3 мин.

Про Машу

55

Жила-была в одном селе Маша. Больше всего на свете Маша любила три вещи: чупа-чупс, красивости и прогулки по шоссе. Никто не знал, сколько Маше лет. Никто не помнил, как она выглядит. Но все, кто хоть раз с нею встречался, помнили ее рот, в котором постоянно  находился чупа-чупс.

Маша сосала чупа-чупс виртуозно. То за одной щекой подержит, то за другой, то возьмет его зубами, шныряя  языком туда-сюда, то заглотит, то вытолкнет обратно. Случайные прохожие, глядя на эту чупачупсовую эквилибристику, плевались и укоряли  Машу, но были и такие, кто жадно тянули  носом сладкий запах чупа-чупса и завороженно смотрели  на Машин рот с немой мольбой во взгляде: "Продолжай, не обращай на них внимания..." А Маша и так не обращала  никакого внимания и всё  сосала свой чупа-чупс, радостно улыбаясь солнцу...

Маша замечала красивости везде и во всем. А если не замечала, то придумывала их сама. Бывало, возьмет зеркальце, поймает своим лицом солнечный зайчик, и целует его, целует, пока кто-нибудь не шлепнет ей по губам. Или запрокинет голову в небо, увидит, как два облака встретились, полюбили друг друга, а потом умерли, бесследно растаяв в небе, оставив Машу в счастливых слезах. Или заметит  навозную муху, севшую на коровью лепешку, и запрыгает в восторге от ее  блестящего зеленого брюшка, потом пожелает мухе приятного аппетита, а когда та улетит, крикнет вслед: "Прилетай завтра, я тебя буду ждать!"

По шоссе Маша ходила каждый день, прихватив с собой пяток чупа-чупсов. Мимо нее, поднимая пыль, пролетали  машины. Некоторые из них  притормаживали, и тогда Маша слышала из машин веселые крики одобрения и заигрывания. Машины продолжали свой путь дальше, а Маша была просто счастлива.

Но однажды всё пошло не так как обычно, хотя погода  была, как всегда,  прекрасная: ярко светило солнце, по небу  плыли белые облака, в полях что-то жужжало и копошилось.  Неожиданно  около Маши  остановились сразу два автомобиля. Из них послышались знакомые  машиному уху возгласы, она слушала их и счастливо улыбалась. Маша пошла себе  дальше, а  позади нее уже  началась  ругань, потом драка, на шоссе брызнула кровь и полетели чьи-то зубы.  А когда  Машу  из отъезжающих машин матерно послали, назвав ее при этом разными гадкими словами, она от неожиданности выронила изо рта чупа-чупс, не понимая, за что ее приложили, но продолжала глупо улыбаться.

Маша достала  новый чупа-чупс  и уже открыла для него рот, как  рядом с ней бесшумно остановился большой чёрный автомобиль. Тонированное  стекло медленно опустилось и оттуда появилось ТАКОЕ, что у Маши рот раскрылся еще шире. Она никогда в своей жизни не видела такого огромного чупа-чупса в переливающейся всеми цветами радуги блестящей обертке, распространяющего вокруг себя дурманящий запах спелого арбуза. Маша протянула к нему руку, но чупа-чупсище   исчез  в черном нутре автомобиля, а через секунду  неслышно приоткрылась дверь. Маша в ответ захлопнула рот.  Дверь открылась еще шире и  до Маши донесся запах спелого сахарного арбуза. Тогда она закрыла глаза,  вдохнула аромат полной грудью и нырнула в машину, как в крещенскую прорубь.

По-прежнему ярко  светило солнце, облака плыли по небу, а в траве что-то жужжало и копошилось…

Через полчаса  Маша вылезла наружу, красная, растрепанная, обеими руками держа перед собой огромный чупа-чупс.  Автомобиль, легко снявшись с обочины, навсегда исчез за горизонтом. А Маша осталась в пыльном облаке... Она смотрела на этого монстра из леденцовой сказки, смотрела... А потом ка-а-ак размахнется, да ка-а-ак бросит чупа-чупс   в поле,  словно гранату в фашистский танк, и пошла себе Маша куда глаза глядят, пиная  на своем  пути всех жужжащих и копошащихся.

Чупа-чупс упал на муравейник как атомная бомба.  Выжившие после катастрофы муравьи от перенесенного стресса разучились работать и устроили пир на весь мир, но это уже другая сказка.