«После тренировки лучше поиграть на гитаре, чем сидеть у телевизора»

Денис Романцов поговорил с Леонидом Пахомовым

В восемнадцать лет Леонид Пахомов испортил старшим партнерам договорной матч, о чем впервые рассказал в этом интервью, в двадцать – на месяц улетел с молодежной сборной в Индию, а в тридцать два стал капитаном московского «Торпедо», одной из самых популярных команд страны шестидесятых, за которую болели и механики автозавода, и знаменитые артисты. «Олег Даль как-то позвал игроков в «Современник» и прямо во время спектакля спросил, какого числа у «Торпедо» следующий матч», – рассказывал мне Виктор Шустиков, напарник Пахомова в защите «Торпедо» и его предшественник в роли капитана. Потренировав в «Кубани» и школе «Торпедо», Пахомов попал в штаб молодежной сборной СССР, обыгравшей в финале чемпионата Европы 1990 года Югославию, наполненную будущими звездами «Милана», «Реала», «Юве» и «Барсы». Сам Пахомов, тренируя сборные разных возрастов почти пятнадцать лет, поучаствовал в развитии Мостового, Канчельскиса, Шалимова, Кобелева, Семшова, Кузьмина и много кого еще. 

- Вы родились в Баку. Как там оказались ваши родители?

– Их привел туда голод. До революции Пахомовы жили в Пензенской губернии, а после 1917 года, когда начался голод, спустились по Волге в Астрахань. Там им тоже не понравилось. До них дошел слух, что в Баку жизнь дешевле и с питанием лучше, и весь мой род перебрался туда. Мой дед был отличным кузнецом, так что быстро нашел себе работу. Война обошла Баку стороной, хотя неподалеку пролетали немецкие самолеты. Мой папа был ранен в руку под Севастополем. В 1942-м его комиссовали домой, а в следующем году родился я.

– Где вы жили в Баку?

– В поселке Джапаридзе, хотя чаще его называли Московским – туда приезжало много москвичей, занимавшихся разработкой нефтяных месторождений. Поселок находился на возвышенности, и, если раз в году выпадал снег, получались фантастические горки, на которых мы катались целыми днями. Проблема была только с питанием. Папа был единственным добытчиком в семье, а, кроме меня, у него было еще трое детей.

– Как вы пришли в футбол?

– Моим учителем физкультуры был Александр Попков, известный в те времена бегун на длинные дистанции, который добился строительства спортивной площадки и увлек меня футболом, хотя больший акцент делал на легкую атлетику (я, например, побеждал в районных соревнованиях по бегу на 100 м и метанию ядра). Попав в школу «Нефтчи», я выделялся как раз скоростью.

До четвертого класса я был отличником, но, заинтересовавшись футболом, скатился на двойки и тройки. Однажды родители встретили моего классного руководителя, спросившего: «Он у вас, что, болеет?» А я просто вместо школы бегал смотреть тренировки основного состава «Нефтчи». Меня и самого туда взяли, когда мы своей школой добились невероятного для «Нефтчи» успеха – заняли второе место в стране, уступив в финале киевскому «Динамо».

– Почему вы уехали из Баку?

– В основе «Нефтчи» я не очень-то преуспевал, и решил поступать в институт, но мои друзья-футболисты махнули в Краснодарский край, где тогда в каждом колхозе была футбольная команда, и добились того, чтобы туда позвали и меня. Мне прислали приглашение на просмотр в команде поселка Черноморский.

Я был стеснительный маменькин сыночек, об отъезде из дома и подумать не мог, но семья у нас была большая, папа хоть и зарабатывал хорошо, но содержать четверых детей было трудно, так что родители меня не больно-то удерживали. В Черноморском меня поставили на ставку помощника бурильщика, и половину зарплаты я отправлял родным в Баку. Поиграв в Черноморском, я попал в «Дружбу» Майкоп, которую тренировал бакинец Артем Маркаров. Правда, пока я туда доехал, тренер сменился, но мой родственник по маминой линии Алексей Носов настоял на том, чтобы меня все равно взяли в «Дружбу». Он был заслуженным тренером по боксу.

В Майкопе был забавный случай. Перед игрой с Армавиром ветераны команд, как я потом выяснил, договорились, что «Дружба» проиграет. Победа выводила Армавир на второе место. Меня, мальчишку, не предупредили. Я пластался, выбивал мячи, мешал Армавиру забить, и в итоге закончили вничью. После игры ветераны на меня набросились: «Ты чего наделал?» – «А чего? Надо было раньше говорить».

– Как вы попали в молодежную сборную?

– В Майкопе я вырос как игрок, потому что, кроме футбола, ничем там не занимался, даже на танцы не ходил. Есть, правда, было особо нечего, и голод я утолял банкой сгущенки, но это не помешало мне через год вместе с тренером Рассказовым, переделавшим меня из нападающего в защитника, перейти в краснодарскую «Кубань». В 1964 году вы поехали на сборы в Адлер, где в товарищеской игре с «Динамо» Тбилиси меня заметил Гавриил Качалин, тренер молодежной сборной. В следующем году мы полетели в Индию. Перед вылетом я повредил связку колена в игре за «Кубань», но страшно хотел попасть в Индию со сборной и уговорил доктора Белаковского сказать тренерам, что я здоров, и вылечить меня уже в пути.

– Сколько вы провели в Индии?

– Планировалось, что мы сыграем три матча за десять дней и вернемся в Москву, но в итоге нас уговорили остаться еще на несколько недель, и мы изъездили на поезде всю Индию. В одной из гостиниц кровати крепились к потолку и были занавешены марлей. Мы удивились: «Зачем?» А только выключили свет – началось: кто-то жужжит, кто-то пищит, кто-то ползает по полу. Перед едой, как велел доктор Белковский, мы мыли фрукты марганцовкой и натирали руки хозяйственным мылом, чтобы не отравиться. В общем, условия были своеобразные, зато за месяц общения с индусами я научился говорить по-английски.

В начале восьмидесятых я вернулся в Индию тренером «Кубани». Денег в поездку игрокам давали немного, по десять долларов, поэтому они брали с собой фотоаппараты «Зоркий» и продавали их в бомбейском отеле. Чтобы развлечь ребят, я повел их в зоопарк. Остановились перед клеткой с гориллой. Она взяла в руку яблоко и замахнулась на нас. Мы пригнулись, но горилла обманула нас и не бросила яблоко. Потом – еще раз. На третий раз мы уже не стали пригибаться, но горилла снова нас перехитрила – метнула яблоко в решетку, оно разлетелось на куски и обдало моих ребят.

– Что вас привело в «Торпедо»?

– Еще мальчишкой я увидел их в 1960 году в Баку, когда «Торпедо» стало чемпионом, и влюбился в ту команду: Воронин, Иванов, Шустиков. После дебюта в молодежной сборной меня звали все клубы высшей лиги, кроме двух грузинских команд, «Динамо» Тбилиси и «Торпедо» Кутаиси. Я вбил себе в голову, что хочу именно в московское «Торпедо», хотя больше возможностей забрать меня было, конечно, у армейских команд. Но мне сделали справку, что у меня язва желудка и я освобожден от армии. Что интересно, уже перейдя в «Торпедо», я действительно заболел язвой желудка. Получается, навел на себя порчу.

– Чем запомнились Валерий Воронин и Эдуард Стрельцов?

– Мои первые тренировки в «Торпедо» прошли в спортзале Мясокомбината – самое сильное воспоминание, как Воронин принимал мяч на грудь и в окружении пяти – шести человек отдавал точную передачу. Идеальный уровень владения мячом, не зря его брали в сборную мира. Года через два после моего прихода Валера Воронин мне сказал: «Леня, я рассчитывал со временем опуститься из полузащиты в защиту, а с твоим приходом вижу, что места мне там нет».

Стрельцов же однажды попросил: «Когда отбираешь мяч, пасуй мне на ход, а не в ноги. Я сделаю вид, что двигаюсь тебе навстречу, стяну за собой защитника, а ты бей в свободную зону и я рвану туда». На следующей день мы разыграли такую комбинацию, и Стрельцов забил победный мяч минскому «Динамо». Когда Эдуард стал тренером школы «Торпедо», одно только его имя притягивало пацанов со всей Москвы: все мечтали тренироваться у него.

– Вы тоже работали тренером детской школы «Торпедо», а потом и директором. Ваше отношение к Программе подготовки наших футболистов 10-14 лет, инициированной компанией adidas?

– Очень важно, что развитие детей будет систематизированно и мы станем бережнее относиться к их воспитанию. Надеюсь, от этого станут сильнее и игроки, над чьим прогрессом будут работать более эффективно, и тренеры, у которых появится грамотное руководство к действию. Программа развивает не только технику владения мячом и продвижения без мяча, но и личностные качества, и это мне очень близко.

Я во всех своих командах – от школы «Торпедо» до молодежной сборной пытался растить не только сильных игроков, но и – по возможности – инициативных, творческих, порядочных людей. Когда таких ребят набиралось на целую команду, нам все было по плечу – даже обыграть Францию с победителями взрослого чемпионата мира в составе. Нашему футболу не хватает не только игроков, но и качественных детских тренеров, и Программа в том числе направлена на то, чтобы это исправить. 

Как именно это будет происходить, рассказал Андрей Власов, руководитель департамента инновационной политики, науки и образования РФС:

– Несколько лет назад во многих ведущих академиях России работали голландские тренеры. Это был полезный для нашего футбола период. Голландцы осовременили тренировочный процесс, хотя и сталкивались со скепсисом со стороны российских коллег, но серьезной преградой для них становился языковой барьер. Когда с игроками любого возраста общаются через переводчика, они слышат переводчика, а не тренера. Программа подготовки футболистов 10-14 лет, разработанная adidas, РФС и Немецким Футбольным Союзом, подразумевает привлечение специалистов из Германии только в качестве консультантов, а тренеров мы должны развивать своих, российских. Программа содержит как свод принципов и закономерностей, так и простор для творчества с учетом местной специфики – например, глупо заставлять отрабатывать длинные передачи, если занятие проходит зимой в маленьком зале.

Программа подразумевает структурное изменение тренировок, направленное на то, чтобы спортивные школы готовили именно футболистов, а не команду. Обучение происходит через игру, через создание на тренировках реальных игровых ситуаций. В Программе подробно описываются примеры упражнений, причем так, чтобы быть понятными даже начинающему тренеру. 

Важный вопрос – переход от теории к практике. Российские детские тренеры очень хорошо владеют теоретическим материалом, не хуже немецких коллег, но пока слабо применяют свои знания на практике. Для этого мы проводим семинары по всей стране, на которых основной упор делаем именно на практическое применение принципов, изложенных в Программе. У немецких тренеров тоже были проблемы с практикой, но они решили их – а сейчас Немецкий футбольный союз помогает решать эти проблемы нам.

Специфика российского футбола и, в частности, его отличие от немецкого на момент старта программы в Германии – низкий уровень инфраструктуры многих наших футбольных школ. Мы будем решать эту проблему за счет того, что школы, принимающие Программу, будут получать финансовую поддержку от РФС.

5 причин прочитать Программу развития талантов

Cкачать демо-версию Программы можно по ссылке.

Полная версия Программы в ближайшее время станет доступна на официальном сайте РФС в разделе Научный совет.

«Торпедо» – 1968. Пятый слева – Леонид Пахомов 

– Как вы стали тренером юношеской сборной?

– В восьмидесятые была мода: проверять, сколько часов тренируются команды. В «Кубань», которую я тренировал, приехал спортивный чиновник Русак: «Почему так мало часов тренируете?» Отругал нас как маленьких детей. Я ответил: «Вы в футбол играли когда-нибудь? Мы готовим команду не к завтрашней игре, а к сезону. Это футбол, а не легкая атлетика. У нас нет цели загонять игроков». Выслушав меня, Русак через пару лет предложил меня на роль помощника Володи Радионова в юниорской сборной, в которую входили Шалимов, Мостовой, Добровольский, Колыванов, Юран, Канчельскис. В 1990 году мы выиграли чемпионат Европы.

– Чем запомнились лидеры той сборной?

– Они балбесы были. Приехали мы на Кубок Джавахарлала Неру. Иду по коридору гостиницы Калькутты, слышу – мат-перемат, сплошная русская брань. Вижу, ага: Шалимов, Мостовой и Колыванов. Что делать? Надо же отучать их от этого. Я подошел и покрыл их еще более крутым матом, и они аж примолкли от шока. «Ну, что, нравится вам меня слушать?» – «Нет». – «А вас, думаете, приятно слушать?» Они до сих пор вспоминают, как я их победил их же оружием.

Те же ребята поражали меня своей одержимостью футболом. После тренировок шли на пляж и до посинения пасовались, не давая мячу опуститься на землю, а потом в том же режиме, жонглируя мячами, поднимались по горке в гостиницу. В финале Евро-1990 наши парни обыграли Югославию с Бобаном, Просинечки, Миятовичем, Бокшичем и Ярни.

- В отборочном турнире на ЧМ-98 вы помогали Игнатьеву в первой сборной. Какие эмоции вызвала игра в Болгарии?

– Там все было просто: судья Крондл просто решил задачу по устранению России. Внаглую утопил нас. Не дал стопроцентные пенальти в ворота Болгарии. Не знаю, повлияли на судью болгары или еще кто-то, но факт в том, что нас засудили. Было жутко обидно, но потом я пережил еще большее разочарование в молодежной сборной.

– С ней вы едва не вышли на сиднейскую Олимпиаду. Что помешало?

– В стыковых матчах попали на Словакию. В Москве нам забили из стопроцентного офсайда, мы проиграли 0:1 и я уже тогда понял, что судьи не дадут нам пройти дальше. Как потом выяснилось, УЕФА решил финальную часть молодежного Евро-2000 провести в Словакии и, конечно, не мог допустить, чтобы хозяева туда не попали. В Братиславе перед ответным матчем мне сказали: «Напрасно бьетесь. Победит Словакия».

В ответной игре судьи нас тоже прихватили. Ребята рыдали после того матча – не только из-за поражения, но и из-за того, что расстаются, что больше не встретятся в одной команде. У нас был удивительный коллектив – например, не складывался отборочный матч в Исландии, выл сильнейший ветер, я переживал, что не удавалось забить, но ко мне подбежал капитан Володька Бут и сказал: «Может, перестроимся на другую схему?» Я согласился, и мы победили.

В Москву летели в одном самолете со взрослой сборной, проигравшей Исландии из-за автогола Ковтуна. Они унылые, а мы – наоборот, радостные. Так же вышло и в последнем матче группового турнира с Украиной, которую мы обыграли благодаря прекрасному голу Ролана Гусева в ворота Сережи Перхуна. Первой сборной с Украиной повезло меньше.

– Почему капитаном был именно Бут?

– Его выбрали игроки. Володя стал моим первым помощником в сплочении команды. Он играл за дортмундскую «Боруссию» и, приезжая в молодежку, так радовался встрече с российскими ровесниками, что источал позитив и на поле, и в тренировках, и на отдыхе. 

– Как вы вообще стали главным тренером той команды?

– После ухода Михаила Гершковича молодежка осталась без тренера. РФС и Олимпийский комитет долго решали, кто им станет, уговаривали Аверьянова с Ирхиным, но неудачно, и тогда я сам – даром что скромный человек – подошел к Никите Симоняну: «Зачем вы кого-то уговариваете? Я же есть». – «А ты готов?» – «Конечно».

Главным нашим соперником по группе были французы c Тьерри Анри и Джибрилем Сиссе в атаке. Составляя план подготовки к московскому матчу с ними, я подумал: чего ребята будут скучать неделю в Новогорске. Свожу их в театр, сменим обстановку. Московским игрокам разрешил взять с собой жен и подруг. После спектакля спросил: «Довольны?» – «Да». – «А я буду доволен, если мы завтра обыграем Францию». Ребята промолчали, но на следующий день выиграли 2:1.

– Почему Вячеслав Малафеев в вашей команде сидел в запасе?

– У волгоградского «Ротора» в 1998//99 годах была такая команда, что у Андрея Чичкина было очень много работы и он просто выглядел сильнее Малафеева, еще не игравшего стабильно за «Зенит». После вылета «Ротора» Чичкин больше не играл стабильно в премьер-лиге, а Малафеев, наоборот, с годами становился надежнее.

– Самый сложный выезд с той молодежкой?

– Армения. Армянские друзья очень хотели нас обыграть и перенесли игру в Гюмри, куда мы три часа ехали на автобусе по серпантину. Автобус был на солярке, весь дым шел в салон, у игроков кружилась голова, Максима Бузникина вырвало. Мы все-таки выиграли 2:0, но после игры не могли принять душ, не было горячей воды.

– Бузникину было плохо, но он все равно сыграл.

– А куда бы он делся? Он же один из лидеров той молодежки. Он и на сборах в Новогорске был заводилой. Рядом с нами жила и тренировалась сборная России по художественной гимнастике. Мы питались в одной столовой, вечерами сидели в одной компании. Однажды Бузникин спросил: «Леонид Александрович, можно взять на сборы гитару?» – «Нет проблем». Я считал, что поиграть на гитаре после тренировки лучше, чем сидеть у телевизора или телефона. В итоге в Новогорске Максим пел Алине Кабаевой и другим гимнасткам песни своего сочинения. Я почти тридцать лет проработал тренером и на моей памяти не было более творческого футболиста, чем Бузникин. И более дружной команды, чем молодежная сборная-98/99.

После поражения в стыковых матчах я дождался, когда ребята помоются, и попросил их выслушать меня. В Словакию мы впервые в том цикле летали чартером, так что могли себе позволить не очень торопиться в аэропорт. Видя слезы игроков, я сказал: «Ребята, это только молодежная сборная, и жизнь на этом не заканчивается. Да, мы больше никогда не соберемся одной командой, но вы не должны расставаться – обменяйтесь телефонами, поздравляйте друг друга с праздниками. Не забывайте, как хорошо нам было вместе».

– Агенты советовали вам игроков в молодежную сборную?

– Обязательно. Было очень много предложений. Но все они на уровне – съезди, посмотри того-то. Но я же не мог объездить всю страну, к тому же многие игроки выступали за дублирующие составы во второй-третьей лиге. Меня выручали мои связи в регионах, в каждом из которых у меня был знакомый тренер. Если я не мог приехать, я просил помощников просмотреть того, кого мне советовали агенты. Сопоставлял информацию агента и моего друга, и если были только положительные отзывы, звал игрока на сбор – для знакомства и просмотра. Поэтому в моей сборной было много ребят из провинции: Нижегородов из Нижнего Новгорода, Чичкин, Смирнов и Дуров из Волгограда, Кириченко из Ростова.

– Посреди того отборочного цикла вы едва не ушли в «Жемчужину».

– «Жемчужина» стояла на вылет, меня долго просили ее возглавить, но сочинские друзья посоветовали: «Не ходи. Зачем тебе свое имя марать?» Предложения из клубов я рассматривал, потому что в РФС платили главному тренеру молодежной сборной триста долларов в месяц – став потом помощником Игнатьева в «Торпедо-ЗИЛ» я получал в десять раз больше. В сезоне-2000 у нас в «Торпедо-ЗИЛе» дебютировали восемнадцатилетние братья Березуцкие, мы вывели команду в премьер-лигу, но в конце года Игнатьев не договорился с директором завода о новом контракте, и мы улетели в Китай.

– С чего для вас началось приключение в «Шаньдуне»?

– Нас отвезли на юг страны, где китайская федерация футбола проводила сбор всех команд высшей лиги. Это напоминало военный лагерь. Игроки в одном корпусе, тренером в другом. В десять часов вечера везде отключали свет – отбой. Утром становились в шеренгу и строем шли на завтрак в столовую.

Игроки сдавали нормативы под присмотром футбольных чиновников. Если проваливали тесты, их отправляли домой. В общем, там, конечно, перегибали палку, но желающих попасть в китайский чемпионат все равно было предостаточно – там и тогда, в 2001 году, очень хорошо платили. В «Шаньдунь» приезжали на просмотр Сергей Нагорняк и Илья Цымбаларь. Нагорняк остался, а Илья не понравился руководителям нашего клуба, представителям крупнейшей энергетической компании Китая.

– К чему было труднее всего привыкнуть в Китае?

– К кухне. Один из менеджеров клуба поразил меня за обедом. Наложил в тарелку овощей, но заправил на оливковым маслом, а сладким джемом. И с таким удовольствием это уплетал! Я же любитель первых блюд и в один из первых обедов в Китае решил попробовать тамошний суп. Зачерпнул половником – что-то тяжелое. Поднял повыше – блин, черепаха. Я бросил ее и больше к китайской кухне не обращался. Решил, что это слишком экзотично для меня.

Месяца через два мы с Борисом Игнатьевым попросили руководство усилить наш штаб еще одним российским тренером, Володей Белоусовым. Решили немножко отметить его приезд. Сходили в магазин, купили китайскую водку, банку с огурчиками, художественно разложили их на тарелки, нарезали колбаску. О китайской водке мы уже кое-какое представление составили, а вот местные малосольные огурцы пробовали впервые. «Ну, Володя, с приездом». Выпили, закусили – а огурцы оказались сладкие. Для закуски негодные.

Потом нас отвезли на экскурсию в Храм воздуха, где мне предложили полакомиться жареными жучками. Я уже ничего не боялся, так что попробовал – и ничего, вроде бы жив остался.

– Что вас сильнее всего поразило в Китае?

– Скорость строительства. Деревню за два года превращают в шикарный город. Как они успевали? Невероятно. А там, где еще нет шикарного города, все равно были пятизвездочные отели, удобные аэропорты и вокзалы, все в идеальном состоянии – мы объездили всю страну, так что я видел это своими глазами.

- В Казахстане вы тренировали взрослую сборную, и вас много критиковали. За что?

– Я начал лепить команду, летал по всей стране, искал игроков, а конкретно – хотел найти хотя бы несколько казахов для сборной, чтобы не только русские были в команде, но игроков подходящего уровня просто не было. Потом у меня произошел конфликт с руководителем федерации футбола Казахстана, зятем президента Назарбаева. На игру с Азербайджаном я вызвал несколько новых игроков, хотел просмотреть их, но перед матчем услышал от шефа федерации: «Мы обязательно должны победить. На игре будет Назарбаев». Мы проиграли 2:3.

– Конфликт был из-за того, что от вас требовали победы в товарищеской игре?

– Не только, но он стал для меня последний каплей. Было и другое. На сборах я сам ходил и искал поле для национальной сборной, так как то, что нам предлагали, было огородом. Я требовал, чтобы у сборной были лучшие условия, но руководители федерации пропускали мои слова мимо ушей. Игрокам после игр нужны восстановительные мероприятия, и опять же мне самому приходилось разыскивать для них подходящую баню. Я физически от этого устал. 

Фото: РИА Новости/Дмитрий Донской, Игорь Уткин, Алексей Филиппов