2 мин.

Педагогическая поэма

14

 Дмитрий Аленичев после Кубани.Глава из книги.

 

И вот свершилось: я не удержался на педагогическом канате.    В одно летнее утро я предложил Комбарову пойти потренировать прострел с фланга. Услышал обычный задорно-веселый ответ:   - Иди сам тренируйся, много вас тут!

Это впервые ко мне обратились на "ты". В состоянии гнева и обиды, доведенный до отчаяния и остервенения всеми предшествующими месяцами, я размахнулся и ударил Комбарова по щеке. Ударил сильно, он не удержался на ногах и повалился на печку.

Я ударил второй раз, схватил его за шиворот, приподнял и ударил третий раз.    Я вдруг увидел, что он страшно испугался. Бледный, с трясущимися руками, он поспешил надеть гетры, потом снял  и снова надел. Я, вероятно, еще бил бы его, но он тихо и со стоном прошептал: 

   - Простите, Дмитрий Анатольевич...    

Мой гнев был настолько дик и неумерен, что я чувствовал: скажи кто-нибудь слово против меня - я брошусь на всех, буду стремиться к убийству, к уничтожению этой своры бандитов. У меня в руках очутилась железная кочерга. Все пять воспитанников молча стояли у своих кроватей. Глушаков что-то спешил поправить в костюме.   

 Я обернулся к ним и постучал кочергой по спинке кровати:  

  - Или всем немедленно тренироваться, на работу, или убираться из Тарасовки к чертовой матери!    И вышел из спальни.    

Пройдя к сараю, в котором хранились наш инвентарь, я взял мяч и хмуро посматривал, как воспитанники разбирали бутсы и щитки. У меня мелькнула мысль, что лучше в этот день не тренироваться - не давать воспитанникам мячи, но было уже поздно: они получили все, что им полагалось. Все равно. Я был готов на все, я решил, что даром свою жизнь не отдам. У меня в кармане был еще и револьвер.  

Мы пошли в лес. Егор Ильич догнал меня и в страшном волнении зашептал:   

 - Что такое? Скажи на милость, чего это они такие добрые?

 Я рассеянно глянул в голубые очи Плеймекера и сказал:   

 - Скверно, брат, дело... Первый раз в жизни ударил человека.  

  - Ох, ты ж, лышенько! - ахнул Егор Ильич. - А если они жалиться будут Арнольдычу?  

  - Ну, это еще не беда...  

К моему удивлению, все прошло прекрасно. Я проработал с ребятами до обеда. Мы били штрафные, отрабатывали рывки . Ребята в общем хмурились, но свежий осенний воздух, красивый лес, убранный огромными шапками листьев, дружное участие пилы и топора сделали свое дело для Буратин.   

 В перерыве мы смущенно закурили кальян из моего запаса , и, пуская дым к верхушке сосен, Комбаров вдруг разразился смехом: 

   - А здорово! Ха-ха-ха-ха!..    Приятно было видеть его смеющуюся румяную рожу, и я не мог не ответить ему улыбкой:    

- Что - здорово? Тренировка?  

  - Тренировка само собой. Нет, а вот как вы меня съездили!    

Комбаров был большой и сильный юноша, и смеяться ему, конечно, было уместно. Я и то удивлялся, как я решился тронуть такого богатыря.    Он залился смехом и, продолжая хохотать, взял мяч и направился к воротам:    - История, ха-ха-ха!.. 

Через неделю был обыгран "Зенит" со счетом 5:0.

Здесь оригинал.