Владимир Маслаченко: «Габулову не надо пугаться, современная медицина все восстановит»

Про Веллитона и Габулова. Веллитон мог уйти от столкновения, я это видел. Но штука в том, что не уходить от столкновения сейчас позволяют правила, которые ужесточили наказание для вратарей за броски в ноги – раньше его по сути не было. Это началось после того, как многие вратари стали прыгать ногами вперед, а это очень опасно, я всегда был категорически против этого. Но из-за того, что эта манера стала продвигаться повсеместно, стало необходимым принять самое суровое наказание за такие дела. После этого нападающие стали охотно вступать в столкновения, хитрить и провоцировать судей на назначение одиннадцатиметровых ударов. И это у форвардов получается замечательно. Если бы были другие правила, Веллитон, конечно, перепрыгнул бы Габулова гораздо раньше, как, например, в том же матче Кержаков перепрыгнул Джанаева.

Про поиск виноватого. С учетом нынешней действительности я распределил бы вину в этом эпизоде так: 60 процентов Веллитону и 40 Габулову – за неправильно исполненный бросок в ноги. Он не подстраховался, а это должно было произойти автоматически. Ему надо было, по сути, спрятаться за мячом, положив голову на газон. Он был уверен, видимо, что спартаковский нападающий уйдет от столкновения. Но нынешние правила позволяют форвардам этого не делать.

Габулов допустил оплошность с точки зрения техники бросков. Надо было изначально лечь очень низко, а он пытался забрать мяч, приподнявшись. Как ни старался Веллитон перепрыгнуть, он его все равно задел. Это нормальная вратарская травма, ничего страшного не случилось, желаю Габулову поскорее восстановиться и поддерживаю его.

Про собственную травму. Это было давно, и это была правда. Перед чемпионатом мира, за 10 дней до его начала, я был основным вратарем сборной. После играл Яшин, но до моей травмы сам Лева сказал, что играть мне и никаких экспериментов. Я тогда бросился в ноги, и гораздо раньше, чем это в данной ситуации удалось Габулову, но мне нанес сознательный удар по лицу левый крайний Коста-Рики – и убежал. Сломал верхнюю челюсть; 5-7 часов во время операции мне ее собирали. Тренеры хотели, чтобы я все-таки продемонстрировал, что способен играть, но увы, из этой затеи ничего не получилось. На первой же тренировке меня повело.

Травма довольно серьезная, особенно если учесть, что вратарям часто приходится нырять в ноги. Причем травма это не столько физическая, сколько психологическая. Об этом мне говорил и хирург. Но я, так как в свое время окончил почти 3 курса медицинского института, знал, что произошло, и знал, что меня ждет в психологическом плане. Учитывая мой характер, я быстро забыл о произошедшем. У меня была пауза на восстановление, я оставался со сборной, недели две провел в Гаграх, играл там все время в баскетбол за сборную Абхазии с отдыхающими. И там меня проверили ударом локтем в это же место. Я тогда посмотрел в зеркало, попросил жену посмотреть, тут же сел в самолет, и мы улетели домой. Но потом перешел в «Спартак» и продолжил нырять.

Про защитные средства. Стоит ли надевать какие-то шлемы, как Чех? Думаю, что у Чеха это, скорее всего, психологический этюд. Там уже давным давно все срослось. Да и, откровенно говоря, этот шлем не предохраняет, от сотрясения вратарь все равно не застрахован совершенно. Надо тогда мотоциклетный шлем надевать или шлем гонщика «Формулы-1», если так боишься. Вратари – люди особого теста, они знают, что такое риск. Правда, скажу, что сегодня вратари больше страхуются, стараются меньше рисковать, но такова жизнь, ничего не поделаешь. Все равно они мои коллеги и братья.

Про психологию. На меня тот случай не оказал абсолютно никакого психологического воздействия. Как будет у Габулова – я не знаю его характера, но допускаю, что он тоже понимает, что произошло. Он вратарь, и внутренне наверняка всегда был готов к тому, что наша рискованная работа связана с такими издержками. Ему не надо пугаться, современная медицина все восстановит, а шрамы украшают мужчину, тем более такого симпатичного человека, как он. Будет выглядеть только более мужественно. Короче, останется только удостовериться, что все срослось нормально – и продолжать нырять.

Я же тогда пролежал 10 дней в госпитале, у меня была жуткая гематома на правом глазе, свернут набок нос. Постепенно все рассосалось, я делал легкую, щадящую зарядку на берегу Тихого океана, помогал готовиться друзьям. А когда приехал домой, уехал на две недели; уже через три недели вышел на первую игру. После этого была значительная пауза, когда мне не разрешали перейти в «Спартак» из «Локомотива», но потом, перейдя, я играл безо всяких проблем.