Боб Проберт: Тафгай: Моя жизнь на грани. Часть 7
"Сразился ли бы я с Пробертом в расцвете сил? Да ни за что! По - моему он величайщий боец всех времен. Он не отказал ни одному парню, пытающемуся сделать себе имя на поединке с ним. Он воин, он никогда не держался на дистанции, он всегда дрался в ближнем бою. Сейчас нет тафгая номер один, а Проберт был им на протяжении 20 лет", - Жорж Ларак.
В Глен Фоллс мы поделили победы, затем "Уингс" выиграл третью игру, в Фредди Бич. Два дня спустя "Фредериктон" разбил нас в пух и прах. К середине второго периода мы летели 1:5, после чего тренер заменил "Триса". На ворота встал Пуси, который поначалу все неплохо ловил, однако, в третьем периоде "Фредериктон" вновь начал забивать. После забитого гола они прокатились вдоль нашей лавки, победно вскидывая кулаки в воздух. Ненавижу такое поведение. Спустя минуту они довели счёт до 1:7 и вновь поехали вдоль нашей скамьи. Какого хрена – вы и так выигрываете? "Трис" сидел в конце лавки, злобно крича: "Кто-нибудь, сделайте что-нибудь. Так быть не должно. Эти сучары… Сделайте же что-нибудь".
Я взглянул на их вратаря, Фрэнка Каприса. Он творил чудеса в воротах в том матче. Вряд ли мы смогли бы забить ещё одну, да и зачем. Однако, кто-то должен был сделать что-то. Я вышел на лёд и погнался за их защитником Нилом Белландом, игравшим немного в "Ванкувер Кэнакс". Он прокатился с шайбой за воротами, а я срезал угол и впечатался в Каприса. Он ударился о перекладину. Ловушка отлетела в одну сторону, клюшка в другую, маска слетела, ворота поехали к борту. Каприс рухнул на спину, скользя по льду. Белланд подлетел ко мне, намереваясь отомстить, однако я ухватил его за шею, зажав его голову подмышкой. Спиной я повернулся к борту, ожидая, что на меня прыгнет кто-нибудь ещё. Смельчаков не нашлось и я отпустил Нила и покатил на скамью штрафников. Ни один из соперников не тронул меня.
Каприса вынесли со льда на носилках, а меня дисквалифицировал до конца серии президент AHL Джек Баттерфилд. Тренер "Фредериктона", Андре Савар, начал жаловаться по поводу ударов исподтишка, тактики устрашения и тому подобное. Но, по мне, проблема была в них самих. Никто из них не вступился за Каприса.
Счёт в серии вновь сравнялся 2:2. В следующей игре в Глен Фоллс уже мы поглумились над ними. Счёт 9:3 и Каприс был совершенно не похож на себя двухдневной давности. Думаю, он толком не мог ещё увидеть шайбу, потому как вырубил его я качественно. Ну и в завершение мы выиграли у них 5:4 во втором овертайме.
Я не играл в полуфинальной серии против "Монктона". Мне влепили обвинение в езде в пьяном виде в Винзоре. Я отмечал победу, когда копы загребли меня и отправили на ночь в камеру, заявив, что мои глаза были налиты кровью, от меня разило алкоголем и я шатался. Так что мне пришлось разбираться с этим. К счастью, "Монктон" не был силовой командой, так что Динин не должен был сильно злиться на моё отсутствие. Я ему нужен был на финал против "Херши Бирс", где тафгаев было хоть отбавляй.
Мы выиграли у "Монктона" в пяти играх, тогда как в другом полуфинале, между "Херши" и "Сент-Катаринс", потребовались все семь игр. У нас выдалось шесть дней отдыха. У наших тренеров было правило – никакого бухалова во время плей-офф. Но, во время образовавшейся паузы, я и "Трис" отправились в бар в Глен Фоллс. Догадайтесь, кто туда зашёл? Правильно – тренер.
На следующий день "Трис" пришёл к Динину извиняться: "Слушай, извини нас. Бобби и я зашли туда пропустить пару стаканчиков".
Тренер ответил: "Хорошо. Вы не единственные, я запалил вчера семнадцать человек".
Наша команда побаивалась "Херши Бирс", фермы "Филадельфии". Они хитовали больше чем мы, в составе у них были настоящие громилы и талантливые игроки. На первую игру в Херши пришло около восьми тысяч человек. Во второй смене в углу площадки меня вызвал на бой габаритный защитник Майк Стозерс. Я принял его вызов, а уже в следующей моей смене "потанцевать" меня пригласил их капитан Дон Нахбаур, прямо перед скамьей "Херши".
На следующий день журналист гленфолловской "Пост-Стар", Гордон Вудворт поведал, что моё "уничтожение" Нахбаура «даёт команде больше места для манёвров» во второй игре. Они перестали ловить нас на силовые приёмы. После свистка больше не было каких-то тычков, зацепов и прочих наездов. Ну и поскольку таланту у нас было больше, мы выиграли Колдер Кап.
Ночью после выигрыша кубка Колдера была большая вечеринка. Шампанское подавали нам прямо на лёд. Закончилось празднование в баре "Трейдинг Пост". "Трис" вышел отлить, но туалет был занят. Он начал стучать в дверь. Спустя некоторое время оттуда вышел какой-то здоровяк, недовольно посмотрев на "Триса". Через час, когда "Трис" собрался уходить, тот здоровяк стоял у двери. "Трис" подошёл ко мне и зашептал: "Проби, видишь того чувака? Он здоровый как холодильник, просто гора мускул".
"Ну и что?"
"Он собирается убить меня".
"Да ладно, что ты гонишь?"
В итоге я отправился к нему и спросил: "У тебя проблемы с Трисом?"
"Да. А у тебя какие проблемы?"
Я вытащил свой зубной протез и положил в карман: "Давай, пойдём выйдем, Халк Хоган".
Целой толпой мы вывалились на улицу. Я не хотел, чтоб меня дисквалифицировали, так что я дал ему ударить меня в лицо раз пять или шесть. После этого я схватил его, не давая двинуться и спросил: "Все видели, что он ударил меня первым?" Закончилось всё тем, что я свалил его на землю. Мой приятель-одноклубник Шон Бурр сказал, что видеть это было стрёмно. Я нашёл свой пиджак и вернулся в бар, продолжать пить. Позже я съездил в больницу, зашить пару рассечений. В конце концов, это моя работа – защищать одноклубников, на льду и вне него.
Первый раз я попробовал кокаин, когда мы праздновали победу в кубке Колдера. До этого я всегда опасался наркотиков. Я слышал, что они могут сделать разумом, так что я держался от них подальше. Но мы оттопыривались и одноклубник позвал меня: "Пойдём в ванную, я хочу, чтобы ты попробовал что-то".
Я отказался, но он настаивал: "Давай, тебе понравится, заодно протрезвишься и тебе будет кайфово".
"Нет, нет, я и так в порядке".
Позже, уже под конец, мы отправились в другое место и хозяин дома предложил: "Боб, пойдём со мной". Мы поднялись наверх. На этот раз я был уже изрядно выпивши, так что все мои страхи улетучились.
На комоде в его спальне уже было насыпано много дорожек порошка. Он протянул мне свернутую купюру и я втянул несколько дорожек. О, да, это была любовь с первого взгляда. Я был слегка не в форме от выпитого, но внезапно мозги прочистились. Кокаин придал мне энергии, я почувствовал себя Суперменом. Это было зашибись.
Через час я снова подошёл к нему и попросил ещё. Но нет, у него всё закончилось.
Я по-прежнему жил в отеле "Квинсбери" в Глен Фоллс (Комнату мы делили с Пуси и Королом). Я вернулся в отель, подошёл к девушке на ресепшене – она была немного старше меня – и спросил: "Не знаете, где тут можно достать кокаина?". Так всё обыденно, будто я её спросил, где можно купить зубную щётку. Видели бы вы её взгляд. Она покачала головой: "Нет, я никого не знаю". Вот так всё было в первый раз. И я хотел ещё.
На следующий день я отправился в Детройт с ещё одним игроком, старше меня. Один из молодых ехал за нами до хайвея. Мы ехали на запад, ему же надо было на север. На развилке мы остановились, съехав на обочину. "Старик" вытащил пакетик и поделил его содержимое пополам с молодым. Ехать нам предстояло целый день, так что старший намеревался принять дозу до выезда на интерстейт. Он спросил меня: "Хочешь?" Я же всё утро думал о том, как было круто после "дорожки", так что я естественно ответил согласием. Когда ты принимаешь кокаин на трезвую голову, ты чувствуешь отвратительный вкус во рту, так что я начал плеваться. Напарник остановил меня: "Хорош плеваться. Пусть он всосётся, разойдётся по твоему телу". Я сделал так, как он сказал, но, помню, что плеваться хотелось ещё больше.
Последняя наша игра в финале кубка Колдера состоялась 21 мая 1986 года. Двадцать восьмого же до "Ред Уингс" дошли вести о моём задержании полицией, так они отправили меня на курс реабилитации. Причём оплачивать её должен был я сам. Я не считал это такой уж проблемой. Понятное дело, если бы я отказался, то это не осталось бы без последствий. Но дата начала лечения отложилась из-за того, что у меня обнаружился мононуклеоз и острая ангина.
На лето я уехал домой. Я жил у матери, так что особой возможности принимать наркотики у меня не было. Мои друзья в Винзоре не признавали кокаин ни под каким видом, но всем им нравились шумные вечеринки. 2 июля я завис в таверне "Тюн-Ап" со своим приятелем-хоккеистом Джем Урбаником, игравшим за "Спитфайерс" и задрафтованным "Бостоном". Ко времени закрытия, 1:25 ночи, официантка начала просить нас уйти, но мы игнорировали её, продолжая пить. Охранник вызвал полицию и меня арестовали за нападение на полицейского, а Джея за препятствия действиям полиции.
22 июля я почувствовал себя лучше и анализы подтвердили, что мононуклеоз ушёл. Меня отправили в "Хазельден Фаундейшн" в Центр-Сити, штат Миннесота. Там часто принимали игроков различных спортивных команд. Я встретил девушку в аэропорту, которая летела туда же. Ей было немногим за двадцать, красавица-блондинка. После этого мы ещё и ехали в одном автобусе. Первые пять дней, пока нас не разделили, мы зависали вместе.
В ближайшем лесу там была отличная пешеходная дорожка. Однажды мы дошли до большого черного ясеня, в который когда-то ударила молния. Мы решили спрятаться неподалёку и заняться любовью. Одно за другим и мы перебрались на само дерево. Во второй раз мы улеглись неподалёку от самой дорожки, что оказалось глупым поступком. Мы услышали, что кто-то идёт по тропе, так что нам пришлось прятаться в кустах. Нас не поймали, однако мы попали под подозрение. Двое из персонала пришли ко мне и заявили: "У нас есть повод думать, что вы занимались сексом с одной из наших пациенток". И меня отправили в другую клинику в Миннесоте. С их стороны было нечестным, даже не дать мне шанса оправдаться.
Помню, я видел ту блондинку, уезжая в автобусе. Думал про себя: "Вот сучка". Она была весьма зажигательной штучкой. На пальце у неё было большое кольцо с бриллиантом и она поведала мне, что она замужем за парнем, родители которого большие шишки в мире спорта. На следующий год я прочитал о её разводе. Был большой скандал в Штатах. В суде развернулась настоящая битва между ними, она рассказала о пристрастии мужа к кокаину, получив в итоге кругленькую сумму.
Следующий месяц я провёл в госпитале "Эбботт-Нортвестерн" в Миннесоте. Они не засчитали мне неделю, проведённую в Хазельдене, что я посчитал совершенно неправильным. В прессе же мой отъезд из Хазельдена был оправдан тем, что там нет достаточно хорошего тренажёрного зала.
Подъём у нас трубили в 6:30, с 9:30 до 10 у нас была лекция, с 10:00 до 11:30 – групповая терапия, затем ланч. Снова терапия с часу до двух, затем семейные сессии. В газетах все это подробно описывалось. В команде говорили о том, что я осознал и поменял своё поведение, теперь живу один день за раз и тому подобная дребедень. Я лишь поддакивал, не желая профукать свой шанс принять участие в сентябрьском тренинг-кемпе.
Хазельден запомнился ещё тем, что я завел там интрижку с одной девицей из персонала. Она также была красивой блондинкой. Когда моё лечение закончилось, я полетел домой вместе с ней. Мы прожили вместе неделю. Никакого секса с ней не было до моего возвращения домой. Она очень понравилась моей матушке.. Потом мы встречались, но недолго.
"Уингс" продолжали устраивать интервью со мной, в которых я говорил что-то типа: "Я уже по-настоящему близок к тому, чтобы оставить все проблемы позади. Я счастлив тому, что Детройт не оставил меня". Я полагал, что всё это должно помочь мне в будущих судебных слушаниях. Меня также беспокоило то, что меня лишили водительских прав на один год. Это означало, что я не смогу водить свой новый "Monte Carlo SS", который я купил за 22000 на свой бонус, полученный при подписании контракта.
Материал из книги Tough Guy: My Life on the Edge. Перевод Святослав Панов.
