовал на протяжении всего своего успеха в восьмидесятые годы, была нарушена на протяжении всего матча, скорость Рэтклиффа обычно помогала им избежать неприятностей, если этого не делал поднятый флаг бокового судьи. В том году в чемпионате не было более быстрого центрального защитника, чем капитан «Эвертона».
Достаточно сказать, что в свои сорок я чувствовал себя спокойнее, наблюдая за игрой, чем в семилетнем возрасте. В 1985 году приятель моего отца, Томми, успокоил меня: «Не волнуйся, мы выиграем со счетом 3:1». После этого его слово стало благовествованием.
В то время я не мог понять его уверенности, но теперь легко понять, почему болельщики не паниковали. К тому времени, когда «Баварии» удалось нанести еще один удар по воротам, они уже проигрывали со счетом 2:1.
Слова Кендалла в перерыве стало частью фольклора «Эвертона», особенно его знаменитое замечание о том, что нужно продолжать забрасывать вперед, и «толпа на "Гудисоне" засосет мяч в сетку их ворот».
Очевидным изменением после перерыва стала смена ролей Шарпа и Грэя. Хотя их стартовые позиции в первом тайме против двух ортодоксальных центральных защитников были эффективными в растяжении задней тройки, расстояние между ними означало, что они не выигрывали от сбрасываемых друг другу мячей, несмотря на доминирование в воздухе. Они начали работать ближе, более централизованно и после перерыва начали комбинировать. Череда длинных бросков из-за боковой от Гари Стивенса в начале игры также, как правило, была направлена на Шарпа на ближней штанге, на которую мог набежать и Грэй. Для того, чтобы «Эвертону» сравнять счет в начале второго тайма их позиции поменялись местами. Грэй переигрывает Аугенталера, а скользящий удар головой Шарпа идеально летит мимо Пфаффа.
Уровень шума на стадионе достиг уровня децибел, которого я сомневаюсь, что он когда-либо достигал раньше и затмился лишь двадцать пять минут спустя, когда Грэй забил второй мяч.
Вот когда игра и была выиграна.
Перед голом Грэя есть два критических момента, о которых я забыл. Минутой ранее «Бавария» была за пределами досягаемости обороны «Эвертона», шанс Дреммлера вырваться вперед был остановлен игрой рукой Саутхолла за пределами штрафной. Сейчас это привело бы к красной карточке, потому что это неправомерно лишило возможности сопернику забить гол. Не прозвучало даже апелляции о наказании.
То, что последовало за этим, было грубым дилетантизмом со стороны «Баварии», поскольку в течение шестидесяти секунд они самоликвидировались.
Напряжения вечера наконец-то сказалось на центральном защитнике Эдере, которому врач «Баварии» снова залечивал травму, теперь уже на лице. Когда его команда выступала вдесятером, Лерби решил нанести удар со штрафного над перекладиной, а не ждать, пока его товарищ по команде восстановится или будет заменен. Саутхолл снова, не теряя времени, отправил мяч обратно на половину «Баварии», прежде чем можно было внести какие-либо изменения. «Бавария» все еще не заменила своего защитника, когда «Эвертон» добился вбрасывания, которое привело ко второму голу. На этот раз взброс из-за боковой от Стивенса был ужасно недооценен Пфаффом, и Грэй направил мяч в пустые ворота.
Пфафф весь вечер выглядел неважно. Перед стартом ему сделали обезболивающий укол в бедро, и он отходил в сторону, чтобы Аугенталер мог выбивать каждый удар от ворот. Там, где это было возможно, Пфафф бросал, а не выбивал ногой из рук, что ему приходилось прекратить делать, когда нападающие «Эвертона» закрывали защитников.
Тем не менее, его ошибка в голе Грэя была скорее психологической, чем физической, он столкнулся со своими центральными полузащитниками, тщетно ожидая штрафного удара, которого так и не последовало. Что привело «Гудисон» к бедламу, когда у «Баварии» наконец-то снова было одиннадцать человек на поле.
Несмотря на то, что они выдвинули вперед своего либеро, когда вышедший на замену Румменигге заменил травмированного Эдера, «Бавария» так и не приблизилась к тому, чтобы сравнять счет.
«Эвертон» мог бы забить еще пару, прежде чем Стивен красиво провел мяч мимо Пфаффа после блестящего момента технического мастерства за четыре минуты до конца матча, Шиди и Грей идеально выполнили свои пасы, чтобы вингер сумел остановиться, выбрать себе место для удара и поднять мяч над бельгийским №1.
«Кевину Шиди было бы легко просто пнуть мяч в сторону углового флажка и сказать: "Давай, Энди, просто загони мяч в угол и потрать немного времени", — сказал Грей. — Он просто ждал, ждал, ждал. А качество этого гола? Я думаю, сам гол все о нас рассказал».
Трибуна «Гвладис-стрит» пела: «Манчестер, ты смотришь?» — свидетельство того, где в 1985 году было самое яростное соперничество. Вскоре последовало «Мы — гордость Мерсисайда».
Немцы были в ярости. В спешке, чтобы избежать мучений, водитель их автобуса забыл дождаться Лерби, когда тот на поле давал интервью Тайлеру. «Мне пришлось подвезти его до командного отеля в центре Ливерпуля», — сказал мне Тайлер. Может быть, это было наказание датчанина за тот ужасный штрафной удар.
Должен признаться, у меня мало воспоминаний о критике того, как «Эвертон» выиграл игру в то время, или о стиле игры команды. Глядя на матч сейчас, он просто похож на то, что я бы описал как типичный футбольный матч 1980-х годов, где обе команды применяют схожую тактику, но одна более искусна, чем другая.
Хенесс был более милосерден, чем его главный тренер, со своими нелестными послематчевыми замечаниями. «Я точно не помню, что он сказал, но иногда разочарование сразу после игры означает, что у тебя не все так ясно в голове, — сказал он. — Для меня было удовольствием играть в этих матчах. Это была тяжелая игра, очень физическая, иногда немного выше сил, но «Эвертон» заслужил победу, потому что в тот вечер они были более решительны».
Для Грэя часть негатива все еще причиняет боль. «Я слышу, как люди критикуют команду и говорят, что мы обыграли мюнхенскую "Баварию" двумя дальними бросками из-за боковой. Мой ответ на это таков: если вы знаете, что у вас есть защитники, которым не нравится играть против меня и Шарпи, и они беспокоятся по этому поводу, и у вас есть парень, который может бросить мяч прямо на ближнюю штангу… Это как угловой — вы хотите сказать, что мы не должны подавать угловые? Это еще почему?»
«В длинных взбросах из-за боковой есть такой снобизм. Я его не понимаю. Разве дальние вбрасывания из-за боковой не являются частью футбола? Сейчас существует такая идея, что если вы не сделаете четыреста пасов, а затем в концовке этой распасовки не забьете гол, то гол не будет хорош. Мы никогда в это не верили, и я никогда не смотрел футбол и не играл в футбол, чтобы участвовать в чем-то подобном. Мы играли в футбол, чтобы попасть в штрафную, собрать людей вокруг нее и найти их слабое место. Разве это не хороший футбол? Разве это не хорошая тактика со стороны тренера? Разве не в этом суть тактики?»
Настолько уверенным был «Эвертон», что не имело значения, как развивалась игра. Оказавшись впереди, они почувствовали прилив неизбежной победы. «Я уверен, что ты участвовал в играх, где думал: "Мы выиграем эту игру, вопрос в том, сколько мы забьем," — сказал Рэтклифф. — Это прекрасное чувство. Оно не значит быть высокомерным. Мы знали, что если будем играть на нашем максимуме, то победим. Как команда, мы знали, что если один парень выбывает из игры, то другие парни прикрывают его. Если бы у нас было восемь парней, которые вышли на поле в тот день, выкладываясь по полной, остальные трое, которые этого не делали, в любом случае постарались бы. Это было просто невероятное чувство».
Эта уверенность распространялась и на финал, который, как изначально полагал «Эвертон», будет против «Селтика». Шотландцы обыграли венский «Рапид» со счетом 4:3 по совокупности двух матчей только для того, чтобы им было приказано повторить матч на нейтральном стадионе «Олд Траффорд» из-за проблем с болельщиками на «Паркхед».
Рид, Грей, Стивен и Хит отправились на разведку противников, надеясь на победу «Селтика». «Когда австрийцы победили я не мог в это поверить, — сказал Рид. — Никакого неуважения, но я знал, что мы победим их. Я никогда еще не был так уверен в себе перед каким-либо матчем».
Кендаллу пришлось сказать Риду, чтобы он держал свои мысли при себе, чтобы не допустить распространения самодовольства. У него не было причин для беспокойства, когда «Эвертон» легко выиграл со счетом 3:1 в Роттердаме. Это было похоже на формальность; матч с «Баварией» вспоминается с большей любовью и регулярностью, чем финал. Со времен Говарда Кендалла ни один английский главный тренер не выигрывал трофей европейского кубка.
Наследие матча с «Баварией» — горькая радость. Это празднование того, что было, и реквием по тому, что могло бы быть. Это должна была быть первая глава в книге «Незабываемые европейские вечера на "Гудисон Парк"». Болельщики неохотно покидали стадион, наслаждаясь моментом, в блаженном неведении о том, сколько времени пройдет, прежде чем они снова смогут это почувствовать. Я ушел, веря, что так будет по крайней мере в течение следующих пяти лет, сливки Германии, Испании и Италии бесцеремонно их спровадили. «Эвертон» не играл в Европе с 1980 года, и вот они здесь, с первой попытки выиграли соревнование УЕФА с молодой командой.
К сожалению, ядро того состава «Эвертона» провело лишь один сезон в еврокубках. Через четырнадцать дней после того финала в Роттердаме драка между болельщиками «Ливерпуля» и «Ювентуса» на бельгийском стадионе «Эйзел» привела к гибели тридцати девяти итальянских болельщиков. После неоднократных случаев хулиганства с участием английских болельщиков английские клубы были отстранены от участия в соревнованиях УЕФА на десять лет, а затем этот срок был сокращен до пяти.
«Они хотели сделать нас показательным примером, и мы ничего не могли с этим поделать, — сказал Шарп. — Хулиганство было европейской проблемой, но было ощущение, что Футбольная ассоциация и премьер-министр Маргарет Тэтчер просто хотели нас всех спровадить».
Многие игроки годы спустя задумались об этой пустоте в своей карьере.
«Мы все просто хотели немного большего, и нам было в этом отказано, — сказал Рэтклифф. — В середине восьмидесятых я был в самом расцвете футбольных сил. Мы все были на пике своей карьеры. Я за сборную Уэльса играл против нападающих мирового класса. Таких игроков как [Юрген] Клинсманн и Руди Феллер, еще имея ту скорость, которая у меня была в 1985 году. Они всегда были немного более слабыми на международном уровне. Как только у тебя появится к этому вкус, ты просто хочешь, чтобы тебя проверяли, проверяли и проверяли, а этому не суждено было случиться».
Хотя Энди Грэю сообщили, что в следующем сезоне его должен заменить Гари Линекер, он говорит, что европейская дисквалификация ускорила его отъезд. «Если бы мы участвовали в Кубке чемпионов в следующем сезоне, я бы остался, потому что все равно чувствовал бы себя частью команды и потому что я сыграл свою роль в том, чтобы мы туда попали. Это был бы мой единственный шанс сыграть против элиты. Это определенно повлияло на мое решение. Я бы очень хотел совершить несколько выездов и, возможно, поиграть лишнюю игру то тут, то там».
Часто можно услышать, как эвертонианцы говорят, что, легко выиграв чемпионат Англии, они выиграли бы Кубок чемпионов в 1986 году. В этом нет никаких гарантий, но этот аргумент нельзя отклонять. Они были бы одной из лучших команд соревнования.
Финал Кубка чемпионов 1986 года проходил между «Барселоной» и будущими победителями турнира бухарестской «Стяуа». Финал Кубка чемпионов 1987 года проходил между мюнхенской «Баварией» и будущими победителями «Порту». Все четыре клуба участвовали в европейском кубке обладателей кубков в 1984/85 годах, как и «Эвертон», который был на грани того, чтобы стать чемпионом страны.
«Я даже не осознавал этого, — сказал Грэй. — Это удивительно. Мы явно чувствовали, что были лучше бухарестской «Стяуа», и это была не та «Барселона», которую мы знаем сейчас, так что, очевидно, у нас был шанс. Мы показали, что можем бороться с лучшими. Мне было просто жаль, Джейми. По-настоящему жаль».
В течение следующих трех лет «Эвертон» оставался сильной командой, едва не сделав Дубль в 1986 году и вернув себе титул чемпиона Англии в 1987 году. Независимо от того, пополнили бы они свой список почетных званий, они были бы европейскими претендентами, и никому из их соперников не понравилась бы поездка на «Гудисон Парк».
Вместо этого до конца десятилетия ключевые игроки ушли. Гари Стивенс и Тревор Стивен отправились в «Глазго Рейнджерс», а Говард Кендалл присоединился к «Атлетику Бильбао». Поговорите со многими болельщиками и бывшими игроками «Эвертона», и они объяснят последующее ухудшение состояния «Эвертона» этими отъездами и предположат, что основным фактором было отсутствие конкуренции на европейском уровне. «Я действительно думал, что это привело к гибели нашей команды, потере игроков. Я честно думаю, что после этого клуб так и не оправился», — сказал Рэтклифф.
Как эвертонианец того поколения, который пережил упадок конца 1980-х и в 1990-е годы с клубом в сердце, я думаю, что это спорно. Я могу честно сказать, что, когда я был подростком, мое отчаяние из-за потери «Эвертоном» формы было направлено исключительно на мой клуб.
Кендалл покинул английских чемпионов в 1987 году, чтобы присоединиться к команде, занявшей тринадцатое место в Ла Лиге, поэтому борьба за Кубок чемпионов или любой другой трофей УЕФА не была его мотивацией.
Стивенс уехал на «Айброкс» летом 1988 года, а Стивен — годом позже. К тому времени, когда английским клубам разрешили вернуться в Европу летом 1990 года, они с «Рейнджерс» сыграли один матч в Еврокубках, по иронии судьбы, против мюнхенской «Баварии» в 1989 году. Соревнование проводилось на вылет, а не было рассчитано на длительные и прибыльные групповые этапы современной Лиги чемпионов.
Что касается другого громкого трансфера того периода, Линекера, то он присоединился к «Эвертону» после дисквалификации 1985 года, и оставался там в течение года, после чего присоединился к «Барселоне». Я никогда не верил, что его стремление играть на «Ноу Камп» было связано с европейской дисквалификацией. Я всегда думал, что он видел в «Эвертоне» ступеньку, и он был одним из самых желаемых нападающих в мире после того, как выиграл Золотую бутсу на чемпионате мира 1986 года. Вот почему я никогда не испытывал к нему в синей футболке такой же любви, как к человеку, которого он заменил, Энди Грэю.
«Эвертон» потратил большие деньги, чтобы сохранить свои позиции претендентов на титул в конце десятилетия, побив британский трансферный рекорд на Тони Котти и за значительные деньги подписав Пэта Невина, Стюарта Макколла и Нила Макдональда. Через Стэнли Парк «Ливерпуль» купил Джона Барнса, Питера Бердсли и Джона Олдриджа на средства, вырученные от продажи Иана Раша «Ювентусу» (валлиец был продан в 1986 году и переехал в Италию в 1987 году). Несмотря на потерю лучшей «девятки» в мире в то время, Кенни Далглиш оживил «Ливерпуль» отличными игроками, которые сделали клуб еще сильнее.
Новые игроки «Эвертона» были не так хороши, как их предшественники, в то время как стойкие Рид, Рэтклифф и полузащитник Пол Брейсуэлл старели и получали больше травм. Вот почему «Эвертон» угас. Плохие покупки новых игроков не имели никакого отношения к «Эйзелу».
Нечто более ценное, чем великие игроки, и даже самый успешный главный тренер, все еще находящийся в расцвете сил с европейской дисквалификацией было потеряно. Игроки и тренеры постоянно уезжают, чтобы расширить свой опыт. Что действительно причинило боль поколению болельщиков «Эвертона», так это то, что они упустили возможность сделать то же самое, отказавшись от посещения величайших стадионов, где они могли бы собрать драгоценные футбольные воспоминания. Будучи молодым болельщиком «Эвертона», я не мог этого предвидеть или понять, тем более что мы снова выиграли лигу и ежегодно до 1989 года ездили на «Уэмбли». Мы все думали, что в конце концов вернемся в Европу. Мне было семнадцать, и я играл за «Ливерпуль» на молодежном кубке Англии, когда «Эвертон» в следующий раз играл в турнире под эгидой УЕФА.
По крайней мере, в течение пяти лет это было вне контроля «Эвертона», и тот факт, что некоторые болельщики «Ливерпуля» были ответственны за трагедию на «Эйзел», имел долгосрочные нежелательные последствия для отношений между болельщиками, которые в детстве в то время были не так заметны. Поиск виноватого стал более злобным, но у других английских клубов не было логических причин быть более подготовленными к возвращению в Европу в 1990-х годах, чем у «Эвертона».
Кендалл вернулся в качестве главного тренера в 1990 году, но не смог вернуть магию своей золотой эры. Стремление болельщиков «Эвертона» к чувству, которое внушала его команда восьмидесятых, с тех пор за три десятилетия выросло.
Это непреходящее наследие вечера против «Баварии», которое сегодня влияет на психику болельщиков и клуба. Каждому назначенному руководителю будет рассказано об игре, и ожидается, что он ее изучит. Архитекторам нового стадиона «Эвертона» в ливерпульском порту поручено создать атмосферу, сравнимую с 1985 годом.
Недавние тренеры «Эвертона» никак не могут по-настоящему понять из показываемого им материала, что игра «Баварии» значила для тех, кто был там в тот вечер. Некоторые, возможно, в частном порядке пересмотрели его с чувством замешательства, полагая, что игра настолько далеко продвинулась, что они ни за что не попытались бы или даже не захотели бы повторить тот стиль футбола. Безусловно, Роберто Мартинес во время своего пребывания в должности пытался направить «Эвертон» в совершенно ином направлении. С первого дня на него смотрели с подозрением, поскольку он поощрял своих центральных защитников обмениваться пасами, а не перекачивать длинные диагональные пасы в сторону суетливой «девятки».
Как минимум, болельщики ожидают, что их главный тренер почувствует и уловит дух того вечера. Игра против «Баварии» определяет, как эвертониацы моего возраста воспринимают свою команду или, по крайней мере, к чему она должна стремиться. Когда я думаю об «Эвертоне», я смотрю на команду 1985 года, а не на обладателя титула Гарри Каттерика, который придумал фразу «Научная школа», чтобы отпраздновать более технический подход в 1960-х годах.
Идеальный тренер «Эвертона» предпочитает тонко отлаженную комбинацию агрессивного доминирующего футбола с черточкой мастерства. Они сочетают воинственность Рида с волшебством Стивена; конкурентоспособность Дэйва Уотсона и воздушную мощь Данкана Фергюсона с примесью Гари Спида и класса Андрея Канчельскиса; им нравится, когда их называют «Псами войны» Джо Ройла, в то же время обладая мастерством Андерса Лимпара забить победный гол в финале Кубка Англии 1995 года; и у них есть развитой пас Микеля Артеты в команде, сзади возглавляемой Филом Джагелкой.
В лучшем случае это было у «Эвертона» Дэвида Мойеса, и самый успешный период Мартинеса был тогда, когда он добавил Ромелу Лукаку в команду, которую он унаследовал, и был близок к тому, чтобы финишировать в первой четверке.
Самые эффективные составы «Эвертона» никогда не будут стесняться играть дальними пасами и прямо из обороны в атаку, запугивая соперника до капитуляции. Я считаю, что за последние тридцать пять лет многие главные тренеры на «Гудисоне» потерпели крах из-за того, что не смогли этого понять.
Те, кто утверждает, что это не соответствует современным представлениям, слишком узко мыслят о том, каким может или должен быть футбол. Одно из самых приятных интервью, которое я недавно провел было с Карло Анчелотти, вскоре после того, как он принял «Эвертон». Мы обсудили, как величайшие тренеры готовы играть различными способами, чтобы добиться результатов. После многих лет, когда я услышал о том, что традиционные 4-4-2 устарели, я сидел с одним из самых успешных тренеров Лиги чемпионов, и он выглядел озадаченным этим предложением. «Если вы хотите играть длинными забросами и бороться за подборы — это и есть футбол», — сказал Анчелотти.
Для меня эта идея олицетворяет «Эвертон». Любая команда, которая приезжает на «Гудисон» в поисках боя, независимо от того, насколько уважаема ее репутация, должна ожидать, что ее постигнет та же участь, что и мюнхенскую «Баварию» в 1985 году.
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал
пожалуйста, читайте на здоровье!
Пол первого ночи, я сижу читаю про Эвертон. Рукалицо.