Детки в клетке

ЖУРНАЛИСТ:

КАК КРАМНИК И ТОПАЛОВ ОЧКО НЕ ПОДЕЛИЛИ

Элиста, по Высоцкому, не принимает. Официальная версия – небо над столицей Калмыкии закрыто из соображений безопасности участников матча за звание чемпиона мира. По слухам же, единственная взлетная полоса элистинского аэропорта находится в столь бедственном положении, что лицензия на взлеты и посадки в настоящий момент безвозвратно отобрана. Простые смертные вынуждены добираться до Волгограда, а уже оттуда – 300 километров на автобусе или машине через кромешную степь, над которой тлеют звезды размером с кулак. В Элисте садятся лишь избранные: Владимир Крамник да Веселин Топалов со свитами. 29 сентября к выясняющим отношения гроссмейстерам присоединился Кирсан Илюмжинов, президент Республики Калмыкия и по совместительству (хотя черт его знает, какое президентство для него совместительство) президент ФИДЕ. Мы въезжаем в Элисту одновременно с президентским кортежем. Мы прибыли сюда, чтобы попытаться разобраться в разразившемся скандале. Илюмжинов прибыл этот скандал урегулировать.

30 сентября, суббота. Полдень. Теплый степной ветер гуляет по пустынным закоулкам административно-территориального образования с особым статусом Сити-Чесс. В этот момент вся жизнь в целом безлюдных Нью-Васюков сосредоточена на стометровке между залом для игр и домом № 16 с серой черепичной крышей. Именно в этом доме с позднего вечера пятницы Кирсан Илюмжинов мучительно вязнет во взаимных претензиях сторон и тщится найти выход из сложившегося положения. Небольшая стайка журналистов федеральных СМИ, сплотившаяся за минувшие дни, профессиональной рысцой перемещается от основного здания Сити-Чесс до дома № 16 и обратно: нет ли новостей – после полудня должны быть подведены итоги первого раунда переговоров Илюмжинова и представителей обеих сторон, Сильвио Данаилова и собственно Владимира Крамника. Другой немаловажный вопрос – состоится ли запланированная на субботу игра. Конфликт, который поставил матч за титул чемпиона мира под угрозу срыва, во всех смыслах оказался дурнопахнущим. Менеджер Веселина Топалова Сильвио Данаилов, человек с репутацией серого кардинала современных шахмат, обвинил Владимира Крамника в излишне частом посещении комнаты отдыха и, в особенности, туалета. По сути, этим заявлением Данаилов обвинил Крамника в использовании компьютерных подсказок. То есть в том, в чем постоянно обвиняют Топалова. Апелляционный комитет принял решение закрыть оба туалета в комнатах отдыха и открыть другой туалет, который будет доступен только игрокам. Менеджер Крамника Карстен Хензель напомнил апелляционному комитету, что комната отдыха и отдельный туалет положены Крамнику по контракту с ФИДЕ и пока туалет закрыт – Владимир играть не будет. В итоге 5-я партия закончилась, так и не начавшись: на нее явился один Топалов, часы Крамника были включены, и ему было засчитано техническое поражение. Счет в партии стал 3:2, и претенденты на объединенную шахматную корону окончательно вошли в клинч. Именно этот гордиев узел прилетел из Сочи распутывать Илюмжинов. Именно от его организационных усилий, предпринимаемых в доме с серой черепицей, зависит, продолжится ли матч за звание чемпиона мира. Пока же на знойной площади Сити-Чесс друг Крамника Йозеф , приехавший для поддержки специально из Германии, на фоне большого плаката с далай-ламой в эмоциональном запале излагает журналистам: «Я могу ходить в туалет столько, сколько захочу! Да и потом – сколько подсказок нужно гроссмейстеру уровня Володи? Ну, одна-две за матч! Так о чем вообще разговор?!» Особым успехом пользуются две шутки: про то, что Крамник бегает в туалет советоваться с сидящим там Гарри Каспаровым, и в особенности – заголовок из «Комсомольской правды» «Крамник с Топаловым не поделили очко». Говорят, этот заголовок очень понравился Крамнику. Вдруг в конце улицы призывно замахал руками пресс-секретарь Илюмжинова Буянча Галзанов. Журналисты с прытью легкоатлетов, подхватив штативы и блокноты, рванули к выходящему из домика № 16 Кирсану Илюмжинову.

Явно невыспавшийся Илюмжинов с серым лицом и дурно – излишне длинно – повязанным галстуком, щурясь на ярком солнце, с убаюкивающей интонацией сказочника начинает бубнить журналистам: «Популяризации шахмат нанесен серьезный удар… Вот дети приехали на международный турнир посмотреть на игру великих гроссмейстеров, а тут спорят – открывать одно заведение или нет… Мировой шахматной общественности хочется обсуждать изящество эндшпилей, а не детали туалетного скандала». К концу речи Илюмжинова становится ясно, что договориться о чем бы то ни было не удалось: партия, намеченная на субботу, предварительно перенесена на воскресенье, ни по одному из пунктов – счет, туалеты, извинения – компромисса достичь не удалось. Матч под угрозой срыва.

Следующий выход Илюмжинова к страждущим новостей массам назначен на 3 часа. Илюмжинов выходит к журналистам чуть припозднившись, и по растерянному лицу дважды президента сразу становится ясно: ни один из пунктов урегулировать так и не удалось. Илюмжинов бормочет протокольные глупости про сложность процесса переговоров, однако, отговорив свое, остается среди журналистов. Неожиданно Илюмжинов спрашивает журналистов: «А вы что по этому поводу думаете?» – и столько отчаяния слышится в этом вопросе, чтодаже непонятно, чего больше в этом шаге – популизма или замешательства. Сам Илюмжинов ни много ни мало предложил поставить биотуалеты на сцене; арбитр матча – ходить в туалет за ручку; Топалов – оборудовать туалеты микрофонами. В какой-то момент начинает казаться, что все это площадной конферанс, а не рассуждения президента ФИДЕ. «Да, попали мы с вами в цугцванг, – Илюмжинову явно нравится это слово и, смакуя, он повторяет его несколько раз подряд, – один говорит: счет 3:2, туалеты закрыть; другой настаивает: счет 3:1, туалеты открыть. Кстати, ребята в некоторой степени рады. Вот Крамник говорит, что мы со всем этими туалетами попали на первую полосу «Нью-Йорк Таймс». Мне даже Кампоманес звонил, говорил: давай, если что, я прилечу, помогу». Абсурдности речи Илюмжинова добавляют свадебные машины, с определенным интервалом проезжающие у него за спиной: Сити-Чесс давно стал обязательным пунктом в любом худо-бедном маршруте. Следующий раунд переговоров назначен на вечер.

К вечеру переговорный процесс не сдвинулся ни на йоту. По сравнению с днем изменилась лишь мизансцена площади: теперь с журналистами заигрывает Сильвио Данаилов. Скромный калмыцкий труженик пера спрашивает: «А что Крамник?» Данаилов в ответ гневно характеризует поведение российского гроссмейстера: «Что Крамник?! Сидел в этой комнате отдыха и просил, как мальчишка, игрушку. Под игрушкой я имею в виду туалет».

1 октября. Зал заседаний правительства Республики Калмыкия в центре Элисты. Сегодня здесь должно состояться обследование туалетных комнат на предмет наличия в них секретной аппаратуры, позволяющей использовать компьютерные подсказки. В 12:10 к крыльцу зала заседаний, где уже столпились журналисты, посреди которых в столь же безобразно повязанном галстуке, заложив руки за спину, стоит Илюмжинов, подъезжает джип Land Cruiser, из которого стремительно выпрыгивает Данаилов и, подхватив под руку Илюмжинова, устремляется внутрь зала заседаний. Поднявшись на сцену, Данаилов с Илюмжиновым зачем-то начинают играть блиц. После каждого хода соперника Данаилов возглашает: «Фишер, натуральный Фишер!» Затем, бросив партию, Илюмжинов и Данаилов в сопровождении представителей технических служб отправляются к туалету Владимира Крамника, который, к слову, изначально был переделан из женского. Вернувшись к журналистам, Илюмжинов наконец озвучивает первую воскресную новость, которая сперва звучит весьма обнадеживающе: «Мы начали работать. К 15:00 ко мне на стол ляжет подробный отчет о туалетах, и мы вернемся к обсуждению вопроса счета». Главная сплетня, рассказанная в ожидании Данаилова: Топалов с Крамником летели в Элисту на одном самолете. Более того, потом вместе отмучились на обзорной экскурсии по городу. Уже тогда менеджмент Топалова подсчитал: за 5 часов совместной жизни Крамник ни разу не сходил в туалет.

15:00. В Сити-Чесс – откровенный штиль. Несмотря на то что в разрушенном, по слухам, вплоть до кафеля туалете никаких шпионских гэджетов не обнаружено, придти к решению в вопросе счета сторонам не удается. Отсутствие результата неудивительно: в этом конфликте у всех своя правда.

Вся эта ситуация, когда два шахматиста спорят о туалете, а президент ФИДЕ пытается их примирить, в целом напоминает цирк. Для полноты картины гроссмейстеры должны поливать друг друга апельсиновым соком, а Илюмжинов – их разнимать. При этом в глаза бросается откровенное разделение ролей, которые представители всех трех сторон с удовольствием примеряют и ведут себя сообразно выбранному амплуа: амплуа классицистической трагедии с резонерами и прочими, а может быть, амплуа классического вестерна. Есть Хороший – Владимир «Клинт Иствуд» Крамник. Есть Плохой и Злой – Топалов с Данаиловым. Злодеи болгарского разлива – это, конечно, мелковато для спагетти-вестерна, но таков уровень современных шахмат. Члены болгарской команды уверенны на публике, активны в общении с журналистами, говорят громкими голосами и много смеются. Илюмжинов со свитой – шериф, столь же бессмысленный, как и кинопрототип, заинтересован в поддержании видимости порядка и во многом зависит от доброй воли благородного героя. И эта суета в кадре откровенно отодвигает шахматы на второй план: какие там шахматы, мы в гриме!

2 октября, понедельник. Этот день должен стать последним днем калмыцкого «стояния на реке Угре». Если гроссмейстеры не сядут за доску сегодня – матч будет сорван. Утром по лентам распространяется новость: начало матча в 15:00, счет в партии – 3:2. К такому решению пришли как минимум две из сторон. Пришел ли к этому решению Крамник – станет известно в 15:00. После 14:00 в зале заседаний аншлаг. Илюмжинов, Петр Свидлер, приехавший из Петербурга поболеть, нарядный Топалов и вездесущий Данаилов. Не хватает только одного из участников, зато какого – Владимир Крамник пока до зала заседаний не доехал.

Данаилов традиционно много общается с журналистами: он разгуливает по пресс-центру, заигрывая с его руководителем. «Можете разместить пресс-релиз: сотрудники болгарской команды уже начали писать стихи об Элисте. Сейчас, дайте вспомню: «Хороший город Элиста/Калмыкия – страна чудес/ Я не могу уйти от здесь». Кто автор? Напишите – начальник технической службы болгарской команды». За этим балагурским тоном звучит искреннее волнение. Временами Данаилов замирает в прострации. В таком состоянии его застигает игривый вопрос одного из журналистов: «Играть-то будете?» – «Не знаю. Мой здесь сидит. А за всех я не отвечаю». – И такая досада звучит в голосе менеджера болгарского гроссмейстера, что в ответ подмывает вписать слово «пока»: «Пока не отвечаю».

«Я думаю, Топалов с Данаиловым поверили собственной рекламе, – говорит после шестой партии Петр Свидлер. – Они действительно посчитали, что Топалов может обыграть Крамника. А когда матч стал складываться не так, как хотелось, им стало ясно – пора что-то менять. Не за доской, так около. Конечно же, глупость не входит в число качеств господина Данаилова. И, конечно же, он не считал, что Крамнику кто-то помогает. Нужно было просто выбить Крамника из игрового тонуса: ведь со стороны Топалова в переговорах принимал участие Данаилов. Сам Топалов, по сути, отдыхал». На прощанье задаю Свидлеру тот вопрос, который в суете этих напряженных дней отошел как-то на второй план: что делал Крамник в туалете? 50 раз за матч? Свидлер отвечает неожиданно яростно: «Прежде всего попрошу не тиражировать откровенно выдуманную цифру, которую даже проданаиловский апелляционный комитет признал завышенной как минимум в два раза. Как шахматист могу вам заявить: это вполне объяснимая с точки зрения физиологии и психологии цифра. Конечно, никто там Владимиру морзянкой подсказки не отстукивал, и сколько раз он ходит в туалет – это его личное дело. Гораздо важнее другой вопрос, и мне хотелось бы, чтобы он чаще появлялся на страницах печати: каким образом запись из комнаты отдыха, в обход всех норм и правил, в результате чудовищных процедурных нарушений попала в распоряжение болгарской команды?! Вот это самый интересный вопрос».

В 15:00 по залу заседаний лесным пожаром проносится весть: Крамник приехал. В фойе занимают места калмыцкие ветераны шахмат. Матч за звание чемпиона мира продолжается.

ШАХМАТИСТ:КАК PROСПОРТ ОБВИНИЛИ В СРЫВЕ МАТЧА

Рейс на Волгоград задерживается, и я позвонил организаторам – предупредить о задержке.

– Это тот самый Барский, которого Сильвио Данаилов просит не аккредитовывать на матч? – раздалось в трубке. – Ничего, приезжайте, мы вас ждем!

Оказывается, когда отгремели туалетные бои, менеджер Топалова на голубом глазу заявил, что он всего лишь предпринял ответные меры против «широкомасштабной антитопаловской кампании в российских СМИ», начатой моей статьей «Великий комбинатор» (PROспорт № 12). Быть может, ему из Болгарии виднее, я же не заметил никакой ни анти-, ни протопаловской кампании, да и вообще грядущему матчу за корону российские издания уделяли совсем немного внимания. А в статье в PROспорт приводились самые разные мнения по вопросу, пользуется ли Топалов компьютерными подсказками; независимо от воли автора и редакции существуют противоположные взгляды, и непонятно, почему данную проблему нельзя вынести на обсуждение широкой публики.

Кстати, в самом конце той публикации я упомянул стеклянную перегородку, которая была установлена во время матча претендентов 1980 года Корчной – Полугаевский. И вот на сцене элистинского Дома правительства, вероятно, по нашей подсказке, появилось подобное сооружение. До начала игры стекло прозрачно в обоих направлениях, но когда в зале гаснет свет, включается специальная подсветка и перегородка становится непрозрачной для чемпионов, тогда как зрители прекрасно видят все действо.

Первыми на сцене появляются судьи, представители обоих игроков и милиционер с миноискателем. Этот прибор черного цвета с толстой ручкой и цилиндрической рабочей частью удивительно напоминает вантуз сантехника. Группа солидных мужчин в костюмах при галстуках с «вантузом» наперевес торжественно обходит туалетные комнаты участников. Мины не обнаружены, и на подмостки выходят главные герои. Глядя куда-то в сторону, пожимают руки; тот, кто пришел раньше и уже опустился в кресло, для рукопожатия не приподнимается.

Потом наступает пятиминутка фотографов: небольшая суета, перебежки с места на место в борьбе за лучший ракурс, мельканье вспышек. Во время игры в зал нельзя проносить никакие электронные приборы вплоть до мобильных телефонов, и сделать еще несколько снимков игроков можно будет только на пресс-конференции по окончании партии. Кстати, на встречу с журналистами чемпионы приходят по отдельности: вопреки регламенту Топалов отказался отвечать на вопросы одновременно с Крамником.

В зале зрителей не слишком много, все-таки Элиста – город маленький. Калмыки, большинство пенсионного возраста, приходят к Дому правительства загодя, в парадных костюмах, прикрепив к лацканам пиджаков свои награды, и не идут дальше фойе. Здесь для них комментируют партии гроссмейстеры – в первой половине матча элистинец Эрнесто Инаркиев, во второй – москвич Владимир Белов. Зрители засыпают комментаторов вопросами. Шахматную нотацию знает, наверное, только каждый пятый из них, но фразы типа «А если той вот пешкой пойти, да не этой, другой, той, что ближе к королю?» слышатся постоянно. В зале для них скучновато, там надо молча взирать на то и дело замирающих в позе сфинксов чемпионов, а в фойе можно поспорить и побалагурить. Люди уходят, их сменяют другие – за день на матч приходит несколько сотен калмыцких любителей шахмат, вход бесплатный.

Элитных гроссмейстеров и профессионалов на матче мало, ибо основное место обитания шахматных болельщиков в наши дни – интернет. Гораздо удобнее не выходя из дома следить за комментариями сразу 4–5 гроссмейстеров на разных сайтах, чатить с другими зрителями и при этом продолжать заниматься своими делами. Каждый день на официальный сайт заходили свыше 500 000 посетителей – меньше, конечно, чем телезрителей у финала Лиги чемпионов по футболу, но все равно очень неплохо. В этом заслуга и пресс-службы, которая оперативно снабжала сайт разнообразной информацией на русском и английском, и, конечно, самих игроков. Самая короткая ничья была зафиксирована на 31-м ходу, когда все ресурсы борьбы оказались израсходованы. Для сравнения: в матче Крамник – Леко (14 партий, 2004 г.) можно найти ничьи в 16, 17, 18, 20, 21 и 23 хода. В 2000 году Каспаров, проигрывая Крамнику два очка, в предпоследней для себя «белой» партии предложил ничью на 14-м (!) ходу. Понятно, ему не нравилось, как он разыграл дебют, но на доске оставалось еще много фигур – играй, ищи свои шансы, борись!

Были в том небольшом (15 партий) матче еще ничьи в 25, 24 и даже 11 ходов. Неоднократное сворачивание игры в полных жизни позициях можно найти практически в любом противоборстве за шахматную корону, включая знаменитый своими кефирными и прочими войнами матч 1978 года Карпов – Корчной в Багио. Как исключение можно вспомнить разве что матч 1972 года Фишер – Спасский, где шла борьба до полного истощения сил. Топалов в боевитости, заряженности на победу, невзирая на цвет фигур, старается походить на Фишера, и любители шахмат могут это только приветствовать.

Но где больше борьбы, там больше ошибок. Крамник с Топаловым действительно ошибались, но – посмотрите на диаграммы – в сложных напряженных позициях, к тому же не так уж часто и не столь уж грубо. Сейчас, когда за баталиями ведущих гроссмейстеров наблюдают не из концертного зала с карманными шахматами на коленках, а у мониторов с включенными «Рыбками», «Фрицами» и «Джуниорами», зрители-перворазрядники стали прозорливее игроков экстракласса. Шахматы для зрителя с компьютером под мышкой стали такими же простыми и понятными, как футбол, в котором все мы, безусловно, разбираемся уж никак не хуже Гуса Хиддинка. «Э, что ж ты Qc7 не пошел, мазила, элементарную тактику не видишь!» – примерно такой оказалась реакция шахматного интернета на ошибку Топалова во второй партии. Ребята, а слабо самим выйти на поле и добежать с мячиком от своих ворот до чужой штрафной? Даже в самых ярких матчах за корону, которые мы до сих пор вспоминаем с удовольствием, встречались грубые ляпы. Например, в едва ли не лучшем из них – втором противоборстве Карпова с Каспаровым в 1985 году – в 11-й партии Карпов зевнул простой двухходовый удар и немедленно сдался. Помните анекдот про Наполеона, который, прочитав газету «Правда», воскликнул в сердцах: «Да будь у меня такая газета, никто в мире бы не узнал, что я проиграл сражение при Ватерлоо!» В шахматах ситуация прямо противоположная: мощные аналитические программы разбирают игру гроссмейстеров по косточкам, а интернет моментально разносит молву по всему свету, и сейчас любая домохозяйка знает, что Крамник с Топаловым не смогли найти мат в два хода. Взгляните еще раз на диаграммы и положа руку на сердце скажите: действительно ли все эти шесть ошибок двух выдающихся гроссмейстеров (самых грубых, повторю, ошибок) настолько элементарные, детские?

К слову, 20 лет назад Гарри Каспаров написал книгу «Два матча» о противоборствах с Карповым 1985 и 1986 годов. Тогда аналитический уровень автора казался запредельным. Но вот недавно экс-чемпион мира заявил, что проверил старые анализы на компьютере и… решил полностью переписать книгу – никаким косметическим ремонтом тут не обойтись.

Наконец, несколько слов о компьютерных подсказках, раз уж мы подняли эту тему на страницах PROспорта. Год назад на чемпионате мира в аргентинском Сан-Луисе можно было наблюдать в игровом зале зрителей с включенными ноутбуками (это не означает, конечно, что они кому-то подсказывали, но игроков такая картина не могла не напрягать). В Элисте фотоаппараты и телефоны сдавались в гардероб, а на входе в зал милиционеры прозванивали металлоискателем любого входящего. В Сан-Луисе игроков отделяла от зала символическая ленточка на столбиках и некоторые зрители бегали в туалет в комнаты отдыха участников, а Сильвио Данаилов разгуливал по сцене как у себя дома. В Элисте был исключен даже визуальный контакт игроков с любыми посторонними, а комнаты отдыха после игры опечатывались. Наконец, в игровом зале матча Топалов – Крамник был создан «электронный вакуум», то есть подавлялись любые радиосигналы. Думаю, по ходу матча ни у кого из специалистов не возникло подозрений в потустороннем вмешательстве в игру гроссмейстеров. Шла типичная человеческая игра с чередованием взлетов мысли и мелких просчетов, серий из 15–20 ходов по первой линии той или иной программы, и так называемой «компьютерной кладки» не было ни в одной из партий. Данаилов, правда, после провального для Топалова старта распространил смешной пресс-релиз, в котором указывал на высокий процент совпадений ходов Крамника с анализом «Фрица-9», намекая тем самым на нечестную игру Владимира, но Сильвио и сам вряд ли верил в «читерство» соперника, а просто пытался – и весьма успешно – вывести россиянина из равновесия.

Последнее десятилетие не раз приходилось слышать, что все беды профессиональных шахмат проистекают из-за отсутствия единого, общепризнанного чемпиона мира. На момент подписания номера в печать мы знаем только, что основное время закончилось вничью 6:6, предстоит тайбрейк из четырех партий с укороченным контролем времени и, при необходимости, блица. По выражению Крамника, он будет играть тай-брейк «под протестом», поскольку не признает счет 6:6 и требует переиграть 5-ю партию, в которой ему засчитано техническое поражение, а иначе он подаст на ФИДЕ в суд. Так или иначе, объединительный матч, самый скандальный за 130 лет розыгрыша первенства мира по шахматам, уходит в историю. Наступят ли теперь долгожданные мир, спокойствие и процветание, не выстраиваются ли уже корпорации в очередь к офису ФИДЕ в Афинах, чтобы успеть стать спонсором Международной шахматной федерации? Боюсь, ничего этого в обозримом будущем ожидать не приходится. Пока что нет ясности даже со следующим циклом розыгрыша первенства мира: назначенные на осень этого года претендентские матчи перенесены на апрель-2007, и вместо серии матчей вроде бы хотят провести один турнир…

А ведь уже через год должен состояться новый матч-турнир на первенство мира; состоится, нет ли – не знают ни Будда, ни Илюмжинов.