Ксения Макарова: «Мне нравится расследовать убийства»
- Думали ли вы, дебютировав на чемпионате России, сразу его выиграть?
Ксения Макарова: Нет, это стало огромным сюрпризом для меня. Когда ехала в Петербург, надеялась просто показать свое лучшее катание, про места вообще не задумывалась. Задача была – уйти со льда с улыбкой. Прокат короткой программы мне понравился. Сделала хорошо прыжки и другие элементы. С хореографией справилась. По задумке мне нужно было страдать, и я страдала. Произвольная не совсем удалась. Я очень нервничала и допустила ошибки. На чемпионате Европы постараюсь выполнить все.
Олег Макаров: Честно говоря, никто из нас не ожидал такого результата. Мы ехали в Питер за хорошим катанием, а не за победой. Я остался доволен короткой программой. Что касается произвольной, то ее чистое исполнение еще впереди. Все-таки перед чемпионатом России у нас было очень мало времени. Мы только вышли на нормальный тренировочный темп. Целый год пропустили после той большой травмы…
- Как все произошло?
Олег Макаров: Активно работали над четверным сальховым. Учить его начали где-то три года назад. И Ксюша его уже неплохо делала, хотя и не докручивала. Она была значительно меньше ростом, нежели сейчас, и кроме четверного сальхова мы вкатывали в программу тройной аксель. Но на одной из тренировок во время исполнения сальхова она допустила ошибку, в результате которой произошел перелом правой ноги и порвались ахиллы.
Ксения Макарова: Было очень обидно. Я столько работала, и все насмарку. Четыре недели я просто сидела и ничего не делала. Я и представить не могла, что так скоро смогу кататься в полную силу.
Олег Макаров: Пока она была в гипсе, начался сильный рост организма. 12 см прибавила. Плюс пошел набор веса, все-таки переходный возраст. За время, что она находилась в гипсе, все мышцы на ноге опали. Когда стало можно, и велосипед крутили, и на костылях гуляли. Очень сложный был период. А когда вышла на лед, пришлось начинать все заново, поскольку все элементы были потеряны. Только с сентября 2009-го мы стали более или менее активно тренироваться, лишь полгода назад нога перестала давать знать о себе.
- Думаешь снова взяться за изучение четверного?
Ксения Макарова: Пока нет, у меня все еще есть страх перед ним.
- Насколько я могу судить, до травмы у Ксении был отличный набор прыжков: все тройные и даже учили четверной…
Олег Макаров: Да, но в этом нет ничего особенного, таковы современные требования. В Америке сотни девочек к 13 годам прыгают сложнейшие прыжки. Вот в России их четыре, а там сотни. Но важно ведь не просто в детском возрасте научиться прыгать, а не растерять все в процессе взросления. Когда ты маленький, тебе просто скручиваться, а вместе с ростом и набором веса становится сложнее, рычаги-то большие, и все по-другому. Вот два года назад на американском чемпионате в тройке призеров были девочки 12-13 лет. А сейчас они выросли и пропали.
- Так может зря запретили 12-13-летним выступать на международном уровне? Пускай ппрыгают, зарабатывают медали…
Олег Макаров: Нельзя сравнивать детское катание 12-летней фигуристки и \20-летней.
- Но прыжки-то они делают «взрослые»…
Олег Макаров: Прыгают все, а катания-то нет. В детском катании нет ни реберности, ни музыкальности. На мой взгляд, это было очень правильное решение, поскольку нельзя было сравнивать, например, катание 15-летней Тары Липински и Мишель Кван или Ирины Слуцкой. Вспомнить можно также пропавших после побед Оксану Баюл и Сару Хьюз.
- Почему Ксюша начала тренироваться лишь в восемь лет?
Олег Макаров: Первый раз мы ее поставили на лед в пять лет. Кстати, это было в «Юбилейном». Примерно пять секунд она покаталась, упала и сказала, «мама, папа – не хочу кататься. Это больно и холодно». И на этом мы закончили с фигурным катанием.
- Какой вид спорта был следующим?
Олег Макаров: Художественная гимнастика. Мы отдали ее туда и не жалеем. Она стала гибкой и хорошо растянутой. Следующий выход на лед состоялся уже в Америке в 2001-м. Мы с Ларисой ежедневно были на катке, а она всегда рядом. Стала потихоньку кататься, в нашей группе на нее никто внимания не обращал. Лишь через полгода я заметил, что у нее появилось желание заниматься.
Иллюзий на счет ее будущего я не испытывал, так как прекрасно понимал, что в восемь лет начинать поздно. Ее сверстницы вовсю прыгали двойные, а она только осваивала одинарные прыжки. Теперь я могу точно сказать, что результат не зависит от того, во сколько ты начал тренироваться. Главное – желание и трудолюбие. Взять того же Джонни Вейра, который начал кататься в 12 лет и сумел войти в элиту мужского катания.
- Что или кто заставил вас переехать в Штаты?
Олег Макаров: Нам позвонила Тамара Николаевна Москвина. В то время она вместе с Игорем Борисовичем находилась в Америке, готовила к Играм в Солт-Лейк-Сити Лену Бережную с Антоном Сихарулидзе и американскую пару Киоко Ино и Джона Циммермана. Позвонила и говорит, «чего вы там сидите, приезжайте к нам, будете помогать». Поскольку здесь мы не были особенно кому-то нужны, то решили переехать в Ньюбург, это недалеко от Нью-Йорка. Подписали контракт с катком, кстати, очень хороший, и стали работать с девушками, кандидатами в американскую команду.
- А как же парное катание?
Олег Макаров: А его там нет.
Лариса Селезнева: Мы до последнего надеялись, что наша дочь будет парницей. Но Ксюша очень высокая девочка (167 см). Для такого роста найти партнера ни в России, ни тем более в Америке невозможно.
- Как вы перестроились на работу с одиночниками?
Лариса Селезнева: Сложно пришлось. Помогло то, что я сама была хорошей одиночницей. В «лохматых» годах была второй после Киры Ивановой на юниорском чемпионате СССР. С тех пор, конечно, прошло очень много лет. Чтобы не отставать, постоянно слежу по интернету за всеми изменениями в правилах.
Олег Макаров: До сих пор очень хочется работать с парами. Но в США свое отношение к парному катанию. Информация, поступающая об этом виде, в основном негативная. По телевидению очень часто крутятся ролики с травмами. И современные, и травмы 20-30-летней давности. Поэтому американцы просто боятся идти в парное катание. Спорить с ними сложно, потому что пары – действительно травматичный вид.
Если партнерша упала с поддержки или с выброса, в процессе разучивания, то и ахиллы «летят» и переломы бывают. Если у нас в основном вспоминают травмы Лены Бережной и Татьяны Тотьмяниной, то там кроме них еще хорошо помнят падение американской пары, после которого партнер остался парализован. Пара выполняла поддержку, партнер споткнулся, в итоге они упали, и партнерша придавила его.
- Но у нас по телевидению тоже показывают эти травмы, а интерес как был к парному катанию, так и есть…
Олег Макаров: У нас смелый народ. Наши пары никогда не проигрывали Олимпиады. Большая мотивация.
- Ксения, у тебя есть кумиры?
Ксения Макарова: Мне очень нравилось катание Слуцкой. Она столько силы вкладывала в программы и так здорово вращалась. Когда смотрела трансляции соревнований, всегда хотела быть похожей на нее. Кроме того я беру пример с Джонни Вейра. Мы с ним вместе катаемся. Он очень артистичный фигурист и его прыжки мне также нравятся. Джонни мне много помогает.
- В чем?
Ксения Макарова: Выражать музыку. Как сделать ручку, личико, глазки.
Лариса Селезнева: Джонни все время говорит: «Ксения, ты русская дива».
Ксения Макарова: Да, он называет меня русской королевой.
- Тебя любят в Америке?
Ксения Макарова: Да, у меня там много друзей.
Олег Макаров: На этапе Гран-при в Лейк-Плэсиде было много американских плакатов с надписями: «Ксюша, давай, мы верим в тебя». Ну, а после того, как в финале на произвольную программу мы ее выводили втроем – я, Галина Змиевская и Джонни Вейр, то публика особенно прониклась к ней. У меня даже кто-то спросил: за какую команду Ксюша выступает – за американскую или за русскую? Так много американских поклонников у нее стало.
- Вопрос за какую страну выступать вообще стоял?
Олег Макаров: Он возник после того, как Ксюшу включили в список юниорской сборной США. Нам прислали форму сборной Америки, определенную сумму денег на подготовку и официальные бумаги. Глядя на все это, я позвонил Галине Петровне Голубковой (генеральному секретарю российской федерации фигурного катания) и спросил ее совет.
Узнав о том, что Ксюшу приглашают выступить за Америку, Галина Петровна сказала: «Если хотите выступать за сборную России, никаких международных стартов за США. Иначе разрешения вновь вернуться под российский флаг придется ждать два года». В итоге после семейного совета решили выступать за Россию.
- Какое у Ксюши гражданство?
Лариса Селезнева: Российское, в США у нее грин-карта.
- В свободное время чем любишь заниматься?
Ксения Макарова: Я много тренируюсь, но фигурное катание не единственный интерес. Я хожу в школу, в кино, очень люблю готовить.
- Ты заканчиваешь школу. Уже выбрала профессию, которую бы хотела освоить?
Ксения Макарова: Думаю, что это будет что-то связанное с криминалистикой. В школе нас учат расследовать убийства. Мне это очень интересно. Вот, например, я готовлю такой проект – надо придумать, как человек умер. То есть я беру фотографию убитого и по ней определяю – как было совершено убийство, каким оружием и так далее.
- А тренировать как твои родители, не хочешь?
Ксения Макарова: У меня есть маленькая ученица. И в принципе мне нравится тренировать, но всю жизнь тренировать кого-то мне бы не хотелось.
- Одобряете выбор дочери?
Лариса Селезнева: В Америке Ксюша уже сдала все тесты, которые ей позволяют заниматься тренерской работой. Но я бы не хотела, чтобы это стало ее основной профессией. Не хотела бы и все.
- Кто за что отвечает в подготовке Ксении?
Лариса Селезнева: Я за постановки, за руки. Но иногда, когда Ксюша после тренировки дома отдыхает, я ей потихоньку начинаю объяснять, что бы я хотела видеть в том или ином прыжке или вращении.
Олег Макаров: У нас семейный подход во всем. И учеников между собой мы с Ларисой не делим. Проблемы любого из них – общие. Возможно, поэтому мы одни из немногих, кому удалось сохранить семью. Все поразводились, а мы вместе – нашему союзу скоро исполнится 24 года.
- Родную дочь тренировать сложно?
Олег Макаров: Очень, поэтому и отдали ее в руки Галины Змиевской и Виктора Петренко. Я связался с Галиной Яковлевной в августе 2009-го и объяснил суть проблемы.
- В чем она заключалась?
Олег Макаров: В дисциплине. Мы – родители. Часто не могли надавить, жалели ее. То есть тренировки проходили не на должном уровне. Галина Яковлевна сказала: «Приводите». Переход в группу Змиевской сказался положительно. Ксюша слушает, выполняет все требования, и результат пошел очень быстро.
- Лариса, на чемпионате России я обратила внимание, что во время выступления Ксении вы куда-то исчезаете…
Лариса Селезнева: Я всегда где-то наверху. Ухожу туда, где меня никто не увидит. Стараюсь сделать так, чтобы вся моя положительная энергия и всех, кто за нее болеет, передалась ей.
- Глаза во время прыжков закрываете?
Лариса Селезнева: Нет.
- Но за бортом стоять можете?
Лариса Селезнева: Нет. Один раз стояла во время первого этапа юниорского Гран-при в Лейк-Плэсиде. Мы там были вместе с Олегом. У меня было такое внутренне потрясение, что я поняла, мне стоять не надо. Если мой стресс передастся ребенку, она не справится с программой.
- Вы сына пробовали ставить на коньки?
Лариса Селезнева: Да, он так же, как и Ксюша, попробовал покататься. Но в отличие от России, в США очень холодные катки. Отапливать – слишком дорогое удовольствие. Чтобы не замерзнуть, приходиться постоянно двигаться. Я, например, надеваю утепленную одежду и без конца бегаю вслед за учениками, суечусь. И мой ребенок, оказавшись на таком холоде, просто сказал: «Не хочу». И я отдала его в плавание. Сейчас ему восемь лет, и он уже входит в юниорскую команду школы.
- На Олимпиаде за кого болеть будете?
Лариса Селезнева: За Плющенко, конечно, как за фигуриста, который представляет нашу страну, и за Джонни, потому что он катается вместе с моей дочерью.
