Теократия. Окончание

Потратив пару лет на шлифовку навыков в юниорах и фарм-клубе «Калгари» из Солт Лэйка, в первый день нового 1989 года Флери услышал судьбоносный зов из главной команды. «Флэймс» слегка забуксовали ближе к середине сезона, и было решено поднять из фарма пару свежих парней: не заиграют сами, так взбодрят ветеранов. Об успехах крошечного, но дьявольски злого правого крайнего из «Солт Лэйка» тренерский штаб был наслышан, партнеры по команде к непривычных размеров новичку отнеслись настороженно. Чтобы завоевать место в составе, а заодно и доверие одноклубников, Тео взялся действовать опробованным со школы способом – кидаться на первого встречного, даже если он на пару голов выше ростом. Закрепиться в составе на остаток сезона Флери удалось, кто же отправит обратно в фарм игрока, которому главный тренер Терри Крисп дает такую характеристику: «Он словно резиновый мячик. Бросаешь его об стену, а он отскакивает и бьет тебя в два раза сильнее». Впрочем, Флери успевал зарабатывать авторитет не только штрафными минутами: 34 очка в первых 36 матчах в НХЛ – не худшие цифры для того, от кого еще пару лет назад воротили нос скауты.

Перипетиям триумфального похода «Калгари» за Кубком Стэнли-89 сам Флери в своей книге посвящает самую масштабную главу, в которой непривычно мало алкоголя и наркотиков, зато с излишком хватает воспоминаний о выдающихся матчах с «Чикаго», «Ванкувером», «Лос-Анджелесом» Уэйна Гретцки и, наконец, финальной серии с «Монреалем», когда от одного пребывания перед играми в пустом «Форуме» у юного Тео случались чуть ли не обмороки. Двадцатилетний Флери точно не был важнейшей деталью чемпионского механизма, но ведь и мелочей в таком деле не бывает.

Едва ли отцы-основатели тогда еще «Флэймс» (тогда еще в Атланте) думали о подобной судьбе своего детища, но в полном соответствии с названием команда, единожды вспыхнув, потухла на долгие годы. В последовавшие за чемпионским сезоны «Калгари» ни разу не забирался дальше первого раунда плей-офф, а 92-м и вовсе завершил год на последнем месте в дивизионе. Впрочем, сам Тео, штамповавший один удачный сезон за другим и в 1991 году впервые покоривший отметку в сто очков, вряд ли подозревал, что добраться до заветного трофея или хотя бы побороться за него в финале ему больше не суждено. Жизнь била ключом, Калгари сходил с ума по безумному малышу, ну а неплохие гонорары финансировали перераставшие в зависимость слабости.

Середина и конец 90-х были не лучшим временем для «Флэймс»: успехи конца прошлого десятилетия остались слишком далеко позади, а в новой насыщенной деньгами (и еще не ограниченной потолком зарплат) реальности скромной канадской команде найти свое место было непросто. Тягаться с американскими толстосумами Западной конференции клубу было не по силам, ставка же на самобытность больше не работала. Команда трижды подряд уступала в первом раунде плей-офф, после этого наступили и вовсе темные времена – семь сезонов кряду «Флэймс» оказывались за бортом игр на вылет. Флери все так же был одним из лучших в команде, но с постепенным отходом «Калгари» на периферию туда же откатывался и сам Флери. Статистика радовала глаз, его все так же приглашали на звездные уик-энды, а болельщики в Калгари почитали правого крайнего за местное божество, но в стороне от больших событий Флери оказался уже почти безвозвратно. Впрочем, сказать, что выросшего в глуши и прикипевшего к «огонькам» сердцем Тео такое положение дел в корне не устраивало, было бы неверно. Идиллия скромной команды и ее взбалмошного идола могла бы продолжаться вечно, если бы финансовое положение «Калгари» не стало совсем уж несоразмерным амбициям Тео. Шла зима 99-го, Флери и «Калгари» тщетно пытались договориться о новом контракте. Игрок просил вовсе не великие по долокаутным временам 5 миллионов в год. Тео вправе был рассчитывать на согласие менеджмента, тем более что предыдущие пять сезонов из чистой любви к клубу и вовсе отыграл за скромные 2 с небольшим миллиона. Но и такая ноша показалась боссам «Калгари» неподъемной, и со слезами на глазах весной 99-го Тео проследовал в Денвер. Эпоха Флери в Калгари закончилась внезапно, так же, как и началась, когда в далеком январе 89-го бойкого юниора неожиданно впервые подняли из фарма.

Вместе с обменом в «Колорадо» Флери выпал реальный шанс наконец добраться до своего второго Кубка Стэнли. Тео с ходу вписался в игру денверцев, выдав последний по-настоящему вдохновенный отрезок в карьере. Но, несмотря на великолепную игру Флери в плей-офф, то был год «Далласа», которому «Эвеланш» и уступили в драматичном финале конференции. Следующие три сезона в «Рейнджерс», главном пристанище заходящих звезд долокаутной поры, не принесли Флери счастья, да наверное и не могли принести. Команда так ни разу и не добралась до плей-офф, а сам Тео, хотя и набрал в Нью-Йорке свое тысячное очко, куда больше был погружен в исследование городских соблазнов. По воспоминаниям Флери, ему, парню из крохотного поселка в лесах Манитобы, в Нью-Йорке просто сорвало крышу. Суммы, оставляемые в стриптиз-барах и кокаиновых притонах, в отдельные дни исчислялись уже десятками тысяч долларов. Попытки лиги образумить игрока, кажется, воспринимались им как безобидная игра. Той самой ручкой, которой днем Тео подписывался под очередной программой избавления от зависимости, ночью выписывались аномальные чеки стриптизершам и проституткам.

Контракт с «Чикаго», последней в его жизни командой НХЛ, по признанию Тео, «никогда не стоило подписывать». Впрочем, летом 2002-го Флери так вовсе не казалось. Не просыхавший ни на день и видевший кокаиновые дорожки чаще, чем синюю и красную линии, Тео остро нуждался в финансовой подпитке и двухлетний контракт на 8,5 млн (поистине удивительные цифры в эпоху потолка зарплат) подмахнул без раздумий. Для 34-летнего алкоголика и наркомана статистика Тео была не худшей, но с каждым днем места для хоккея в его жизни оставалось все меньше, а нескончаемые ночи угара все более затягивали на дно. Проведя однажды пару часов в невменяемом состоянии с заряженным пистолетом у собственного виска, на следующее утро Флери сам забрал вещи из раздевалки. Весьма кстати подоспела и дисквалификация со стороны лиги за очередное нарушение условий лечения от зависимости – возвращаться было уже некуда.

Досрочно расставшись с «Чикаго», следующие пару лет Флери провел рука об руку с привычными подсластителями жизни и хоккеем почти экзотического для такого игрока уровня. Пары сезонов в любительских лигах Канады и годичной командировки в Белфаст Тео хватило, чтобы понять: пора либо возвращаться в НХЛ, либо ставить точку. Лето в компании тренера по физподготовке – и уже в августе Тео был готов штурмовать «Калгари», как двадцать лет назад. Получив отказ после достойно пройденных испытаний в тренировочном лагере, Флери на этот раз вроде бы окончательно расстался с мечтами вернуться. Но Тео не был бы Тео, если бы на прощание не разразился весьма едкой тирадой в адрес руководства «Калгари»: «Я прошел фитнес-тест одиннадцатым из всех, кто был в лагере, забил исторический буллит в выставочной игре после того, как шесть лет не играл в хоккей! 4 очка и плюс 4 в четырех выставочных играх, и они отцепляют меня! Кто бы мог подумать! Крэйг Конрой за первые 37 игр сезона не забил ни единого гола. Вот все сижу и думаю, а я бы так смог?»

Последние годы новости о Тео Флери мало касались хоккея, зато гарантированно затрагивали две темы: с какой скоростью угасают накопленные за время карьеры капиталы, и чем еще Мышонок решил заняться в жизни. Просочившиеся пару лет назад в прессу материалы одного из судебных процессов с участием Тео поначалу шокировали. Никто и так не сомневался, что привычная Тео жизнь на широкую ногу заставила его поиздержаться, но чтобы все было так плохо. Ежегодный доход после ухода из НХЛ едва ли исчислялся парой десятков тысяч долларов, что же до расходов, то они были почти как в лучшие времена. Даже сильно ограничив в последние пару лет контакты со старыми товарищами, алкоголем и кокаином, Флери постепенно скатывался в финансовую яму: давние и недавние долги, выплаты бывшим женам, алименты детям, участие не в одном прогоревшем проекте, подарки сомнительным друзьям и подругам со страшной скоростью обнуляли капитал Тео. Отсюда и немалое количество затей, в которых Флери успел принять участие за последние годы. Продавать громкое имя – немногое, что остается Тео в ожидании пенсии, гарантированной каждому НХЛовцу, сыгравшему в лиге 400 матчей. Предельно откровенная «Игра с огнем», участие в канадских «танцах со звездами», собственный благотворительный гольф-турнир, именная линия одежды, ради продвижения которой Тео на пару матчей пришлось оказаться в роли бейсболиста – новости об очередном поприще Могучего мышонка поступают регулярно.

Впрочем, для самого Тео наверняка главным событием последних лет стало то, что он наконец решился сразиться с самым страшным из дремлющих демонов своего мира. После выхода в свет «Игры с огнем», в которой Флери впервые решился открыто рассказать о своих отношениях с Грэмом Джеймсом, хоккейная Америка замерла в ожидании: хватит ли у Тео сил довести дело до конца и запустить долгую и болезненную процедуру уголовного преследования бывшего наставника. Заручившись напутствием Шелдона Кеннеди, бывшего игрока «Детройта» и еще одной жертвы Джеймса, Тео подал заявление в полицию Виннипега.

Тео Флери никогда не походил на образец для подражания, матерям юных хоккеистов в пору было хвататься за голову, если у сына в комнате появлялся постер героя «Калгари». Впрочем, пару качеств у него вполне можно было бы позаимствовать без лишней боязни – умение быть собой и смелость быть настоящим. Какими бы бедами это порой не оборачивалось для него самого. Шестилетний мальчишка, без устали задиравший всех, кто выше ростом, и неугомонный форвард, бросавшийся на превосходящих его на пару голов соперников – свой долгий путь в хоккее Флери прошел словно на одном дыхании. И сколь бы обширным не был перечень его грехов, если вы хоть раз видели его в игре, забыть уже точно не удастся.