Алексей Дементьев: «Я своей вины не чувствую»

– Алексей, вы являетесь сотрудником КХЛ?

– Нет.

– Может быть, выданная вам лицензия сделала вас опосредованно работником КХЛ?

– Лицензию на ведение агентской деятельности на два года я получил полгода назад, и выдал мне ее профсоюз, а не КХЛ.

– Почему же тогда лига не подала на вас в суд, а решила сама определять степень вашей вины и меру наказания?

– Данный вопрос, думаю, стоит адресовать тем, кто принимал это решение.

– Не интересовались, на каких основаниях лига взяла на себя роль судебной инстанции?

– Нет, таких вопросов я не задавал. Мне интересно было решение. Я не рассчитывал на столь суровое наказание.

«Каждый воспринимает сказанное так, как хочет услышать и как хочет понять»

– Вы будете его опротестовывать?

– На данный вопрос мне сложно сейчас ответить что-то конкретное. Я провожу консультации с юристами. В ближайшее время приму решение о своих дальнейших действиях и последовательности шагов.

– Чем вызвана эта неопределенность?

– Нужно все-таки провести все возможные консультации, взвесить все «за» и «против». Юристы мне более реально подскажут необходимость и ход дальнейших действий.

– Вопрос о лишении вас агентской лицензии поднимался?

– Разговора об этом не было. Мое конституционное право на свободу слова тоже никто не оспаривал.

– Кто присутствовал на заседании от обвиняющей стороны?

– Только заявитель от АНО «КХЛ». Заявители со стороны «Трактора» и «Металлурга» отсутствовали, и меня это сильно удивило .Я хотел задать им некоторые вопросы, ответы на которые так и не получил. Я бы очень хотел встретиться и обсудить данную ситуацию с Александром Ивановичем Медведевым. Мы оба хотим, чтобы в России были сильные лига, чемпионат и хоккеисты.

– Как проходило заседание?

– Мы разбирались в игровой ситуации, смотрели видео. Мое видение не совпадало с видением дисциплинарного комитета. Совершенно спокойно к этому отношусь. Они так же имеют право на свою точку зрения на происходящее, и я никак не оспаривал их высказывания. Я свое отношение выразил в комментарии к тому матчу.

– Можете еще раз повторить, что же вы такого сказали, что так разгневало лигу и клубы?

– Я даже не знаю, какие именно слова вызвали такую реакцию. Весь репортаж? Но в этом же репортаже я также отмечал, например, какую работу за 20 лет проделало руководство металлургического комбината, чтобы в Магнитогорске был хоккей. И добрыми словами отозвался о воспитанниках челябинского хоккея. Да, я спрогнозировал, что все решится в овертайме, но так ведь и произошло. Так что я до сих пор не знаю точного ответа на ваш вопрос. Русский язык богат и многозначен. И каждый воспринимает сказанное так, как хочет услышать и как хочет понять. Если кто-то видел происходящее на льду по-другому, я согласен это принять. Мы еще до заседания обсуждали эту игру с Борисом Майоровым, и для него это была честная, бескомпромиссная борьба. Я не старался его как-то переубедить. Свое отношение я выразил в комментарии к тому матчу.

– Своими словами вы обидели лигу на полмиллиона рублей. Вам объяснили, каким образом была определена такая сумма штрафа?

– Знаете, я до конца так и не понял, чем именно я нанес вред клубам и КХЛ. Мне несколько не понятна формулировка «нанесен урон». На вопрос, чему именно нанесен урон, я так и не получил ответа. Сумма штрафа, вынесенная решением дисциплинарного комитета – существенный финансовый удар по мне и моей семье. Я отец четырех несовершеннолетних детей, у меня есть супруга, которая не работает. И чтобы удовлетворить требования дисциплинарного комитета мне придется отказаться очень от многого.

– Какую позицию занял телеканал «Россия-2»?

– Я ни с кем до вынесения решения не общался, но в прессе была озвучена позиция Дмитрия Медникова. Заключалась она примерно в следующем: моя компетентность в качестве эксперта у телеканала не вызывает сомнений, и они планируют и в дальнейшем привлекать меня комментировать хоккейные трансляции. Что касается произошедшего в конкретном матче «Трактор» – «Металлург» – это внутреннее дело лиги. Эта позиция мне полностью ясна и понятна.

«Как я могу учить своих детей говорить правду и быть честными, если сам когда-то покривил душой?»

– Будете продолжать комментировать?

– Если будут приглашать, значит, мое мнение интересно зрителям. Так что, если представится возможность, то с большим удовольствием буду комментировать снова.

– Вся эта ситуация может как-то повлиять на вашу агентскую деятельность?

– Опосредованно, наверно, да. Знаю, что еще до заседания и вынесения решения некоторые агенты обращались к моим клиентам и пытались переманить их к себе.

– А с клубами отношения изменятся? Реально ли будет, вести переговоры с Челябинском и Магнитогорском так же, как вы делали это прежде?

– Не готов сказать, как дальше будут развиваться события. Но эмоции и работа ни в коем случае не пересекаются. Мы можем не любить друг друга, можем ссориться и ругаться, но когда нужно делать дело, никакие нюансы в политических вопросах в наших отношениях не должны влиять на переговоры. Это как в семье. Думаю, когда клубу необходим игрок, интересы которого я представляю и, на мой взгляд, этому хоккеисту будет лучше продолжить карьеру в системе данного клуба, конечно, мы найдем консенсус.

– Вы от своих слов не отказываетесь?

– Я честно сказал то, что видел. Я воспитываю четверых детей, и как я могу учить их говорить правду и быть честными, если сам когда-то покривил душой? Я своей вины не чувствую.