Алексей Широв. «Огонь на доске!»
В наш прагматичный век сложно найти игрока, который оставался верен романтическим представлениям о шахматах XIX века, когда было важно не просто выиграть… но сделать это красиво! В чести была атака, жертвы и комбинации, высшим же шиком было дать мат, протащив короля противника через всю доску под градом ударов собственных фигур.
Но такой игрок нашелся. Более того, в годы своего расцвета – с середины 1990-х и почти до начала 2010-х – он уверенно входил в топ-10 и должен был сыграть матч за корону, но так и остался в истории несостоявшимся претендентом. Но зато он создал столько ярких, порой шедевральных партий, что золотыми буквами вписал свое имя в историю шахмат… Речь, конечно же, о Алексее «Огонь на доске» Широве, который стал верным творческим преемником своего великого соотечественника – 8-го чемпиона мира Михаила Таля.
Как и у его кумира, вся биография Широва сплошь состоит из взлетов и падений, причем, чем глубже он падал, тем выше взлетал потом. Лишь только его не воспринимали всерьез или, того хуже, списывали со счетов, так Алексей тут же выстреливал и доказывал, что он безусловный «топ». Пожалуй, единственное, что ему так и не удалось совершить за свою карьеру – победить Каспарова. Тот ноль в графе «победы», больно жалил его самолюбие, тем более, что более жесткого антагониста Каспарову трудно было себе придумать…
Ученик школы «Ботвинника»
Выросший в советской Риге Широв с самого детства проявлял свой независимый нрав. Он резко реагировал на малейшую несправедливость в свой адрес и высоко ценил себя даже в самом начале шахматного пути. В 1986 году 13-летний Алексей, который был тогда лишь кандидатом в мастера, получил приглашение на элитную «школу Ботвинника-Каспарова». Для любого другого молодого шахматиста в СССР приглашение на ее сессии было сродни «билету в другой мир», возможностью кроме знаний и опыта получить административную поддержку, за которой следовали турниры, а то и стипендия. Но Широв… отказался!
«Я тогда очень хотел стать мастером и, несмотря на приглашение, не поехал на ее первую сессию, предпочтя ей, участие во взрослом чемпионате Латвии, – вспоминал Алексей. – Я поделил в нем 3-4 место, до нормы мастера мне не хватило в турнире целого очка».
Отказаться от такого приглашения было делом очень рискованным – вторично тебя могли не позвать. Более того, «забыть» о тебе как о шахматисте… Если Ботвинник чего-то хотел, он как правило, своего добивался. В отношении Широва он сделал исключение. Он позвал его снова – слишком большое впечатление производила игра Алексея на Патриарха.
Уж не видел ли он в яркой комбинационной игре рижанина образ другого рижанина?
«Всё, что рассказывал на занятиях Каспаров мне было очень интересно. С Ботвинником я ощущал некоторый дискомфорт: при моём огромном уважении к Михаилу Моисеевичу, на многие вещи в шахматах я уже смотрел по иному, нежели он. Всё-таки ему было уже 75. А вот возражать ему было трудно, ведь Ботвинник не любил мнений, отличных от его…»
Любимым учеником Ботвинника на его школе был Акопян. Но вот говорил он больше всего о Широве. Его сила была не только в тактике и в ярком комбинационном зрении. Он тонко чувствовал эндшпиль, особенно игровой, проводил нестандартные планы в миттельшпиле, он всюду шел своим путем. Его талант был очевиден сразу, – и не только Ботвиннику.
В сеансе одновременной игры с Каспаровым с часами в 1986-м он единственный сделал ничью с чемпионом мира, все остальные проиграли. Учитывая, что в момент подготовки к матчу-реваншу с Карповым, он громил всех и вся, так, например, выиграл матч у Майлса со счетом 5,5-0,5, – это было достижением. Хотя. Широв наверняка променял бы ту ничью на хотя бы одну-единственную победу над Гарри во время своей взрослой карьеры.
Интересно, что сам Широв, несмотря на то, что провел в «школе Ботвинника-Каспарова» три сессии, никогда не считал себя ее «учеником». В отличие от того же Крамника.
«Этот мальчик считает лучше меня!»
В юношах Широв не был избалован участием в престижных международных турнирах. Он не жил в Москве, не имел «кураторов», если куда попадал, то скорее вопреки. Но первый и фактически единственный старт на чемпионате мира – среди кадетов в 1988-м – принес ему «золото» и признание. Оставалось совсем немного до независимости Латвии.
Широв не просто стал лучшим в Тимишоаре, он набрал в том турнире 10 из 11, это лучший результат в истории. Он не просто обыгрывал, он буквально уничтожал своих соперников. Среди них были Лотье, Зарницки, Гуревич… Кажется, он хотел выиграть все партии.
А посмотрев яркие, насыщенные тактикой и борьбой партии чемпиона из Румынии, Таль патетически воскликнул: «Да ведь этот мальчик уже сейчас считает лучше меня!»
Михаил Нехемьевич сыграл огромную роль в становлении Широва как игрока. Он был для него как недостижимый идеал, как маяк, к которому надо стремиться. В 1979 году Алексей сильно переживал из-за того, что родители отвезли его на отдых в Крым в то самое время, когда Таль проводил триумфальный межзональный в Риге. Он несколько раз играл с ним в сеансах с часами, а когда ему было 11 лет, попал к нему домой, где в компании с ним, его отцом и тренером Таля Кобленцем в табачном дыму показывал ему свои партии…
Да и к тому самому чемпионату мира среди кадетов он готовился на одном сборе, вместе с Талем и другими латвийскими шахматистами. «Личные советы он мне, может быть, тоже давал, но я не особо внимал им, ведь мне было всего 16 лет», – вспоминал Широв.
Но вот что он понял отчетливо, и что стало невероятно важным для него, что как-то, году в 1989-1990 он анализируя вместе с Талем у него на квартире, вдруг понял, что не уступает ему, анализирует на равных. «Для меня это был очень интересный и важный момент, и это придало мне уверенности в своих силах!» И дало совершить мощный рывок вверх.
«Иногда в турнирах мне хочется следовать талевскому принципу – сначала жертвовать, а потом уже считать! – сказал в одно из своих интервью Широв. – Иногда позиция такая, что невозможно удержаться, когда фигуры сами тебя так и просят бросить их в огонь!»
Мечты сбываются в Линаресе
В начале 1990 года у Широва был рейтинг 2500, и он не входил даже а первую сотню, ну а в середине 1992 года – 2710, рижанин был четвертым шахматистом мира. Это было время настоящей бури и натиска, под ноль выигранных опенов и командных турниров… Да в той же бундеслиге 1991/92 Алексей набрал 9,5 из 10, играя на 2-й, вслед за Крамником доске. Его начали звать везде и всюду – Дортмунд, Овьедо, Биль, Рейкьявик, Стокгольм, Тилбург, Гронинген, Окем, Манилу, Гастингс, Сантьяго-де-Чили, Гаусдал, Париж, Лондон и Москву. Почти везде было если не хорошо, то великолепно… В этой круговерти городов и турниров Алексей строго придерживался своего творческого кредо, дав массу ярких партий.
Он выиграл семь турниров, плюс отлично сыграл на первой олимпиаде – за Латвию.
«Я набрал 9 из 13, и это был для меня очень хороший результат, – Широв с удовольствием вспоминает Манилу. – Там и с Каспаровым я, единственный раз в жизни, упустил реально простой выигрыш… Правда, у меня оставалось всего три минуты на часах, но и ходы надо было сделать самые простые ходы, после чего дальнейшее было делом техники!»
В конце конов, его стало просто нельзя не замечать, – и в 1993 году состоялся его дебют в высшем обществе, в Линаресе, в которой тогда, и потом приглашали только лучших.
«К тому турниру мне пришлось очень многое пересмотреть в своей игре, понять, что надо делать для того, чтобы играть на самом высоком уровне. И у меня все получилось».
Самым главным в том турнире, на долгие годы определившим статус Широва, стал эпизод с попыткой оштрафовать его за преждевременное соглашение на ничью. Алексей, который всегда играл до конца, сразу предупредил организатора, сеньора Рентеро, что этот пункт к нему отношения иметь не будет… А потому, когда после партии ему под дверь подсунули конверт с сообщением о штрафе, он сказал, что готов собрать вещи, и уехать! Рентеро тут же извинился, штраф отменил, – и с тех пор стал каждый год приглашать Алексея.
Дебют в высшем обществе прошел грандиозно: Широв занял чистое 4-5 место, пропустив вперед только явных фаворитов – Каспарова, Карпова и Ананда, сыграв вничью с каждым из них. Сложись чуть удачней отдельные партии, он мог попасть и в первую двойку.
Через год он сыграл еще лучше! В тот год все внимание было приковано к невероятным 11 из 13 Карпова, но мало кто помнит, что вторым в том турнире стал именно Широв. Вместе с Каспаровым оба взяли по 8,5, но по дополнительным показателя лучшим стал он.
Обжигающее солнце Испании…
Всего-то через год – теперь уже после третьего места в Линаресе – Широв играл уже под испанским флагом. Конфликт, который разразился у него в родной Латвии и привел к тому, что главный наследник Таля в начале 1995 года не выступил на мемориале Таля, в родной Риге, – подтолкнул его к тому, чтобы сменить не только место жительства, а Алексей долго присматривался к этой южной стране, но вместе с ней гражданство и федерацию.
Первая жена-аргентинка, невероятная шахматная активность в стране в середине 1990-х, посредничество шахматной федерации и прекрасные отношения с местными игроками на многие годы привязали Широва к Испании. Даже его характер стал много южнее…
В 1998 году, уже в доску свой, он все сделал для того, чтобы победить в Линаресе. Ведь на этот раз ставки в турнире были невероятно высоки. Каспаров, понимая, что пришло время защищать корону, не имея других альтернатив, создали новую структуру, которая должна была провести ровно два матча – «претендентов» между двумя лучшими, а потом матч на, собственно, первенство мира. Главными кандидатами в претенденты считались Крамник и Ананд. Но буквально перед Линаресом Виши взял самоотвод, – и победитель Линареса, по задумке Рентеро, должен был оказаться соперником с Крамником. Им стал Широв.
Алексей буквально загорелся матчем. Даже поехал готовится к нему в Ригу, откуда махнул уже в ставшую счастливой для него Казорлу. Перед стартом шансы оценивались примерно как 60 на 40 в пользу Крамника, учитывая его перевес в турнирных результатах, рейтинге, да и в личных встречах – хотя непосредственно в 1998-м Широв выиграл у Крамника аж два раза, в Вейк-ан-Зее, да в Линаресе. Плюс грозивший ему вскоре первый развод…
Но едва соперники сели за доску, оказалось, что Широв готов в дебюте не хуже Крамника. Даже лучше! Владимиру никак не удавалось реализовать свой потенциал, время же матча неуклонно приближалось к концу. Выиграв 4-ю партию, Алексей вынудил соперника пойти на абордаж в 9-й, – и та партия стала последней не в матче. Крамник пошел «на вы», но… именно к такой игре он был готов лучше всего. Дело решила мощная контратака.
Есть досрочная победа – 5,5-3,5! И путь к матчу на первенство мира открыт…
Мог ли Широв представить себе подобное еще в начале 1998 года? Его даже не слишком-то смутили проблемы, которые испытал Крамник в попытке получить свою часть гонорара за этот матч претендентов. Ему по контракту теперь был гарантирован чемпионский матч «на миллион». Ведь не может же Каспаров с Рентеро отказаться от обязательств.
Матч, который так и не состоялся
Несмотря на то, что с тех пор прошло не так уж много времени, никто толком не знает, что происходило на самом деле. И… планировался ли матч Каспаров – Широв вообще?
Ожидавшие победы Крамника, а до его отказа – Ананда, организаторы оказались просто не готовы к тому, что им придется искать деньги на матч, в котором «победитель известен заранее». «Счет +8 в мою пользу без поражений говорит сам за себя», – не раз заявлял в ту пору Каспаров, объясняя роящиеся сложности по организации этого матча за корону и его коммерческую непривлекательность. Кто бы мог подумать, что так получится.
Ходили слухи, что сеньор Рентеро, рассчитывал на большой контракт с мэрией Линареса, в последний момент лишился денег. Что крупнейшая испанская газета El Pais, желавшая в какой-то момент стать спонсором матча, отозвала свое предложение. Что коммерческие партнеры Каспарова сделали «ход назад». В общем, почти все что только могло случиться плохого, случилось. И оказалось, что кроме Широва никому этот… матч не нужен.
По словам Каспарова, он нашел деньги в Калифорнии, но только $500,000, – и… как будто эта сумма не устроила уже Широва. Что Анатолий Карпов и Валерий Салов, выступившие нежданными советчиками Алексея в вопросе, посоветовали ему… не соглашаться меньше чем на миллион. А так как его никто не предложил, – не состоялось вообще ничего.
Широв давал острые интервью по адресу Каспарова, призывал себе в свидетели Ананда и Крамника. Даже подавал в суд на Гарри, на созданную им с Рентеро организацию, но все усилия так и пошли прахом. Поезд этого матча, увы, безвозвратно ушел для него…
Кажется, такого не может быть, потому что не может быть никогда. Вот есть чемпион. Вот – претендент. Никто не отказывается от своих обязательств. Но матча за корону нет!
Этот так и не сыгранный матч до сих пор остается незаживающей раной для Широва… Что ни говори, шансов на победу против Каспарова не было ни у Шорта в 1993-м, ни у Ананда в 1995-м, но они свои матчи все же сыграли. Вряд ли у него получилось бы хуже?..
Два года спустя, когда Каспаров снова начал искать себе противника по матчу и выбирал между Анандом и Крамником, фамилия Широва, как безусловного претендента-1998 даже не появлялась… Тогда в прессе было много вопросов, имеет ли Крамник моральное право играть матч в обход Широва, имеет ли право Каспаров вызывать кого-то кроме него. Увы… история не терпит сослагательного наклонения. Ни в одном из многочисленных интервью, которые давал Алексей, вы не услышите ни слова о матче в Казорле и о последовавших за ним событиях. Он просто вычеркнул это событие из своей жизни, из биографии.
Все это говорит только о силе характера Широва. Никогда нельзя жить прошлым!
И судьба довольно быстро наградила его за стойкость. Хоть чемпионом мира он и не стал. Как и после победы над Крамником пребывал в обжигающей близости от титула.
Вице-чемпион мира ФИДЕ
Да, в 2000-м Широву оставалось сделать последний, победный шаг, чтобы надеть корону ФИДЕ. Не повезло. Тот турнир был турниром Ананда, он и проходил у него дома…
Это была уже третья попытка Алексея в «нокаутах» Илюмжинова. Две предыдущие, где он тщательно подходил к каждому сопернику, всерьез готовился к микроматчам и налегал на классику, ни к чему хорошему не привели. Он вылетал, причем довольно рано. На этот раз испанский гроссмейстер решил изменить стратегию борьбы. Он как будто забыл о риске и американских горках на шахматной доске, сделав ставку на свое превосходство в рапиде. Вплоть до полуфинала Алексей не пытался выиграть микроматч в медленной игре.
Всех пятерых своих соперников на пути к финалу: Онищука, Гуревича, Гельфанда, Бареева и Грищука он победил с одинаковым счетом 2,5-1,5. Две, по возможности быстрые, ничьи в классику, а затем максимальный напор в рапид… Не выдерживал ни один из них.
Только в финале против Ананда Широв, наконец-то раскрылся. Но оказалось, что с Виши в тот момент просто невозможно бороться… Он выискивал малейший шанс в эндшпиле, был безупречен в защите и контратаке, а потом проявил себя и блестящим психологом, не дав шанса завязать борьбу там, где должна быть ничья. В итоге – 3,5-0,5 в его пользу.
Шахматный мир, словно возвращая моральный долг, от души аплодировал Широву.
А уж когда он в 2002-м стал забойщиком сборной мира в поединке в быстрые шахматы со сборной России в «Матче нового века», набрав 7 из 10, предопределив тем самым победу своей команды, о нем заговорили как о будущем претенденте на шахматный трон…
Поднажми он тогда, в начале 2000-х, когда у «классического» чемпиона мира Крамника совсем не шли дела и неожиданно для всех забуксовал Ананд, который пропустил вперед Иванчука и 18-летнего Пономарева, может именно Широв мог бы выдвинуться на первые роли, – но вперед выдвинулся Топалов. Алексей напротив сник. Провел несколько слабых турниров, потерял в рейтинге, – и не попал даже в состав чемпионата мира-2005.
В те годы ему явно не хватало душевного спокойствия и семейного счастья. Он переезжал из Испании в Польшу, потом обратно в Латвию, искал себя, боролся… Выигрывал турниры – Пойковский, Софию, Шанхай, шикарно играл в Вейк-ан-Зее. Но лучше всего – снова по нокаут-системе, уже в Кубке мира 2007 года, где дошел до финала. Оставил позади Гвазе, Шульмана, Онищука, Акопяна, Яковенко, Карякина и не смог пройти лишь своего старого приятеля Камского, с которым бился еще в отборе к первенству мира в 1988 году.
Прошел мимо Широва чемпионат в 2007 году, не попал он в матчи претендентов в 2011-м, без него прошел первый турнир претендентов в 2013-м и следующие за ним. Незаметно и необратимо сменилось поколение, и Алексей неожиданно обратился в ветерана.
«Огонь на доске»
К счастью, шахматы – это не только «голы, очки, секунды». Это все еще искусство, и здесь время не властно над такими игроками как Широв… Так и не покорив главную спортивную вершину, Алексей не потерял ни капли уважения к себе как к шахматному творцу.
Выросший в традициях «советской шахматной школы», он познавал премудрости шахмат у таких игроков как Владимир Багиров, который «учил чисто аналитическому подходу к шахматам, к серьезной вдумчивой игре», Янис Клованс «очень основательный, всегда стремился найти истину» да Алвис Витолиньш, который «показывал ту динамику, которая соединяла стратегию и острейшие варианты с жертвами и с тактикой»… И, конечно же, – Михаила Таля, который дал понять: «разносторонний шахматист должен все знать!»
И Широв всегда с удовольствием делился своими знаниям и опытом. Не только выигрывая блестящие партии, но и подробно рассказывая, из чего они «слеплены». Его комментарии – не просто перечень возможностей сторон, но всегда настоящий учебник шахмат.
Не удивительно, что его «Fire on the board» так так популярна во всем мире. Еще с самого первого выхода в 1997 году, когда 25-летний на тот момент Широв делился жемчужинами шахматного творчества. И позже, когда в 2004 и 2017 годах вышли новые его тома.
Когда Широв вернулся в Латвию, он проявил себя и как энергичный организатор. Только с его возвращением шахматная жизнь страны заметно оживилась. Алексей стал проводить мемориал Владимира Петрова, а также зимний и летний Кубок Алексея Широва для детей. В 2017 году зародилась традиция фестивалей по быстрым шахматам и блицу в Юрмале – он, понятно, был посвящен памяти Михаила Таля. Гроссмейстер проявил себя как смелый экспериментатор, с его подачи стали использоваться новые контроли времени…
Трудно себе представить, но в следующему году Алексею Широву – уже 50 лет!
