Магдалена Нойнер: «На свете есть много вещей поважнее биатлона»
- Магдалена, на этапе Кубка мира в Антхольце вы уверенно лидировали в масс-старте, но на последнем огневом рубеже промахнулись пять раз. Как близко к сердцу восприняли неудачу?
– После той гонки мне понадобилось довольно много времени, чтобы прийти в себя. Я отвлеклась на пару дней, это было по-настоящему важно. И теперь все пережитое уже не давит на меня. Это была всего лишь одна из многочисленных гонок зимы. Я уверена, что даже такой результат не должен разубедить в моих возможностях.
- Что вы сделали для того, чтобы успокоиться?
– Я поставила свою винтовку в угол на пару дней и попробовала отключиться. Через пару дней мир снова стал прежним.
- Кто и как помогает справляться вам с такими стрессовыми ситуациями?
– Меня здорово поддерживает и утешает семья. Дома чувствую себя очень свободно. Я могу спокойно обо всем подумать. В конце концов, на свете есть много вещей поважнее биатлона.
Сейчас я чувствую себя хорошо. Перед чемпионатом мира отлично потренировалась.
- На этапе в Антхольце вы вновь дали журналистам повод поговорить о своей хаотичной стрельбе. При том что перед сезоном сделали немалый акцент именно на стрелковой подготовке. Как раз перед затмением, нашедшим на вас в Италии, вы выдали отрезок из трех серий без промахов в последних гонках. Как вы объясните подобные колебания?
– В этом году я очень много работала над стрельбой и теперь чувствую себя гораздо увереннее, причем именно при стрельбе стоя. Впрочем, иногда старые ошибки и проблемы могут возвращаться. Особенно в тех ситуациях, когда нахожусь под давлением. Но я замечаю свой прогресс, и последние неудачи не повлияют на мою психологию.
- Главная тема последних дней: трое российских биатлонистов, уличенных в употреблении допинга. Вы удивлены, шокированы?
– Разумеется, я была потрясена, когда об этом узнала. Шокирована, как и все.
- Сборная России – главный соперник для немецкой команды. Как мы теперь знаем, в применении допинга уличены Екатерина Юрьева и Альбина Ахатова, в Турине была дисквалифицирована Ольга Пылева. Означает ли это, что доверие к русским подорвано?
– Ну, для начала, я думаю, мы должны дождаться окончательных результатов, прежде чем кого-то обвинять. В прошлом не раз неправда всплывала наружу. Да и мы сами должны быть очень осторожны.
- Как и ожидалось, тема допинга затмила все остальные. У вас уже есть негативный опыт, когда несколько членов немецкой команды были обвинены в использовании запрещенных препаратов накануне чемпионата мира-2008 в Эстерсунде. Вы не боялись, что ситуация может повториться?
– Да, эта тема весьма актуальна, это ясно всем. Для нас прошлогодняя ситуация была чрезвычайно тяжелой. Лишь с помощью огромного количества тестов и проверок мы доказали, что чисты; в то же время мы пытались сконцентрироваться на своей главной задаче: добиться хороших результатов в соревнованиях.
- Каковы ваши цели на этом чемпионате мира в Пхенчхане? Какой результат бы вас устроил?
– Моя цель – медаль. Результаты сейчас очень плотные. Многие биатлонисты, в том числе и соотечественницы, нацеливаются на победу. Скоро узнаем, кто здесь чего стоит.
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
- Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри - не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
Мы долго полча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушке на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки -
Французы тут как тут.
Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилег я вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам...
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нам,
Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась - как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...
Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять...
Вот затрещали барабаны -
И отступили басурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри - не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не Божья воля,
Не отдали б Москвы!
а вот эта взросла детина уже пора бы ее почусвтовать
в гестапо полагаю