Алексей Медведев: «Перешел в «Сатурн» прямо из армии. Ходил с дубиночкой и вдруг оказался на Кипре»
Есть тип футболистов, которые не выделяются талантом, филигранной техникой, пасом или ударом. Что не мешает им проводить десятки лет в профессиональном футболе. У них нет клипов на ютубе, зато есть медали и кубки. Алексей Медведев начинал в «Знамени труда» и добрался до «Камп Ноу». Еженедельнику «Футбол» капитан возрождающегося «Сатурна» рассказал, как играл во время службы в армии, уходил из «Динамо» из-за квартиры и сравнил футбол с женщиной.
Тяга к звездам
– Какие планы у «Сатурна»?
– Во-первых, главная цель – возрождение клуба: надо встать на ноги. Руководство не хочет, чтобы «Сатурн» был просто на плаву. Постепенно нужно приходить в себя, ступень за ступенью идти к главной цели.
– То есть финансовые гарантии есть?
– Пока финансово все достаточно скромно, но мы и не в Премьер-лиге играем. Дальше посмотрим.
– Как работается с Александром Горшковым?
– Нормально. Многое обсуждаем, где-то он совещается со мной. Я стараюсь быть таким проводником идей тренера в раздевалке и на поле. Но субординацию соблюдаем, тренера называю по имени и отчеству.
Кеды «Два мяча»
– Вы родились в Павловском Посаде, но играть начали в Москве. В родном городе вообще не было вариантов?
– Почему, занимался в ДЮСШ Павловского посада где-то с 9 до 12 лет. Понятно, что условия были не такие, как в Москве. Играл за сборную города, иногда за Московскую область. Выделяли автобусы, все равно было интересно. Мы не были так избалованны, как сейчас, – любая форма, бутсы, кроссовки. Даже если тебе дали хэбэшную майку с номером, написанным краской, была гордость: «Ух, я игрок! Представляю город». Многие играли в знаменитых кедах «Два мяча». Потом стали появляться бутсы, те самые Copa Mundial. Их шили-перешивали, ухаживали, чтобы хватило лет на пять. Но в плане роста, конечно, было ограничение. Даже команды уровня КФК не было. Рядом был лишь «Спартак» из Орехово-Зуево, куда я позже попал.
– Вы ездили в Москву на электричке?
– Года два с половиной. Понятно, что в электричках вечером возвращаются работяги. Я старался быть более умным, избегать опасных ситуаций. А так успевал в дороге сделать устные уроки, письменные – где-то на переменах. Домой приходил поздно, часов в 11, сразу спать ложился. Потом уже открылся «армейский» интернат в Петровском парке.
– Почему ЦСКА, вы болели за «армейцев»?
– Болел я, как и папа, за «Динамо». Так получилось, что оказался в ЦСКА. Я был готов куда угодно идти, Москва есть Москва. Папа познакомился с человеком, который был в ЦСКА тренером по санному спорту, рассказал обо мне, узнал о просмотре. Выбирать не приходилось. Как ни парадоксально, я не выделялся талантом. Было много ребят мастеровитее, но ни у кого особо не сложилось в итоге. Не буду петь себе дифирамбы, какой я трудоспособный молодец. Мы не знаем, какие причины вынудили остальных закончить. У каждого отдельная история.
– У футболиста нет детства – это про вас?
– Может быть, не детства, а юности. Вспоминаем иногда с ребятами, как учились в школе, вместе начинали. Они рассказывают истории из юности, смеются, я же могу вспомнить только футбол. Но меня раньше задевало мнение: вот футболисты выходят на травку погонять мяч, а получают такие деньги. Никто не задумывается, сколько тебе пришлось пройти. Чего ты себя лишал, когда другие делали что хотели. А ты на сборах, тренировках, без праздников и выходных. Сейчас уже отношусь к этому проще. Иной раз спрашивают: пожелал бы своим детям такой судьбы? Почему нет, что-то теряешь, что-то находишь. Есть опасность травм, но с другой стороны, жизнь спортсмена очень интересная. Много путешествуешь, общаешься с интересными людьми. Все равно лучше, чем выучиться на офисного работника и целыми днями одно и то же.
300 км на икарусе
– В ЦСКА вам сказали: «Ты нам не нужен»?
– Тогда появился проект команды в Бронницах – «Фабус». Тренера нашего возраста позвали туда, и он почти всех забрал с собой. Мне тоже можно было пойти, но я не видел такого уж желания тренера. Полгода после окончания ДЮСШ я тренировался для себя, поступил в вуз. Даже не планировал, наверное, уже играть профессионально. Учиться нравилось, жизнь шла потихоньку. Но однажды встретил первого тренера из Павловского посада, который сказал, что меня хотели бы видеть в Орехово-Зуеве. Поиграть на КФК, два раза в неделю тренировки – самое то. Месяца два зимних был там, играли товарищеские матчи против «Знамени», и их тренеры меня перехватили. Так я неожиданно за три месяца из студента стал профессиональным футболистом второй лиги.
– «Знамя труда» производит впечатление старейшего клуба России?
– Раньше мы это чувствовали, потому что застали ветеранов клуба, общались с ними. Как раз отмечали 100 лет российскому футболу, что было связано с Орехово-Зуевым. Так что мы понимали, что нужно чтить историю и писать новую. Получалось в какой-то мере, что в 95-м мы уже были в первой лиге. Хотя бюджет был, честно говоря, скромный.
– Я был на стадионе в Орехово-Зуеве. Это страшная вещь, в общем.
– Так это было 20 лет назад, инфраструктуры на уровне второй лиги не было особо ни у кого. На тот момент стадион «Знамени труда» казался удобным, вмещал много людей. Особенно в 1998 году в городе был небольшой футбольный бум.
– Вы играли и во втором дивизионе, и в КФК. Самый жуткий выезд?
– Воспоминаний очень много. Даже тяжело некоторые выезды назвать городами – поселки! Уровень проживания и полей оставлял желать лучшего. Часто ездили на автобусе, который ломался через 200–300 км. Поездка в какой-нибудь Петрозаводск занимала пару суток в икарусе, где не знаешь, как ноги сложить. И никого не волновало, что игра. Сейчас смотришь с иронией, когда молодые ребята начинают жаловаться на перелеты, проживание или питание. Будто на другой планете живут, а все равно что-то не устраивает. Времена меняются. Они с детства привыкли, что все есть. Я не виню их, уже двадцать лет прошло.
– Сколько вам платили за все эти удовольствия?
– Деньги менялись, дефолт, все дела. Когда начинал, зарплата была 250 рублей. В 98-м я был лучшим бомбардиром зоны, но все равно получал меньше всех – 800 рублей. Потому что никого не волновало, основной ты или бомбардир. Раньше было так: молодой? Твое время придет. Меня устраивало уже то, что я играю, вокруг футбольный мир. Хотя не то что помогать родителям, на себя-то не хватало. Это напрягало. Хочется и в кафе с девушкой сходить.
– Как часто вам предлагали сдать матч?
– Меня Бог миловал. Потом уже, когда я играл в Премьер-лиге, человек признался, что занимались этим. Мне было неприятно, но не потому, что со мной не поделились. Просто вспоминал те моменты. Старшие товарищи сваливали вину за поражение на нас, хотя знали, что они за это получили деньги. Ты носишься, голы забиваешь, а тут такое. Тогда у меня были какие-то розовые очки.
– Подали бы сейчас руку такому человеку?
– Сейчас, наверное, да. Опять же, я не знаю, какая ситуация была у людей в тот момент. Наверное, жизнь заставила так поступать. Может, надо было кормить семью. На данный момент я никого не осуждаю. Бог завещал нам прощать людей.
Другая планета
– Каково это – прыгнуть из второй лиги в высший дивизион?
– О-о-о, меня ведь тогда еще призвали в армию. Клубу удалось договориться, поэтому я служил в части в Орехово-Зуеве. Меня отпускали на тренировки, даже после игр разрешали съездить домой. А я стал лучшим бомбардиром зоны, и ребята шутили, что меня давно надо было на казенные харчи отправить. По окончании сезона ко мне обратился «Сатурн», сказали, что Сергей Павлов хочет видеть в «Сатурне». Естественно, я тут же согласился. Но пошли проблемы, Орехово не хотело меня отдавать. Вроде два подмосковных клуба, а договориться не могут. Ну, меня и отправили обратно в часть. Приходилось служить, пока шли переговоры. Служил во внутренних войсках, ходил по улице с дубиночкой. И тут я еду на сбор с командой Премьер-лиги, да еще на Кипр! Для меня в Анапу было за счастье – грязь поместить. Лежу в первый вечер на Кипре и думаю: «Не знаю, что сделаю, никого в живых в команде не останется, но я в Орехово не вернусь. Буду землю грызть».
– Дедовщину в армии почувствовали?
– Нет, мне повезло, что в роте двое ребят были, которые также играли на первенствах физкультуры. Да и они знали, что я старше возрастом, после института – служить всего год. Взяли под крыло, сказали: «Ты отрезанный ломоть. Мы тебя не трогаем, а ты себя к нам не причисляй». Со стороны, конечно, видел все это, но на себе не почувствовал.
– «Динамо» после «Сатурна» вообще показалось другой планетой?
– Во-первых, любимая команда детства. Во-вторых, зовет тренер Газзаев, а команда играет в еврокубках, борется за медали. «Динамо» – бренд. Сначала я раздумывал. Такой я человек: не могу подвести людей, которые сделали мне что-то хорошее. Было неудобно перед Павловым, он меня вроде вытащил со второй лиги. Но он с пониманием отнесся, пожелал удачи.
– Каким был Валерий Газзаев на заре карьеры?
– Жесткий, требовательный. Ребята рассказывали, со временем он поменялся. Больше перенимал у европейских тренеров, стал мягче. Тогда даже тренировочный процесс был тяжелый. Хотя нас, воспитанных на советской школе, было тяжело загнать. Во второй лиге как будто круглый год сборы. Таскаешь на себе партнеров, прыгаешь.
– Какое самое безумное упражнение выполняли?
– Один раз тренер сказал играть на все поле, три на три персонально, без вратаря. А если человек попался со скоростью, пробросил мяч, и попробуй его догони. Несуразное было дело, но куда деваться, нас воспитывали: слово тренера – закон.
– Чей удар был круче: Константина Головского или Максима Ромащенко
– На тот момент у нас чаще били стандарты Ромащенко и Гусев. Оба были большие мастера навесов. В то время стандарты были очень важны. Каждый знал свою точку, строго спрашивали, почему не оказался там. И не волнует, что на тебе висел защитник. Подачи были очень качественные, поэтому мы много забивали со стандартов.
– Два сезона подряд «Динамо» пыталось выйти в Кубок УЕФА, но не могло. Что мешало пройти «Лиллестрем» и «Рейнджерс»?
– Игру с «Лиллестремом» я долго анализировал потом. Наверное, мы недооценили соперника. Валерий Георгиевич всегда отличался тем, что мы играли от ножа, шашки наголо. И нас в первые 20 минут поймали на контратаках: три забили, один в перекладину. И все: 0:3. Пришлось перестраиваться, успокоились, один отыграли. Но тот матч многое решил. Дома выигрывали 2:0, и в конце матча досадная ошибка вратаря, который перед собой мяч отпустил. Единственный полумомент «Лиллестрем» забил, это еврокубки. Ну а «Рейнджерс» просто наголову был сильнее по набору футболистов.
– Что поразило в Европе?
– Она всегда была какой-то другой планетой. Наверное, поразила инфраструктурой. Полные трибуны, культура боления. Особенно от «Рейнджерс»: 60 тысяч людей поют в один голос. Британия стоит особняком в этом плане.
– То есть правда, что трибуны просто давят футболиста?
– Меня, наоборот, подстегивает. Ведь толком не слышишь, за тебя болеют или против. Надо абстрагироваться и думать, что за тебя. А эти 60 тысяч гонят так, что сам побежишь, не получится на полутонах.
– Вас оскорбляли массово с трибун?
– Ну а то! Особенно где-нибудь на периферии. Стадионы открытые, слышимость хорошая. Тишина, вдруг кто-то выкрикнул. От чужих не обидно, а вот от своих – да. Культура боления – в этом нам расти и расти. За редким исключением, сложно представить, чтобы англичане оскорбляли игроков своей команды. Даже при счете 0:3 там понимают: я болею за этот клуб, буду болеть завтра и через год. Как я буду его сейчас хаять? А у нас в порядке вещей – чуть что не устраивает: «Зачем я деньги тратил, зачем пришел?!» Так остался бы дома. Но опять же, футболисты, как артисты в театре. Никого не волнует, что у тебя на душе, какое самочувствие, проблемы в семье. Ты должен выйти и показать шоу. Но если ты болеешь за клуб, должен делать это до конца.
– Знающий человек рассказал историю вашего ухода из «Динамо», что дилетанты, пришедшие на смену Толстых, продержали футболистов, у которых заканчивались контракты, 8 часов в приемной и так и не приняли. И те выбрали единственно правильное решение: уйти как свободные агенты, а часть причитающейся «Динамо» при нормальном раскладе трансферной суммы, видимо, получить в виде «подъемных». Было?
– М-м, нет. Ситуация кардинально другая. Газзаев ушел, и исполняющим обязанности стал Новиков. После неудачного сезона, когда мы заняли 9-е место, его утвердили в должности главного тренера. Для себя я перспектив не видел. Обратился в клуб, меня не стали слушать. Но у меня был козырь: по контракту мне должны были однокомнатную квартиру, но не дали. Юристы подсказали, и за счет этого пункта через КДК я и ушел. К сожалению, мирным путем разрешить вопрос не получилось. Хотя в тот момент, да, была ситуация, что Толстых подвинули. Останься он, вряд ли бы у нас что-то получилось, он бы проконтролировал.
Криминальные элементы
– Расскажите, как вы чуть не ушли в «Химки», шокировали Анатолия Бышовца и чуть не подставили Алексея Сафонова.
– Немного комичная ситуация. Приехал я на встречу, поговорил с Сафоновым, который был спортивным директором. Он говорит, что команда строится, хотим тебя видеть, клуб может предложить такую сумму. Ну, я никогда не ставил условия, покивал. При встрече Бышовец спросил: «Сколько хочешь?» А я никогда не прошу: дайте столько-то. «Вроде знаю, что можете столько», – говорю не подумавши. А они, может, меньше хотели предложить. Получилось, что подставил Сафонова.
– И вы вернулись в «Сатурн», где пересеклись с Олегом Романцевым.
– Работали вместе где-то полгода, но я многое перенял. Это тренер, который девять раз привел к чемпионству «Спартак». Если слушать и внимать, он может многому научить. Мне было близко, что мы играли вперед, на атаку. Это же красиво: стенки, быстрая работа с мячом.
– Рассказывают, что вокруг «Сатурна» постоянно крутились криминальные элементы.
– На тот момент, наверное, в России ни одной команды не было, вокруг которой такие элементы не крутились бы. Углубляться в эту тему я бы не стал. Какой уровень серьезности этих людей? Не знаю, как определить эту шкалу, но при мне криминальных ситуаций не было.
– Самый забавный легионер «Сатурна»?
– О-о, неординарных личностей хватало. Было много латиноамериканцев, в 2003–2004 годах вроде по шесть бразильцев и аргентинцев, эквадорец, парагваец. Русских на одной руке, наверное, можно было пересчитать. Бывали стычки, конечно, но это нормально. Любая команда – мужской коллектив. Странно, если на протяжении года не будет ни одной конфликтной ситуации. Все будут гладить друг друга по голове и обниматься.
Русский Леилтон
– Почему вы ушли в «Томь»?
– Похожая с «Динамо» ситуация. Когда ушел в отставку Игнатьев, исполняющим обязанности стал Тарханов. До сентября я играл почти все игры в основном составе, а у Тарханова было другое видение. У каждого тренера свой взгляд, винить за это нельзя. Осенью я стал часто играть за дубль. Сезон закончился, Тарханова утвердили главным тренером. Вернулись со сборов, мне генеральный директор говорит: «Леш, у тебя год контракта, мы на тебя надеялись, болельщики тебя любят. Но тренер сказал, скорее всего, играть не будешь, не вписываешься в схему. Чего тебе сидеть?» Я согласился, и через некоторое время я поехал в Томск. Стукалов сказал, что очень во мне заинтересован. И мне удалось все 30 игр провести – заняли 9 место, достойное для дебютанта. Причем, приехав с «Томью» в Раменское, мы выиграли 2:0, а я забил один из голов. Не то чтобы я зуб имел на Александра Федоровича [Тарханова], но получилось, что в том сезоне я два раза ему о себе напоминал. Потом забил «Тереку», где он был тренером-консультантом.
– Сколько замерзали в Томске?
– Было, и не раз, потому что клуб только вышел в Премьер-лигу и инфраструктуры никакой. Поле для тренировок только основное, где играли. Хотя, чтобы его не убить, мы уезжали что весной, что осенью. До мая там снег лежал чуть ли не по пояс, так что мы жили в Адлере, а в Томск заезжали на игры. Но я заметил, что трибуны всегда были полные. Причем, что смешно, чем холоднее было, тем больше народу.
– В «Крыльях Советов» вы играли с Андреем Канчельскисом. Он был VIP-персоной?
– Мы еще и жили в одном номере, хорошо общались. Меня поражало всегда, что он никогда не кичился ни именем, ни достижением. Профессионалы, которые чего-то добились в жизни, иначе и не могут.
– Мэтью Бут – один из самых «русских» легионеров на вашей памяти?
– Я бы еще вспомнил Леилтона, который быстро обрусел и неплохо говорил по-русски. Даже больше общался с русскими, а не с иностранцами. Сидели в ресторане, Леилтон вроде бразилец, а потом оказалось, что они пьют больше русских. Среди иностранцев почти не было тех, кто не ходил в баню. Она в Самаре очень классная. Или Ангбва, когда только приехал в Самару, почти не выходил из номера. Все время слушал свою африканскую музыку на своей волне. Потом уже он поменялся. Насколько я знаю, на него русская девушка повлияла.
– Почему в России не ходят на футбол?
– Инфраструктура вроде улучшилась, а стадионы оставляют желать лучшего. Взять ту же Германию: люди проводят весь день на стадионе. Тут рестораны, магазины, и футбол можно посмотреть. У нас же стадионы открытые, надо сидеть в минус 10 и в дождь со снегом. Да лучше я дома в уюте посижу и посмотрю игру.
Ответ на критику
– Победный гол «Зениту» за «Сибирь» в Кубке России – самый памятный в карьере?
– Нет, конечно. Если бы я всю жизнь играл во второй лиге, то вспоминал бы только его. «Зениту» удавалось забивать и в чемпионате. Ценных голов вообще много. Навскидку мне очень памятны три мяча «Алании» дома в полуфинале того же Кубка. Не скажу, что я суперголеадор был, но ни мячей, ни бутс не сохранял. Майки, которыми менялись, еще храню дома. Как-нибудь, возможно, повешу на стену.
– Алексей Сафонов рассказывал историю про журналиста, который говорил о вас неприятные вещи в «Сатурне», а вы сделали дубль и закрыли ему рот. Вас называли когда-нибудь деревом?
– Наверное, и я не обижаюсь. Меня не задевает критика. Нужно фильтровать негатив и явные оскорбления, а все остальное проанализировать. Если есть что-то правильное, принять к сведению и идти дальше. На высоком уровне играют разные футболисты: кто-то техничный, кто-то выигрывает весь второй этаж. Однажды я анализировал, как мне все это удалось – так долго поиграть на хорошем уровне. Я всегда скромно относился к себе, вроде особой скорости, техники, удара нет. Да, я могу сказать, что я игрок касания, с голевым чутьем. Хотя вот, поработав даже в 33 года с Курбаном Бердыевым, я начал прибавлять не только в понимании футбола, но и в работе с мячом. Прямо почувствовал.
– Курбан Бердыев действительно странный тренер? Все эти ритуалы, четки.
– Человек он своеобразный. Хотя мы себе можем казаться нормальными, а со стороны будет иначе. Но вы говорите о нем как о тренере. Как тренер он совершенно нормальный. Очень уважительно относился к футболистам, по-отечески, в каждом видел личность. Всегда было заметно, что он переживает внутри. Надо отдать ему должное, что он старался держать себя в руках. Но чувствовалось: за своих ребят он просто готов порвать.
– Карлос Эдуардо опять пытается заиграть в «Рубине». Что с ним не так?
– Было сразу заметно, когда он приехал, что игрок хорошего уровня. С мячом может делать неимоверные вещи, хорошо стартовал – забил два гола. Но потом в основном лечился, бегал по кругу, уезжал на реабилитации. Хотя со всеми общался, доброжелательный парень. Не было заметно, что он в депрессии. Может, он был в курсе, что у него хронические проблемы.
Будущее
– Расскажите, как к «Сибири» приезжал Александр Карелин.
– Была середина сезона, а его дом как раз недалеко от нашей базы. Руководителям удалось договориться, чтобы он немного пообщался с нами. Мы были в тройке, замаячил шанс выхода в Премьер-лигу. Вот у некоторых есть заблуждение об интеллектуальном уровне боксеров или борцов. Карелин меня просто поразил, особенно своим юмором. Он нам пожелал удачи, и у нас получилось – поднялись в «вышку».
– Сергей Юран – самый харизматичный тренер в вашей карьере?
– Харизмы у него хватает. Самое главное, он знает ту грань, когда он будет вести себя как старший товарищ и тренер, а где, как партнер по команде. Где надо добавит крепкое словцо, а где-то поговорит тепло.
– Планируете пойти по его стопам?
– Лет пять назад я бы категорически сказал нет. За карьеру я понял, насколько это неблагодарная профессия. Сейчас это стало мне ближе. Но опять же, тормозит то, что вся жизнь прошла в разъездах, на сборах. Хочется побыть с семьей, а тренеру нужно еще помимо сборов проанализировать своих, соперников, нужно совершенствоваться и расти. На личную жизнь времени вообще не остается. Не знаю, может быть, года через два-три, наобщавшись с семьей, пойму: надо браться за работу.
Бутсы и гвозди
– Вы сейчас дядька-наставник в раздевалке «Сатурна»?
– Ну нет, я себя никогда так не ставил. Человеку столько, насколько он себя ощущает. Работаю наравне со всеми, не собираюсь выделяться. Никого не волнует, сколько тебе лет: 20 или 37. Если ты вышел на поле, должен соответствовать определенному уровню. Футбол – это как отношения с женщиной. Если ты с ней встретился, не можешь сказать, что три года назад ты был в порядке. Ты сейчас должен быть в порядке. Так и в футболе: никого не будет волновать, что пять лет назад ты забивал. Выходи сейчас и давай результат.
– Лет десять назад думали, что будете играть до 37-ми?
– Нет, так же как в 20 лет я думал, что закончу в 30. Потом я думал, что годика два и все. В 35 лет снова. Кому как боженька и родители дали здоровья. В плане физики мне ни на сборах, ни в играх тяжелее не стало. Важно, получаешь ли ты удовольствие от того, что делаешь. Хотелось бы закончить на хорошей ноте.
– Вы не производите впечатление бунтаря, но руки забиты татуировками.
– Давно нравились татуировки, просто было время, когда что-то не позволяло. Меня предупреждали, что может затянуть, так и произошло. Познакомился с интересными мастерами, и понеслась. Но никогда не было так: понравилась картинка, пальцем ткнул и сделал. Каждая что-то значит для меня, ты должен осознавать, что это на всю жизнь, татуировка должна душу согревать. С футболом, наверное, связан только Георгий Победоносец. Хотя это девиз по жизни: быть победителем.
– О чем-нибудь жалеете за прошедшую большую карьеру?
– С высоты прожитых лет, вот такая громкая фраза, смотришь: где-то можно было поступить иначе. Но если бы мне предложили что-то поменять, чтобы было лучше, я бы отказался. Да, любой футболист мечтает играть за сборную, но я играл за «молодежку», вторую сборную. Играл в Лиге чемпионов, Лиге Европы. Завоевывал медали на всех уровнях в России. Карьера прошла нормально. Я себя психологически подготовил, но буду, конечно, гонять в футбол везде, где смогу.
Текст: Вячеслав Опахин
Фотографии: Сергей Дроняев
