Дмитрий Красоткин: «У нас в «Торпедо», в основном, с пейджерами ходили»

Сеич

- Общеизвестно, что это чемпионство себе приписывает тренер Сергей Николаев, несмотря на то, что золото «Торпедо» взяло с Петром Воробьевым.

� Ну да, Сеич считает, что состав был тот же, игроки были те же, что и год назад, когда он руководил командой. Николаев, безусловно, заложил базу. Но не берусь утверждать � прав он в поднятом вами вопросе или нет. Все равно был ведь новый тренер, новые игроки, много молодежи.

- Без Николаева в «Торпедо» скучнее стало?

� Еще бы. Оратор он блестящий. Про такого человека книгу надо писать. Афоризмами говорил.

- Общение с журналистами Николаев мог начать с фразы: «Ты смотри, как ногти растут. Вот бы так ... рос».

� Он в Ярославле сейчас много ходит на футбол, занимает место чуть ниже VIP-ложи, где губернатор, чиновники. Вокруг него мигом собирается народ. Николаев начинает рассказывать � и футбол там все вполглаза уже смотрят. Хохот стоит страшный. И у нас после его шуток за животы держались. При этом не каждому хоккеисту дано с ним работать. У Сеича были такие вспышки гнева, когда он мог наговорить обидного в запале, обозвать человека, наорать. Иногда люди после такого собирали вещи и уезжали.

- А вы?

� А я знал, что он быстро отходит. Даже когда мы с ним орали друг на друга, я понимал, что врагом ему я теперь не стал.

- А что было?

� Да много эпизодов. В футбол играем, не туда мяч отдам: «Красоткин! Ты че, ...!» � «Да че я-то?» � «Огрызаешься?! Да я тебя...» � «Да я тебя сам!» � «Чего-о?!» А наутро уже никакой злобы, нормально общаемся, смеемся. Мне по душе было работать с Николаевым � у него я и стал хоккеистом.

Две картинки

- То чемпионство Ярославля � сенсация?

� Еще какая. Сумасшедших денег в команде не водилось, было очень много молодежи. На нас вообще не ставили. Никто не думал, что Ярославль будет в чемпионах, и в том числе � мы сами. Так что когда начали всех обыгрывать в плей-офф, шум был страшный. Ни один матч нашим поражением не закончился. Наиболее отпечатались в памяти две картинки. Первая � как Алексей Трасеух, Царство ему Небесное, прибил «Динамо» в четвертьфинале. Вот тогда мы поверили, что можем взять чемпионство.

- А что на второй картинке?

� Глаза моего хорошего друга Андрея Тарасенко после того, как мы обыграли в финале «Ладу». Он перед тем сезоном ушел из «Торпедо» в Тольятти. Все понимали � человек золото хочет выиграть. И тут такое. Выражение Андрюхиного лица трудно описать.

- Как отгуляли?

� Золото мы взяли в Тольятти. Самолет был наутро. За ужином начали, посидели вместе до полуночи. Потом стали разбредаться кто куда. По городу бродили.

- Не страшно?

� Да нет, у меня в Тольятти были друзья. Андрюха Тарасенко, опять же, с нами был.

- Помните, как долетели?

� Конечно. В самолете пьяных не было. В аэропорту народ нас встречал, руководство. Шампанское лилось.

- Сколько времени отвели на разграбление города?

� Немного. В апреле мы взяли золото, а в мае нас всех опять собрали. Повезли в Турцию с семьями � на восстановительный сбор до конца месяца. Потом уже начался полноценный отпуск. Не больше месяца, потому что 20 июня стартовала предсезонка.

250 прыжков

- Нашли ответ на вопрос � почему вы тогда выиграли?

� Петр Ильич заставлял играть не в силовой, а в очень-очень силовой хоккей. Не то чтобы драться, но близко к тому. На грани фола действовали. Вся лига дрожала � натурально. Больше такой команды в России не было.

- В газетах писали про вас: «Антихоккей»?

� Ну многим не нравилось, как мы играем. У нас же было очень много зацепов, тычков, это не очень-то зрелищно. Мастеровитые хоккеисты от нас многого натерпелись, свободы мы им не давали.

- А вам-то приятно было так играть?

� Ну что значит � приятно? Мы же подневольные. Тренер сказал � выполняй. Ты не выполнишь � до свидания, другой сделает.

- «Торпедо» меньше всех шайб пропустило и в чемпионате, и в плей-офф. Почему это традиция для команд Воробьева?

� Если мы пропускали три шайбы � в команде уже был натуральный траур. По каждой пропущенной шайбе был жесткий разбор, с видеопросмотром по полчаса.

- Что было после поражений?

� Плохо было. У Петра Ильича очень хорошо получилось донести мысль, что лучше не проигрывать. Если уступали в одну шайбу � прыгали 50 барьеров. Порой доходило до 250. И это при том, что мы не только за шайбы прыгали. У нас барьеры были в обязательной программе � утром и вечером. 150-200 в день � стабильно. Теперь все с коленями из-за этого маются.

- Александр Карповцев работал с Воробьевым в «Динамо» и рассказывал, что у них принято было процентов 30 срезать.

� Видите, Карповцев-то знал Воробьева. Что можно, что нельзя, что он заметит, что просмотрит. А у нас Петр Ильич был первый год. Поэтому старались делать все, что говорят.

- Но 250 прыжков � это же невообразимо много для всех, кроме, пожалуй, кенгуру.

� Это точно. Но я прыгал 250.

Выходной

- Что вы как капитан «Торпедо» решали через Воробьева?

� Меньше всего � вопросы по тренировкам. В это дело я не лез. Не мог сказать: «Сделайте нам нагрузки поменьше». Ну, по поводу выходных, бывало, спрашивал. Дней отдыха нам давали очень мало. Впрочем, не сказать, что от того, что я спрашивал, их становилось больше.

- Команда не бузила?

� Если было какое-то недовольство, в открытую его не высказывали. Так, ветераны пошепчутся � и все.

- О чем шептались?

� Да было о чем. Вот, допустим, дают выходной. Да, здорово. Но в «Торпедо» при Воробьеве считалось, что выходной � это не день отдыха, а пропущенная хоккеистом тренировка, которую надо отработать. И нагрузки давали такие, что дым из ушей валил. 40 минут играли «пять на пять» или час двадцать делали «один в один», «два в два», «три в три». Потом наша группа шла на землю, другая � на лед. Это все только утром. А вечером была еще одна тренировка � и там барьеры. Ну вот, видите � вы смеетесь. А мы все это делали.

- Но как 40 минут играть «пять в пять» с полной выкладкой?

� Очень просто. Достаточно было фразы: «Проигравшая команда идет на прыжки». Все, сразу закусывались. До драк доходило. Петра Ильича это, по-моему, не шибко расстраивало: царапаются � значит, не все равно. Тренировались тогда вообще жестко. И предсезонка была страшная � мы по 30 игр проводили с конца июля по начало сентября. Полсезона, по сути.

- И выигрывать требовалось?

� Ну, желательно. Случай расскажу. Чуть больше года после чемпионства, мы в Финляндии, едем на игру предсезонную. Тут вдруг Леха, водитель автобуса, кричит: «В России дефолт!» � и радио погромче делает. Все в панике. У кого деньги в банке � кинулись по телефону кого-то вызванивать, пытаться перевести деньги, чтоб они не сгорели. Короче, всем было не до хоккея, но мы выиграли тот матч. Чтобы не прыгать.

Сотовый

- У кого в той команде был сотовый телефон?

� Не у многих. В основном, все с пейджерами ходили. Первый мобильник появился у Егора Подомацкого. Таким аппаратом можно было орехи колоть. Я стал вторым: «нокию» купил в Финляндии, 300 долларов отдал. Толстый такой телефон, с антенной, но уже поменьше, чем Егоркин. Первый звонок домой сделал. Жене говорю: «Я телефон купил, вот с него звоню, как слышно?» А она: «Зачем ты его взял, Дима? Дурью маешься!» Петр Ильич тоже не понимал, зачем он.

- У него не было?

� Нет. Может, в этом и причина, не знаю. Мы как-то сразу почувствовали, что само наличие телефона у хоккеиста Петр Ильич не приветствует и с мобильником в руках лучше не попадаться ему на глаза, � и часто разговор завершался словами: «Ой, тут Воробьев идет, ладно, пока». Тогда ведь считалось, что сотовый � роскошь. А когда игрок шиковал � Петра Ильича это немного настораживало. Горохов, помню, на семерке БМВ приехал � у Воробьева глаза на лоб полезли. Сейчас вспоминаешь � ну цирк ведь. Боже мой, на иномарке приехал, телефон купил. Ужас какой.

- Седьмая БМВ � лучшая машина в том «Торпедо»?

� Да. У меня тогда «фиат» был. Это потом Андрей Жуков из Италии пригнал две «альфа-ромео» � себе и мне. Больше в Ярославле таких машин ни у кого не было.

- Кто был у вас главным модником?

� Да раньше все в спортивных костюмах ходили � и как-то не комплексовали

- В шубе никто не приходил?

� Таких эксцессов, слава богу, не было. Но однажды Воробьев сказал: «Теперь на игры надо приезжать нормально одетым: пиджак, рубашка, галстук, брюки». Про ботинки ничего не сказал, мы уж сами догадались.

- Как команда восприняла?

� Дико это было. Оно конечно � Воробьев за границей подсмотрел, решил здесь привить. Но я понимаю, если б у нас дворец был шикарный, после игры можно было куда-то пойти в этом костюме, поужинать. А в Ярославле «Автодизель» старый, куда команду завозили с черного хода. Нас в этих костюмах только водитель автобуса и видел, наверное.

- Какой самый страшный дворец был?

� Для меня � в Нижнекамске. Там холодный такой сарай был, обитый железом. Да и ездить туда страшновато было: регион кишел группировками. Из гостиницы старались не выходить, но и в ней проблем хватало: в ресторане вечно какая-то пьянь ошивалась. А лучшими дворцами считались «Иртыш» омский и «Лужники».

- В Череповце красный снег видели?

� Ой, ну вы сгущаете, по-моему. Снег там не красный совсем � темноватый, скорее. Я потом играл в «Северстали». Помню, едешь в Череповец на машине: небо ясное, солнце. А над городом черное облако висит.

Шлем Подомацкого

- От кого в «Торпедо» шел весь смех?

� У нас со смехом была проблема. Смеешься � значит, не готов к игре, несерьезно относишься. На нас все смотрели � понять не могли: «Вы что такие хмурые ходите, набыченные?» Контакты с игроками другой команды тоже не приветствовались. Обычно ведь как � на раскатке подъезжает к тебе знакомец оттуда: привет-привет, как ты, ладно � давай, сейчас мы вам устроим. А у нас это пресекалось. Не дай бог Петр Ильич увидит � с игры снимет. Поэтому так, перемигивались на раскатке.

- Мы всех про вратарей спрашиваем � очень веселые истории слышим. Вот у вас Браташ играл. Он уже тогда пытался что-то комментировать?

� Да нет, не замечал за ним. Да и потом � Олег у нас всего сезон отыграл. Вот с Егором Подомацким мы и росли вместе в Рыбинске, и играли потом долго, дружим. В нем все отмечали абсолютную скромность. На диктофоны, телекамеры была аллергия. Вообще, у меня убеждение, что вратарей надо максимально огораживать от всего внешнего. Пусть тренируются, живут отдельно. У меня же младший сын в «Шиннике» сейчас футболом занимается, ему восемь лет. А старшему � двенадцать, и он вратарь в альтернативной ярославской хоккейной школе «Локомотив-2004». Три года бился над тем, чтобы в поле пошел, � безрезультатно. Теперь уже вспоминаю: когда мы его, еще младенца, с собой брали в гости к Егору Подомацкому, сын все время к шлему тянулся.

- Вы бросаете ему?

� Да. Пока не в полную силу, конечно. Ловит хорошо.

- И на тренировки ходите?

� Когда получается. Но если прихожу � молчу. Это ужас ведь: очень много безумных папаш, которые орут: «Туда давай! Да не туда! Дебил!» Иногда это становится совсем невыносимо, подойду к такому: «Ты сам-то в хоккей играл?» � «Нет». � «Ну а чего раскричался тогда?» А так � они и тренера заткнуть попытаются, если вовремя не одернуть.

- Вратарская форма жутко дорогая, а ребенок еще и растет.

� Да, цены сумасшедшие. Егор, Ламот, Валикетт мне что-то из своей формы давали � так, для сына на вырост. А финн к нам приезжал в Ярославль вратарь тренировать � Мика Лехто. Он мне всяких дисков по подготовке оставил: «Отдай, � говорит, � маленькому вратарю».

- Старший у вас 1997 года рождения � до или после золота на свет появился?

� 20 мая � на следующий день после награждения. Классный год был у меня: сын родился, первое место взяли, институт закончил. И еще что-то было. Не могу вспомнить.

- Мобильник купили.

� Да, точно.Чемпионы. «Торпедо»-1997.