10 мин.

«Для обналичивания первого чека пришлось взять мешок для мусора». Бернд Брюклер о КХЛ

606

Бывший вратарь «Торпедо» и «Сибири» Бернд Брюклер написал книгу о своих приключениях в России. О бонусах и мешках для мусора, побеге с базы и крысах – в блоге «Эпицентр».

О деньгах

В КХЛ платят отличные деньги, особенно если учитывать, что ты получаешь сумму уже после вычета налогов. Кроме того, в клубах есть система бонусов, которые выплачиваются поверх индивидуальных контрактов. А иногда появляются очень и очень неожиданные бонусы, о которых ты не мог и догадываться. Например, когда твоя команда проигрывает 0:2 после двух периодов, а генеральный менеджер очень-очень-очень хочет победить.

Я слышал огромное количество историй о том, как разные генеральные менеджеры появлялись в раздевалках клубов во время перерыва и обещали каждому игроку по дополнительному бонусу в размере 5 тысяч долларов за победу в игре. К сожалению, ничего такого не было в Нижнем и Новосибирске, где играл я.

Перед началом каждого сезона игроки договариваются об индивидуальных бонусах. Например, вратарь вроде меня мог получить 5 тысяч долларов за матч на ноль и 2,5 тысячи за матч с одной пропущенной шайбой. Если бы я вошел в топ-5 лучших по проценту отбитых бросков или количеству шайб в среднем за игру – это еще 20 тысяч долларов.

Бонусы были и у других легионеров, но они получали деньги за голы и передачи только в том случае, если бы у них был положительный показатель полезности.

У одного из моих партнеров (речь идет о Йори Лехтере – прим. «Эпицентра») был такой бонус, но он должен был иметь показатель полезности не ниже «плюс 10». В январе он к своему сожалению получил серьезную травму. И к сожалению для клуба его показатель полезности как раз был «плюс 10». Он знал, что уже не сыграет в этом сезоне из-за травмы, но половина чемпионата была позади, и бонус причитался ему по праву. Но когда он проверил свою статистику в следующий раз, его «плюс/минус» был уже не 10, а 9.

Скорее всего, в клубе позвонили в КХЛ, и как результат, 25 тысяч долларов не достались игроку.

Также у нас был командный бонус. Если бы мы попадали в плей-офф, то получали бы по 1100 долларов на человека за каждое очко, набранное в чемпионате. Это была очень крутая добавка, учитывая, что для выхода в плей-офф нужно было бы набрать 75-85 очков. Главная хитрость с бонусами заключается в том, что они не всегда указываются в контрактах, и иногда тебе их просто не платят. Так, в Нижнем Новгороде игроки обсуждали с руководством условие, по которому бонусы за набранные очки выплачивались бы сразу по итогам месяца, а не в конце сезона. А на следующий год после моего ухода команда получала дополнительные деньги за набранные очки, даже если не попадала в плей-офф.

В Магнитогорске и ряде других клубов платят двойные бонусы. Например, за победу они получали 3 тысячи баксов, за две победы подряд – уже 4, за три – 5, а за 4 – 6. Но когда они проигрывали, то опять начинали с трех тысяч. И деньги выплачивались всем – от центра первого звена до седьмого защитника.

В Нижнем мы должны были получить 5000 долларов, если бы входили в топ-6 своей конференции в определенные этапы сезона. Но «Торпедо» это не удавалось, так что этот бонус было глупо обсуждать.

На свой второй сезон в КХЛ я думал, что уже хорошо знаю город и порядки в лиге. Я даже немного говорил по-русски, но эта страна и КХЛ по-прежнему меня удивляли. Первую зарплату в сезоне нам опять задержали, и на этот раз деньги не получили не отдельные игроки, а вся команда. Клуб меня банки, и наши карточки еще не были выпущены (банки любят, когда их клиентами являются хоккеисты, так как они думают, что игроки будут хранить деньги у них).

С начала сезона прошло уже около месяца с небольшим, и наш капитан Михаил Варнаков спросил о зарплате. Ходили слухи, что долги по выплатам вот-вот погасят, но время шло, и ничего не происходило. Прошла еще одна неделя, и вдруг в понедельник нам сообщили, что после тренировки мы получим деньги. Это означало только одно. Зарплату дадут наличкой.

Нам было сказано ждать своей очереди после тренировки. Около двери стоял огромного размера охранник, одетый в черный костюм. Дошла и моя очередь. Я взял мешок для мусора и вошел в комнату. Там было еще два охранника и девушка за кассой. Рядом с ней лежала огромная кучища денег. Часть купюр была перетянута резинкой, часть была расфасована по пакетам. На каждой кучке была написана фамилия игрока, в том числе и моя «Брюклер».

Генеральный менеджер клуба – главный босс. Это он ведет переговоры по контрактам с игроками и спонсорами. Спортивный директор отвечает за команду во время сезона, а менеджер занимается логистикой, и такими вещами, как квартиры игроков. Никого из них не было в комнате, когда мы получали зарплату.

Атмосфера в комнате была очень…. русской. Очень официальной. Ситуация казалась мне очень странной, и я хотел поскорее получить деньги и уйти оттуда. Я думал, а знал ли кто-нибудь еще за пределами команды и тех, кто находился в комнате, о том, что «Торпедо» получает сегодня зарплату? Однажды я оставил в машине коробку из под фишек для покера и ушел. Через полчаса окно в машине было разбито, а коробка пропала. А что если бы кто-то еще знал, что у меня при себе 1,8 миллиона рублей?

Русские не любят большие купюры из-за того, что их подделывают. Во многих местах не принимают тысячерублевые купюры, а это лишь 30 долларов. А 350 долларов это 77 сторублевых купюр. Тысячей евро можно было забить кошелек моей подруги Вееры, а для обналичивания моего первого чека потребовался мешок для мусора.

Девушка попросила меня о паспорте. В России без паспорта никуда. Он нужен для всего, его спрашивают всегда. Затем она попросила подписать меня квитанцию – пересчитать деньги я не мог, так что просто поверил ей на слово – и на этом все.

Я взял мешок для мусора, набил его деньгами, завязал ремнем и накинул сверху футболку, чтобы прикрыть. Некоторые игроки не хотели получать зарплату наличкой, так как у них не было банковского счета, а зарплаты иностранцев составляли несколько сотен тысяч долларов. Если бы кто-нибудь навел на них, их запросто могли ограбить.

Меня снаружи ждал наш водитель Юрий, и если я мог положить деньги в банк, то четыре североамериканских легионера «Торпедо» не знали, что делать с таким количеством кэша. Они могли отдать мне на хранение или оставить их у себя дома, что было не самым умным решением проблемы. Я слышал множество историй о хоккеистах, которые прятали купюры в квартире, засовали их в щитки, прятали их в клюшки.

Мы залезли в машину Юрия и поехали. Я отправился в банк, а остальные – искать, где бы перевести на русский язык свои паспорта, чтобы можно было открыть счета в банке. К счастью, с нами ничего не случилось. Нас не ограбили, с деньгами все было в порядке.

О базе

Сказать, что база «Торпедо» находилась на краю света значит ничего не сказать. Попробуйте найти ее на картах Гугла. Базы «Торпедо» нет даже на картах городах, которые продают в Нижнем. Это было старое, двухэтажное здание из красного кирпича в 40 километрах или 45 минутах езды от города. Оно находилось в лесу в добрых 5 километрах от основного шоссе, и у нас уходило где-то час и 15 минут, чтобы доехать до арены при обычном нижегородском трафике. Этому место было построено для того, чтобы быть базой. Около него было старое оборудование для тренировок вне льда, и, похоже, оно предназначалось для военных. Старые автомобильные покрышки для прыжков, канаты. Ассистент нашего главного тренера Михаил Варнаков сказал, что когда он был игроком, то тренировался на этой же базе с этим же оборудованием.

Иногда и мы там занимались. Если у нас была игра в 4 вечера, и добраться до арены к утренней раскатке не получалось, то мы бегали по лесу около базы. Йоакиму (Линдстрему) и мне плохо спалось в нашей комнате. Кроме того, мы понимали, что никто их игроков не соблюдает правила, которые предписано выполнять на базе. Я никак не мог выбросить из головы мысль о том, что сейчас мог быть рядом с женой в квартире, которая находилась в пяти минутах от арены. Мы говорили о том, насколько нам не нравится база, что нам нужно быть в хорошей форме, чтобы показывать все самое лучшее на площадке. И через несколько недель нашего пребывания в России мы решили просто сбежать с базы. Мы незаметно вышли из комнаты и отправились домой.

В «Торпедо» работали два врача – Иванович, пожилой мужчина, и Валерьянович, который помоложе, и он учится у Ивановича. Они не только помогали игрокам команды, но и были ушами и глазами менеджмента и тренерского штаба «Торпедо». Один из ветеранов команды сказал нам, что с Валерьяновичем нужно быть аккуратнее, а Ивановичу можно доверять. Он понимал, что игроки могли выпивать в своих комнатах, но никогда не говорил об этом тренеру.

Второй доктор был крысой.

Когда команда находилась на базе, доктора ходили по комнатам и проверяли, на месте ли игроки или нет. Но в начале того сезона они этого не делали, и поэтому мы решили, что никто не заметит нашего побега. После командного собрания и видеопросмотра в 8 вечера мы были свободны. Утром у нас был завтрак, но посещать его в одно время было необязательно, так что на него можно было опоздать. После завтрака игроки либо ехали на арену на клубном автобусе, либо добирались до нее на собственных машинах. В этом и была наша с Йоакимом удача. Мы просто могли появиться в раздевалке утром, словно и не было никакого побега. Все было бы в порядке, если бы никто из игроков, тренеров – и докторов – не видел нашего побега.

Покинуть помещение базы не составило труда, так как сторожей у двери не было. Как в фильмах, охранником был здоровенный мужик, который все время смотрел телевизор или спал. Я честно говоря так и не понял, чем он занимался. Смотрел, чтобы никто не покидал расположение базы или следил, чтобы никто не заходил в здание со стороны. Может быть, кому-то из игроков хотелось маминых пирожков?

Мы решили, что первым пойду я. Как у большинства профессиональных игроков, у меня возникает неприятное чувство в животе перед матчами, что в общем-то не так плохо. Это даже хорошо, когда ты нервничаешь, так как это держит тебя в тонусе. Я и тогда нервничал, но чувствовал себя не хорошо. Я вышел из комнаты, спустился на первый этаж, прошел мимо охранника и выскочил во двор. Помощник главного тренера курил на улице, там же были другие игроки, которые кому-то звонили. Так как база находилась на краю света, мобильные телефоны там ловили не везде – было одно место в 100 метрах от здания. После ужина можно было найти десятки телефонов, лежавших в траве на лужайке, пока хоккеисты развлекали себя игрой в футбол на поле.

Я достал свой телефон, показывая, что собираюсь позвонить. Я медленно бродил от одного места к другому, словно выискивая сигнал связи, но на самом деле я целенаправленно шел к точке, где находился автомобиль. Нас ждал Юрий со своей машиной BYD (Build your dreams – построй свою мечту). Я запрыгнул на заднее сидение и стал ждать Йоакима. Он появился через двадцать минут. Была жуткая темень, но первые 200 метров Юрий ехал без включенных фар. Мы выехали на шоссе и вскоре добрались до наших квартир.

Я был настолько выбит из себя, что не мог поверить – нам это удалось. Но я нервничал, когда убегал с базы. Я нервничал, когда шел с телефоном по лесу. Я нервничал, пока ждал Йоакима. Я нервничал дома и нервничал, когда мы возвращались на арену. На всякий случай у меня были заготовлены истории. Вроде того, что моя жена Веера заболела, или я забыл какие-то важные дела в городе – что-то неотложное с банком или тому подобное.

На следующее утро мы пришли на утреннюю раскатку и вели себя так, будто провели всю ночь на базе. Никто ничего не заметил. Три следующих матча наша команда выиграла.

Оригинал материала на сайте ESPN

logoТорпедо
logoКХЛ
logoБернд Брюклер