Автобиография Майкла Каррика «Между Линиями». Глава 8. «Привычка побеждать»: Часть 1
Глава 8: «Привычка побеждать»
В «Манчестер Юнайтед» стремились добиться победы любыми способами задолго до того, как сделали себе имя. Они подлечили мне зрение. Когда люди говорят о том, что «Каррик прекрасно видит поле», я не могу перестать хохотать, потому что в реальности я слеп как крот. В «Юнайтед» у специалистов был совсем другой уровень подготовки. Мое зрение проверил эксперт клуба, профессор Гейл Стивенсон, прекрасная леди, которая, к сожалению, скончалась в 2015 году. Гейл положила рядом четыре фигурки, затем слегка подвинула одну вперед и спросила: «Какая из них ближе?». Я ответил правильно. Гейл снова немного их подвинула их, но я опять ответил верно. «Ваше периферийное зрение и восприятие глубины поражают», — сказала Гейл. Во время игры в центре мое периферийное зрение оставалось одинаково острым, когда я смотрел и влево, и вправо. Выбор игрока, которому я отдам пас, был простым, поскольку они никогда не были размыты для меня при любом угле обзора. Я начал видеть их еще отчетливее после того, как Гейл дала мне комплекс упражнений для глаз во время предматчевой разминки. «Выбирайте короткие предметы, расположенные далеко, и сосредотачивайтесь на них, чтобы глаза привыкли к свету на стадионе», — сказала Гейл.
Перед самым стартом я смотрел на травинку, на что-то близкое, а затем переключался на предмет дальше, что-то на щите или знаке, чтобы обострить мое зрение. Гейл нашла различия между тем, как видел поле я и Гари Невилл, а также заметила большую разницу в периферическом зрении у тех, кто играл на флангах. Левостороннее зрение Невилла было сильнее правостороннего, потому что, как правый защитник, он смотрел влево большую часть игры.
Готов поспорить, в мире нет никого более «красного», чем Гари Невилл, он впитал это с молоком матери. Вскоре я тоже стал частью «Юнайтед», и никому в раздевалке не нужно было объяснять мне принципиальность встреч с «Ливерпулем». Перед нашим матчем 3 марта 2007 года я почувствовал, что атмосфера накаляется. Речь Босса перед командой на «Энфилде» была самой запоминающейся. Мы понимали, как много это значило для него, просто слушая его слова, а в воздухе витало напряжение. Мы видели, как отчаянно он хотел обыграть «Ливерпуль» у них дома. Можно было почувствовать всю глубину его желания, слушая его речь о соперничестве между клубами, даже соперничестве между городами, об экономической истории и о канале Манчестера. «Мы должны победить», — сказал он. Босс говорил об ответственности перед нашими болельщиками. О том, как они пойдут на работу на следующее утро, и будут ли они счастливы весь день, неделю, даже месяц — зависит от того, насколько мы выложимся в течение следующих 90 минут. «Не подведите их, — требовал он, — Упорно работайте. Всегда упорно работайте». Каждый из нас, надевая футболку «Юнайтед», знал, что победы нужно добиваться любой ценой. «Это лучшее место для победы», — напоминал он нам перед свистком арбитра, призывающим нас к битве.
Оказаться на «Энфилде» в составе МЮ было потрясающе. Разница между тем, чтобы находиться там в футболке «Юнайтед», а не «Вест Хэма» или «Шпор», поразила меня, так же, как и гигантская волна шума, оскорблений и ненависти. Фанаты «Ливерпуля» со всех сторон вставали, ругали меня, кричали: «Ты, манкунианская п###а», «Каррик, ты дерьмо», — но я улыбался. По большей части они выкрикивали всё это во время разминки, когда было тихо, чтобы я точно всё услышал. Мяч выходил за пределы поля, и болельщики «Ливерпуля» бросали его обратно мне прямо в грудь, пытаясь рассмешить своих товарищей. Я улыбался в ответ, просто чтобы показать им, что они зря тратят время. Это заводило их еще больше, и я думал: «Хорошо, работа сделана». Всё это замечательно. Это футбольное соперничество в лучшем виде.
Ни секунды не задумываясь, могу сказать, что мартовский матч на «Энфилде» я бы поставил среди трёх любимых моментов за время моего пребывания в «Юнайтед». Мы были на вершине таблицы в Премьер-Лиге, давление нарастало, и тогда я услышал, как Нев говорил о том, что «Юнайтед» действительно набрал ход. На самом деле, в тот день мы были ужасны, абсолютно безнадежны, я сфолил на Йоне Арне Риисе, Скоулзи был удален, и настроение было довольно мрачное. К счастью, Эдвин одной рукой отбил удар Питера Крауча и сохранил счёт сухим, это выглядело здорово, и мы подумали, что нужно просто забить им и убраться оттуда.
Добавили четыре минуты, когда «Ливерпуль» сфолил на Гиггзи. Роналду должен был бить свободный удар, и мы поставили только четверых игроков в штрафную — О’Ши, Видича, Саа и Фердинанда — в то время как я остался за её пределами, ожидая отскок мяча или пас. Что за момент. Пепе Рейна завозился, Шизи подлетел на отскок, и это был полный бедлам, мы выиграли матч в самые последние секунды. Шизи повернулся и побежал мимо меня через всё поле. Сэр Алекс был у кромки, праздновал, мы побежали к нашим болельщикам. Сначала я праздновал с Гиггзи, Невиллом и Рио, потом обнял Виду и Уаззу. Нев снял футболку и бросил её нашим болельщикам. Сэр Алекс шагал по территории «Ливерпуля» как генерал-завоеватель, осматривая захваченную землю. Он хлопал нашим болельщикам, которые сходили с ума, потому что победа на «Энфилде» означала три очка, которые многое решали. «Челси» шли вторыми, и они ждали нашей осечки, но наша выдержка помогла нам. Мы стали на один большой шаг ближе к титулу, и то, что мы добились этого именно на «Энфилде», делало вкус победы еще более сладким.
Некоторые победы имеют большее значение, чем другие. Увидев, что они значат для нашей «старой гвардии», а также для Босса и персонала, не говоря уже о наших болельщиках, они приобрели еще большее значение для меня. Я смотрел на наших великолепных фанатов, веселившихся на «Энфилд Роуд», и чувствовал себя единым целым с ними. Я находился в команде всего девять месяцев, но «Юнайтед» уже стал моей религией. Я смотрел, как Нев празднует с болельщиками, и знал, что «Юнайтед» — это его жизнь, его семья, его друзья, всё. Нев воплощал для меня команду. Он был рожден победителем, и я любил его за это. Страсть Нева к «Юнайтед» передалась и мне. Одна из самых дорогих мне фотографий на моем телефоне — это я, Нев, Гиггзи и Рио в конце этой игры на «Энфилде» перед нашими болельщиками, и я время от времени смотрю на нее.
То чувство, которое мы тогда испытали, было особенным. Нев, Гиггзи и Скоулзи были сердцем «Юнайтед», но мы все были частью команды. Сульшер, Шизи и Уэс были наполнены страстью. Флетч, Уазза и Рио всегда верили в нас. Алан Смит приехал из «Лидс Юнайтед» — из стана наших врагов — но было такое ощущение, что он родился в Солфорде, настолько он влился в «Манчестер Юнайтед». Патрис Эвра и Пак Джи Сун не были «с детства за«Юнайтед», но всё равно они испытывали глубокую любовь к этому месту. Патриса уважали юноши-иностранцы, потому, если требовалось, он мог «наехать» на кого-то (Андерсона, например) и спустить его с небес на землю, если требовалось. Он был сильной личностью. Джи был его лучшим другом. Самые странные друзья в мире были Патрис Эвра, Пак Джи Сун и Карлос Тевес — они были совершенно неразлучны, играли в одно или два касания на тренировках каждый день. Бог знает, как они общались — один из Франции, второй из Южной Кореи, третий из Аргентины, — но им просто нравилось находиться вместе и быть частью «Юнайтед».
Эта победа на «Энфилде» приблизила нас к чемпионству, и, когда Роналду забил пенальти «Манчестер Сити» 5 мая 2007 года, «Челси» нужно было победить «Арсенал» на «Эмирейтс» на следующий день, в противном случае мы становились чемпионами. Я никогда не был так близко к чемпионству, и я не знал, что делать. Я поехал в Каррингтон, а потом вернулся в квартиру, которую мы с Лизой снимали в Олдерли Эдж. Лиза была в отъезде, так что в квартире были только мы с Грэмом, смотрели игру «Челси». Для такого важного случая обстановка должна была быть соответствующей, и мы переставили мебель, чтобы можно было лежать на двух диванах, просто глядя в телевизор. Это были американские горки. «Челси» остался вдесятером, «Арсенал» вышел вперед, затем «Челси» сравнял, 1-1, играть оставалось 20 минут. Мы с Грэмом проговорили весь матч, а потом замолчали на последние 10 минут, просто лёжа и не двигая ни одним мускулом. Когда судья дал финальный свисток, мы взорвались. Мы прыгали взад и вперед, обнимая друг друга. Моё сердце билось так сильно, и я чувствовал, что ещё немного, и оно выпрыгнет из груди. Я совсем свихнулся и чуть не проделал дыру в полу. Бог знает, что подумала наша соседка снизу. «Чемпионы, чемпионы, оле, оле, оле!», — радостно пели мы. Через пару минут мы остановились, просто смотрели друг на друга в тишине, тяжело дыша, переводя дыхание. «Вау, чувак, ты только что выиграл чемпионат! Я горжусь тобой!» — сказал Грэм. Разделить этот момент с Грэмом было блестяще, потому что он знал, на какие жертвы я пошел. «Что нам теперь делать?!» — спросил я. Победа в Лиге была тем, чего я хотел с детства, и я просто не знал, как реагировать. К счастью, нас собрал Нев, вечный организатор вечеринок, который звонил и инструктировал нас: «Хорошо, идите в „Ливинг Рум“». Через 45 минут мы были в городе, в баре на Динсгейт, и там были все до единого. Сотрудники академии, и некоторые из тренеров, и они пришли вместе с Брайаном Макклером, директором Академии. Тренеров первой команды пригласили в дом Босса и, вероятно, в его столовую, которая была определенно более цивилизованной, но все остальные забились в «Ливинг Рум». Отец Нева, Большой Нев, пришел со всеми своими друзьями. Все друзья Гиггзи были там, и все они манкунианцы, настоящие «красные», потом появились все остальные парни, и это был абсолютный хаос, и мы все вместе пели песни. В Какой-то момент Большой Нев угомонил младшего, залез на скамейку и неожиданно сказал: «Shushhhhh», а потом зарядил песню про «Юнайтед». Ребята топали по полу, стучали по потолку, а я подпрыгивал. Все кругом пели, это было какое-то безумие. Я знал, что у нас будет официальное чествование, но это был настоящий праздник, частная вечеринка команды, и мы веселились, как в последний раз. Мы вместе выиграли эту битву, каждый день усердно тренировались, полностью отдавали себя игре, так что теперь выпить пива и спеть песни с друзьями было отличной идеей.
Я стоял посреди «Ливинг Рум» и на мгновение задумался. Мне нравилась наша дружная команда и чувство товарищества. Мы стали почти как братья. Поверьте мне, наш командный дух был намного сильнее, чем у других клубов. В те времена не было так много смартфонов, как сейчас, поэтому тот праздник остался только в моей памяти. Я бы всё отдал, чтобы снова увидеть некоторые сцены и вернуться в то волшебное время. Рождественские вечеринки заканчивались в пабе с персоналом и игроками. Сначала мы пели обычные песни, но в течение получаса уже переходили к песням про «Юнайтед»: «Yip Jaap Stam», «Nicky Butt, Nicky Butt, Nicky, Nicky Butt», «Oh, Keano’s fucking magic», «We are the pride of all Europe», а также старую классику вроде «Ooh, aah Cantona». Мы пели песни для каждого игрока. Как бы безумно это ни звучало, но именно по этим временам я скучаю больше всего.
Мы с Грэмом часто болтаем о «Юнайтед», и я все время ему говорю, что той ночью он оказался в по-настоящему святом месте. Я помню, как он сказал мне, когда мы, наконец, вышли из «Ливинг Рум», и я, вероятно, не запомнил все его слова именно потому, что это было уже ночью, но Грэм сказал что-то вроде: «Это огромная честь быть приглашенным туда». Грэм был прав, так оно и было.
Тот первый сезон положил начало моей любовной связи с Лигой Чемпионов — отношениям, которые должны были принести мне не только радость, но и душевную боль. Влюбиться в Лигу Чемпионов было легко из-за атмосферы, этого волнующего гимна, игры при ярком свете и великих имен игроков и клубов. Шум на «Селтик Парк» в ноябре был просто невероятным. Когда гимн УЕФА закончился, рёв болельщиков «Селтика» был чем-то странным, абсолютно шипящим. В детстве я восхищался этим клубом, потому что мой отец — католик, он ходил на их матчи и рассказывал мне всё об их страстных фанатах. Я играл на «Селтик Парк» с «Вэст Хэм» в предсезонном товарищеском матче в 2000 году, когда Паоло Ди Канио выбежал, посылая поцелуи болельщикам «Селтика», и это было довольно атмосферно, но никак не могло сравниться с их реакцией, когда «Манчестер Юнайтед» начал игру. Там было более 60 000 человек, и все жаждали победы, хотели выйти в плей-офф. Когда Сюнсукэ Накамура ударил со штрафного, шум был настолько оглушительным, что у меня зазвенело в ушах.
В конце концов мы вышли в плей-офф, и нас ожидал матч с «Ромой» в четвертьфинале. Первый матч был на стадионе «Олимпико», и я помню, что атмосфера накалялась. Наши болельщики были предупреждены о «засадах» ультрас, особенно от моста Дука Д’Аоста и до стадиона. Это была тяжелая ночь, и мы сами попали в засаду на поле. Сэр Алекс предупреждал нас об этом.
«Следите за их розыгрышами с углового, — говорил Босс. — Они быстро возвращают мяч». Через несколько минут я начал подозревать, что процесс отбора болбоев в «Роме» включает в себя спринтерские испытания. На каждом угловом «Ромы» мальчик с мячом подбегал, устанавливал мяч, а Франческо Тотти сразу же вводил его в игру. Они, должно быть, практиковались делать это на тренировках, потому что это была хорошо отлаженная операция. Через пять секунд мяч летел к нашим воротам. Первая пара угловых «Ромы» заканчивалась безумием в нашей штрафной. Это было похоже на войну, где вместо гранат были мячи. Родриго Таддеи забил с углового, но болбои всё равно были невероятно быстрыми! Когда мяч уходил от «Ромы», нам требовались годы, чтобы вернуть его. Мы ничего не могли им противопоставить. Все проходило через их капитана Тотти, который побеждал нас не скоростью, а своим видением поля и техникой. У «Ромы» почти всегда была схожие атаки, Тотти играл в одно касание, и все бежали вперед, особенно два вингера. В общем, это была очень тяжелая ночь. Скоулзи получил желтую карточку за фол на Кристиане Вильхельмссоне, а потом был удален за фол на Тотти. Я слышал много споров о том нарушении Скоулзи, но Босс никогда не говорил ему «сбавить обороты». Нарушения были небольшой платой за его гениальность. Скоулзи удалили, а я провел остаток вечера в обороне. Наших болельщиков жестоко избила итальянская полиция в перерыве, и это меня шокировало. Мы закончили игру в шаге от ничьей, 2-1, и я вернулся с футболкой Тотти. Это были дни, когда я собирал футболки, но со временем перестал это делать.
Тем не менее, гол Руни на выезде оставлял надежду, что мы сможем всё изменить на «Олд Траффорд». У меня мороз по коже при одной мысли о том, что произошло 10 апреля 2007 года. У нас не было Скоулзи, и у нас не было шансов по мнению некоторых экспертов, но у нас были наши болельщики, и cэр Алекс знал, как вдохновить их. «Старайтесь быстро отбирать мяч, делайте забросы вперед, старайтесь как можно быстрее довести атаку до удара, заведите болельщиков!» — сказал нам сэр Алекс. Он знал, что это даст мощный заряд нашим фанатам. Пока мы только выстраивались в тоннеле, наши поклонники уже бесновались, пели всё громче и громче, в буквальном смысле превращали стадион в крепость. «Олд Траффорд» иногда может быть тихим, это естественно, но не в такие решающие лигочемпионские вечера, как этот. Возможно, наши фаны всё еще злились на жестокое обращение с ними в Риме и хотели отомстить за дубинки и оскорбления. Может быть, они также видели проблемы за пределами «Олд Траффорд», так как фанаты Ромы ужасно вели себя на улицах города. Может быть, они знали, насколько нужны игрокам. Они не подвели нас, поддерживая команду до потери голоса, и мы ответили, оторвавшись на «Роме». Матч прошел в быстром темпе, мы просто давили и давили, следуя приказам Босса и болельщиков.
«Прессингуйте их», — говорил сэр Алекс. Мы играли энергично и на эмоциях, так что нас было практически невозможно остановить. Мы чувствовали себя непобедимыми и верили, что всё возможно. Все игроки и болельщики были готовы к этой игре. Наше единение было нереальным. Когда казалось, что фанаты уже не могут петь громче, мы забивали снова, и трибуны взрывались ещё сильнее. Это был рай. Этой ночью я почувствовал, что действительно оказался на «Олд Траффорд», и меня по-настоящему приняли в это мощное сообщество болельщиков и игроков. Когда Роналду отдал пас, обработав мяч в одно касание, и он был у меня под ногами, вратарь Ромы Дони стал выходить из ворот. Я решил ударить верхом, чтобы мяч опустился ему за шиворот. Нужно было послать мяч по идеальной траектории, так что я ударил «парашютом», запустив мяч над Дони, и «Олд Траффорд» просто обезумел.
Это была одна из самых лучших ночей на «Олд Траффорд», и я навсегда запомню, как мы атаковали и атаковали, забивали гол за голом, сначала Алан Смит, затем Уазза после отличного розыгрыша от Гиггзи и Роналду, затем сам Ронни незадолго до перерыва. Безжалостная агрессия и движение, как и приказывал Босс. «Не беспокойтесь о том, чтобы потерять мяч, главное — сохраняйте настрой!» — говорил он. Тактика сэра Алекса сработала. Уазза забил уже пятый мяч, а наши болельщики продолжали скандировать: «В атаку, в атаку, в атаку!» Было похоже, что они действительно хотели крови наших соперников, так что я изо всех сил ударил по мячу, и он влетел в верхний угол ворот Дони. Уазза подбежал ко мне, и мы просто начали смеяться. Это была весьма необычная ночь.
Мой первый гол в этом матче был одним из самых значимых, которые я когда-либо забивал, но к тому времени, когда я забил второй (уже шестой для команды), игра была решена. Мы избили их до полусмерти. К тому времени Роме это надоело. Они даже не потрудились отпраздновать гол Даниэле Де Росси. Громкие аплодисменты болельщиков навсегда останутся в моем сердце. Дойдя до скамейки, я сказал Майку Фелану: «Можно ли оставить меня на поле ради хет-трика?»
«Еще раз, сколько мы за тебя заплатили? — спросил Майк. — Я думаю, ты только что вернул долг!»
Патрис Эвра завершил эту особенную ночь со счетом 7-1. В тот вечер я получил подзатыльник от сэра Алекса со словами: «Блестяще». Мы с Лизой поехали в город с её родителями и зашли в китайский ресторан Уинга. Когда мы вошли туда, все встали и начали мне аплодировать. Вот насколько важной эта победа была для болельщиков «Юнайтед». Даже сейчас, где бы я ни был, фанаты говорят мне, что этот матч — один из их самых любимых.
Наверное, после скандального ухода Тевеза дружба сошла на нет.