30 мин.

Жизнь Федора Погорелова без ТВ: ведет экскурсии по бандитскому Петербургу и стадиону, удочерил ребенка

1 k

Большое интервью – и ни слова о работе на «Матч ТВ».

Федор Погорелов – самый яркий петербургский спортивный журналист последних пятнадцати лет. В Москве Погорелова не очень любят за иронию (иногда – чересчур жесткую) в отношении «Спартака», ЦСКА и «Динамо», но Федору наплевать: даже на «Матч ТВ» он комментировал матчи «Зенита» так же, как на местном канале. 

Погорелов покинул «Матч ТВ» после сезона-2016/17 и с тех пор немного пропал с радаров. Александр Дорский встретился с Погореловым и узнал, чем он живет сейчас. 

После ЧМ-2018 Погорелов не мог уснуть – без большой работы и с долгами. Нашел себя в экскурсиях: рассказывает о бандитском Петербурге и снайперах на «Газпром-Арене»

– Федор Погорелов в феврале 2020-го – кто он?

– В каких-то вопросах я старорежимный герой движения, а если выражаться в старорежимных формулировках, то у меня две позиции: 1) начальник отдела спорта в интернет-газете «Фонтанка.ру», 2) экскурсовод в свободное от работы на «Фонтанке» и детей время. 

У нас с Лешей Петровским с «Нашего Радио» есть ютуб-канал «Грустная передача о футболе» – это общественная нагрузка, потому что мы не можем молчать по разным поводам. 

– Ты говорил: «Экскурсии я начал вести не из-за того, что деньги жгли ляжку. Я смотрел в стенку, понимал, что мне 37, я ничего не умею, у меня много детей, алименты, рынка нет». Мне кажется, что мысль «Я ничего не умею, я уже не молод» посещает многих, но экскурсии – совсем неожиданный поворот.  

– Когда я вернулся из США, я недооценил масштаб катастрофы питерского медиарынка. Я быстро вернулся на работу на «Пятом канале», снимал сюжеты в рубрику «Модная неотложка» и ждал, когда меня снова сделают основным ведущим. Тогда абсолютно не замечал, что все летит в звезду, как поется в песне Егора Летова. 

За 2015-й медиарынок в Петербурге схлопнулся. Это совпало со смертью Олега Руднова, основателя и владельца «Балтийской медиагруппы», но, думаю, даже с ним рынок не перенес бы революционных изменений, которые случились в России – уж даже если «Первый» стал дотационным. 

С декабря 2014-го по март 2015-го я сидел без работы, а потом стал делать на «Фонтанке» интернет-телевидение. «Фонтанка Офис» счастливым образом на пару лет опередила фантастический взрыв ютуба. По классической телесетке мы ошибочно делали сквозное вещание с 10 до 18, но генерировали достаточное количество вполне сносного контента, который даже сейчас можно оценивать как хороший. 

В декабре 2016-го мне предложили возглавить отдел спорта. Я согласился, потому что это была понятная традиционная работа. Ближе к чемпионату мира я закончил с ТВ-комментированием (с «Матч ТВ» мы расстались после сезона-2016/17, часть сезона-2017/18 я отработал на петербургском канале «78») и внезапно обнаружил, что определенное количество симпатичных мне людей нашли себя под зонтиком ДК Лурье (кроме экскурсий, организует лекции и семинары, основатель – историк Лев Лурье – Sports.ru). 

Я встретился с Лурье, предложил ему экскурсию к ЧМ-2018. Писал ее год – нужно было сдавать методичку. Но я немножко переугорел – у меня получилась сносная кандидатская диссертация на тему «Футбол в Петербурге». Мне кажется, я прочитал все и составил красивый вордовский файл из двенадцати глав. Как-то встретил Соню Лурье, которая тоже ведет экскурсии: «Соня, у тебя в «Ночной Петропавловке» сколько страниц?» Она сказала, что десять. Было смешно: «Зашибись, я тогда сто двадцать лишних написал».

На ЧМ мы закатились хорошо – было прогулок двадцать, но было понятно, что ДК Лурье – не та воронка продаж, которая пересекается с футбольной аудиторией. 

Прекрасно помню август 2018-го: не могу заснуть, понимаю, что все, задница. Трое детей, ничего нет, долги, почти ничего не умею. Могу только рассказывать и писать. Ситуация на рынке не подразумевала востребованности этих качеств. «Пятый канал», считай, мертв, деятельность «78» мне бы не очень хотелось комментировать, в условной газете «Петербургский дневник» платят семьдесят копеек за знак. 

Поэтому я рискнул и сделал ставку на экскурсии – придумал «Живые и мертвые» о бандитском Петербурге. С ней я стартовал в январе 2019-го – и попал. По-моему, в Петербурге есть еще люди, которые ведут по криминальным тропам, но только за лето я провел тридцать бандитских Петербургов (это были индивидуальные заказы). И четыре тура по «Газпром-Арене» – хотя Владимира Кумарина (лидер Тамбовской преступной группировки – Sports.ru) арестовали в 2007-м, а стадион спокойно стоит. 

К концу лета 2019-го я закрыл большую часть долгов. Планирую вместе с партнером открыть свое бюро экскурсионных прогулок. Думаю, откроем к апрелю. 

– Как ты готовился к экскурсии к ЧМ? Ходил в Российскую национальную библиотеку?

– Врать не буду: последний раз в РНБ я ходил году в 2003-м. Я знал, что в журнале «Наш «Зенит», когда его главредом был Даниэль Лурье, выходило большое количество крутых исторических материалов. Плюс есть великолепная книжка Юрия Лукосяка о дореволюционном футболе. Есть воспоминания бывшего начальника «Зенита» Владимира Агеевца.  

Только в «Нашем «Зените» было около 30 материалов – например, среди них был лучший материал о футбольном бунте на стадионе имени Кирова 14 мая 1957-го, который написал мой лучший друг Саша Андреев. Материал о Шостаковиче «Футбол – территория свободы» написал автор монографии о нем Дмитрий Брагинский. Что-то делал я сам – например, интервью с главным врачом «Зенита» Михаилом Гришиным и администратором команды Юрием Гусаковым. 

– Кто был твоей публикой во время ЧМ?

– Достаточно сильный внутренний туризм – помню, с белгородскими обсуждали Кокорина. Много людей было из Москвы, естественно, много болельщиков «Зенита». Зазывали через соцсети и сайт ДК Лурье. Ну и, конечно, делал анонсы в своих соцсетях. 

– Когда появилась экскурсия по «Газпром-Арене»? Я слышал, что ты ее сам предложил клубу.

– В феврале 2019-го мне показалось странным не водить экскурсии по стадиону. В «Зените» есть специальный отдел по организации жизни на «Газпром-Арене» не в дни матчей – возможно, наши желания просто совпали по времени. Теперь есть обычная экскурсия по стадиону и есть то, что совершенно опьяняюще называется «Авторский тур Федора Погорелова по «Газпром-Арене».

Мне кажется, этот тур может продаваться лучше. Это хорошая мотивация для развития.

– Что входит в тур?

– Первая часть – про Кирова, про тот стадион есть прекрасная книжка Мити Козлова (сотрудник Европейского университета Санкт-Петербурга) «Остров мечты архитектора Никольского», есть альбом, посвященный истории стадиона, который сделало издательство «Красный матрос». 

Когда готовили экскурсию, конечно, прошли маршрут – на самом деле там особо нечего выдумывать: внешний стилобат, внутренний стилобат, спуск в спортивную зону, раздевалка, выход к полю, зал для пресс-конференций, где смотрим архивные видео. После этого на лифте поднимаемся на седьмой уровень – там великолепный вид на залив, на Васильевский остров. Уверен, большинство болельщиков даже не в курсе, что там так круто – это последний ряд второго яруса. 

Конечно, эта экскурсия – не в дни матчей. Следующая, по-моему, согласована 7 марта. 

– Разве в дни матчей ты ничего не ведешь на стадионе?

– За два часа до начала игры открываются гейты – и я провожу две-три экскурсии по стилобатам, по фан-променаду, с заходом в уголок ветеранов фанатского движения на границу секторов C и D, где тоже смотрим архивные видосы. 

Это – футбольно-краеведческий стендап, тридцать минут веселых анекдотов о деревьях-стаканах, которые росли в парке Кирова, футбольном бунте, строительстве нового стадиона, потому что пошутить там можно о многом. 

– Часть стадиона, которая поразила тебя больше всего?

– Красивые металлические поперечины, внутри которых стоят снайперы, если на матче присутствуют первые лица государства. Все смотрят вниз, поэтому не замечают их во время игры, но я приоткрываю завесу тайны. 

Конечно, перед прилетом Путина на открытие Кубка конфедераций исследовали весь стадион, опрашивали каждого садового гномика. За полчаса до прилета нашли дверь, которой не было ни на одном из планов. Вот там, думаю, ответственные люди немножечко поседели. 

– Как люди реагируют на эти истории?

– Смеются, потому что дальше я перехожу к кадру, открывшему трансляции из Казани, потому что раньше, когда играли на стадионе «Центральный»… 

– Это не раньше.

– Раньше и сейчас, когда играют на стадионе «Центральный», режиссер трансляции умел сделать перевод фокуса с вывески «Цирк», который между стадионом и Кремлем, на поле. В буковках «Цирк» стояли снайперы, когда на «Центральный» приходил Минтимер Шаймиев. 

Получается тонкая футбольная двойка о снайперах. 

– Футбольная экскурсия – понятно, с футболом ты связан полжизни. Бандитский Петербург – понятно, у некоторых город до сих пор ассоциируется только с этим словосочетанием. Как появились экскурсии по Тверской улице, по Репина, по Петровской набережной?

– ДК Лурье работает в режиме «одна экскурсия в месяц». Такой график проведения считался оптимальным с точки зрения наполнения групп людьми. 

Понятно, что четыре экскурсии лучше, чем одна. Написав футбольную и криминальную экскурсии, я создал шаблон, поэтому достаточно быстро настрогал экскурсию по Репина. 

На Репина я прожил 20 лет в коммуналке, знал, где что спросить. На экскурсию по ней приходил один из тренеров «Зенита». Тверская мне безумно нравилась в детстве – там жила мамина подруга. Чуть позже я ошибочно учился на соцфаке – тоже недалеко, поэтому много времени проводил на Тверской. Петроградка – с 2004-го я работал на телеке, снимал там квартиры.  

Ближе к 40 годам оказалось, что я реально зарубаюсь по краеведению. До этого у меня были сиюминутные вспышки любви к городу – например, я всегда обожал дом владельца ультрамаринового завода Веге (находится на набережной Крюкова канала – Sports.ru).  

Мы полтора года снимали квартиру в доме напротив, я каждый день смотрел в окно, жалея, что я не Дмитрий Нагиев или Сергей Шнуров, которые живут в этом доме.  

Понятно, что есть родился-женился-дом-архитектор-кирпич-булыжник. Понятно, есть историческая динамика. Дальше переходим к самому важному – работе с живыми людьми. По сути, я у них беру интервью – эта часть работы мне кажется самой интересной. 

Например, второй клип «Аквариума» «Танцы на грани весны». В этом клипе Гребенщиков бежит по улице Репина. Почему? В нашем доме жил ленинградский фотограф Андрей Усов. Я спросил у него, почему Гребенщиков бежит именно по Репина – оказалось, Борис ходил в гости к Усову, у которого был дома телефон, и когда речь зашла о съемках клипа, он предложил режиссеру Наталье Серовой в качестве фактуры улицу Репина. Серову я тоже нашел.  

Сейчас я придумал экскурсию по конструктивистской Петроградке. Выложил в инстаграме фото дома на Карповке, который построил Евгений Левинсон  – сразу прилетает «О, в этом доме жил Орлов», «А у меня соседкой была Татьяна Толстая». Вот уже понятно, где копать. Это азарт грибника. 

– Подготовка к бандитскому Петербургу – это тоже встречи?

– По-разному. Понятно, есть великая книга Андрея Константинова, есть книга Вышенкова «Крыша». В процессе подготовки я прочитал все историческое – от Вышенкова на «Фонтанке» за двадцать лет. 

Какие-то сюжеты сваливаются совершенно неожиданно. Я курю сигары – предпочитаю покупать в Испании, потому что там они в три раза дешевле. В соцсетях меня свели с человеком, который летел оттуда, я перевел ему деньги, он купил две коробки. Он увидел на моей странице в фейсбуке, что я собираюсь вести экскурсию по бандитскому Петербургу и спросил: «Знаете Илью Трабера (в 1990-е владел крупным антикварным бизнесом, считается одним из лидеров преступного мира – Sports.ru)?»

Кто же не знает Илью Антиквара? Даже рэпер Хаски упоминает его в песне «Седьмое октября». Я знал, где Трабер стоял в общепите, и отписал этому человеку из Испании, козыряя, что Трабер стоял на воротах в «Жигулях» на Владимирском (работал вышибалой – Sports.ru). Собеседник пишет: «Нет, там на воротах стоял Валера Бабуин, а Антиквар был за барной стойкой».

Я не спорил. Встретились по прилете собеседника, он передал сигары и показал кредитку. «Спасибо, но без пин-кода бессмысленная вещь», – я вообще не понял, зачем он ее показал. Собеседник просит посмотреть на фамилию. Смотрю – Трабер. То есть это был сын Ильи, я читал его интервью в расследовании «Дождя». А в фейсбуке у него стояла другая фамилия. 

– Это позитивная история. Не поверю, что тебе никто не предъявлял.

– Родственники Владимира Феоктистова, но через вторые руки. Я готов к беседе. 

Я тщательно фильтрую, не раскрываю ничего такого, что может нанести ущерб – и деловой, и репутационный. Он уже нанесен. О том, что на Виктора Гавриленко было покушение в кафе «Вена» в гостинице «Невский Палас», написана тонна бумаги. Здесь я не Америку не открыл. 

На экскурсии приходил бывший воротчик кафе «Рига» в 80-е, одноклассники детей больших криминальных авторитетов. В последний раз пришел настоящий вор – мы знакомы больше десяти лет по футбольной части. В начале экскурсии я всем объявил: «Сегодня я сдаю экзамен, среди нас есть человек, который точно знает больше». В конце экскурсии я подошел к нему: «Что, похоже на правду?» – «Вполне».

Так я поставил галочку во внутренней зачетке. 

– В начале октября тебя в инстаграме прорекламировал Дудь. Вопрос не от него – как тот пост повлиял на посещаемость?

– Юра с не разделяемым мной трепетом относится к приему детей из учреждений семьи. Мой инстаграм вырос в два раза – с пяти до двенадцати тысяч. За ночь пришло триста сообщений в директе. Писали про экскурсии – так придумал универсальный пост про заказ индивидуальных экскурсий через почту. Групповые тогда я водил с ДК Лурье.

Группа выросла в три раза. В октябре и ноябре я спрашивал у людей, сколько из них пришли из инстаграма Дудя. Получалось процентов тридцать. 

Конечно, маркетинговая волна довольно быстро сошла. Отец мне отвесил мотивирующий комплимент: «Ты снова временно популярен». В своей голове я стабильно популярен, без пиков, но прекрасно осознаю, что это как пришло, так и уйдет. 

Благодаря Юре у меня стало больше десяти тысячи подписчиков – теперь могу ставить свайп в сторис. Но я еще не научился. 

Теперь я буду вести групповые экскурсии самостоятельно – набирать людей через свои соцсети. Я объяснился с ДК Лурье, поблагодарил за замечательную школу. 

– Федь, ну теперь-то свайп точно нужно освоить.

– Я постараюсь.

Америка: новая учеба после 30 лет

– В начале 2010-х ты был топовым питерским телеведущим, был главредом «Радио Зенит». Вдруг все бросил и укатил учиться в Америку. Как так вышло?

– Это был процесс длительного продюсирования. Магнитик с Пизой, бутылка лимончелло – класс, но хотелось пожить в другом обществе. Жена в школе училась год в США – объясняла, что это важный жизненный опыт, и в какой-то момент я согласился.  

– С «Радио Зенит» ты ушел в 2016-м. Там спокойно отпустили на год в Америку?

– Я взял год за свой счет. Спасибо Валере Жуку и директору Елене Ворожевой, которые пошли навстречу. С «Пятого канала» я, наоборот, уходил со скрипом. 

Есть старый тезис Владимира Познера о том, что если лошадь показывать по телевизору, она станет достаточно популярным культурным героем. Я эмпирически установил, что если лошадь не показывать по телевизору, она достаточно быстро перестанет быть популярным культурным героем. 

Но перед поездкой в США я этого не осознавал.  

Более того, у меня были договоренности, что после возвращения я получу более-менее ту же позицию. Это нескромно, но осознавал, что я хороший телеведущий. Когда я сидел на кастинге людей, которых хотели взять мне на замену, понял, что мне недоплачивали. С того кастинга никто так и не подошел, в итоге привезли очень дорогого высококачественного ведущего из Москвы.  

– Не было сомнений, стоит ли везти семью?

– Нет, это изначально было семейное путешествие. Дочке было 2,5 года, Штаты для нее стали четвертой страной, она путешествовала с девяти месяцев.   

Я работал на телеке, на радио, в журнале PROспорт, но миллионов все равно не было, поэтому подавал на стипендию – на программу Фулбрайта, американского сенатора, который поездил по миру в послевоенные годы и понял, что это очень круто и влияет на мозг молодых людей. Свое завещание он приказал потратить на финансирование программы обмена студентами.

Эта программа до 30 лет – мне повезло, я подал бумажки за несколько недель до 30-летия, а уехал, когда мне вообще было 31. Сначала написал эссе, потом проходишь собеседование и сдаешь языковые экзамены. Везде прошел на тоненького. 

– Что за эссе?

– Меня спросили об исследовательском поле: спорт, общество, человек. Я засунул  эти измышления на две странички, попросил знакомого американца проверить текст, наставить десять ошибок, чтобы не было безупречного английского. 

Тебе говорят, что берут, а подбор университета начинается дальше, и студент на него не влияет. На собеседовании я говорил, что хотел бы получить опыт жизни в большом городе, а меня отправили в университет Сиракьюза. Сиракузы – это муркина жопа, где университет – главная точка силы. Правда, мне повезло с колледжем – попал в Samuel Irving Newhouse School of Public Communication, на тот момент эта программа была пятой по рейтингам в США. 

Понятно, что логика программы – засунуть как можно большее количество студентов в самые дешевые университеты. Моя программа стоила 60 тысяч долларов: 10 оплатил университет, 50 – программа Фулбрайта. Плюс стипендия – 1250 долларов в месяц. 

По правилам семья не могла приезжать в первые два месяца, чтобы не мешать адаптироваться. Эти месяцы был жесткач – я слушал Аркадия Северного на балконе, попивая бурбон. 

Я снимал квартиру, нашел комнату в, как мне казалось, удобном районе (это было немного не так). Было забавно, когда искал детский сад – нашел на улице Мартина Лютера Кинга, много зелени вокруг. Приехал на велосипеде – кто-то лежит на капоте, кого-то забирает позиция. Не знаю, сколько лет там не появлялись белые люди – конечно, когда я спросил в детском саду, возьмут ли они мою дочку из России, они подумали, что я совсем поехал.

В садик мы все-таки дочку запихнули, но потом забрали домой. Даже в Петербурге она не смогла ходить в сад – из другого теста, слишком хрупкая. 

Мой сосед по первой квартире Нил помог снять другое жилье. Это был какой-то Кустурица: шесть комнат, в одной живет почтальон, в другой – продавец велосипедов, в третьей – девушка-дилер, по пятницам к ней образовывалась прекрасная очередь.

Это был лучший год в жизни, потому что в Петербурге к тому моменту я работал десять лет без выходных, с двумя отпусками по две недели в году. В Америке я оказался в совершенно другом ритме. Хотя учиться было тяжело, особенно сначала, когда с английским было так себе. 

– Главная проблема с языком – постоянный перевод на русский?

– Все были из разных штатов, все говорили по-разному, плюс у советских людей гордость же – переспрашивать не любим, да и вообще западло признать, что ты что-то не понял на лекции. Какое-то время мне понадобилось для того, чтобы понять, что переспрашивать – абсолютно нормально. 

В один момент я перестал переводить, прекрасно это помню. На крыльце во время студенческой вечеринки я обсуждал со своим товарищем, охотником из Юты, «Колымские рассказы» Шаламова – пока кто-то кого-то жарил, кто-то блевал. А мы тут такие утонченные про Колыму.

– Что-нибудь из учебы тебе пригодилось после возвращения в Россию?

– Интернет-телевидение на «Фонтанке» – это во многом курсы второго семестра. У нас было сериальное производство, курсы по скринрайтингу, хорошие курсы по питчингу. Навыки оттуда мне помогают в работе, но это не пресс-релиз.

– Звучит именно так.

– Это же история про сторителлинг. Истории можно рассказывать по-разному – можно в рамках «Грустной передачи о футболе», а можно – в экскурсии о бандитском Петербурге. Это все равно рассказ. 

Запустил ютуб-канал о «Зените». Там не очень любят Шатова 

В апреле 2018-го Погорелов вместе с ведущим Нашего радио Алексеем Петровским запустил ютуб-канал «Грустная передача о футболе», на котором обсуждают «Зенит» и главные новости российского футбола. Сейчас на канал подписано 7 тысяч человек, а выпуски собирают от 7 до 17 тысяч просмотров. 

– Где ты познакомился с Лешей Петровским?

– Мы познакомились на ЗИА («Зенит Интернет Альянс» – гостевая книга болельщиков – Sports.ru) – ирония судьбы, что сейчас мы там не пишем. Леша был одним из основателей ЗИА и модератором.  

После этого я много раз приглашал его в «Футбольное обострение» и «Нестандартное положение», которые я вел на «Радио Зенит», мне всегда было с ним комфортно обсуждать игру.  

В 2018-м мы оказались внутри худшего сезона в новейшей истории «Зенита» – сезона Манчини. Я мониторил ЗИА, твиттер, комментарии на Спортсе и понимал, что мое внутреннее состояние «Задолбало» очень точно резонирует с настроением города.  

Я придумал передачу – посчитал, что это идеальный момент ворваться на ютуб с обсуждением «Зенита» в режиме песни про день рождения группы «Ленинград». Понимал, что Петровский прекрасно подходит под роль соведущего.

Когда в «Зените» был Манчини, было ощущение, что за команду болеют десять тысяч – и все они смотрят «Грустную передачу о футболе». Первые передачи снимали мои знакомые операторы (бесплатно), а потом за все стал отвечать Кирилл. Он много лет слушал «Радио Зенит», и когда я в твиттере заикнулся, что хочу залезть в ютуб, предложил свою помощь. Ютуб кормит его семью в полный рост. 

– Как?

– У его жены по 500 тысяч просмотров на видосах про комиксы Marvel. Видимо, она освоила свайп.

У нас первый год получился фановым – стандартно было три тысячи просмотров, и казалось, что это очень много. 

Со второго сезона держим в районе десятки. Это очень специальный контент, немножечко сложный для широкой аудитории, поэтому каждый из десяти тысяч нам дорог и близок. 

– Шатов и «Грустная передача о футболе» стали локальным мемом (Шатова называют по имени-отчеству, плачущий Олег – юзерпик канала). Шатов как маскот – случайность (он забил за «Краснодар» в матче с «Зенитом» и расплакался – после той игры вышел первый выпуск) или он вызывал сильные эмоции и раньше?

– И стечение обстоятельств, и ситуация в динамике. В какой-то момент мне показалось, что футбола в жизни Шатова стало меньше, чем каких-то других элементов. На эту тему я позволил себе пассаж в тексте на «Фонтанке», после чего получил хамское сообщение от агента Шатова Кахора Муминова.

Шатов достаточно долго переходил у меня в категорию игроков совершенно характерных, благодаря тому сообщению Муминова – закрепился там. 

Мы довольно редко совпадаем с Петровским в оценках, но в оценке выступления Олега Шатова конкретно в том матче мы сошлись во всех пяти нецензурных русских корнях. Этюд Шатова был абсолютно недопустимым: забил, заплакал, повел себя как профессиональный футболист.

– Дзюба забил «Зениту» за Тулу через пару недель – в чем разница?

– В тот момент это тоже сильно раздражало, но, к счастью для Артема, лето 2018-го сложилось для него хорошо. Если бы тот гол в Туле остался его последним футбольным эпизодом, то, возможно, отношение было бы другим. 

Апрель 2018-го получился очень грустным, а символом бардака в «Зените» стал Шатов. Но это как раз стечение обстоятельств. Судя по тому, как это ценно зрителям, думаю, было точное попадание. 

– Так а что конкретно в Шатове не так?

– Когда я находился рядом с ним, мне казалось, что корона чуть-чуть мешает заходить в помещение. Я общался с Шатовым перед Евро-2016 – была очень приятная беседа для GQ. В сезоне-2016/17, когда я комментировал выездные матчи «Зенита», было уже совсем иначе. 

Высокомерие, снобизм, корона – показатели так себе. 

– Муминов или Шатов писали из-за передачи?

– Удивительно, но за передачу вообще не прилетало. Было сообщение от Тимощука, когда в одном из выпусков я сказал, что за стандарты отвечает Низелик. Анатолий мне подсказал, кто ими занимается на самом деле.  

Возможно, то, что не прилетало – плохо, потому что вроде как оставляем людей равнодушными. 

Бар: почему закрылись и почему плохо открываться в период зенитовской меланхолии

– После возвращения из Америки ты вместе с однокурсником Игорем Лядовым открыл бар «О, Спорт». У тебя была мечта о своем баре или просто Лядов предложил, а ты вписался? 

– Вообще никогда не задумывался о функционировании в общепите. Лядов предложил открыть спортивную точку общепита – я удивился, но поскольку в этот момент сидел без работы и, мягко скажем, грустил, быстро согласился. Доли были равны. 

Мы начали работать 2 января 2015-го. Это было удивительное опоздание с открытием зенитовского спортбара – мы не полностью повторили судьбу бара «Хет-Трик» на углу улицы Репина и Среднего. Его открыли после бронзы-2001, а в 2002-м – с двенадцатым местом «Зенита» – у «Хет-Трика» все было довольно печально.  

Когда «О, Спорт» закрылся, я много думал, что открываться нужно было в 2011-2012-м, когда было два подряд чемпионства, выход в плей-офф Лиги чемпионов. Но в те времена об общепите я думал только с пользовательской точки зрения, да и задним умом все хороши.

Мы попали на эмоциональную нисходящую. Открылись в первый сезон Виллаш-Боаша, золото, а дальше три сезона подряд стремительного домкрата вниз. В то же время мы затащили к себе достаточное количество симпатичных зенитовских болельщиков – когда играли на «Петровском», в дни матчей была чума, рекордные кассы, закрытия в три ночи. После переезда на «Газпром-Арену» мы организовали алкошаттлы, но быстро поняли, что девчонки, танцующие на барных стойках в пятницу вечером, приносят гораздо больше, чем Артур Юсупов или Иван Новосельцев.

Я в рюмочной не заработал. Такой задачи даже не было. 

– В начале 2018-го вы переехали с Большой Пушкарской на Куйбышева – и это была уже не рюмочная, а полноценный бар. Не было опасений, что с новой площадкой вы прогорите?

– У меня – нет. Как и многие представители питерского общепита, мы переоценили значимость ЧМ-2018. По моим ощущениям, в выигрыше остались только заведения на Желябова (старое название Большой Конюшенной улицы, которая примыкала к фан-зоне – Sports.ru), но и то они так заманались за месяц работы у фанзоны, что никакой радости не испытывали – только финансовое удовлетворение хозяев.  

Мы действительно недооценили масштаб абсолютно нечеловеческой аренды. Здание три года стояло пустым, но ближе к концу 2018-го пошли сложности с арендой – точку поставили представители собственника. Уже год с лишним это здание пустует. Так что выбор помещения – большая ошибка при желании масштабировать атмосферу и экономику.  

– Во время ЧМ в «О, Спорте» тусили только русские?

– Это лучшее футбольное лето жизни, так круто не будет никогда. Матчи сборной России мы комментировали вместе с Лешей Петровским: чума, экстаз, огонь и сила, такого счастья в нашей стране не было, наверное, с 88-го. Как говорил Игорь Денисов про 2008-й, сложно гордиться участием в турнире, где тебя дважды вынесли, пусть и испанцы.

Отдельное ощущение, которое слегка подутратилось в нашем государстве, находящем все больше и больше геополитических союзников – иностранцы. 20 тысяч иранцев, пляшущих на Дворцовой, желтое море шведов на Батарейной дороге Приморского парка победы – все эти люди тусили у нас. 

Были прекрасные аргентинцы – три семьи, двенадцать человек, я с ними даже сделал интервью. У них было пять перелетов, и им дико повезло – они покупали билеты, когда еще не был известен календарь, но попали на Аргентину в Нижнем Новгороде.  

Были американцы, которые купили билеты еще до того, как выяснилось, что США вообще не приедут на ЧМ. 

Это был карнавал длинною в месяц – с совершенно огненными вечерами в дни матчей России и очень приятными посиделками в дни больших игр. Из 64 матчей я вживую прокомментировал больше 40 – к концу ЧМ уже еле сипел. 

– К ЧМ-2018 в «О, Спорте» появились новые шоты: «Кровавый Саламыч», «Паспорт болельщика», «Матч за третье место». Самые популярные заказы тем летом? 

– Шоты придумал я, выручки они давали больше, но с шотами всегда так: ингредиенты дешевые, ценник среднебарный. «Кровавый Саламыч» –  нехитрый ребрендинг Михаила Сергеевича.

Но это было полтора года назад – уже не помню деталей. Пили их хорошо, это точно. 

Я с ностальгией вспоминаю рюмочную, потому что была понятная домашняя атмосфера, Халк и Витцель играли за «Зенит», а выбежать из «О, Спорта» можно было за пять минут до начала матча на «Петровском» и успеть к первому тайму. 

– Решение о закрытии приняли люди собственника?

– Он сам – руками управляющих, мы никак не могли на это повлиять. Это было скорее ожидаемо, но очень неожиданно – мы даже не успели провести прощальную вечеринку, потому что момент – и нужно забрать вещи. Новые замки, расходимся. 

– После такого больше не впишешься в тему с общепитом? 

– Хороший вопрос. Не потому, что у меня есть ответ, а потому, что самому любопытно подумать на эту тему. В таком временно затратном виде точно не впишусь – детей стало только больше. 

Удочерение

– Вы с женой не скрывали процесс усыновления ребенка. Почему?

– Решение принять ребенка появилось еще до отъезда в Америку – на «Пятом канале» я вел передачу «День ангела» (в ней воспитанники детских домой рассказывают о себе, их могут забрать заинтересовавшиеся семьи – Sports.ru) . Меня так переколбасило на первых съемках, что после них сразу поговорил с Верой – наши настроения совпали.  

Между дочками у нас разница четыре года, мы хотели, чтобы с третьей была такая же разница. Хотели девчонку, чтобы было три сестры. Плюс у меня есть сын от первого брака, поэтому мифический гештальт «У мужчины должен быть сын» у меня закрылся еще в 2003-м.

В ноябре 2018-го записались в школу приемных родителей, а обучение началось в феврале 2019-го. Уже тогда мы писали об этом в соцсетях, потому что мы оба искренне пытаемся сделать так, чтобы усыновление было нормой, а не геройством. Это не для лайков и хайпа, а для того, чтобы изменить подход к проблеме, очень остро стоящей в нашем обществе.

– В колонке на «Фонтанке» ты писал: «У нас был магнум-план – найти ребенка чемпионата мира». Это шутка?

– Абсолютно серьезно. Нам казалось, что это добавит сюжету дополнительный смысл. Мы знаем, как для общества важны дети фестиваля молодежи 1956-го, дети Олимпиады-80. 

Как плохо обученный социолог, я думал, что ЧМ-2018 приведет к большому количеству детей-отказников. То ли мы не нашли, то ли с 1980-го контрацепция шагнула вперед.  

– Как проходит обучение в школе приемных родителей?

– Чуть-чуть медицины, чуть-чуть юриспруденции, блок психологических занятий с просмотром видео, с домашними заданиями, с чтением книг, с разбором игровых ситуаций. 

Требования одинаковы и для семей с детьми, и для родителей без них. Нам было сложнее с точки зрения логистики, потому что дочек нужно было где-то оставить, чтобы уехать на 4 часа в пятницу вечером и субботу днем. Но было проще, потому что мы достаточно осознанные родители. 

– Ты прошел обучение. Дальше что – тебе звонят и говорят, что есть ребенок в таком-то детском доме?

– По-разному. После школы приемных родителей ты должен зарегистрироваться во всех районных опеках Петербурга. Дальше нужно поехать в Москву – зарегистрироваться в федеральной базе на улице Каретный ряд, 2. Это можно сделать только физически, работают два раза в неделю. 

После этого – обзвоны и поездки в детские дома. Мы сразу сказали, что цвет глаз и волос не важен. Нам повезло, нашлась здоровая крошечная брюнетка, просто недоношенная. Мы приехали, познакомились, сказали, что берем. 

– Самое тяжелое – юридическая часть? Вспомнишь самую дикую ситуацию? 

– Беда в том, что это затрагивает очень много времени – нужно или быть топ-менеджером газовой монополии, или невероятно жонглировать расписанием.

Для того чтобы получить справку из психоневрологического диспансера о том, что я не состою в нем на учете, мне пришлось совершить четыре визита. В нужном диспансере не выдавали эту справку, а выписывают ее после собеседования, прохождения теста на шизофрению и энцефалограмму. Четыре раза приехать на другой конец города по прописке, припарковаться – это очень утомляет. 

Судья Приморского районного суда принимает один час в неделю – в четверг с 15 до 16. Все свои дела в четверг ты должен аккуратно засунуть подальше. 

– Сколько времени занял весь процесс?

– Ровно год, нам очень повезло. 

– Судя по статистике, это не много, но даже ты сталкивался с очень неприятными ситуациями. Как найти силы дойти до конца?

– Разговаривать с друзьями на эту тему, переводить все в шутку.

Одного представителя власти я хотел ударить ногой во время одной из бесед. От таких мыслей у меня свело заднюю поверхность бедра. 

Я подышал животом. Так что это вопрос исключительно терпения.

Не сильно парится, что пропал с ТВ 

– Восемь лет назад Федя Погорелов был на «Пятом канале», работал главредом «Радио Зенит» и писал в PROспорт. Три года назад Федя Погорелов работал на «Матч ТВ». Сейчас тебя нет в телеке, большинство людей не из Петербурга тебя потеряло. Тебе комфортно?

– Я стал иначе это оценивать. В 2015-м я сидел без работы, чистил кильку в «О, Спорте» – тогда слезание с телеиглы было ощутимым, мне было обидно, что меня не позвали на телек, хотя «Пятый канал» продолжал искать ведущих. 

Сейчас я осознаю, что за последние годы очень сильно просел в медийности, но при этом ядро, с которым я сталкиваюсь на экскурсиях и в комментариях «Грустной передачи о футболе», меня устраивает. 

Сегодня я шел в редакцию «Фонтанки», а с другой стороны улицы Зодчего Росси кричат: «Когда «Грустная передача о футболе?». Нас таких десять тысяч, но нам есть о чем поговорить.

Понятно, что я давно та самая лошадь, которую перестали показывать по телевизору. Но и сезон на «Матч ТВ» мне точно не добавил популярности, хоть и был очень интересным. 

Три года назад Погорелов давал интервью Муну – и там был только «Матч ТВ»

Мой телеграм-канал/твиттер

Фото: Instagram/fpogo, tommykaira; Facebook/fedor.pogorelov

logoГазпром Арена (Крестовский)
logoРоберто Манчини
logoЗенит
logoОлег Шатов
logoФедор Погорелов
logoпочитать
logoпремьер-лига Россия