8 мин.

«Единственный матч»

В девяносто третьем году в Богучанах еще нет пивбара. Старый закрылся, новый появится  позже, лет через пять. Мы с Петровичем сидим в номере гостиницы «Полет», что в двухстах метрах от взлетной полосы,  пьем наспех охлажденное пиво и обсуждаем людскую необязательность. Обсуждает, если быть точным,  Петрович - я киваю.

Мы знакомы часа два. Мой случайный знакомый тренирует футбольную команду «Буревестник», которую привез играть с местными хлопцами на первенство края.

За распахнутым окном неторопливо течет жаркий июньский день.  Петрович костерит двух своих парней, кинувших команду самым паскудным образом.

- У Вовки, защитника, день рождения был. Сидели, грят, нормально. Ну, чё, пацанам по двадцать лет, чё там нормального может быть. И вот, ёшкин кот. Двое даже проснуться не смогли. Не, Игореха, ты понял-нет, даже в порт не приехали. Убью. Да в мое время…

Мое лицо излучает сочувствие. Из экономии Петрович вез в Богучаны только двенадцать бойцов, из коих двое повели себя как последние засранцы. Простой арифметический расчет наглядно показывает  недокомлпект состава на завтрашний матч с местной «Ангарой», на секундочку, лидером турнира.

- Прикинь, что местные скажут? Красноярцы без штанов уже, состав набрать не могут. А «Ангара» в прошлый год во второй лиге играла, девятикратные чемпионы края. И так сольем, скорее всего… Да че, Игореха, ты ж сам понимаешь.

Открываем еще по одной Я тут третий день, прилетел в четверг, порешал дела, в понедельник домой. Раньше никак - Богучаны хоть и условный север, но поезда сюда не ходят, да и тракт енисейский заканчивается в более южных широтах.

Петрович сидит нахохлившись, в глазах его злость и обида.

А я вспоминаю,  как мы с другом сидели на «восточке» двенадцатилетними пацанами.  «Автомобилист» Красноярск, вторая лига. Юра Сипкин, Александр Кишиневский, он же «Кеша», Колчин Сергей...  Дома всех рвали, две ничьи только. А левая бровка, паренек, бил по всему, что движется, включая мяч…да…ему сейчас под сорок, так и есть.

- Петрович?

- Ну.

- А ведь я тебя помню.

 ***

- Да не, там другая тема. Уринович не хотел, что бы я уходил, зуб даю. Но мне играть хотелось, звали в Кемерово – Раздаева помнишь?

- А то. Он нам в восемьдесят втором «двуху» положил, ему уже тридцать пять было. Мужик.

- А закончил в сорок четыре. Но в Кемерово у меня не пошло, год поиграл, поехал в Иркутск. Потом мениск, потом второй. Короче, не сложилось у меня, Игореха. Не сло-жи-лось.

Я аккуратно разливаю потеплевшее пиво из последней бутылки.

- А, Петрович. Ты ж поиграл все равно. А сколько пацанов так на «коробках» и пробегали. Им же тоже хотелось… хоть разок, по-настоящему.

Петрович щурится, усмехается уголком рта.

- Про себя, что ли?

- Да и про себя…

- И много бегал?

Я киваю. Много-не-много, какая разница. Пылили почти ежедневно, азартно и бестолково. От души. 

Я не сразу улавливаю этот момент. Да и кто бы уловил. Пиво, расслабон, жаркий вечер…

Петрович вертит в руках пустую бутылку, в его глазах больше нет ни обиды, ни ностальгии. В его глазах только завтрашний день.

- Слушай, Игорь, - говорит он. – Сыграй за нас завтра, а?

 

***

С бутсами все в порядке, форма тоже есть. Я больше не Игорь Альтов, волшебник Петрович превратил меня в игрока команды «Буревестник». В футболиста, понимашь. Золушка едет на бал, заднюю передачу врубать поздно. Все классно, но меня колотит, как первокурсника перед экзаменом.

На утренней разминке парни пуляют мячами через полполя. Я никогда не играл на поляне длиннее полусотни метров. И на газоне – нормальном, стриженом газоне, тоже не играл. Сбылась мечта идиота.

- Справа в защите, по игроку, - негромко говорит мне Петрович. От него вчерашнего не осталось ничего, собран, немногословен. – И проще. Получил – выбил. Сашке – в крайнем случае.

Сашка Шегай вратарь, ему восемнадцать. Пробовался в какой-то московской школе, вроде и прошел, но родители не потянули – дорого.

- На стандарты не бегай, карауль хату, - продолжает Петрович. – Судья вроде ровный, но не шали, смотри по теме, первые двадцать минут про подкаты и захваты за майку забудь. Наши слева и в затяжной – подключайся. Подскажу, если что.

Я люблю футбол. Я просмотрел не одну сотню матчей, я, наверное, как-то понимаю в тактике.

Я ржал над ошибками всех защитников мира.

Но сегодня мне страшно.

***

Стадион - две лавки вдоль поля,  с каждой стороны. Народу человек пятьдесят, может больше.   

Свисток, стартуем. Я дергаюсь вперед, потом назад. Потом опять вперед. Феноменально не совпадаю с командным движением. Умудряюсь попасть в офсайд. Тут же задерживаюсь дома, обеспечивая противнику глубину атаки.

Кошка играет сама по себе. Кстати, Виктор Онопко тоже начинал справа.

Мяч из точки то и дело превращается в ядро. Я бросаюсь на него, как на амбразуру, «вынос, вынос, твою мать», чуть ли не хором орет команда.

«Товарищи, при обстреле эта сторона улицы наиболее опасна».

Ого, я сделал перехват. Теперь подальше лупануть. Мне прививали английский стиль, сэр.

Снова отдаю в борьбу. Отчет-то  будет в местной прессе? Оценок для моей игры наверняка еще не выдумали.

Меня раскусили. Нашли слабое звено. Обоих нападающих противника тянет ко мне, как магнитом, хищники почуяли жертву. Петрович колдует над противоядием – я ухожу на левый фланг, через пять минут возвращаюсь обратно.

Судьбу не обманешь, Петрович, мы, все одно, в меньшинстве. На хрен тебе сдался этот рыцарь дворовых коробок, техничный, как телеграфный столб.

Будьте осторожны с мечтами – они имеют свойство сбываться.

Сашка творит чудеса, ныряет в ноги, выбивает кулаками. Два моих косяка подчистил, как не было. С меня причитается.

Дважды меня проходят как ребенка, на третий я успеваю выбросить ногу. Фол. «Игорь ноги-косы», смотрите на экранах страны. Невысокий паренек «Ангары» подает на ближнюю, пара рикошетов, Сашка пластается, но не успевает.

Мы горим ноль один.

 ***

В перерыве Петрович что-то говорит. Димке, Славке, Лешке, Витьке. Подходит к каждому, находит пару слов.

К каждому, кроме меня.

Меня не существует. Помни, золушка, после двенадцатого удара твоя голова превратится в тыкву. Кстати, гудит голова, принял мяч темечком. Ноу-хау, наверняка, надо бы запатентовать. Что, мальчик, не наигрался еще? Снимай-ка бутсы и дуй в «хотел», пока пиво в магазине не кончилось.

Игорь Альтов все карьеру был предан единственному клубу.

Да, так и надо. Петрович поймет. Я же не напрашивался, не выдавал себя за Паоло Мальдини в изгнании.

Судья зовет нас на второе действие. Я встаю последним… надо сейчас, потом будет совсем глупо.

- Игорь, ты че тормозишь? – это Петрович. – Давай, давай, и вперед почаще. Лупи, когда можно, мало издали бьем.

 ***

Что-то удивительное - Сашка пару раз начинает игру через меня. Встречают не сразу – не привыкли. Дважды отдаю ближнему, в третий раз наглею, дохожу до центра поля, успеваю на Витьку Колота, вся игра через него. По инерции продвигаюсь дальше вдоль бровки, мяч снова у меня в ногах, дергается, как под напряжением. Уже виден угловой флажок.

«Я дам вам парабеллум», сказал Остап.

Не глядя бью в район штрафной, кто-то из богучанцев срезает на угловой, едва не попав в собственную рамку.

Я совершил ТТД, товарищи, отметьте в протоколе.

Интересно, «Ювентусу» нужен правый защитник?

Вторая часть мерлезонского балета уже не так отвратительна. Я не мечусь бешенным павианом, не бью, куда попало, диалектику не по Гегелю, футбол не по телевизору, ага. Пару раз пробую длинно и по диагонали, один раз удачно. Хозяева то ли подсели, то ли ленятся. Они фавориты, идут без очковых потерь. Могут позволить.

И еще они могут делать замены. И делают. На мой фланг выходит шустрый парнишка в весе пера. Скорость как у Беланова. Петрович реагирует быстро.

- Игорь, Дима, меняемся.

Ага. Это кто я теперь по должности? Опорный полузащитник, однако. Волнорез. Как Сергей Алейников и Андрей Баль.

Рядом Колот. Он пластичен, как пантера, идет на ангарцев с мячом, те чуть отступают. Я страхую на случай потери, хотя зона свободная впереди, может туда?

Не, обрежемся, не успею домой. Колот решает сам – пробрасывает, бьет. Мяч цепляет пятку защитника и влетает в ворота прямо по центру, туда, где секунду назад был вратарь. 

***

«Пятнадцать», кричит Петрович. Нас давят, мнут и прессуют. «Чем ты заплатишь за воду ничьей», мля. День простоять, да ночь продержаться. Сводит ноги, колет в бок, свистят легкие. Бросаю курить, честно. Десять минут.

Последний раз меня так колбасило в армии, пять лет назад. Там было тяжелее, сапоги, автомат, разгрузка... До полигона двенадцать «камэ». Без такой подготовки я бы не выдержал здесь и тайма.

Хозяева делают еще две замены. Один из вышедших здорово похож на Хорста Хрубеша. Сколько в нем росту, интересно? Я уже центральный защитник, специализация «вышибала». Проще, еще проще. «Пять», кричит Петрович. Мяч коршуном пикирует в штрафную.

Лбом все же лучше, чем темечком -  успеваю выбить мяч непонятно куда.

А через секунду «Хрубеш» врезается в меня, как бык в зазевавшегося тореадрора...

 ***

Почему я так редко бываю на природе? Это же кайф – походить меж деревьев, полежать на травке. На такой мягкой, зеленой травке…

В моей голове гномы-шахтеры орудуют маленькими отбойными молоточками. Реальность возвращается не сразу, толчками, блуждая между разрывом сознания.

- Живой? – голос Петровича 

- Ага, - я облизываю пересохшие губы. -  Помоги встать. И это…сколько до конца?

- Всё, один-один. Ты крутой перец, Игореха.

Моя улыбка шире лица. Петрович усмехается и добавляет:

- Но какое же ты дерево…

Эпилог.

Девяносто третий год был последним и для «Ангары», оформившей десятое чемпионство в первенстве края, и для моего «родного» «Буревестника».

С Петровичем мы тепло распрощались в Емельяновском порту, обменялись телефонами, но жизнь закрутила и мы больше не виделись.

Сашка Шегай играл на Дальнем Востоке, потом перебрался в Иркутск, в «Звезду», где его партнерами были тогда еще молодые Владимир Гранат и Андрей Ещенко. Закончил в две тысячи шестом – полетели «кресты», вернулся домой. Недавно мы встретились на «Центральном», на «Енисее», пообщались на удивление складно, редко так бывает с почти  незнакомыми людьми.

Сашка вспоминал, как я валялся у между «точкой» и вратарской, судья игру не остановил, и он за три секунды втащил меня за лицевую, как раненного с передовой.

В футбол я уже не играю даже во дворе – некоторые детали организма этому настойчиво препятствуют. Но смотреть люблю, болею за наших против «ненаших», а когда кто-нибудь из сидящих рядом орет «да я бы лучше сыграл», я улыбаюсь и молчу.

 

Для сентябрьского номера журнала Football Tribune