Неприятный тип
В этом сезоне Кевин Браун заработает больше, чем суммарный средний семейный доход 10797 жителей округа Уилкинсон в Джорджии. Первый из двух чеков, получаемых им в месяц, принесёт ему 1,25 млн долларов. Обычный житель округа Уилкинсон сможет заработать такую сумму за 46 лет, то есть за всю жизнь. И всё же, хотя Браун может проводить ночи в особняке в Беверли-Хиллз, получая от «Доджерс» около 4000 долларов за подачу, он никогда не окажется далеко от округа Уилкинсон. «Я боюсь, что мы превратимся в «Беверли Хиллбиллис», — смеясь, говорит его жена Кендейс. — «Клампетты уже здесь» (отсылка к ситкому Beverly Hillbillies, шедшему в эфире CBS с 1962 по 1971 год, главным героем которого был деревенщина Джед Клампетт, нашедший на своём участке нефть, разбогатевший и переехавший в богатый Беверли-Хиллз — прим. пер.). Кендейс было 13 лет, когда она познакомилась с Кевином, который старше её на три года. Свадьбу они сыграли через шесть лет.
Округ Уилкинсон находится в самом центре Джорджии. В середине места, где ничего нет. Именно там, в городке Макинтайр с населением 552 человека, вырос Кевин Браун. Округ, граница которого находится примерно в 20 милях к востоку от Мейкона, похож на ожившую, хотя и с трудом, черно-белую фотографию. Пейзаж цвета умбры выглядит так, будто с небес пролились красно-коричневые чернила. Ржавые металлические крыши нависают над тёмными деревянными стенами покосившихся домов, а мёртвые автомобили торчат из грязи, словно надгробия. Это место, где бродячие псы носятся за проезжающими по просёлочным дорогам машинами, где каждая восьмая семья живёт за чертой бедности, где нет ни малейшего следа тридцати семей, которые по данным последней переписи населения зарабатывают 100 тысяч в год, где есть четыре десятка церквей, напоминающих о том, что каждый достоин лучшего места.
«У вас есть с собой сотовый телефон?» — спрашивает мать Кевина Кэролайн у гостя, собирающегося ехать из Мейкона в Макинтайр. — «Там, знаете ли, совсем глушь».
На зелёном знаке надпись «Деловой район». Белая стрелка на нём указывает на Мейн-стрит в Макинтайре. Он представляет собой один квартал, начинающийся от склада запчастей и заканчивающийся у заправки. Между ними расположены хозяйственный магазин, полицейский участок и круглосуточно открытая лавка без опознавательных знаков. В пять вечера буднего февральского дня вы можете сесть на проезжей части играть в шахматы и не создадите помех движению. На двери полицейского участка висит замок. Внутри никого.
Один из старожилов вспоминает, что в 1948 году, когда ему было 19 лет, в Макинтайре не было ни водопровода, ни электричества. Он помнит щели в полу своего старого дома, через которые было видно землю; лепёшки из кукурузной муки три раза в день; залатанные штаны, в которых он ходил в школу и стеснялся этого; и 60 центов в час, которые он получал подростком, добывая каолин. Эта белая глина является причиной того, что Макинтайр вообще обитаем.
Этого старожила зовут Джеральд Браун, который по милости чудесной правой руки его сына теперь пьёт кофе в кожаном кресле в просторном кирпичном доме с четырьмя спальнями в Мейконе. Со ступенек своего дома он может видеть особняк, который Кевин строит для себя на участке в 70 с лишним акров (около 28 га). На его фоне дом Джеральда и Кэролайн похож на пластмассовую фигурку из «Монополии». Кевин вырос в семье из пяти человек в доме площадью 120 квадратных метров, где никто не знал такой роскоши, как возможность долго принимать душ. В его новом поместье будет десять ванных комнат.
В красно-коричневой грязи Макинтайра и в морщинах на лице Джеральда кроются подсказки, почему Кевин бросает мяч так яростно, как никто другой в этом мире. Они же говорят о том, почему на его лице появляется улыбка только когда он играет со своими сыновьями, запуская модель самолёта с дистанционными управлением, или смотрит один из эпизодов «Звёздного пути», все серии которого хранятся в его видеотеке.
«Были партнёры по командам, ненавидевшие его до глубины души», — говорит Том Хаус, тренировавший Брауна в первые шесть лет его карьеры в «Рейнджерс». — «Люди с характером Кевина практически не обращают внимания на чувства других. В нём не так много сочувствия. Как многие спортсмены, он самовлюблённый человек, которому платят большие деньги, чтобы он был именно таким. Он жёсткий. Но мне хотелось бы думать, что он отличный парень».
«Думаю, это складывается само собой», — говорит Джеральд о жёсткости и целеустремлённости сына. — «Я был таким же. Я думал, что должен быть совершенным во всём, что делаю». Джеральд это невысокий и коренастый мужчина, даже зимой носящий рубашки с короткими рукавами, открывающими мускулистые татуированные руки. В глазах у него блеск, свойственный героям Джеймса Кэгни (американский актёр, известный ролями гангстеров — прим. пер.). Кэролайн говорит, что если бы он играл — а они с Джеральдом в прошлом играли в софтбол — то был бы похож на Чака Ноблока, жёсткого второго базового, игравшего за «Янкиз».
«Я всегда работал что было сил», — продолжает Джеральд. — «Для того, кто с семью классами образования стал бригадиром в компании, добывавшей каолин, я справился неплохо. Я всегда говорил Кевину, что если он хочет что-то сделать, то лучший способ это сделать всё как можно лучше. Помню, перед одним матчем он поссорился с другим мальчишкой и сказал, что не будет играть. А я сказал, чтобы он тащил свою задницу на это чёртово поле. Делай всё правильно или проваливай».
Джеральд делает глоток кофе. На его кружке изображён Кевин в форме «Падрес», за которых он играл в прошлом сезоне. Кэролайн заметила пирамиду таких кружек в аэропорту Сан-Диего и выкупила все. На керамике её сын тоже не улыбается, он смотрит своим обычным, холодным и не терпящим возражений взглядом.
В один из дней 1997 года, когда Кевин играл за «Марлинс», репортёр с радио попросил его сказать пару слов. Это было самое начало предсезонных сборов, когда бейсболисты обычно пребывают в хорошем настроении. «Пару слов, да?» — переспросил Браун. — «Наверное, я скажу — укуси меня» (игра слов «sound bite» и «bite me» — прим. пер.). Позднее в том же сезоне другой репортёр спросил его о возможной продаже клуба, на что Кевин ответил: «Я игнорирую этот вопрос, и вас тоже». Осенью, когда команда впервые в истории вышла в Мировую серию, он приветствовал журналистов, пришедших в раздевалку клуба, выкриком: «Уберите отсюда этих *****. Мы не можем работать». Иногда, во время просмотра матчей команды по телевизору, он звонил в ложу прессы и отчитывал комментатора за ошибки, например, за неверное определение сделанной питчером подачи.
В 1994 году, когда Браун играл за «Техас», его и других игроков для рекламной акции на один вечер переодели в старомодную мешковатую форму. Перед выходом на поле он увидел президента клуба Тома Шиффера и ещё одного из руководителей и выплюнул: «Это вы, *****, заставляете нас надевать эту дрянь!»
В приступах ярости Браун с завидной регулярностью громит клубные раздевалки и в его командах даже вели специальные таблицы. Он разбил как минимум два телевизора, сорвал со стены огромный логотип «Падрес» из дерева, оставил с десяток дыр на гипсокартонных стенах, разбил стекло в одной двери и вынес другую. После одной из истерик кто-то спросил его, что он пытался сделать, на что Браун ледяным тоном ответил: «Перерезать сухожилие». Две недели назад в Доджертауне (стадион «Холман» во Флориде, на котором «Доджерс» готовились к сезону с 1948 по 2001 год — прим. пер.) Кевин разбил битой унитаз, после того как кто-то спустил воду и его ошпарило в душе.
Ассистент генерального менеджера «Торонто» Дэйв Стюарт, в прошлом году бывший тренером питчеров в «Сан-Диего», сравнил лицо Брауна в день игры с лицом серийного убийцы. Кевин до сих пор так заводится на поле, когда допускает ошибку, что Кендейс с трибуны видит, что он вот-вот взорвётся. «У него такое выражение глаз, он так дёргается. Никто не рискует сесть рядом с ним или заговорить в перерывах между выходами на поле. Он проклинает себя, даже выведя в аут троих соперников и не пропустив хита», — говорит она.
Он также известен своими кинжальными взглядами в сторону полевых игроков, совершающих ошибки за его спиной. «Когда он играл здесь, — говорит один из сотрудников «Рейнджерс», — инфилдеры всегда были на взводе, потому что он смотрел сквозь них».
Не менее враждебно Браун относился и к тренерам, выходившим к нему на поле. «Была пара случаев, когда он говорил вещи, которые мне не нравились», — вспоминает Стюарт. — «В других ситуациях я бы уладил вопрос по-другому».
«Вам не удалось бы запрограммировать кого-то сказать абсолютно неподходящие слова в самое неподходящее время лучше, чем это делал Кевин», — говорит Хаус. В этом есть доля истины. Перед тем как выбрать себе дом в Беверли-Хиллз, Браун жаловался на шок от цен, который он испытал в процессе покупки жилья в Южной Калифорнии. И это говорил человек, который в следующие семь лет получит 105 млн долларов. Когда ему задали вопрос о разгромном поражении «Падрес» в Мировой серии 1998 года от «Янкиз», самой побеждающей команды в истории бейсбола, Браун заявил, что результат был бы иным, если бы бросок реливера «Сан-Диего» Марка Лэнгстона при двух страйках и двух боллах первому базовому соперника Тино Мартинесу в седьмом иннинге первого матча, был засчитан как страйк. «Это был важный, поворотный момент игры», — рассуждал Кевин, ранее в этом же иннинге не удержавший счёт 5:2. Мартинес тогда заработал болл, а следующая подача обернулась гранд-слэм-хоум-раном. «У них был талантливый состав и тот момент», — говорил он позднее о «Янкиз». — «На бумаге вся серия выглядит плохо, но на самом деле мы должны были выиграть три из этих матчей». Перед первой игрой финала Браун около часа лежал на массажном столе в раздевалке под грудой одеял, борясь с ознобом от гриппа. Он не сказал о своём состоянии ни тренеру питчеров, ни менеджеру Брюсу Боши. Стюарт до сих пор сокрушается по этому поводу.
Браун не верит, когда ему говорят о сложившейся среди партнёров, соперников и журналистов его репутации питчера, постоянно находящегося на взводе. «Никто никогда не говорил мне такого», — отвечает он. — «Я думаю, это началось в Техасе, когда один из журналистов постоянно засыпал меня упрёками, а я не позволял этого делать. Несколько раз я набил ему морду. Но с тех пор — в Балтиморе, во Флориде, в Сан-Диего — у меня не было никаких проблем. Слушайте, я сам критикую себя больше всех, но эти парни иногда пытаются говорить мне, о чём я думаю, не спрашивая. Ненавижу это. И я не собираюсь целовать чьи-то задницы».
«Я один из тех, с кем он ладил», — рассказывает питчер «Метс» Эл Лейтер, игравший с Брауном в «Марлинс». — «Он всегда так напряжён, что почти невозможно было заставить его от души посмеяться. Но иногда я думаю, что его образ крутого парня это всего лишь маска, за которой скрывается зануда и ботаник. Что я пытался с ним сделать, как делал с Пьяццей (кэтчером «Метс» — прим. пер.), так это набить ему рожу. Они слишком серьёзно о себе думают, а я говорю, что надо быть попроще».
«Кевин это самый доминирующий питчер, с которым я когда-либо играл», — добавляет Лейтер. — «Но может ли он повлиять на клуб и заставить остальных играть лучше? Нет, Брауни на это не способен».
«Вы можете слышать посланный им мяч», — говорит менеджер «Тампы» Ларри Ротшильд, в 1997 году работавший с питчерами в «Марлинс». Мяч после бросков Брауна вращается так быстро, что шипит, когда швы рассекают воздух. Ни один из действующих питчеров — а возможно, никто и никогда — не может заставить его нырять с такой силой, как Браун. Он уникален: силовой питчер, бросающий синкеры. Один из его первых кэтчеров, Майк Стэнли из «Рейнджерс», называл его «бензопилой» за то, как броски Брауна пережёвывали биты и руки игроков. Другой игрок «Техаса», в прошлом обладатель Золотой ловушки Джим Сэндберг, провёл большую часть сезона 1989 года, последнего в своей карьере, с пакетом льда на левой руке — брошенные Брауном мячи неоднократно выбивали ему большой палец.
Браун одержал двадцать побед за сезон всего однажды, в составе «Рейнджерс» в 1992 году, когда он начал посещать спортивного психолога, с которым общается до сих пор. Он ни разу не получал приз Сая Янга. Он играет за пятую команду за последние шесть лет. У него меньше побед в играх Мировой серии, чем у Джея Пауэлла (питчер «Марлинс», выигравший седьмой матч Мировой серии 1997 года — прим. пер.), он проиграл все четыре своих старта. Его общее статистическое резюме (139 побед, 99 поражений, 58,4% выигранных матчей) примерно соответствует показателям не впечатляющего Кевина Тапани из «Кабс» (120 побед, 87 поражений, 58,0%). Так почему же «Доджерс» дали ему первый в бейсболе контракт с девятизначной суммой? Всё просто: Браун — один из немногих игроков, способных в одиночку дать команде возможность выйти в Мировую серию. И в 34 года, в возрасте, когда на пенсию был отправлен Дон Дрисдейл, ещё один выдающийся правша из «Доджерс», обладавший несносным характером, Браун всё ещё находится в расцвете сил.
Перед подписанием контракта Брауна осматривал известный хирург-ортопед доктор Фрэнк Джоб. В конце процедуры он покачал головой и сказал ему: «Я думаю, что «Доджерс» заключили выгодную сделку».
«Что вы имеете в виду?» — спросил Браун.
«Я полагаю, что они должны были предлагать контракт на десять лет, а не на семь», — ответил Джоб. — «При той форме, в которой находится твоя рука, я не вижу причин, по которым ты не мог бы бросать так долго».
За последние три сезона Браун выиграл 51 матч, проиграв 26, при показателе пропускаемости 2,33 — это чуть больше половины от суммарного ERA остальных питчеров Национальной лиги за этот же период (4,22). В прошлом году он бросал мяч сильнее, чем кто-либо ещё (до 97 миль в час), оформив страйкаут 257-ми отбивающим, это на 25% больше, чем в любом другом его сезоне. В 452-х выходах на биту при любом счёте, включавшем два страйка, бэттеры выбили всего 62 хита (13,7%) и ни одного хоум-рана.
У питчерской аномалии Брауна есть физиологические причины. При росте 193 см и весе 91 кг он обладает размахом рук и жилистостью баскетболиста. «Он может чесать коленку не наклоняясь», — говорит Хаус. Хотя техника его броска нестандартна — он чрезмерно поворачивает бедро следом за ягодицами и может выполнять любую подачу под любым углом — он безупречно сохраняет баланс, а фантастическая растяжка усиливает эффект хлыста, создаваемый длинной рукой. Другие питчеры «тянутся назад» за дополнительной силой, Браун же движется вперёд. «Впервые я увидел его вблизи в первый день весенних тренировок», — вспоминает Ротшильд. — «После долгой зимы он вышел на поле и просто начал бросать. Он выглядел так, словно была уже середина сезона. Я глазам не мог поверить».
Большинство стартовых питчеров между матчами проводят только одну бросковую тренировку, примерно на три четверти от своей максимальной скорости, чтобы сохранять чувство мяча. Браун проводит по две таких тренировки и выкладывается полностью. Стюарт говорит, что такая нагрузка его беспокоила. «Не только то, сколько он бросает, но и с какой интенсивностью он это делает», — вспоминает Стюарт. — «У руки есть определённый ресурс бросков. Мы немного говорили с Кевином об этом. Знаете, что он мне сказал? Я сокращу тренировки, если смогу».
Браун никогда не отличался утончённостью бросков, да и не нуждался в этом. Абсолютно всё в нём жёсткое. «Он из тех парней, которые прилагают максимум усилий, не имеют по-настоящему красивой и плавной подачи, и всё время так напряжены, что думаешь, что в один прекрасный день его локоть просто вылетит», — говорит генеральный менеджер одной из команд Американской лиги. Конечно Браун в курсе подобных разговоров, он слышит их много лет. К чёрту механику, он лучше знает, что ему подходит. «Если вы прислушаетесь к своему телу, то оно подскажет, если вы делаете слишком многое или, наоборот, недостаточно», — говорит Кевин. — «Я не верю в то, что руке отведено определённое количество бросков. Именно так я сохраняю свою остроту. Чем больше времени мяч находится в моей руке, тем мне комфортнее».
За исключением своего прорывного сезона в «Рейнджерс» (21 победа, 11 поражений), в составе команды Браун выиграл 57 матчей, проиграв 53. За скобками остаются кошмарные 1—11 в младших лигах в 1987 году. На протяжении девяти лет выступлений за «Техас» он не мог синхронизировать свои врождённые способности с механикой, которой его обучали. «Однажды мы с Джеральдом отправились на завтрак с Кевином в Миссисипи (в то время он играл за «Талсу Дриллерс» в АА-лиге)», — вспоминает Кэролайн. — «Мы знали, что он старался угодить тренерам механикой броска. И Джеральд сказал ему: ты попробовал их способ, может быть, теперь стоит вернуться к тому, как ты бросал в Джорджии Тек». Вероятно, Кевин и сам так думал. Всё, что ему требовалось, это благословение отца. В тот вечер он подавал как хотел, сильно и хорошо. Но баталии вокруг механики броска продолжались в течение всей его карьеры в «Рейнджерс». Браун считает, что упор тренеров на технику мешал его прогрессу, но говорит: «Том Хаус такой хороший парень, что я был готов пробовать всё. Если бы он был придурком, мне было бы легко поступать по-своему».
В 1995 году Браун в статусе свободного агента подписал контракт с «Ориолс», так и не получив звонка от «Рейнджерс», где рады были от него отделаться. В том сезоне он одержал десять побед при девяти поражениях с пропускаемостью 3,60. «Майк Муссина выиграл девятнадцать игр с почти таким же показателем [3,29]», — говорил Кевин. Он был несчастен. Появление темпераментного уроженца Джорджии в компании холодных и замкнутых ветеранов «Ориолс» было столь же уместным, что и выступление хэви-метал группы на благотворительном вечере Республиканской партии. «Это была очень тихая команда, если можно так выразиться», — говорит Браун.
В декабре он переехал во Флориду, рассчитывая на длительную карьеру там, но владелец «Марлинс» Уэйн Хайзенга после победы в Мировой серии просто выпотрошил команду. В ходе этой распродажи Браун отправился в «Падрес». В Сан-Диего он помог своей команде выйти в Мировую серию, завершив чемпионат с восемнадцатью победами при семи поражениях и ERA 2,38. В голосовании, определявшем обладателя приза Сая Янга, он стал третьим. Затем Браун отклонил предложения от «Падрес», «Ориолс» и «Рокиз», и получил большие деньги в «Доджерс». «Это взорвало мой мозг», — говорит Кэролайн о контракте на 105 млн долларов. — «Думаю, что и мозг Кевина тоже. Я всегда говорила ему, что ни один спортсмен не стоит миллиона в год. Но тут я сказала: если они хотят дать кому-то столько денег, то я рада, что они достались тебе».
Кевин Браун завязал с бейсболом в 1983 году, в этом он был совершенно уверен. При росте 188 см и весе 72 кг он не был лучшим стартовым питчером даже в школе округа Уилкинсон. Маловероятно, говорит он, что кто-то из скаутов видел его игру. «Это глухое место», — вспоминает Браун. — «Мои третий и четвёртый год в школе были первыми в карьере нашего тренера. Он почти ничего не знал о бейсболе».
В детстве он мечтал стать морским биологом, но позже, узнав, что эта работа за небольшие деньги унесёт его далеко от дома, решил стать инженером, как отец Кендейс Рой Этридж. Джеральд Браун никогда не желал, чтобы сын отправился за ним в шахты. Кевин блестяще учился и поступил в Технологический университет Джорджии, где изучал химическую инженерию. Летом, до начала занятий, он устроился на работу в лабораторию корпорации Engelhard, компании по добыче каолина, на которую работал его отец. Каолин играет настолько важную для центральной Джорджии роль, что газета The Wilkinson County News каждую неделю на первой полосе гордо сообщает: «РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ В СЕРДЦЕ САМОЙ БОГАТОЙ КАОЛИНОМ ТЕРРИТОРИИ В МИРЕ». Обработанный каолин выглядит как мука и используется в производстве фарфора, цемента, высококачественной белой бумаги, а также является наполнителем для красок, пластмасс и резины. «Это всё, что здесь есть», — говорит Дэнни Уильямс, работавший с Брауном в лаборатории. — «Если бы каолин когда-нибудь закончился, то с ним закончился бы и Макинтайр».
Во время обеденных перерывов Браун, Уильямс и другие парни из лаборатории играли в бейсбол с помощью комка алюминиевой фольги и шпателя. Это был единственный вид бейсбола, в который Кевин играл тем летом, когда Кенни Уолтерс, работавший на том же заводе, пришёл поговорить с ним. Уолтерс был капитаном полупрофессиональной команды из соседнего города, большую часть которой составляли чернокожие. В День труда им предстоял турнир в Валдосте. Ему нужен был питчер, и он слышал о Брауне от Уильямса. Кевин ответил, что ему это неинтересно. «Уолтерс приходил три или четыре раза», — вспоминает Уильямс. — «Потом мы сказали: почему бы тебе просто не сыграть с ним? В конце концов, он согласился».
В Валдосте Браун сыграл в двух матчах. В субботу он вышел реливером вместо Уолтерса, а в воскресенье провёл победную полную игру. Во вторник он вернулся на работу. В лаборатории зазвонил телефон, кто-то взял трубку и заорал: «Это скаут из «Метс»!»
Поговорив, Браун повесил трубку, а Уильямс спросил: «Чего они хотели?»
«Ну, они хотели меня», — ответил Кевин.
«А зачем ты им нужен?»
«До этого звонка, — вспоминает Кендейс, — Кевин и не думал, что он настолько хорош». Он сказал Джулиану Моргану, скауту, бывшему в Валдосте, что намерен учиться в университете. Морган позвонил тренеру команды Джиму Моррису, чтобы рассказать ему о молодом таланте и убедиться, что он попадёт в состав. И Браун попробовал свои силы. До этого момента он никогда не пробовал подавать в шиповках и всегда ставил правую ногу на резиновую пластину, вместо того, чтобы отталкиваться от её края. «После первого дня мне дали шкафчик в раздевалке и сказали, что я в команде», — вспоминает он. Три года спустя, когда его фастбол стал на восемь миль в час быстрее, «Рейнджерс» выбрали его на драфте под общим четвёртым номером.
«Если бы он не поехал тогда в Валдосту, то возможно всё ещё работал бы здесь», — говорит Уильямс, техник лаборатории Engelhard в расположенном по соседству Гордоне. — «И, возможно, был бы моим боссом».
Макинтайр настолько неприметное место, что раньше он назывался просто Станция №16. Самый известный продукт города — не считая каолина, конечно — не прославлен как местный герой. В его старшей школе, на заднем дворе которой ржавеет игровая площадка, на стук в дверь после окончания уроков отвечает секретарь. Гость спрашивает, есть ли в школе какие-то атрибуты признания его заслуг. Мемориальная доска? Трофей? Фотография?
«Кевин Браун?» — настороженно спрашивает секретарь. — «Нет, ничего нет. Вообще». Она отворачивается и закрывает дверь.
В четверти мили от школы на поле проходит тренировка бейсбольной команды. «Кевин Браун?» — говорит один из игроков. — «Не упоминайте здесь это имя. Он придурок. Он дал миллион долларов школе в Лос-Анджелесе (на самом деле, одной из школ в гетто — прим. автора), а мы здесь покупаем форму на свои деньги. Он даже не переживает о школе, в которой учился».
Говоря на эту тему, Браун отвечает: «Я делал пожертвования школе раньше и, может быть, буду делать это в будущем».
Жители Макинтайра обижены на Брауна ещё и потому, что он нигде не говорит, что родом отсюда. «Он выходит в Мировую серию и выясняется, что он из Мейкона», — говорит отец одного из игроков школьной команды.
В Мейконе смеющийся Браун, каким его эти люди никогда не видят, гоняется за четырёхлетним сыном Грейсоном по скромному дому, где он жил последние девять лет. Семья настолько важна для него, что он убедил «Доджерс» ежегодно оплачивать ему двенадцать рейсов между Мейконом и Лос-Анджелесом на частном самолёте. Команде это обойдётся примерно в 480 тысяч в год. Браун раскошелился на участок в два акра в Беверли-Хиллз, так как хотел, чтобы у Грейсона и его восьмилетнего брата Риджа был двор, в котором можно играть. «Он похож на своего отца. Деревенский мальчик, который любит свободное пространство», — говорит Кэролайн. «Кевин часто улыбается, он сам ещё ребёнок. Я всё время говорю Кендейс, что у неё не два мальчика, а три», — добавляет она.
«Я знаю о его репутации, и я знаю другого Кевина Брауна», — говорит Сэнди Джонсон, бывший директор по скаутингу «Техас Рейнджерс». Сейчас он работает ассистентом генерального менеджера «Даймондбэкс». «Он всегда был очень искренним, настоящим джентльменом с Юга. Он мне нравится. И с тем, как он заботится о себе, о своей руке, он сможет играть до сорока лет. Как Нолан (Райан — прим. пер.)».
Браун провёл с Райаном пять сезонов в «Рейнджерс», но не так и не сблизился с ним. На вопрос о том, кто был его наставником, он прямо отвечает: «Никто».
«Кевин это продукт очень условной среды», — говорит Хаус. — «На него возлагались необыкновенные надежды, и он должен был соответствовать определённым условиям, чтобы получить признание. Многие спортсмены выросли с таким условным признанием. Характерами Нолан Райан и Кевин похожи. Разница в том, что Нолан более искусен в выстраивании отношений с людьми. Я думаю, сейчас вы увидите расцвет Кевина, он войдёт в число элитных питчеров. К тому времени, как он завершит карьеру, его будут уважать многие. Не говорю, что это будет так же, как в отношении Райана или Тома Сивера. Но это будет близко».
Джеральд ходил на все школьные игры Кевина, даже на большинство его тренировок. Они с Кэролайн видели все его студенческие матчи, сыгранные в часе езды от Макинтайра. Кэролайн до сих пор с удовольствием приезжает на его выступления, а Джеральд, в 1994 году перенёсший сердечный приступ, предпочитает оставаться перед телевизором.
В зимние дни, когда нет бейсбола, родители Брауна коротают время за просмотром записей старых игр. В один из дней они включают матч, сыгранный 11 мая 1998 года. Это игра против Лейтера, друга Кевина. Камера постоянно выхватывает крупный план лица самого жёсткого игрока лиги. Оно искажено теми усилиями, которых Джеральд требовал от сына: ноздри раздуты, брови нахмурены, нижняя губа дрожит, он пыхтит через трёхдневную щетину. Временами кажется, что Браун может послать мяч мимо отбивающего просто усилием воли.
P. S. За 105 млн долларов, полученных от «Доджерс» и «Янкиз», Браун в среднем одерживал десять побед за сезон, десять раз он оказывался в списке травмированных. Один раз после того, как кулаком ударил по стене раздевалки. Самым ярким воспоминанием о годах, проведённых им в Нью-Йорке, является ужасная игра в седьмом матче Чемпионской серии Американской лиги 2004 года против «Ред Сокс», когда он пропустил пять ранов, сделав только четыре аута.
P. P. S. Последний матч в лиге Браун провёл 23 июля 2005 года, на тот момент ему исполнилось 40 лет. За свою карьеру он одержал 211 побед и сделал 2397 страйкаутов. За несколько лет до этого его имя было названо в докладе Миллера, посвящённого проблемам допинга в бейсболе. По данным расследования, Браун в течение минимум двух лет употреблял гормон роста и нандролон.
:quality(80)/cdn-kiosk-api.telegraaf.nl/edc1ed88-11e3-11ed-8c4d-02d1dbdc35d1.jpg?f=webp&q=90&w=320)
