«Футбол – самая значительная среди незначительных вещей в мире». Серж Гнабри
Я никогда не забуду свою первую встречу с Арсеном Венгером.
Мне только что исполнилось 16 лет. Тот период был напряженным для меня и моей семьи, ведь я покинул свою жизнь в Германии, чтобы присоединиться к “Арсеналу”. Я приехал из маленького городка с населением около 6 тысяч человек, и разумеется, поначалу всё происходящее для меня казалось шоком. Просто представьте – когда я впервые прилетел в Лондон на просмотр, клуб прислал водителя, чтобы забрать меня и мою семью с аэропорта. Парень приехал на черном БМВ, и я такой “Ваааау”.
А я приехал из Германии, где у нас БМВ на каждом шагу. Но этот был тонированным и весь сиял, как будто момент с какого-нибудь фильма.
Это было потрясающе!
Вернемся к моей первой встрече с Арсеном Венгером…
Я вошел в его кабинет с родителями, и он сказал что-то сродни: “Добро пожаловать, Серж, как твои дела?”. Я помню, что просто не мог перестать улыбаться. Знаете как это происходит, ваш разум говорит вам “Эй приятель, перестань улыбаться, ты выглядишь неловко”.
Но я просто не мог остановиться. Мои колени перестали меня слушаться. За время нашей встречи я произнес не более 10 слов. Я просто думал “О Боже, Арсен Венгер знает, как меня зовут”. И он произнес мое имя вслух, вы представляете. Вау, это действительно происходит со мной.
Помню, как он рассказывал мне о коридоре. В тренировочном комплексе “Арсенала” фактически есть коридор, который разделяет зону молодежной команды от первой. Арсен говорил мне, что я должен продолжать усердно трудиться, чтобы попасть на другую сторону, но отчасти это звучало немного странно. Другая сторона рядом, понимаете. И вы всё равно будете пересекаться со всеми этими игроками, за которыми вы ранее наблюдали по телевизору. Но пока ты можешь только наблюдать за тем, как они идут в раздевалку, ведь свой пропуск туда, ты еще не заработал.
Чтобы попасть на ту другую сторону, вам придется работать в два раза усерднее.
И когда Арсен рассказывал мне об этом, я видел лицо моего отца, на котором можно было прочесть “Да, всё правильно. Скажи ему, Арсен!”
Я точно не знаю, какое английское слово точно бы описало состояние моего отца. Мне кажется, вы бы сказали, что он был на взводе (he was hype – англ. оригинал).
Я продолжал улыбаться и кивать, но мой отец просто не мог остановиться. А потом он сказал вслух: “А я говорил ему, Арсен! Он должен работать усерднее! Я говорил ему!”.
(Смеется). Я был так смущен. Думал “Папа! Что ты говоришь? Просто немного успокойся!”
Но вы должны понять характер моего отца. Очевидно, что я наделен двумя сильными этническими сторонами. Я очень, очень сильно горжусь своей немецкой частью, которая досталась мне от мамы и ее семьи. Но мой отец дал мне другую часть – ивуарийскую. Когда он был молод, он переехал жить в Германию, и я думаю это повлияло на его жизненные ориентиры.
Когда я был ребенком, он каждый вечер разговаривал со своими братьями и сестрами из Кот-д’Ивуара. Это было его развлечением. Тогда еще у нас не было мобильных телефонов, и когда я разговаривал со своим другом в спальне, отец приходил ко мне и говорил: “Клади трубку, сейчас будет звонить твоя тетя”.
А потом ты слышишь, как он говорит по-французски в другой комнате и смеется всю ночь. Я не могу представить, каково это было для него. Когда у вас есть опыт иммигранта в его поколении людей – это совершенно другой менталитет. В детстве родители мне говорили, что из-за цвета кожи мне всегда придется делать больше, чем остальные.
Я так часто слышал эти слова, что, в конце концов, мне это надоело. Мы жили в небольшой деревне недалеко от Штутгарта, и у меня не было непосредственного опыта проявления расизма. Очевидно, что я выглядел несколько иначе, чем большинство детей в школе, но я чувствовал себя так же, как и другие.
Мой отец часто повторял мне: “Если ты хочешь, чтобы тебя приняли, ты должен показать им, что будешь работать в два раза усерднее. Ты не можешь позволить им думать, что ты ленив. Никогда!”
В два раза усерднее, в два раза больше. Я до сих пор слышу этот голос в моей голове.
Когда мне было 11-12 лет, мы начали ходить на тренировочное поле в нашей деревне. Отец заставлял меня вести дриблинг около штрафной площади, потом срезать угол внутрь и наносить удар. В ближние 9, в дальний угол. Мы проделывали это тысячи раз на том маленьком искусственном поле в Вайссахе.
Он говорил: “Если ты сможешь выполнить все правильно, то забьешь много голов, Серж”.
Если я идеально выполнял это упражнение, он говорил: “Хорошо, сначала”.
То же самое, верхний угол, гол. “Окей, давай заново”.
Мне кажется, у отцов есть это чувство. Понимаете о чем я говорю? Они могут предвидеть будущее. Сегодня это один из моих фирменных приемов. Режешь угол в сторону и удар. Мышцы помнят, чем мы занимались с отцом в Вайссахе.
Это было моей рутиной с 9 до 15 лет. Только я и он, одни наедине с тренировочной площадкой и кучей футбольных мячей. Конечно, были времена, когда я не хотел идти туда. Тебе 15 лет, и ты хочешь общаться с друзьями. Хочешь пойти в кино и всё такое. Ты хочешь более обыденной жизни, понимаете.
Но в то же время, спросите себя в глубине души – чего же ты действительно хочешь? Конечно же, ты хочешь следовать за своей мечтой. Вам просто нужен тот, кто будет напоминать вам о том, что для этого требуется, особенно в подростковом возрасте. Если бы у меня не было отца, я бы никогда этого не достиг. И дело не только в тренировках, но и во мне, как сформированной личности.
Довольно трудно объяснить то чувство мгновенного перехода на следующий уровень. Тебе 15 лет, ты играешь за местную команду без гроша в кармане. Потом внезапно тебе 17, ты находишься в клубе Премьер-лиги, ты получаешь все эти деньги, хайп и внимание. Ваша жизнь меняется в мгновение ока.
Однажды ты с друзьями смотришь по телевизору за игрой своего кумира Месута Озила. Два года спустя, вы пьете с ним кофе. Сначала вы с благоговением наблюдаете, как Месут отдает очередной ассист на Криштиану. А затем, он прямо перед вами, и спрашивает о вашем самочувствии. Похоже на сюр, не правда ли?
Трудно оставаться собой после такого.
Пер Мертезакер всегда был довольно жестким по отношению ко мне, но в хорошем понимании этого слова. Он был моим старшим братом в “Арсенале”, и независимо от того, насколько я хорошо играл или усердно работал на тренировках, он всегда говорил…
Так, хорошо, постойте! Дальнейшая часть не будет иметь смысла, если вы действительно не знаете, каким человеком был Пер. Вы должны услышать этот голос, увидеть это лицо. Пер лучший парень в мире, но также он поистине немецкий парень. Все что он говорит, он говорит с такой энергией. С высоты своего роста смотрит на тебя сверху вниз, пытаясь запугать, но с другой стороны это отчасти по-дружески. Я не знаю, есть ли в английском языке одно слово, способное описать это. Представьте себе дружелюбного Арнольда Шварценеггера.
Вот такой он, Пер. И независимо от того, как я проявлял себя на тренировках, по окончанию он подходил ко мне и начинал кричать: “Серж, помни откуда ты приехал! Ты из Штутгарта! Смирение, смирение, и еще раз смирение! Серж, ты думаешь, ты хорош? Ты должен быть скромным! Смирение!
(Смеется)
Первые пять минут тренировки, несмотря ни на что – “СЕЕЕЕЕЕЕЕЕРЖ!”
Весь оставшийся день совершенно нормальный парень. Просто милейший парень!
Пер знал, как быстро все меняется. Тебе 15, и ты все еще просишь денег на содержание у родителей. А потом тебе становится 17-18 лет, и ты начинаешь зарабатывать больше, чем вся твоя семья. Представьте себе это. Ты просто не можешь с этим справиться.
Я помню, когда я ворвался в первую команду, я начал тратить кучу денег на ненужные вещи. Сумка для туалетных принадлежностей за 600 фунтов. Сверкающие винтажные Кристиан Лубутены, часы Ролекс.
Это был тот момент, который разрушил спокойствие моих родителей. Мое поведение с деньгами заставило их усадить меня на серьезный разговор. Я буквально помню, как мама говорила: “Серж, ты должен понять, это не может длиться вечно. Ты не можешь распоряжаться деньгами подобным образом. Тебе нужно оставаться на земле, ведь в какой-то момент падают все”.
И буквально через несколько недель после того разговора упал и я. Как будто всё развалилось в один миг. Я травмировал колено и был вне игры около восьми месяцев. Время заморозилось для меня. А когда я наконец-то вернулся на поле, я не смог попасть в первую команду, и отправился в аренду в “Вест Бромвич”.
Моя мама будто знала, что такое может случиться…
Но давайте поговорим о “Вест Бромвиче”.
Знаете, что забавно? Я до сих пор пребываю в замешательстве от того, что было написано в газетах насчет моего пребывания в клубе, и от мнения главного тренера обо мне.
Когда я прибыл туда, я был настроен очень позитивно. Причина, по которой я выбрал “Вест Бром”, а не другие клубы, заключается в том, что менеджер, похоже, хотел меня видеть в клубе.
Очевидно, что я не был полностью готов к игре. Я только-только закончил долгое восстановление после травмы. И понятно, что я игрок атакующего плана, но “Вест Бром” хотел играть иначе. Тогда вопрос – зачем вы так хотели меня взять?
Мне дали 15 минут игрового времени в матче против “Челси”, а потом я даже перестал попадать в состав. Я просидел 6 месяцев на трибуне, сомневаясь в себе, так и не получив никакого объяснения.
Я не был идеальным игроком. Мне было 19 лет, вероятно, что я делал ошибки на тренировках. Но истина в том, – и я на 100% честен с вами и собой – я делал абсолютно всё, что было в моих силах. И стоя перед зеркалом сегодня, я смело могу повторить сказанное.
Затем я начал читать о том, что я был не в форме, я ленивый, и у меня нет нужного им уровня. Это было обидно.
Быть помеченным как “ленивый” после всего того, что мой отец вложил в меня, когда я был ребенком. Это сильно отпечаталось на мне.
Это открыло эмоцию, которую я никогда не испытывал во время своего взросления.
Злость, 100%-ная злость!
Знаете, когда вы проходите через подобный период, как я, вы берете в руки телефон и видите меньше пропущенных звонков. В буквальном смысле. Ты видишь, как отношение людей к тебе меняется, и твой мир становится более одиноким местом. Это важная составляющая для каждого молодого футболиста, потому что ты начинаешь видеть людей, которые действительно честны с тобой. Мои родители и близкие друзья никогда не покидали меня. Остальные же, просто перестали звонить.
Вот тогда и меняется твой взгляд на многие вещи.
Дни в парке с моим отцом, когда он рассказывал мне о том, что нужно продолжать трудиться и работать в два раза усерднее, а я продолжал закатывать глаза. Моя мама, которая говорит о том, что все мы рано или поздно падаем на землю. Пер, говорящий о том, что нужно всегда оставаться скромным. Арсен Венгер и его рассказ о разделенном коридоре на тренировочной базе.
Ты начинаешь слышать и понимать эти фразы по-другому, когда жизнь сбивает тебя с ног. Это действительно так.
Я должен был сделать шаг назад, чтобы иметь возможность сделать два вперед. Возвращение в Германию стало ключевым моментом в моей жизни. В первую очередь как человека, а не футболиста. Вернуться домой, после того, как я оставил своих друзей в 16 лет, и играть за “Вердер” и “Хоффенхайм” было невероятным опытом для меня.
Всё, что хочет футболист – это играть. Возможно, люди не понимают, насколько глубоко мы нуждаемся в этом. Когда ты не можешь играть, время для тебя кажется замороженным. Последние два месяца карантина дали возможность вспомнить о прошлом.
Пройти через все трудности, а затем подписать контракт с “Баварией”, чтобы играть под огромным давлением и побеждать. Играть в футбол на самом высоком уровне, в Лиге Чемпионов, ощущать себя на вершине мира… а затем пуф, и всё ушло.
Сейчас мы все сидим на диванах. Мы проводим тренировочные сессии с клубом через Zoom. Просто невероятно!
Возможно потому, что все вокруг замедлилось. Но когда я тренируюсь дома один, я порой ловлю себя на мысли “Подожди, я ведь действительно играю за “Баварию”? Все это реально?”
И нам снова нужно сделать паузу в истории. Потому что, если я скажу “Игра за “Баварию” – это мечта, которая стала явью”, вы не сможете полностью понять, что я имею ввиду. Эти слова имеют более глубокий контекст.
Когда мне было 9 лет мы с командой ездили на крупные турниры в Дортмунд и Мюнхен. И однажды мы играли матч против юношеской команды “Баварии”. Они вышли на поле в этих красных комплектах, и мы просто не могли оторвать глаз. Это самая крутая вещь, которую я видел в своей жизни. И только мысли в голове “Однажды. Однажды и я буду носить этот комплект”.
В следующем году я с отцом возвращался домой после турнира. Он с каменным лицом сообщил мне, что с ним разговаривал тренер “Баварии” насчет моего присоединения к команде. Помню, я ел фрукты, которые мама упаковала в дорогу, и прежде, чем я успел что-либо произнести, отец сказал: “Ты остаешься с нами. Мы не будем переезжать в Мюнхен. Тебе всего 10”.
Я плакал всю дорогу домой. Я был полностью опустошен.
Теперь вы понимаете, что означает носить этот красный комплект “Баварии”, это поистине удивительно. Но помните, это касается не только меня. Я играл в юношеских командах с моими пацанами – Джошуа Киммихом, Леоном Горецкой, Никласом Зюле. А Давид Алаба стал для меня действительно близким другом. Поэтому иногда в трудные моменты, или когда тебе нужно немного мотивации, я оглядываюсь на этих парней в раздевалке и думаю про себя: “Ты понимаешь, что ты играешь за первую команду “Баварии”? Ты и все твои друзья находитесь здесь. Ты действительно осознаешь это? Черт, это безумие!”
Каждый из нас прошел этот путь по-разному. Но все мы добрались до другой стороны коридора.
Я не принимаю эту возможность, как должное, особенно в нынешнее время с длительным отсутствием футбола. Неважно футболист ты или фанат, каждый из нас ощущает некую пустоту в это время, не так ли?
Есть выражение, которое я не один раз встречал в социальных сетях, оно очень правдивое…
“Футбол – самая значительная среди незначительных вещей в жизни”.
Сейчас в мире происходит множество куда более важных вещей, и футбол – это всего лишь игра. Но это игра, которая объединяет людей. Дайте человеку в ноги мяч, и он будет чувствовать себя немного лучше.
Я до сих пор помню, как в первый раз посетил родину моего отца Кот-д’Ивуар, когда мне было 13 лет. Я играл в футбол со всеми своими двоюродными братьями в их деревне. Трава была почти до колен, мой французский ужасен, но нам даже не нужно было ничего говорить. Мы получали удовольствие от игры, каждый раз ударяя по мячу.
Самая значительная среди незначительных вещей в мире, понимаешь?
И это правда!
Скоро увидимся,
Серж.
