Тысячник

Мне всегда нравились «Рейнджерс». Эта команда была моей любимой с тех времен, когда мне было 10 лет. Мой лучший друг предпочитал «Бостон», и мы постоянно спорили, кто у кого выиграет в очном матче. (27 января 1994 года, The New York Times).

В прошлом году я играл в русском стиле. Но в следующем сезоне мне надо немного изменить стиль, играть в более силовой хоккей и стараться быстрее двигать шайбу. Мне нравится Америка. Я люблю ездить на машине. Мне нравится играть в теннис с моей подругой и в баскетбол с моим адвокатом. Я купил себе дом, но мне не нравится проводить время дома. Люблю быть с друзьями. Я счастлив в сравнении с прошлым годом. (8 мая 1994 года, The New York Times).

Никогда еще россиянин не поднимал над головой Кубок Стэнли, и я стал первым! Весь сезон пресса задавалась вопросом, кто станет первым, и это удалось именно мне! Я не делал ничего особенного, играл как все: умно и жестко. Вот и все. Шампанское потрясающее, у него вкус победы! Я счастлив! (14 июня 1994 года, телеканал MSG).

Я рад, что теперь меня не сажают на скамейку после первой же ошибки, а дают шанс проявить себя, исправить оплошность голом или передачей. Так и должно быть, и я очень рад, что наш новый главный тренер Джон Маклер так относится ко мне. Он много разговаривает, помогает советами. Он отличный тренер. Я могу сравнить его с Майком Кинэном. Кинэн и Маклер – два лучших тренера, с кем я когда-либо работал. (22 ноября 1998 года, The New York Times).

В «Питтсбурге» у меня есть возможность играть так, как мне нравится. Единственный раз, когда мне позволили играть в свою игру, был в 1994-м, когда мы выиграли Кубок Стэнли с Майком Кинэном. После этого меня всегда пытались поставить в рамки. Каждый раз, как я пытался показать то, что у меня лучше всего получается, меня сажали в запас. (18 февраля 1999 года, The New York Post).

В «Рейнджерс» мне просто не позволяли играть так, как умею, как меня учили с самого детства. Они пытались изменить меня, и это удручало и сказывалось на игре. Как только меня обменяли в «Питтсбург», я сразу сказал, что хотел бы начать здесь карьеру с нуля. (3 марта 2001 The New York Times).

Когда тебя меняют, обычно это не может радовать, тем более что «Питтсбург» – прекрасный во всех отношениях клуб. Я множество раз говорил, что здесь мне дали возможность быть тем игроком, которым я хотел быть. Тяжело покидать команду, но, с другой стороны, я рад, что возвращаюсь в Нью-Йорк. Надеюсь, что смогу помочь команде выйти в плей-офф и выиграть Кубок Стэнли. (11 февраля 2003 года, The Pittsburgh Tribune Review).

Никогда не думал, что вернусь, но всегда надеялся. Нью-Йорк – моя вторая родина, после России. Да, в «Рейнджерс» все шло не так гладко, как хотелось бы, но в этом, возможно, виноват тренер. Я всегда говорил, что для меня самое главное – получать в игре как можно больше свободы. (11 февраля 2003 года, The New York Post).

Я надеялся, что по возвращении смогу принести больше пользы клубу, чем прежде. Но все равно, я был рад вернуться. Жаль, что так вышло. Здесь много звезд, великих игроков, отличный состав. У меня была прекрасная возможность поиграть с ними бок о бок. Возможно, мне больше подойдет «Монреаль» – более молодая команда. (3 марта 2004 года, The New York Times).

Для поддержания должного образа мы говорим, что мы все – одна большая дружная семья. Однако когда мы возвращаемся в раздевалку, где нет ни фото, ни видеокамер, становится очевидно, что каждый сам за себя. Все любят пенять на русских и европейцев. Однако хуже всех французы. И игроки, и тренеры держатся друг друга. На одной стороне европейцы и американцы, на другой – французы. Кто из нас победит? Мы не думаем о том, чтобы побеждать как единая команда. Только о том, чтобы показать, что ты лучше всех. Мы не хоккеисты, мы актеры, и это очень опасная тенденция для клуба. <...> Есть игроки, которые только начали карьеру, и публика их любит. Но они входят в раздевалку так, будто они играли в НХЛ, по меньшей мере, десять лет. Иногда приходится ставить их на место, но они не понимают слов и оскорбляются. Некоторые прислушиваются, большинство – нет. Волнует их исключительно мнение публики. Не в первый раз большая игра большого города портит хороших игроков. Но через некоторое время публика забывает их имена. (24 февраля 2007 года, радио «Маяк»).

1000 матчей – это только начало. Я и не думаю отказываться от своей мечты – сыграть 2000 матчей в НХЛ, забить 500 голов. Это те числа, к которым должен стремиться уважающий себя форвард. А еще мне хочется выиграть свой второй Кубок Стэнли, причем сделать это здесь, в Монреале. Это все равно, что стать чемпионом мира по футболу на бразильской «Маракане». <...> Когда я только приехал в Америку и оказался в одной раздевалке с Мессье, Личем, Рихтером, которые к тому времени уже провели огромное число матчей, – они мне казались дремучими ветеранами. У меня тогда пределом мечтаний было отыграть хотя бы 500 матчей в НХЛ. А сейчас вспоминаю наш чемпионский состав «Рейнджерс», когда мы взяли Кубок Стэнли-1994, и вижу, что в игре остались только я и Серега Зубов. Остальные ушли, стали тренерами, как Немчинов, или в суперлиге играют, как Карповцев. После этого чувствуешь себя каким-то динозавром. У нас в команде много молодых ребят. Иногда сделаешь красивый финт, а они спрашивают, как это получилось. Объясняешь им, а сам вспоминаешь, что когда-то тебе его Гретцки показал. (28 октября 2007 года, «Советский спорт»).

Капитан должен быть примером на площадке. Игрой вести команду за собой. Орать ни на кого в раздевалке не стану. Не мое это. Однажды наш капитан в «Рейнджерс» Марк Мессье прямо сказал кому-то из партнеров: «Или ты перестанешь валять дурака, или тебя вынесут из раздевалки ногами вперед». Это в начале 90-х было, когда мы «Хартфорду» проигрывали 1:4. Марк так наорал на четвертое звено, что оно в последнем периоде всех порвало? и мы победили 5:4. Экстремальный метод. Но, если свою работу кто-то не делает, я молчать не буду. Обидно ведь... (23 января 2009 года, «Советский спорт»).

Особенно здорово было получить приз самому ценному игроку в Монреале. Первый русский капитан в Матче всех звезд. Первый игрок «Канадиенс» с 1989 года, который удостоился чести стать капитаном после Ларри Робинсона... Награда стоит у меня в одном ряду с победой на Олимпиаде и Кубком Стэнли. Я даже всю свою хоккейную форму с этого матча сохранил. Тоже пойдет в домашний музей. (26 января 2009 года, «Советский спорт»).

Я не говорил тех слов, которые мне приписывают. Понятия не имею, кто придумал, что я обвинил наших молодых хоккеистов в нарушении режима и тому подобном. Я никогда не обсуждаю и не критикую своих партнеров по команде. Оказалось, что я в «Монреале» никто и ничего не решаю. Все, что я могу пообещать, – я вернусь и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы помочь команде. Иного выбора у меня нет. (19 февраля 2009 года, TSN).

Я уже не молод. Сейчас все мои мысли направлены на то, чтобы одержать победу в Кубке Стэнли до того, как завершится моя карьера. Когда я меняю одну команду на другую, то думаю только об одном – выигрыш второго Кубка Стэнли. Считаю «Оттаву» достаточно сильной командой, у которой есть все шансы на победу в плей-офф. Возможно, я смогу добавить «сенаторам» того, чего им не хватало для успешного выступления. (7 июля 2009 года, официальный сайт «Оттавы»).

Не сомневался в том, что останусь в «Монреале». Я просто не мог понять, что произошло. Наконец решил подойти к этому с деловой точки зрения. У тебя был шанс сохранить свое место, но не получилось. Значит нужно идти куда-то еще и работать в другом месте. Возможно, когда-нибудь в будущем я вернусь в Монреаль. (27 августа 2009 года, TSN).

Я признаю, что должен играть лучше. Это понятно. Но хоккей – не индивидуальный вид спорта. Те, кто разбирается в хоккее, должны понимать, что, если бы это был индивидуальный вид спорта, можно было бы готовить себя к каждому следующему матчу, и потом точно знать – сыграл ты хорошо или плохо, как в теннисе, например. (8 декабря 2009 года, The Ottawa Sun).

Я не из тех игроков, которые будут бегать по площадке и биться головой о борт. Я играю на опыте и знаю, что делать в конкретном моменте. Я выкладываюсь на сто процентов. То, что я не всегда толкаюсь в борьбе за шайбу, совсем не говорит о том, что я не бьюсь за победу и мне безразличен результат. (3 марта 2010 года, «Советский спорт»).

Собираюсь играть до 50 лет. Если «Оттава» захочет сохранить меня до 50, то я бы с удовольствием играл до этого возраста. Ради хоккея я и живу, ради болельщиков и партнеров. Я не из тех людей, кто любит быть дома в одиночестве, смотря телевизор. Я энергичный, активный человек. Мне нравится быть в чьем-то обществе, и я по-прежнему наслаждаюсь хоккеем. Если я буду востребован, то буду играть так долго, как смогу. Но определенно только в том случае, если буду полезен. Если почувствую, что мне не хватает скорости, или я уступаю другим игрокам, то не буду тратить время зря, завяжу. Однажды мой агент сказал мне: «Ты уже не вернешься на прежний уровень. Тебе 36». И я забил 35 голов. Я попросил его повторить это еще раз, тогда, возможно, я снова забью 35. (16 сентября 2010 года, The Ottawa Sun).

В моем музее, когда стану рассматривать свои клюшки, найти ту, которой набрал 1000-е очко в НХЛ, будет совсем не трудно. Здорово, что я сбросил этот тяжкий груз с плеч, да еще и довольно интересным образом, сломав клюшку. (23 ноября 2010 года, The Canadian Press).