Шарль Каборе: «Меня с детства пугали мухой цеце. С Эболой то же самое – все преувеличено»
Полузащитник «Кубани» и капитан сборной Буркина-Фасо рассказал еженедельнику «Футбол», как в детстве был вратарем-дриблером, как игроки «Марселя» прятались от болельщиков и как он пропускает слонов на африканских трассах.
Драки, болельщики
– Вы рассказывали, что на последнем Кубке Африки жили в бунгало. Как это было?
– Надо учитывать, что на Экваториальную Гвинею неожиданно свалилось это бремя, они целенаправленно не готовились к турниру. Если бы у них было два года, как у Марокко, то никому бы в бунгало жить не пришлось. Но так получилось, что условия были не самыми комфортными. У команд, которые приехали в Экваториальную Гвинею чуть раньше, были условия лучше, кто приехал позже – у них хуже. Взять те же поля для тренировок. У кого-то очень хороший газон был, у кого-то – не очень. На одном поле закрепляли сразу четыре команды, тренировались друг за другом!
– Полуфинал Кубка Африки приостанавливали из-за поведения болельщиков. В вашей карьере бывало что-то подобное?
– В моей жизни никогда ничего подобного не было. Даже не мог предположить, что такие беспорядки могут когда-нибудь случиться на Кубке Африки. Просто болельщики Экваториальной Гвинеи уже видели свою команду в финале, а счет 3:0 за 20 минут до конца игры стал для них тяжелым ударом. Я уверен, что они уже осознали свою ошибку. Если отмотать события назад, то ничего бы подобного не произошло.
– Однажды в России на поле выбежал болельщик и ударил защитника «Динамо» Владимира Граната. Как бы вы поступили на его месте – ответили бы фанату?
– Я знаю, что этот матч показывали не только в России – во многих странах мира его смотрели. Поэтому болельщики должны понимать, что такими действиями вредят своему клубу, портят имидж российского чемпионата. Свое поведение они наверняка будут вспоминать со стыдом. Я бы на месте Граната, наверное, тоже как-то защитился или увернулся, чтобы уйти от удара. Знаете, сейчас легко сидеть и придумывать, что можно было бы сделать. Например, сначала отклониться вправо, потом – хук с левой. Пока такая ситуация с тобой не случится, нельзя ответить на ваш вопрос.
– Вы когда-нибудь дрались?
– Нет, никогда в своей жизни не дрался. Человеку дан язык для того, чтобы говорить и корректировать какие-то ситуации. Я – отец, муж, глава семьи. Нужно иметь уважение к себе и правильным образом регулировать ситуации. Я совсем не исключаю, что способен кого-нибудь побить. Но потом точно буду жалеть о случившемся еще больше, чем пострадавший. Если вспоминать непростых болельщиков, могу еще рассказать о «Марселе».
Во все тяжкие. Как «Марсель» может стать самым криминальным клубом Франции
– Расскажите
– Когда в выходные команда играет в Марселе, в городе уже с пятницы невероятное напряжение. Огромное количество болельщиков на предматчевой тренировке, на пресс-конференции. Все с баннерами, кричалками – они никогда не стеснялись говорить игрокам в лицо все что думают. Если мы вдруг проигрывали два матча подряд, то не ездили на своих машинах – садились в клубные, иначе могли случиться неприятные ситуации. Как с машиной, так и с тобой.
«Кубань», Россия
– В «Кубани» вы два года. Все круто?
– Эти два года пролетели так быстро. Кажется, будто десять дней назад только прилетел в Турцию, чтобы познакомиться с командой. В России очень хороший чемпионат. Что вы улыбаетесь? Действительно хороший! Я был приятно удивлен его уровнем. Да, есть проблема в том, что медийно он не очень развит, как тот же чемпионат Франции. Но люди в России стараются играть в атаку, стараются созидать, здесь есть большие футболисты и большие клубы. И главное, у «Кубани» потрясающие болельщики, они гораздо лучше тех, что мне приходилось видеть в других местах.
– Я правильно понял, что болельщики «Кубани» лучше фанатов «Марселя»?
– Нельзя говорить так однозначно. Мы должны смотреть, какие это клубы. Вы же понимаете, что происходит в Марселе? Весь город живет этим клубом! Каждое утро люди просыпаются с «Марселем» в голове. Целыми днями о команде говорят в газетах и новостях, в барах все разговоры только о футболе. «Марсель» имеет огромную историю, большие победы – это все мировой уровень. А «Кубань» пока растет и развивается. Но если взять «Кубань» сейчас и «Кубань» десять лет назад, это будут два абсолютно разных клуба в разных весовых категориях. Если «Кубань» будет и дальше так развиваться, если клуб будет стремиться играть в Лиге чемпионов (или хотя бы в Лиге Европы), то лет через десять ситуация еще сильнее изменится. Тогда мы и сможем сравнить болельщиков «Кубани» и «Марселя». Да и дело даже не в победах, дело в атмосфере. После поражений в Марселе лучше не выходить на улицу, но после побед ты попадаешь в рай – становишься самым красивым, самым нарядным и самым лучшим. В Краснодаре все иначе: здесь есть еще «Краснодар» и другие нюансы.
Галицкое княжество. Почему «Краснодар» однажды станет чемпионом России
– Вы изменились за время жизни в России?
– Сильно не изменился. Только появилось стремление изучать русский язык, на котором здесь все говорят. Есть определенные успехи – что-то уже понимаю, – но этого мало. Надо прикладывать еще усилия. Может быть, в Краснодаре чаще выхожу из дома, чем в Марселе. Но в целом уклад жизни одинаковый: тренировка – дом – тренировка – супермаркет – отдых.
– После отставки Виктора Гончаренко агент Дмитрий Селюк говорил, что вы можете уйти из «Кубани». Такое было?
– Каждый может высказаться, но вряд ли стоит на все это реагировать. Виктор Гончаренко – тренер, которого я очень уважаю, у него было чему поучиться. Могу только сказать ему спасибо за все, что было. Но игрок и тренеры – они не связаны. Вы хотите сказать, что, если уходит тренер, за ним должны уйти все остальные? Нет. Футбол – этот не тот вид спорта, где связь игроков с определенным тренером так важна. Это командная игра, здесь все работает по-другому. У меня есть действующий контракт. Я сейчас хочу одного: выполнять его как можно лучше. Делать максимум для команды и болельщиков, а также радовать тех, кто платит мне зарплату. Остальные вещи – про переговоры с «Локомотивом» или что-то еще – лучше обсуждать с руководством. Тем более переговоров никаких со мной лично не было. Ко мне никто не обращался и никто не звонил.
Детство, Лама
– Как вы начали играть в футбол?
– В детстве мне очень нравился Бернар Лама – голкипер сборной Франции. Глядя на него, стал вратарем. Но мне было очень грустно. Если ты вратарь, то можешь пять или десять минут не касаться мяча, а смотреть на парней, которые в это время получают удовольствие. Поэтому, когда ко мне прилетал мяч, я брал игру на себя: финтил и шел к воротам соперника в одиночку. Понятно, что обыграть всю команду не мог, поэтому мы пропускали. Так решил завязать с вратарским делом: тренер сначала поставил меня играть на позицию «под нападающими», потом – правым полузащитником. Через какое-то время он увидел меня опорником, сказал, что хорошо вижу поле, есть пас. Если честно, я тогда не ставил перед собой цели стать профессиональным футболистом. Я играл для развлечения, мне нравилось осознавать, что в квартале все обсуждают, какой я крутой футболист. Это поначалу и была самая большая награда.
– Когда все поменялось?
– Когда в 13 лет остался без отца. Родителей терять везде непросто, но в Африке особенно тяжело без них. Тогда футбол стал для меня чем-то другим – нужно было смотреть на игру как на средство зарабатывания денег. Как минимум – прокормить себя, иметь возможность рассчитывать на медицинское обслуживание. Я никогда дополнительно не работал. Мой отец был предпринимателем, у него было свое дело. Не могу сказать, что мы жили сказочно богато, но точно не бедствовали. К тому же с самого маленького возраста мне и еще одному моему другу (мы успешно прошли тесты) в центре подготовки футболистов платили стипендию. На нее можно было нормально питаться.
– Кто помог вам переехать во Францию?
– Я попал в сборную, а двое футболистов оттуда играли за французский «Либурн» – во втором дивизионе. Парни сказали руководству и тренерам, что у нас в Буркина-Фасо есть достойный центральный полузащитник. «Либурн» как раз искал опорника, мы договорились, что я приеду на просмотр на две недели. Я не думал ни о сумме контракта, ни о чем: это была невероятная мечта – просто попасть туда. На третий день тренер мне сказал приходить и оформлять документы. Я тогда, кстати, понял, что слова моего первого тренера были правдивы: футбол универсален. Что в Зимбабве, что во Франции, что в России, что в Бразилии. Ты либо игрок, либо не игрок.
– За «Либурн» вы успели поиграть с Матье Вальбуэна?
– Нет, только в «Марселе» мы встретились. Я приходил в «Либурн», когда клуб поднялся во второй дивизион – Матье был в числе тех, кто выводил команду выше. Но после этого он ушел в «Марсель».
Гурам Аджоев: «Идея купить Вальбуэна родилась во время чемпионата мира»
– В «Марселе» вас тренировали Эрик Геретс и Дидье Дешам. Кто запомнился больше?
– Титулы мы выигрывали с Дешамом, но изначально для этих побед все было заложено Геретсом. Это два абсолютно разных тренера, две разные вселенные. Нельзя смотреть на работу одного без другого. Дешам довел дело Геретса до конкретного результата. Я гораздо больше матчей провел с Дешамом, но первоначальный этап прошел с Геретсом – это тренер, который всегда говорил открыто, в лицо перед всей командой. Для меня Геретс – олицетворение футбольной правды. Для него не существовало ни имен, ничего: если ты плохо сыграл, ты сядешь на лавку, а он объявит это перед всей командой. Геретс мог отправить даже на трибуну! У Дешама другая манера. С командой он обсуждает общие вещи, о частностях говорит уже лично. Вот такие разные подходы. Я никогда не забуду, как Геретс поставил меня на дебютный матч против «ПСЖ» в стартовый состав. Тот матч мы выиграли 2:1, хотя первый тайм был самым ужасным первым таймом в моей жизни. Я потерял все мячи, которые только мог. В раздевалке Геретс сказал, что это он поставил меня в стартовый состав, поэтому в этих потерянных мячах виноват он. По идее, меня можно было заменить, но я вышел играть дальше. Геретс сказал, чтобы я вышел и исправил ситуацию. Во втором тайме был совсем другой футбол – с точными передачами и нашим атакующим футболом.
Слоны, тигры
– Представим, что вам поставили задачу уговорить меня поехать в отпуск в Буркина-Фасо. Какие будут аргументы?
– Убеждать не собираюсь – на Земле все места разные. Надо ехать и смотреть. Везде, даже в самой ужасной и никчемной стране мира, есть на что посмотреть. Какая-то деталь, какая-то изюминка. Что касается Буркина-Фасо, мне вас надо заманивать гиппопотамами, крокодилами и слонами? Можно приехать и поохотиться на кого-нибудь, например. Или посмотреть на водопады, поучаствовать в сафари. Африка – это немного другая культура. Совсем не то, что люди привыкли видеть в Европе. Главное отличие в том, что в Африке гораздо сильнее контраст модерна и каких-то архаичных вещей. Хочешь увидеть современные города, которые растут и развиваются, – приезжай, смотри. Хочешь увидеть жизнь, не тронутую цивилизацией, – приезжай в поселения. У нас таких много – там люди могут не видеть машину несколько лет.
– Думбия, Н’Дойе и Самба говорили мне, что диких зверей видели только в зоопарке. Вы тоже?
– Просто повседневная жизнь и дикая природа в Африке отделены друг от друга. Но со слонами встречался много раз. Когда едешь в Бобо-Диуласо (город в Буркина-Фасо, где Каборе родился. – Ред.) по трассе, иногда приходится останавливаться, чтобы слоны со слонятами могли перейти дорогу. Надо внимательно к ним относиться.
Сейду Думбия: «Кому бы я отдал премию, будь журналистом? Себе!»
Даме Н’Дойе: «В договор о покупке машины мне подсунули контракт с клубом»
Кристофер Самба: «В начале карьеры клубы мне отказывали, потому что я был слишком худым»
– Они неопасны?
– Нет-нет! Они очень спокойные и совершенно не опасные. Не как львы и тигры: хорошо, что они живут подальше, потому что встретиться с ними действительно страшно.
– Я прочитал, что в Буркина-Фасо лютует муха цеце.
– Издалека многое кажется большим злом или бедой, чем является на самом деле. Я уверен, что в той же самой Европе есть огромное количество болезней. Европейцы просто не говорят о них, потому что привыкли и адаптированы к ним. Точно так же и мы: многие африканцы часто заболевают, попадая в Европу – в непривычные для себя условия. А пресса любит раздуть африканские болезни. Например, возьмем лихорадку Эбола. Да, это существует, есть болезнь, есть несколько случаев. Но сколько и как об этом говорят! Масштаб болезни не соответствует ее популярности в СМИ!
Я уверен, что если в какой-то отдельной европейской стране появятся серийные заболевания корью и коклюшем, о них не будут говорить как об эпидемии. А муха цеце – это все так же преувеличено, как и Эбола. С детства в школе меня пугали точно так же, как и вас: если тебя укусит муха цеце, ты заснешь и уже не проснешься. Но в своей жизни я никогда не видел такого случая. Мой годовалый ребенок родился в Европе. Когда мы прилетаем на месяц в Буркина-Фасо, с ним всегда все нормально. Так что не надо преувеличивать проблемы болезней в Африке.
Текст: Глеб Чернявский
Фото: Сергей Дроняев; globallookpress.com/Photoagency Interpress/Russian Look, Panoramic/ZUMApress.com, Li Jing/Xinhua/ZUMApress.com
Каждый год в России на бумагу перерабатывается около 10 млн тонн древесины. Каждый год у Фабио Капелло уменьшается количество кандидатов в национальную сборную России.
Скачай приложение еженедельника «Футбол» на планшет или смартфон. Спаси деревья. Помоги сборной России (иначе придется ужесточать лимит на легионеров).
на секунду остановился на этой фразе.
По интервью, на редкость адекватный футболист Каборе
Но у нас болезнями и "мухами Цеце" пугают всех подряд через средства массовой информации - вот что печально...