Помог другу стать чемпионом мира и ни капельки не пожалел об этом. Вспоминаем сэра Стирлинга Мосса
Его называли человеком, который сделал невозможное возможным. Но каким-то образом чемпионат мира так и не сдался Стирлингу Моссу.
Это не важно.
Почти шестьдесят лет назад на Пасху его жизнь была на волоске от смерти. Вся Британия с замиранием сердца ждала новостей о состоянии Мосса, который попал в необъяснимую аварию в гонке «Гловер Трофи» в Гудвуде.
Мосс был в самом расцвете сил. Публика его обожала несмотря на то, что ему так и не удалось стать чемпионом. Он стал одной из тех редких икон, которые достигли этого очень необычного состояния благодати, которое выпадает только горстке людей. Его называли мистером гонок. Он сохранил любовь публики и популярность даже после завершения карьеры. Полицейские еще несколько лет задавали следующий вопрос любителям погонять на дороге: «Кем ты себя возомнил, Стирлингом Моссом?».
Имя Стирлинга Мосса сохранилось в британском сознании, как и имя футболиста Стэнли Мэтьюза и боксера Генри Купера. Чем бы он не занимался, он всегда попадал в новостные заголовки. После ухода из спорта он не собирался сдаваться.
Жизнь продолжалась полным ходом. Вместо Maserati 250F, Mercedes W196, Vanwall, Cooper или Lotus, которыми он эффектно управлял в «Формуле-1», теперь смог вместить в свой напряженный деловой график различные показательные выступления. Будь то исторические гонки или ралли. Езда на мотоцикле или съемки в рекламе виагры. Вы никогда не слышали он нем ничего плохого.
Десять лет назад, в возрасте 80 лет, он попал в ужасную аварию, когда лифт в его доме в Мэйфэйр вышел из строя. Он вошел в пустоту и пролетел три этажа. В 1960 году, после серьезной аварии в Спа, из-за которой у него были сломаны ноги, спина и нос, он вернулся в гонки спустя семь недель. Но теперь он был на полвека старше и сломал лодыжку. И все же он поднялся на ноги буквально через несколько недель. Его сила духа была невероятной.
Конечно, его волновало отсутствие титула. Глубоко. В то время, как его соперники с 1956 года побеждали, его преследовали неудачи с машиной. Ему оставалось лишь наблюдать как другие становятся чемпионами. Он даже однажды чуть не отказался от рыцарства. Для него имело значение не только то, что вы делали, но и то, как вы это делали.
Ни одна гонка не подытожит его характер лучше, чем Гран-при Португалии 1958 года. В тот год он выиграл четыре раза. Майк Хоторн одержал победу за сезон лишь раз, но все равно стал чемпионом. По иронии судьбы, если бы Стирлинг не вступился за своего соотечественника в Португалии, титул был бы его.
Хоторн пилотировал болид Ferrari Dino 246, который по многим показателя был медленнее Vanwall Мосса, но не по надежности. Это была ситуация с черепахой и зайцем. К концу сезона у Хоторна было 49 очков и девять финишей, но в зачет брали только шесть лучших результатов, поэтому 42. В то время как у Стирлинга шесть финишей и 41 очко. Как никогда он был близок к титулу.
Фактически же все решила гонка в Португалии, где Хоторн оказался на обочине. Ему хотелось финишировать и поэтому он растолкал свой болид, что правилами запрещалось. «Он поехал по эвакуационной дороге, а потом вернулся. А позже стюарды сказали, что этого не было…»
Финишировать гонщику было уже не обязательно, так как он один остался в круге с лидером. После финиша судьи дисквалифицировали пилота – толкать автомобиль запрещали правила, но на помощь Майку пришел Стирлинг Мосс. Он убедил собравшихся, что правила применимы только к трассе, а машина Хоторна оказалась на обочине – и потому Майк своими действиями ничего не нарушил.
«Для меня Майк не должен был быть дисквалифицирован. Я просто почувствовал, что это было совершенно неправильно, если бы его дисквалифицировали. И я выдвинул идею, что он был вне трассы. Они согласились. И оказалось, что это лишило меня титула. Но это показывает, что победа значит для тебя».
Его философия заключалась в том, что гонки — это то, что имеет значение. И он был гонщиком. Не для него соглашаться на меньшее.
В конце 1958 года он проанализировал свои чувства и смирился с разочарованием, вызванным его самыми большими амбициями. С тех пор его мировоззрение стало смягчаться. Титул чемпиона мира больше не был для него главным в жизни.
«Мое отношение изменилось. Потому что я действительно верил в тот год, что я стану чемпионом. Я чувствовал, что у меня есть способности и так далее… Я не выиграл титул. И это было против Майка Хоторна, который на самом деле был моим хорошим другом. Я действительно чувствовал, что могу победить Майка, и он, конечно, победил меня, опередив на одно очко».
«А потом я подумал, ну, Майк пьет, и он бегает, и он делает все, что я хотел бы сделать, и все же я был наказан за то, что я этого не делал. Какого черта, я собираюсь уйти и наслаждаться жизнью».
Его философия всегда заключалась в том, что он скорее проиграл бы гонку, где был быстр, чем выиграл гонку, где был медленен. «Я гонщик, а не шофер», - подчеркнул он с осторожностью. – «И я думаю, что это не умно. Нужно быть и шофером, и гонщиком, но я люблю гонки. Мне нравится играть в кости с другими парнями. Для меня это то, что нужно».
Однажды он признался, что первые четыре года карьеры не ездил на полную мощь, потому что боялся того, что может произойти. Но его карьера набирала обороты. С большим нежеланием ему пришлось выйти из зоны комфорта. Мосс решил купить Maserati 250F для участия в гонках. Он записал свой номер в телефонную книгу, чтобы любой, кто был против, мог позвонить ему и обсудить это.
Можете ли вы представить себе хоть одного гонщика в мире, который бы сделал это сегодня? Несмотря на все разочарования и механические поломки, его список достижений был фантастическим.
Он провел 66 Гран-при. Стартовал с поул-позиции 16 раз. С первого ряда – 37 раз. Одержал ровно 16 побед. Смог 20 раз показать быстрый круг в гонке. С 1955 года по 1958 год регулярно становился вице-чемпионом «Формулы-1». С 1959 года по 1961 – третьим.
За рулем спорткаров был часто недосягаем. Возможно, ему не удалось сравняться с великим Фанхио, которого он уважал, когда они были напарниками в «Мерседесе» в 1955 году, но был на равных в спорткаре 300 SLR.
Он сыграл главную роль в победе команды «Мерседес» в том году в гонках на выносливость. Ему удалось одержать блестящую победу в «Милле Милья» вместе с Денисом Дженкинсоном. Он доминировал на Tourist Trophy. За рулем спорткара быстрее Мосса могла быть только надежность.
Малое количество пилотов могут похвастаться такой универсальностью. Установил рекорд скорости на невероятно обтекаемом MG в Бонневилле.
Стирлинг часто задавался вопросом, что могло бы произойти, если бы он не попытался вернуться годом спустя после аварии в Гудвуде. Многострадальный профессор Сид Уоткинс однажды сделал интересное замечание, что он должен был больше уделять времени себе. Эта авария быстро заставила Мосса расставить приоритеты.
Но, несмотря на то что в то время специализированная пресса в основном держалась подальше от слухов про его здоровье, все же были те издания, которые смогли раскрыть глубину национальных чувств к падшему герою. Все хотели вернуть Мосса - как можно скорее - как будто само его возвращение могло каким-то образом убедить каждого человека в силе человеческой воли, одерживающей победу над шансами. У Daily Express даже был фотограф в Гудвуде на случай, если Мосс захочет провести тайные тесты. На него оказывалось огромное, хотя и мягкое давление. Как это часто бывает, самый главный враг себе – это ты сам.
«Оглядываясь назад, я, наверное, вернулся на два года раньше», - говорит он. – «Это было глупо, но причина, по которой я вернулся, была в том, что каждую неделю пресса говорила: “Ты будешь участвовать в гонках, ты будешь пилотировать?”. Я, конечно, говорил себе: “Да, Боже мой, я поеду, я хочу”».
В прошлом его восстановление после физических травм, таких как авария в Спа, ошеломило зрителей, но это было что-то другое.
«Вам нужно было оказаться в том времени. У нас не было таких людей, как профессор. Их не было. Спустя годы легко судить о правильности решений. Но в то время у нас не было таких людей, как старый Уоткинс. Если бы в спорте были такие люди, я уверен, что я бы их послушал. Но на самом деле некого было слушать, кроме меня самого. Врачи сказали, что со мной все в порядке, и я это знал, но концентрации не было. Меня окружали люди, которые никогда не были гонщиками. Это была совсем другая ситуация».
«Потому что были все эти статьи и так далее, я чувствовал, что должен был принять решение. На самом деле, на меня оказывалось давление, чтобы я приняла такое решение. Самым приятным способом. Поэтому я поехал в Гудвуд, и мое время прохождения круга было сравнимо с тем, что я мог делать обычно, но я мог мысленно увидеть, что у меня не хватает концентрации, чтобы сделать это с той же манерой, что и раньше».
«Дело было в том, что я заходил в повороты и должен был заставлять себя сконцентрироваться. Ладно, я сейчас еду по прямой, вот где ты должен оторваться... Всё было решено, в то время как обычно, когда я гонял, я садился в машину и просто ехал. Здесь мне надо сбавить, здесь затормозить. Раньше я делал это на автомате. Сейчас же мне необходимо было это все продумывать. Это означало, что мое время ушло».
Если бы профессор Уоткинс посоветовал ему, кто знает, где, возможно, его карьера наконец закончилась, был ли он достаточно подготовлен, чтобы вернуться в 1964 году, когда ему было бы всего 34 года, а в будущем - 35?
В конце концов, однако, отсутствие титулов было так же полезно для него в дальнейшей жизни, как если бы он выиграл пять или более, которые он заслужил.
«Видите ли, мне очень повезло в жизни», - говорил он. – «Я никогда не выигрывал чемпионат мира, но сейчас я понимаю, что мне было бы вредно это. Лучше бы я никогда не выигрывал. Это действительно ставит людей в трудное положение, когда они пишут книги о чемпионах мира, если они хотят упомянуть меня, но тогда это не имеет значения. В общей картине мне лучше не иметь ни одной. Я тот человек, которому люди говорят: “Черт возьми, он должен был победить”».
«Я думаю, что у меня была прекрасная возможность, действительно. Прошло уже много лет с тех пор, как я водил машину, и все же я все еще продаю свое имя. Что хорошо, потому что я делаю очень много вещей. И я делаю разговоры и вещи, за которые мне платят. И я должен делать. Так я зарабатываю на жизнь, продавая свое время и свое имя. И я думаю, что многое из этого происходит потому, что а) я сделал себя доступным б) всегда было что сказать, если люди звонят мне и спрашивают, что я думаю о чем-то. У меня на любую тему было свое мнение. Возможно, я не прав, по крайней мере, оно у меня есть, и я не боюсь его высказывать».
На самом пике карьеры ему очень нравилось влетать в поворот и смотреть в зеркало за позади идущим пилотам, а затем видеть того же самого пилота в нескольких метрах позади, когда уже выходил из поворота. «В те моменты я ощущал себя гигантом. Это одинокое место. Всю гонку есть только ты сам. Только один вариант. Но даже когда ты сам по себе, ты все еще играешь в кости. На выходе из поворота вы можете увидеть, как машина набрала 6700 оборотов. На следующем круге вы попытается прибавить, чтобы увеличить эту цифру на панели приборов. Вы играете в кости с собой. Ты сам себе критик».
Стирлинг Мосс был одним из величайших. Когда такие люди покидают нас, то у нас остаются неизгладимые воспоминания и образы уникально, талантливого и харизматичного человека. Тот, чье поведение на гоночной трассе и за ее пределами навсегда останется свидетельством того, что для того, чтобы стать чемпионом, не нужно носить корону.
