«Ты нам нравишься, ты в суперхорошей форме, но езжай». Пять лет Игоря Бобкова в Северной Америке
Игорь Бобков – новый герой «Единиц»!
От редакции Sports.ru: вы в блоге «Единицы» – новом хоккейном проекте, посвященном только голкиперам. Поддержите блог плюсами, подписками и комментариями, чтобы интересных рассказов о людях с самым нестандартным амплуа и интервью с ними стало больше в вашей ленте.
Все интервью целиком – на сайте whatasave.by/bobkov, а в нашем блоге – самое интересное из большого разговора о вратарской психологии, а именно:
– почему, если вы – вратарь и умеете читать на английском, нужно срочно идти за книгой «The Power Within»;
– когда Бобков был ближе всего к НХЛ (спойлер – «никогда»);
– о чем предупреждал Игоря тренер вратарей «Адмирала» Константин Власов, с которым он работал по возвращении в Россию;
– как Налимов «драконил» Сорокина в финале Кубка Гагарина;
– что думать, что делать и как себя вести, когда играешь не ты.
«Когда начинаешь думать, как поймать шайбу – сразу перестает получаться»
– Расскажи о последней книге, которую ты прочитал?
– Очень хороший вопрос. Я сейчас перечитываю книгу Джастина Голдмана и Майка Валли «The Power Within», по-русски – «Сила внутри». Эти два человека посвятили всю свою жизнь изучению вратарского дела, и в книге очень хорошо описано, через что вратари проходят. Очень интересно, как авторы берут интервью у вратарей – в том числе у тех, кто на тот момент только закончил играть: Марти Турко, Томаш Вокоун...
– Брайан Эллиот, Никлас Бэкстрем...
– ... Эллиот – да, Бэкстрем – да, сейчас как раз про него читаю... Ты тоже читал?
– Да. Года четыре назад и вчера, пока летели из Питера в Казань, перечитывал.
– Я ее прочитал в 2013 году, но тогда английский язык я так хорошо не знал. А сейчас читаю – голова взрывается. Ты думаешь, что ты – единственный, кто через такое проходит, но это – полная чушь, все абсолютно проходят через одно и то же. Есть моменты в этой книге, которые ты берешь для себя – и они реально помогают. Допустим, психологические проблемы – не можешь сосредоточиться на чем-то. А у людей еще намного хуже дела, а они продолжали играть в НХЛ и все это преодолевали. Так что сейчас читаю эту книгу, а до этого, не помню...
– Что-то художественное?
– Нет, перестал художественные читать, перешел на психологию. Что-то про Будду я читал, по-моему.
– Основная мысль в этой книге: «Успех вратаря на 90% – или даже на 98% – это психология». Действительно?
– Абсолютно. Да, техника. Да, физическая подготовка. Но, в конце концов, все сводится к тому, что тебе нужно просто ловить шайбу. И когда ты полностью в себе уверен, когда твои рефлексы достаточно хорошо развиты и ты все делаешь автоматически – все получится. Как только ты начинаешь думать – как мне ее поймать, что мне делать – у тебя сразу перестает получаться. Каждый день мы садимся в автомобиль и не думаем, что, как, почему – просто садимся и едем. Тут тоже самое – когда ты спокоен, нет лишних мыслей, просто выходишь – и ловишь. На тренировках отрабатываешь, думаешь – как, что, почему. А на играх нужно просто выходить и ловить.
– В этой книге много мотивационных формулировок, которые в иной ситуации подошли бы под то, что у нас называется «инфоцыганство» – «верь в себя», «старайся», «не унывай», «отбрось лишнее», «все получится». Как бы ты мог объяснить, почему эта книга – не «инфоцыганщина», а фундаментальное и очень глубокое пособие по профессии «хоккейный голкипер»?
– Когда я читаю эту книгу, я вижу, что она написана вратарским языком. Дай эту книгу полевому игроку, он скажет: «Что за чушь, я не буду читать такое». Затрагивают такие темы, про которые некоторые вообще стесняются разговаривать почему-то.
– Имеешь в виду историю Томаша Вокоуна про его обсессивно-компульсивное расстройство?
– Именно. Я не представляю даже, насколько это тяжело. У меня бывают моменты на разминке: «Блин, я это не сделал... а вот это надо обязательно сделать...». Вроде успокаиваешься, вроде это всего лишь разминка.
– Вчера про Кэри Прайса новость вышла.
– Про наркозависимость?
– Ага. Ты видел подобные историю вживую?
– Вот прям таких историй, чтобы человек сидел на алкоголе или наркотиках – нет, не было.
– В продолжение разговора об этой книге – точнее, о ее названии. Как бы ты сказал по-русски «Elite Goalie»? «Элитный вратарь» – несколько режет слух...
– Имеется в виду тот, кто овладел профессией на том уровне, чтобы играть в НХЛ. Наверное, у нас говорят «вратарь топ-уровня», «вратарь мирового класса».
– Три вратаря, которых ты мог бы назвать «Elite Goalie» на уровне КХЛ?
– Ларс Юханссон – он точно сейчас в топ-3 в лиге. Если за все время, конечно же, Илья Сорокин. Очень люблю смотреть, как он играет. Многие говорили, что у него были проблемы с психологической устойчивостью – это меня удивляло всегда. На него смотришь – он спокойно и уверенно играет в воротах, технически настолько хорошо отрабатывает. И Игоря Шестеркина назову.
– Ты как-то говорил, что Сорокин – самый технически хорошо обученный вратарь в КХЛ. А ты согласен, что огромный фактор успеха – попасть под тренера, который тебе такую технику поставит?
– Думаю, да. Есть тренеры, которые конкретно требуют то, что ты должен отрабатывать каждый день. Они чувствуют, что ты можешь что-то еще, а не только используют то, что у тебя уже есть. Илья в какой-то момент попал к тренеру, который до совершенства пытался довести ту технику, в которой он играет.
– Ты пару лет назад проводил мастер-класс для детей, это была пока разовая история?
– Уже третье лето было, когда я ездил и помогал вратарской школе «ДримТим» к Ивану Докину. Проводим лагерь, 7-9 дней.
– Уже зарождаются в мыслях планы на будущее – тренировать?
– Думаю, да, что мог бы работать тренером и передавать опыт. Мыслишки есть, но глубоко пока не задумывался. Пока надо играть дальше.
Проиграли 0:10 – мама отругала, потом 1:21 – и ей стало меня жалко
– Три воспоминания о Сургуте, которые первыми приходят на ум?
– Первое – когда мне выдали форму: щитки «KOHO», дырявые, даже не кожаные – тряпочные. Блин такой, знаешь, с дырочками? Мы такой «печенькой» называли. Ловушка, которая не закрывалась, просто плоская была. Я вышел на тренировку с ребятами постарше и тренер сказал, чтобы они просто бросали мне в ловушку, чтобы я почувствовал, что это такое. И мне понравилось.
Много еще воспоминаний... Турниры детские проводились, междусобойчики такие. Игр еще не было тогда по первенству России, и каждую субботу-воскресенье наш тренер организовывал мини-турнир по школе, мы делились на команды – «сникерсята», «баунтята», «твиксята» и «марсята». Два дня играли в круговую. Тренировки тренировками, а игры играми.
Сам коллектив вспоминаю, ребят, с кем занимались вместе с семи лет. С кем-то до сих пор общаемся.
– Когда был подростком, вымахал за один год, как это часто бывает?
– Нет, всегда был самым высоким в команде. В строю первым стоял.
– В каком-то возрасте – в том числе уже и в профессиональном хоккее – рост был для тебя проблемой?
– Одно время – да, начались проблемы. Я большой, у меня длинные руки-ноги, вроде да – садишься, перекрываешь плечами перекладину, в то же время – руки длинные, у тебя много открывается щелей. Когда ты лишние движения делаешь, очень много открывается дыр. Я до сих пор над этим работаю. Одно время, я бы даже сказал, это было большой проблемой. Хотел все поймать, все сделать быстро – но реагировал слишком резко и шайба постоянно залетала.
– Каково было получать по десять шайб от ровесников из «Магнитки»?
– Было самое крупное поражение в моей карьере лет в 12. Приехали на товарищеские игры, первую игру проиграли 0:10. Мама со мной тогда в поездку ездила, она меня так отругала, говорит: «Ты плохо играешь». На следующий день мы проиграли 1:21, и ей стало меня жалко (смеется).
– Как тебя позвали в «Магнитку» потом?
– В Сургуте все равно не так сильно развита школа хоккейная. Нужен был рост, толчок, куда двигаться дальше, Магнитогорск предлагал намного лучше условия в плане того, что там была юниорская команда, профессиональная. Ну и плюс тренер 1991 года приглашал, и родители пришли к решению, что да, нужно ехать. Уехал я один, жил в общежитии с другими пацанами.
– Кто-то из ныне известных игроков был в твоем круге общения тогда?
– Саня Бурмистров, полтора года жили с ним в одной комнате.
– Условия общежития в Магнитогорске с каким чувством вспоминаешь?
– Да хорошо жилось. Родители всегда на связи были. Было важно не запустить учебу, ну и тренироваться, конечно.
– В свой выпускной год в спортшколе, в 2009 году, ты играл в финале первенства России по 1992 году рождения, который вы с «Магниткой» проиграли 1:5 «Кузне» – это памятная игра или «одна из»?
– Была хорошая команда у нас, я был одним из старших – можно было заявлять пять игроков плюс одного вратаря на год старше. Хотелось бы, конечно, выиграть – дома все-таки был финал, и последний год детской спортивной школы. Не получилось, ничего страшного. Но тот год все равно был для меня хороший, там уже и чемпионат мира был недалеко первый.
– Тем летом тебя в третьем раунде задрафтовал «Анахайм». Выше из вообще всех вратарей были только Микко Коскинен, Робин Ленер и Андерс Нильссон. Были мысли сразу уехать в Северную Америку?
– Во-первых, я понятия не имел, что такое драфт и что после него происходит, если честно. Да меня как-то и не приглашали в тот момент. Поэтому не собирался даже, у меня был действующий контракт на руках, я понимал, что просто так я точно никуда не уеду, поэтому об этом даже не задумывался. Но и плюс чемпионат мира отыграл хорошо, были кое-какие обещания со стороны основной команды. Понятно, что я был молодой и их не получилось исполнить.
– Какие на тот момент у тебя были контрактные обязательства перед клубом?
– Не помню. Первый профессиональный контракт был пятилетний, и, вроде, два года я отработал тогда.
– В Магнитку на следующий сезон приехал Кошечкин, плюс был Проскуряков – даже и близко не было шанса сыграть за первую команду?
– Я постоянно тренировался третьим вратарем с «Металлургом», а играл в молодежке – но играл не очень много. Но даже просто тренироваться в первой команде, получать броски от мужиков взрослых – это дорогого стоит. Опыт бесценный. Была такая система – тренировка с «Металлургом», а вечером – вратари. В этих тренировках было очень много работы с вратарским тренером, с Юрием Шундровым, царствие небесное. Плюсы были. Но в плане игровой практики, конечно, было все плохо.
Был разговор, что буду я, Проскуряков, Печурский и Волошин – все местные ребята, как бы. Почти местные – я с Илюхой-то с Сургута, но все равно школу магнитогорскую прошли. Но буквально полмесяца прошло и Васю подписали. Что у нас будет небольшая ротация, было понятно, что Илюха будет больше всех играть, Волошин и Печурский – они постарше меня, чуть поменьше, а я все равно хотя бы пять-шесть игр сыграю. Что-то хотя бы получить. Но подписали Васю, они с Илюхой играли в первой команде вдвоем, а мы втроем – в МХЛ.
– Еще через год – другой финал с Новокузнецком, уже в МХЛ, четвертый матч серии – победный для «Стальных Лисов». Ты в той игре сидел на скамейке, а играл Дима Волошин. В тот день ты уже знал, что это твоя последняя игра в России?
– Нет, об этом не думал. Для меня Северная Америка была мечтой. Думал, что может получится, будет круто. Первый год немножечко обжегся.
– «Немножечко обжегся» – что это значит?
– Одно дело, когда ты знаешь, как надо делать, и делаешь – и у тебя не получается. А я туда приехал – и даже не знал, как надо. Ни питание, ни подготовка к играм – ничего из этого я не знал. Все заново. Это было тяжело.
– Летом перед отъездом в Америку у тебя были варианты обмена?
– Нет, мы разговаривали с агентом, просили клуб что-то сделать, я даже в вышку просился. «Хоть куда-то отправьте меня», говорил. В конце концов, просто договорились, чтобы я поехал в Северную Америку.
Был в лагере «Анахайма» пять раз, а сыграл за основу 20 минут
– Итоговые цифры первого сезона в «Лондоне» – больше четырех шайб за игру, процент в районе 87 – они и повлияли на обмен?
– Как играл, такая и статистика. Когда обменяли в «Кингстон» – процент стал более-менее неплохой, пропущенных – три за игру, но и бросали мне по 50 раз. Еще куда ни шло. А в «Лондоне» мне так много не бросали, там четыре гола – это о многом говорит. Тяжело было найти свою игру. Вышел, ничего не получилось – ты сел. Готовишься, снова выходишь – опять ничего не получается. Потом сыграл хорошо – думаешь: «Ну вот, сейчас попрет». Выходишь – ничего не идет. Таких моментов было очень много. И ты не понимаешь, почему так.
– Кто был человеком, с которым ты пытался эти проблемы решать? Тренер вратарей?
– Да, Билл Дарк. Он говорил: «Боб, у тебя есть все данные, ты – работоспособен, ты – не лентяй. Я вижу по тебе, какой ты». А Хантеры видели во мне большого русского медведя, который приехал и думал, что у него все уже в кармане и ничего делать не надо. А с вратарским тренером я общался один на один, говорил, что я чувствую, через что прохожу, и он меня понимал, говорил: «Все нормально, просто работай и все получится».
– К теме формулировок: как звучала задача, которую ставили перед тобой за все те годы пребывания в минорных лигах? «Работай и жди своего шанса»?
– Классически: «Все классно, ты в суперхорошей форме, ты нам нравишься – но, езжай. Мы тебя позовем». Пару раз поднимали на пару недель в НХЛ. Посидел там, посмотрел. Все супер. Но сколько там можно просидеть так? Тогда я, честно, просто хотел играть и набираться опыта. Агент мне говорил: «Деньги, понятно, важно, но ты – молодой, ты – вратарь, тебе нужно играть». Поэтому я постоянно был в АХЛ, и полтора года отыграл в Лиге восточного побережья – «Ист-Кост» – и от нее у меня намного больше приятных воспоминаний даже, чем от АХЛ.
– Почему?
– Было очень много игрового времени, да и города поприятнее. Да и просто кайфовал от хоккея. Понятно, что АХЛ – лига сильнее, но там настолько все прямолинейно, все как роботы бегают, бьют, бегут, бросают – то есть, все настолько примитивно. А в Ист-Косте много ребят, которые скоро заканчивают, кто-то уже доигрывает – они это понимают, но хотят еще чуть-чуть поиграть. Понятно, там есть игроки, которых отправляют набраться опыта и вернуться обратно. Но в основном те, кто просто кайфует от хоккея. Импровизация там не запрещена и все остальное.
– Где поездки были сложнее – в АХЛ или в Ист-Косте?
– Мне было проще в Юте, в Ист-Косте. Был удобный автобус, полка горизонтальная у каждого, где можно поспать. В среду в 11 вечера садились, утром в четверг были в Калифорнии – ехали 12 часов. Потренировались, заселились в гостиницу, спокойно отдохнули – и на следующий день играем. В этом плане было попроще. А в Норфолке, в АХЛ, в автобусе была половина сидячих мест, я еще молодой был, мне полки не доставалось, приходилось на полу спать. Со спиной проблем нахватался из-за этого. Плюс практически каждая поездка – это ночные переезды. Ближайший город был Херши – это 5 часов, потом Шарлотт – около 6. Играли три игры за три дня, это кошмар был, не понимаю, как ребята там выдерживают такой график.
– Из Ист-Коста вышло немало вратарей в НХЛ...
– Джек Кэмпбелл, например. Играл против него тогда, а сейчас он – вратарь «Торонто».
– Джонатан Куик, Томаш Вокоун, Брэйден Холтби...
– Честно, это неплохая лига для вратарей – тебе за игру по 45-50 бросков делают. Вместо того, чтобы сидеть в АХЛ, если есть возможность играть там – это неплохо, я считаю.
– Слышал такое мнение, что вратарю больше, чем на один сезон, там задерживаться нельзя. Забудут.
– Да, молодежь каждый сезон подходит. Я полтора года там играл – но достаточно много игр – и это бесценный опыт. Одним из партнеров был Аарон Делл, который не был задрафтован, вышел с колледжа, приехал, ни формы, ничего – в НХЛ играет.
– Есть зависимость между ростом вратаря и временем, на протяжении которого его готовы ждать в НХЛ?
– Раньше, мне кажется, было, сейчас уже нет. Когда пошел баттерфляй – да, понятно, закрываешь много ворот. Но главное – это психология и то, что ты ловишь. Вообще неважно, какого ты роста. Главное, что ты ловишь.
– В Ист-Косте были вратари, на кого ты смотрел и думал: «Этот же в порядке, что он-то тут делает?»
– Были пару ребят. Юха Олкинуора в «Онтарио Рейн». Мы в плей-офф играли друг против друга. Я думал: «Че он тут делает? Почему его не поднимают? Че они морозят его здесь?» Тот же Кэмпбелл – не понимал, что он там делал – но «Даллас» его задрафтовал, и с ними у него ничего не получилось. Много такого было, что вратарь вот-вот-вот уже, а потом бах! – и резко падение.
– Когда, по твоим ощущениям, ты был ближе всего к НХЛ?
– (молча покачивает головой и улыбается)
– Никогда?
– Никогда.
– Ты в 2015 году на предсезонке сделал шатаут за «Анахайм» против «Сан-Хосе».
– Эта игра вообще ничего не значила. Все молодые играли. Я за пять лет в Северной Америке был в лагере «Анахайма» пять раз. И сыграл 20 минут за основную команду. И видел, как к нам приедет другая команда, там парень моего возраста выйдет, ему шесть отгрузят – а он потом в сезоне 30 игр сыграет в НХЛ. Потому думаешь: «Ну, он же... а я же... а он же...» (смеется). Так что я был очень далеко.
– У тебя был, так скажем, финансово-временной лимит пребывания в Северной Америке? Там ведь такие зарплаты, что тебе условная «Кузня» раза в три больше дала бы.
– Честно, не думал об этом. Жил по средствам. Считал, сколько зарабатывал и сколько тратил. Денег хватало всегда и на все.
– Слышал, что у тебя в Америке был «Додж», и как будто бы ты через всю страну однажды на нем прокатился. Что это за путешествие было?
– Не путешествие – мне пришлось до Канады на нем доехать, чтобы там оставить. Три дня ехал по 1100 километров в день. Там трасса есть – четко из Солт-Лейк-Сити до границы с Канадой. Просто прямо. Просто прямая трасса и ничего нету. Вообще ничего нету. Думал, проеду через Детройт, хоть что-то увижу. Но ничего интересного не увидел.
– «Додж» арендованный или купил?
– Купил во второй год там. И четыре года на нем прокатался. Перед возвращением в Россию продал за 15 тысяч канадских долларов.
Переживал, чтобы «Магнитка» полное лукошко не накидала
– Было лето, когда тебя кто-нибудь из хоккейных знакомых спросил: «Игорь, а ты вообще где сейчас?»
– Да нет, такого не было ни разу. Понятно, что знали, что я где-то в системе «Анахайма». А так, что «где ты вообще» – такого не было.
– Тебя обижает слово «болтался»?
– Нет, абсолютно нет. Это же путь, который я выбрал. Где-то не получилось – и что теперь? Может быть, оно так и было – не получилось заиграть там, где хотелось, может быть и «проболтался» – можно и так сказать. Ничего такого в этом не вижу.
– Возвращение в Россию – это взвешенное решение или был один фактор, который все перевесил?
– Я хотел остаться в Америке, искали с агентом предложения. Когда время подходило к августу и надо было уже определяться, «Адмирал» вышел на связь и все сложилось.
– Что самое первое тебе пришлось менять в своей игре по возвращению на большие площадки?
– В КХЛ больше передач – игрок со стопроцентной позиции все равно может пас отдать. Много было проблем, когда ребята выкатывались на «убойку», я думал – все, сейчас будет расстрел, полностью уходил в стойку под бросок, а меня обрезали и все... Константин Владимирович Власов был в «Адмирале» тренером вратарей, он мне объяснял это все. Говорил: «Меняй, меняй, меняй. Здесь в пустые ворота пока не заведут – не бросят».
– Для тебя 50 прямых бросков – это менее энергозатратно, чем немного моментов, но с розыгрышами «до верного»?
– Всегда легче 50 дежурных, чем 14 опасных. Ты чувствуешь себя увереннее. Вот недавно у нас была игра в Казани против «Авангарда» – я, честно, устал. Потом посмотрел статистику – 14 раз бросили, 2 гола забили. Ну и что теперь делать? Как теперь статистику считать?
– Многие же говорили, мол, тот же Сорокин – конечно, молодец, ЦСКА по своим воротам-то бросать не дают, ему легко шатауты делать. А получается, что нелегко?
– Абсолютно нет. Это очень тяжело, когда мало бросают. Все равно будут опасные моменты – и ошибаться нельзя вообще.
– Перед переходом в «Адмирал» ты делал для себя установку – «хочу играть столько-то, выигрывать столько-то – и тогда буду доволен, что вернулся»?
– Нет. Ехал играть и выигрывать.
– Первую игру в КХЛ ты в том сезоне сыграл в Загребе...
– (перебивает) в тумане.
– Это самые необычные условия игры, которые были у тебя в карьере? Или что-то еще было?
– Приходит на ум одна игра в Ист-Косте, но я в ней не участвовал. Почему-то не получилось сыграть матч на основной арене в Солт-Лейк-Сити, и мы поехали играть на стадион, где был конькобежный спорт, прыжки с шестами – и была коробка тренировочная. Мы сыграли два периода, и появилась какая-то дырка около борта, и нам пришлось на следующий день доигрывать. А туман в Загребе – одна из таких игр, где ты просто не понимаешь, как это вообще может быть. Ну там реально за синюю линию ничего не видно было. Стоишь ждешь, когда кто приедет. Было очень жарко, градусов 30. В раздевалке мешки со льдом на голове держали.
– У тебя есть любимая заграничная поездка в КХЛ?
– Хельсинки, наверное. До пандемии. По центру можно было прогуляться.
– Мне рассказали, что ты в Хельсинки как-то на концерт «Slipknot» ходил...
– В первом сезоне в КХЛ. Прилетели в Финляндию, вечером сидел и почему-то решил посмотреть, где будут концерты у них ближайшее время. И именно в этот день они были в городе...
– До сих пор слушаешь?
– Да. В поездках – всегда «Slipknot» в наушниках.
– А перед играми?
– По настроению, но чаще что-то быстрое и заводное. «Limp Bizkit», «Disturbed», у «Slipknot» есть песня, которую я самой первой у них услышал еще в 2008 году – «Before I Forget». Топовая. Не завестись – нереально.
– А «Wait and Bleed»?
– Тоже хорошо. Но вот с «Vol. 3» у них как-то звук особенно хорошо поменялся.
– Первый сухарь в первом сезоне в КХЛ – на выезде против Магнитогорска. Не похоже на случайность. Супернастрой?
– Безумно сильно волновался. Не было мыслей, конечно, что надо кому-то что-то доказать. Просто переживал, что команда сильная, чтобы полное лукошко не накидали. А так просто вышел и играл. Да, сыграл на ноль, но где-то ребята помогли, кто-то из пустых вытащил. Кто-то где-то пас перехватил. Победа всей команды, а «ноль» – всего лишь графа в статистике.
– В чем секрет твоего второго сезона в «Адмирале»?
– Если бы я знал. Все то же самое было. Те же сборы. Игралось просто хорошо. Может, в какой-то момент стали доверять больше – и поперло. Когда тебе дают играть – ты более спокоен, готовиться проще, все на автоматизме получается. Меня иногда тоже интересует – как? почему? что? Был бы ответ...
– Работа Константина Власова – значительная часть твоего успеха?
– Очень значительная. Константин Владимирович очень много работает над психологией вратаря. Все четко, детально – и на льду, и в голове.
– Детально на льду – это нюансы техники?
– Да, но ничего особо нового не использовали. Просто все отрабатывали. Чтобы было четко, без недочетов. Если реверс – то не носком конька приходить к штанге, а шнурком, которым конек привязан к щитку – а это разница в пару сантиметров всего. Чтобы голова закрывала верхний угол в этой же позиции.
– Константин Владимирович – тренер какого типажа? Жесткий? Демократичный?
– Вообще не разрешал подурачиться – с ним «в стеночке» не поотбиваешь. Даже на междусобойчиках, например, когда «три на три» поперек поля играем. Всегда работаешь «как надо».
– Это не закрепощает?
– Нет, мы наоборот много с ним разговаривали на тему позитивного мышления. О том, что мысли материальны. О чем ты думаешь и о чем мечтаешь – то и получишь.
– Спрашиваю всех вратарей, что они думают о принятой «тепличности» по отношению к голкиперам?
– Вратарский тренер пиханет, если надо. Да и вратари всегда сами знают, когда они ошибаются.
– А как ты считаешь, можно сказать, что существует психотип «вратарь» – определенный склад характера, с которым хоккеист предрасположен к игре в воротах?
– Думаю, нет. Ты начинаешь тренироваться в воротах – и у тебя либо получается, либо нет. Родиться вратарем невозможно – мне так кажется.
– Может ли вратарь быть профессионалом, но при этом не фанатичным к игре?
– Да. Знаю такого в КХЛ. Профессионал с большой буквы, хорошо играет, но, мне кажется, как только переступает порог ледового дворца, о хоккее вообще забывает.
– Кто это?
– Не буду говорить.
– Давай я предположу. В 2018 году этот вратарь выиграл Олимпийские игры?
– Ха-ха. Может быть.
Налимов на разминке подъезжал к Сорокину, говорил: «Как-то неважно ты двигаешься»
– После перехода в «Авангард» в одном из интервью ты сказал: «Готовлюсь к роли помощника». Объясни, почему так сказать – это не одно и то же, что заранее проиграть конкуренцию?
– Мне сразу дали понять, что будет происходить, и я прекрасно знал, что из себя представляет Карри Рамо. Я же не говорил, что я сяду и буду сидеть. «Помощник» – это все равно мне будут давать какие-то игры, в которых мне нужно сделать все, чтобы команда выиграла. Я же не говорил о том, что я – второй вратарь, сижу на скамейке и ничего не делаю. Это тоже нелегко – сидеть и ждать своего шанса. Ты же не можешь сказать: «Ой, я не готов, извините».
– А как развивались события, когда стало ясно, что Рамо выбыл из-за травмы, и теперь номер один – это ты?
– Сыграли турнир в Челябинске. Прилетаем в Омск, Карри уезжает в больницу, возвращается на костылях и говорит: «Шесть месяцев, ребят».
– Твоя первая мысль?
– «Блин, через два дня Йокерит». А «Йокерит» я вообще не любил никогда. Приехали, вышел – 4:0. Как-то так.
– Без паники?
– Вообще без паники. Сезон начинаем, едем в Ярославль. «Локомотив»! 4:0. Едем в «Динамо». 5:1. «Северсталь». 4:1. Как-то складывается хорошо, у тебя просто прет, и объяснения этому нет. Сказать, что я как-то лучше тренировался? Я знаю, что я сейчас тренируюсь лучше.
– У Боба Хартли есть какие-то особенные требования к вратарям?
– Не сказать, что когда он пришел, сразу сказал: «Давайте вратари будут играть клюшкой». Я сам люблю играть клюшкой, постоянно выходил, и уже наверное из-за того, что я много выходил, у нас появилась какая-то система, начали отрабатывать постоянно с защитниками слова, которые мы говорим, чтобы коммуникация была постоянная. А что еще? Ловить просил.
– Я слышал, что у него в команде у бэкапа есть задача «драконить» вратаря соперника.
– Я думаю, ты знаешь, кто это делал.
– Расскажи?
– Налим.
– Ты не занимался таким?
– Это только в плей-офф было, я же как раз играл. А Налимов на разминке перед игрой подъезжал к Сорокину, говорил: «Что-то у тебя щитки какие-то маленькие, может, тебе их поменять надо, как-то двигаешься ты неважно».
– Как Сорокин реагировал?
– Ну, как... 0-4 серия.
– Много слышал о педантичности Хартли и его внимании к деталям. Был случай, который тебя поразил?
– В первый же день. Если написано собрание в 10:00 – значит оно ровно в 10:00. На видео смотрим такие мелочи – но они могут повлиять на ход игры. Если у нас вчера игры не было – то Хартли показывает нарезку других игр, где, например, какое-то удаление странное было, которое никто не знал. Показывал, как за нарушение численного состава наказывают, объяснял: «Бегите в полную, если едете на смену, не идите пешком, потому что вы катитесь, а ваш партнер уже вышел – могут свистнуть». Любому аспекту игры уделяется очень большое внимание. Я не знаю, как другие игроки, но о некоторых моментах я даже понятия не имел, что такое есть. А он это преподносит так, что я думаю: «Как я раньше играл, не зная этого?».
– Какие еще примеры можешь вспомнить?
– Как разворачивать клюшку на вбрасывании, в какую сторону должны коньки смотреть, как шайбу выбрасывать из своей зоны, в какую сторону. Потом ты смотришь хоккей, игроки делают наоборот – и сразу начинается опасный момент. Такие маленькие моменты, которые могут совершенно изменить игру.
– В «Авангарде», насколько я знаю, на несколько игр вперед планируется, кто и когда играет в воротах. Тебе было комфортно так заранее знать?
– Абсолютно. Чтобы быть в тонусе – играешь три матча, денечек отдохнул, пока другой играет, можешь на тренировках поднабрать чего-то, физику подтянуть, техникой заняться. Когда ты начинаешь играть много игр подряд, то какие-то элементы, которые ты еще не знаешь на «элитном» уровне, ты начинаешь немножечко терять. А пока партнер играет, это можно подкорректировать.
– Ты хотя бы раз просил не ставить тебя на игру?
– Никогда. Хотел, но не просил.
– Почему?
– Бывает, что просто не твоя команда. Я знаю, что не могу с ними играть, вот терпеть не могу, а мой партнер с ними играет нормально.
– Против кого это было?
– Следующий вопрос (смеется).
Нельзя показывать, что ты не уверен в себе, даже если тебя колотит, как отбойный молоток
– Один из братьев Березуцких в интервью как-то объяснял, что есть понятие «технический брак» – это бывает даже у Лео Месси, а бывает ошибка – и вот это уже показатель уровня спортсмена. Твой выход за ворота и то, как ты сыграл клюшкой в матче «Ак Барс» – «Динамо-Минск» – это брак или ошибка?
– Мысль была правильная, исполнение не то.
– Можно было не ехать за ворота?
– Надо было ехать, а что мне делать еще? Шайба прилетела ко мне, все на смену побежали, если б я остался перед воротами, то игрок бы на меня приехал. Нужно было либо посильнее катнуть ее, либо повнимательнее, потому что я видел, как их игрок катится, но думал, он будет с другой стороны меня давить – а он резко в другую сторону поехал. Не могу сказать, технический брак или ошибка. Грубая техническая ошибка.
– Как быстро такие моменты у тебя из головы уходят?
– Два дня. Просто жалко, что проиграли.
– Всегда казалось, что ты в начало сезона непросто вкатываешься.
– Да, есть такое. На этот вопрос у меня тоже ответа нет.
– Что-то пробовал менять на предсезонке?
– Пытался, ничего не помогает. Сыграли предсезонные матчи – «Нефтехимик», «Альметка» – выиграли. Не идеально, но нормально. Едем в «Магнитку» – просто ничего не получается. Какая причина? Усталость? Нагрузки? Приезжаем в Казань – все отлично, турнир выиграли, сыграл неплохо. В начале сезона «Йокерит» 3:0 выиграли, мой следующий матч – «Торпедо» 1:3 сгорели.
– Как тебе комфортно работать с тренером вратарей – тебе нужно больше свободы, что делать, или инициатива должна исходить от тренера?
– От тренера. Я, когда тренирую, вижу лучше, чем вратарь. И тренер, когда тренирует меня, видит лучше, чем я. Меня раздражать начинает, когда я вратарю что-то говорю, а он со мной спорить начинает, что это не так. Мы с «ДримТим» проводим сборы, там ребята постарше уже есть, им говоришь: «Не надо это делать, вот ты тянешь руку – не надо, шайба мимо ворот летит». Он говорит: «Ну как она может мимо ворот лететь?» «Ну смотри», – ложишься на лед, фотографируешь, – «Ты сидишь здесь, а дальше уже борт, там не надо ничего ловить».
– Был какой-то аспект, который ты пытался скопировать у кого-то из вратарей, и у тебя не получилось?
– Я хочу растяжку, как у Куика. Но не могу. Я тяну-тяну, тяну-тяну шпагат, все уже – сел. Два дня проходит – опять ноги под 90 градусов.
– Реверс – последнее массовое техническое изменение, после него еще что-то будет?
– Всегда так думаешь, что каждое изменение – последнее. Мне интересно, что дальше придет. Что-то будет, мне кажется. Реверс появился. Пошли «циркули» – сидишь на штанге и перемещаешься по кругу. Потом Бобровский стал вот это делать – обеими ногами упираться в штанги, когда за воротами шайба. Хоккей ускоряется, броски становятся сильнее, кто-то что-то придумает все равно.
– Ты согласен с тем, что с замедлением тактико-технического прогресса на первый план выходят личные качества вратаря – какой он спортсмен, насколько он дисциплинирует себя, что в голове у него?
– Быть профессионалом – это не просто модно, это нужно делать. И этому нужно учить с ранних лет. В Америке ребята в 15-16 лет все знают – что можно кушать, что нельзя, что пить, что не пить. Они знают, как готовиться к сезону – там же нет сборов. Тебе к концу августа нужно быть в оптимальной форме. Нужно искать лед, тренажерный зал. Ребята, которые в 18 лет приходят в НХЛ, они, может быть, в быту не очень, но, как готовиться к играм и как быть профессионалами, они знают.
– Есть еще какие-то вещи в хоккее, которые ты себе никогда не позволишь сделать?
– Никогда не жалуюсь на партнеров. Могу после игры подойти сказать: «Ну как так-то?». Во время игры – никогда. Для меня это – табу, мы все люди, все ошибаемся. Он сегодня ошибся, я – завтра. Ходить и кричать на кого-то – «Куда поехал?», «Кому пас отдал?» – это не про меня.
– Вспомни все-таки, от чего ты последний раз кипел?
– Не приходит на ум, чтобы прямо какая-то жесть была. Типа, когда хотел кого-нибудь клюшкой ударить?
– Может быть. Просто ты производишь впечатление настолько спокойного человека, что даже не верится, что ты можешь что-то выкинуть.
– Бывают игры, когда, например, в овертайме осталось 30 секунд и нужно просто довести игру до буллитов. И смысл куда-то бежать, рвать из своей зоны? А игроки пытаются какую-то хитрую комбинацию сделать, у нас шайбу перехватывают, и забивают гол. Можешь не сдержать эмоции, это такой порыв, типа: «Ну что ж мы не додержали-то спокойно уже?». Но это игра, все мы ошибаемся, и принятые на льду решения остаются там, и с этим уже ничего не поделаешь.
– А соперники с тобой во время игры часто разговаривают?
– Некоторые пытаются. Но я не любитель разговаривать на льду, много энергии забирает. Но были моменты.
Играли в «Нефтехимике». Есть такая проблема, когда ворота плохо стоят – а все думают, что это вратари специально сдвигают. Бред! За это две минуты можно получить и специально это делать никто не будет. Получилось так, что мы остались «4 на 5», был момент, я сдвигаю ворота – и в этот момент игрок «Нефтехимика» забивает гол. Его не засчитывают, мне дают две минуты, и мы играем «3 на 5» – и опять практически такой же момент. Опять свисток, но судья уже видит, что я не специально. А парень подъезжает, начинает в лицо говорить: «Если ты еще раз сдвинешь ворота, я тебе...»
– А ты ему что ответил?
– Промолчал. А что мне ему говорить? Человек же на эмоциях.
– Где для тебя грань между пребыванием в спокойствии и безразличием?
– Не бывает такого, что ты выходишь – а тебе без разницы. Ты. Всегда. Хочешь. Выиграть. Во что бы ты ни играл. Ты. Выходишь. Чтобы. Победить. Иначе смысл выходить тогда? Нет лучше чувства, чем то, когда ты выигрываешь. А спокойствие...
Допустим, я волнуюсь внутри – мне же не показывать партнерам: «Смотрите, меня колотит как отбойный молоток». «Попробуйте настроится! Видите, как у нас вратарь настроен сегодня!» Все равно ты стараешься погасить это. Нельзя показывать, что ты не уверен в себе. Эта и есть та грань. Это и есть спокойствие, но никак не безразличие.
– Это табу для тебя – создавать конкуренцию внутри вратарского коллектива?
– Конечно. Если это игровой день, то я сделаю все, чтобы мой напарник подготовился на 100%. Если его не нужно трогать – я ему ни слова не скажу. Да, может быть это неприятно, ты хочешь играть, думаешь: «Да когда же?». Но я заметил, что если команда выигрывает, у тебя никогда ничего плохо не будет. Не бывает так, что команда идет на первом месте, и кто-то говорит: «А-а-а, у нас вратари плохие».
Мне 30 лет, какой-то опыт есть и в игре, и в хоккее. Молодые вратари советы спрашивают – и про Северную Америку тоже. Я всегда отвечаю: «Если так-то, так-то, так-то – там делать нечего. Если так, и так, и так – езжайте, если вам такие условия дают – молодцы, езжайте».
– Расшифруй, о каких раскладах идет речь?
– В первую очередь – дают ли тебе здесь играть? Некоторые говорят: «Вот, играю в КХЛ не так много, как хотел бы», но я понимаю, что он играет достаточно много для новичка. И он говорит: «Вот я поеду в Америку, мне там предлагают двухсторонний контракт, вот я поиграю в АХЛ, а потом попробую свои силы в НХЛ». Я отвечаю: «Ты понимаешь, что там – абсолютно другая лига. Здесь ты играешь с мужиками, профессионалами, мастерами, которые могли бы заиграть в НХЛ». Плюс здесь уровень очень высокий по сравнению с АХЛ, где, грубо говоря, бей-беги, и все просто борются за то, чтобы попасть в НХЛ. Много ребят, которые просто на свою статистику играют. Они понимают, что им в одной игре можно три гола забить – и всю оставшуюся карьеру они будут играть в НХЛ.
Нужно понимать, что там ты будешь иностранцем, и это будет играть свою роль. Будешь примерно одинаковым с американцем или канадцем – понятно, кого выберут. Этого никто не отменял. Конечно же, если ты провел несколько сезонов в команде КХЛ и у тебя не прет, либо ты понимаешь, что ты можешь идти дальше и тебе предлагают односторонний контракт – то почему нет? А ехать туда на двухсторонний контракт, зная что за тобой 25-30 вратарей ждет – очень тяжело.
– Если молодой вратарь с нулевым знанием английского языка попросит тебя дать ему три фразы, которые в первую очередь пригодятся, каким ты его научишь?
– Please, speak slowly, I can’t follow you – «пожалуйста, говорите медленнее, я не успеваю». Teach me – «научите меня». Ну и просто не стесняться просить объяснить проще.
– Представь, что ты снова оказался в 2010 году, и перед тобой вновь тот же выбор – ехать или нет. Ты бы изменил свое решение?
– Нет. Все, что ни делается – все к лучшему.
Еще больше вопросов, ответов и красивых картинок – на whatasave.by – а если вы пропустили предыдущие выпуски проекта, то самое время прочитать истории Эмиля Гарипова, Якуба Коваржа и Михаила Бирюкова.
«Когда ты не можешь встать с кровати, не заплакав – это убивает». Борьба Эмиля Гарипова
Фото: whatasave.by; Gettyimages.ru/Claus Andersen / Contributor, Jeff Gross, Claus Andersen / Stringer, Harry How; metallurg.ru; globallookpress.com/Daniel Felipe Kutepov/Global Look Press, Edijs Palens/Xinhua, Maksim Konstantinov/Global Look Press, Matti Matikainen/Newspix24; ak-bars.ru
Отличные вопросы; чувствуется, что с гостем автор на одной волне. Послевкусие после такого текста, как будто третьим за столом сидел и слушал.
Автор, спасибо)
Ну и Бобков на редкость приятный и умный человек.
он конечно круто отыграл в том матче, но и Шикина трудно обвинить в пропущенных голах