«Многие видели в моем лице хоккейного Дарта Вейдера». Книга Криса Челиоса. Глава XVI
Во время любого выездного матча моей команды в НХЛ, фанаты встречали меня, как врага города номер один. Они кричали, проклинали, дразнили и бросали в меня все, что попадалось под руку. Учитывая все ситуации, в которые я оказывался вовлечен, я, возможно, заслужил львиную долю этого неодобрения.
В некоторых местах даже время не излечило былые раны. Во время драфта-2011 парочка подвыпивших болельщиков настолько изгалялись в попытках оскорбить меня, что я зарекся посещать процедуры драфтов в ближайшие годы. Наши скауты не должны обсуждать плюсы и минусы потенциального новичка, пока несколько безумных болельщиков проклинают меня за эпизоды, которые произошли десятки лет назад.
Прошло уже несколько лет, как я завершил карьеру. И я задумываюсь, сколько времени потребуется, что забылись все прошлые обиды. Но, когда я узнал, что драфт-2014 состоится в Филадельфии, я решил, что время все еще не пришло. Не могу поверить, что фанаты «Фили» пока готовы спокойно пройти мимо меня.
По ходу карьеры я периодически готов был снять воображаемую шляпу перед самыми изобретательными фанатами, которые выдумывали забавные кричалки или плакаты. Некоторые даже заставляли меня улыбнуться. Мой самый любимый плакат гласил: «Челиос, ты даже страшнее Майка Риччи».
Однажды, по ходу серии плей-офф с «Эдмонтоном», молодой человек похожий на выходца со Среднего Востока держал плакат: «Ты задолжал моей матери алименты». Когда я проезжал мимо него, то крикнул: «Но я же грек!»
В какой-то момент ты осознаешь, что иногда лучше просто подыграть. Один болельщик из Коламбуса постоянно выдумывал разные плакаты. В итоге, мы даже познакомились и я дал ему автограф.
Зато был один фанат, которого я терпеть не мог. Парень из Лос-Анджелеса, который всегда носил панамку и кричал в мой адрес гадости каждый раз, когда мы шли по подтрибунному помещению. Его словесные эскапады всегда были за гранью.
Обычно, я умел пропускать подобное мимо ушей. Но этот парень так достал меня, что мы чуть не подрались. Тони Данца и я посетили боксерский вечер в Лос-Анджелес и столкнулись именно с этим фанатом. Представьте мое удивление, когда парень начал орать на меня также, как и во время матчей с «Кингс». Я достаточно разозлился, чтобы доходчиво ему объяснить, что я об этом всем думаю. Мы уже были готовы сцепиться, когда вмешалась охрана.
Одно дело, когда тебя ненавидят и оскорбляют во время матча. Но некоторые фанаты не видели ничего зазорного в том, чтобы кричать на меня на улицах, в ресторанах и особенно барах. Так как многие видели в моем лице хоккейного Дарта Вейдера, они не считали, что выходят за рамки дозволенного.
Проблемы начинались практически на любом мероприятии, где подавался алкоголь. Чем больше болельщик выпивал, тем смелее он становился и тем агрессивнее рассказывал, что он думает обо мне и моем стиле игры.
Когда мои дети достаточно подросли для того, чтобы играть выездные матчи, то зачастую мне было некомфортно путешествовать с ними. Особенно если турнир проходил в Канаде.
Меня всегда поражало, на что люди готовы, чтобы привлечь твое внимание и вызвать какую-то реакцию. В ответ я всегда молчал. Люди казались сбитыми с толку, когда я не реагировал, но я никогда не позволял себе переходить на ругань в присутствии семьи.
Хотя я и принимал то, что считаюсь врагом в Канаде и на многих аренах Северной Америки, но мне было сложно свыкнуться с мыслью, что меня считают персоной нон грата в родном городе. Я и представить себе не мог, что некоторые жители Чикаго будут до сих пор меня ненавидеть за то, что я позволил обменять себя в «Детройта» в 1999-м. Прошло 15 лет, но для некоторых даже этого времени оказалось мало.
Я понимаю, что они чувствовали в момент обмена. И в первые мои приезды в составе «Ред Уингс» эмоции все еще были свежи. Но было грустно осознать, что некоторые люди все еще точат на меня зуб за то, что произошло десятилетие назад.
17 декабря 2010 года «Чикаго» организовал для меня прощальную церемонию.
И добрая часть фанатов освистывала меня, когда я произносил речь.
Не могу сказать, что был абсолютно удивлен. Но, честно говоря, я был удручен не умением прощать. Это заботит меня, так как я всегда считал себя чикагцем. Мой отец стал болеть за «Блэкхокс» с 1956 года, за год до появления в команде Бобби Халла.
Моя мама связала свитер, который наполовину был раскрашен в цвета «Детройта», а наполовину – в цвета «Чикаго».
Когда я был юным хоккеистом в Чикаго, то всегда играл под 3-м номером, потому что обожал жесткого защитника «Блэкхокс» Кита Магнусона. Перед началом каждого домашнего матча он выходил на лед и делал быстрый круг. Фанаты обожали его. Он был бесстрашен. Он не боялся никого.
Другим моим кумиром был Дик Баткас из «Чикаго Беарз», который всегда играл на пределе и на грани правил. Любой чикагский ребенок моего поколения любит Баткаса. В конце карьеры его колени уже рассыпались, но он все равно выходил и играл. Он с трудом мог бегать, но все еще оставался грозной силой.
И если бы мои дети уже не прижились бы в Мичигане, то сегодня я бы жил в Чикаго.
Когда президент «Блэкхокс» Джон Макдона впервые заговорил о возможности моего появления на United Center, я помню, что предупреждал его о том, что некоторые фанаты могут негативно к этому отнестись.
Он не поверил. Моя жена, Трйэси, также пыталась убедить меня, что болельщики проявят уважение к церемонии. Так как клуб пригласил меня и все организовал, то она считала, что будут аплодировать хотя бы из вежливости.
Да и, честно говоря, пламя былых противостояний с фанатами «ястребов» в то время уже начало угасать. Я был принят болельщиками «Чикаго Вулвс» в сезоне-2009/10 весьма тепло. Семья Вирц и сам клуб уважительно относились ко мне, когда я выступал за «Детройт» и сохранили теплые отношения с моими родителями.
Но я никогда не забывал, насколько эмоциональна обстановка на домашней арене «Чикаго». И я не считал, что Крису Челиосу пришло время праздновать под сводами United Center.
И я был прав.
Я заготовил специальную речь, но пришлось сократить ее, когда свист начал становиться все сильнее. Моя жена, стаявшая позади, предупредила меня: «Крис будь осторожен, выбирай слова».
Тогда я сказал лишь следующее: «Давайте отпустим прошлое и прошлые обиды, хорошо?»
Я был в замешательстве, в первую очередь, потому что рядом была семья. Но я посмотрел на своих родных и увидел, что они хорошо справляются с происходящим. Моя дочь, Кейли, честно говоря, с трудом сдерживала смех. Но я также заметил взгляд в глазах Тары, который мне не понравился. Я видел, что она разочарована происходящим. Он испытывала жалость ко мне. К сожалению, в тот момент я мало что мог сделать.
Это была короткая речь. Я передал микрофон Джереми Ренику и покинул лед.
Когда журналисты спросили меня о произошедшем, то я объяснил, что прекрасно понимаю суть и историю противостояния между «Чикаго» и «Детройтом». И я прекрасно понимал, почему болельщики испытывают ко мне такие чувства. К их чести стоит сказать, что некоторые все же поддержали меня тем вечером. Честно говоря, произойди эта церемония парой годов ранее, то свиста было бы гораздо больше.
В конце я в шутку заявил журналистам, что, если кто-то из недовольных хочет высказать мне что-то в лицо, то мои сыновья, Дин и Джейк, мой отец и я будут ждать их у ворот номер три.
В таких ситуациях нужно сохранять чувства юмора.
Если бы я мог что-то изменить в своей жизни, то перешел бы в «Детройт»? В конце концов, за пару дней до того обмена я заявил в интервью The Chicago Tribune, что хочу провести всю карьеру в составе «Блэкхокс».
Но, когда клуб не предложил мне продлить контракт, мне пришлось сделать выбор в интересах моей семьи. Мне было 37 лет, я чувствовал, что все еще могу играть. Конечно, я не думал, что буду выходить на лед еще десять лет. Но я верил, что могу еще проводить много игрового времени в хорошей команде.
Генеральный менеджер «Хокс» Боб Мюррей считал, что наступил закат моей карьеры, но я был не согласен. И если бы я остался в «Чикаго», то действовал бы не в интересах своей семьи.
В глубине души, думаю, многие поступили бы также, окажись они в моем положении в 1999 году.
В Чикаго все еще есть болельщики, которые отказываются простить мое решение. Наверное, они уже никогда этого не сделают. Но все же ситуация стала улучшаться со временем. Особенно после моего включения в Зал славы. Казалось, это мероприятие напомнило многим любителям «Чикаго», что я - один из них.
Кид Рок – детройтовец. Брюс Спрингстин – джерсиец.
И пусть я живу в Мичигане, но Крис Челиос – чикаговец.
P.S. VK сообщество | Блог «Новый Уровень»
наоборот, к их чести стоит сказать, что основная масса в их среде здоровая, настоящая.