Легионеры в труппах, набор по квоте в училища. Есть ли в русском балете расизм?
***
В июне русскоязычный твиттер неожиданно заговорил о балете – одной из самых закрытых сфер искусства. Люди активно лайкали пост выпускницы балетного училища в Бишкеке со скринами ее переписки с сотрудником московского балетного театра: мужчина отказал танцовщице в вакансии из-за ее внешних данных (скрины – далее в тексте). В комментарии прибежали знакомые героини, танцовщики из Киргизстана, журналисты, твиттер-зеваки – их волновал вопрос: есть ли в русском/российском балете шовинизм на почве национальности танцовщика?
Нас это тоже заинтересовало, поэтому я копнула чуть глубже – и получился такой длинный текст. И он состоит из:
какие у педагогов требования к внешним данным ребенка при отборе в хореографическое училище
кейс Прешес Адамс – темнокожей американской балерины, к которой, по ее словам, плохо относились педагоги училища при Большом театре из-за цвета кожи
Марина Сибаяма – японка, у которой в России, наоборот, все получилось. Разбираемся, почему
балерина из Бишкека рассказывает, что за история произошла между ней и московским театром
в дореволюционные времена в России танцевали иностранцы? А во времена СССР набирали детей в училища по квоте?
почему главным балетным труппам в России необходимы легионеры
На протяжении всего текста с экспертной оценкой помогут балетные критики Анна Галайда, Анна Гордеева и Наталия Колесова.
В балете адские требования: смотрят даже на форму ушей и головы
«Устала жить в таком условном, таком непонятном искусстве. В балете и говорят непонятно для всех – жестами. А движения называют по-французски. Его нельзя рассказать, услышать. Его надо видеть. От балерины ничего не остается. Если певица – хотя бы инструмент для произведения музыки, то что мы? Ритмическое состояние и жизненные представления» – сказала в 1998-м журналисту «Коммерсанта» великая советская балерина Галина Уланова.
Эта сильная женщина на протяжении 88 лет избегала журналистов, вела уединенный образ жизни и только ближе к ее финалу дала несколько интервью. В одном из них Уланова точно подметила главный бич балета – «условное и непонятное искусство». В ее словах сквозила тотальная усталость. Неудивительно, что после завершения карьеры Уланова тотально отстранилась от балета: не преподавала, не писала книг, не ездила на гастроли с Большим театром. Свою жизнь артистка называла «трудной и жесткой».
Галина Уланова танцевала в прошлом веке, но балет все еще остается одной из самых жестоких сфер искусства для танцовщиков. Многие слышали об изматывающих «диетах балерин» и искалеченных стопах, но это далеко не вся жесть.
Сумасшедшие рабочие условия изнашивают организм балерины куда быстрее, чем организм офисного работника с сидячим образом жизни. Профессиональная балерина болеет в 4 раза чаще и подвергает себя серьезному риску заработать «тетраду» – набор из четырех серьезных недугов: сбой пищеварения, нарушения менструального цикла, остеопороз (заболевание скелета, связанное с потерей кальция в костях; кости становятся хрупкими, отчего легко ломаются) и сердечно-сосудистые заболевания (гипертония, инфаркт, инсульт).
Танцовщики балета сталкиваются с суровыми условиями в совсем юном возрасте, на стадии отбора в хореографическое училище. Порядок и нюансы детского кастинга легко найти в интернете – мы сделали выжимку основных моментов, на которые обращает внимание жюри.
В первом туре комиссия оценивает внешние, физические (функциональные) и сценические данные детей, которых приводят на отбор группками по 10-12 человек. Что их конкретно интересует:
телосложение. Тело каждого ребенка тщательно изучается комиссией в четырех ракурсах: лицом, спиной и с обоих боков. Предпочтителен долихоморфный тип сложения: узкокостный, с нормальным или слегка удлиненным корпусом, узкими плечами, удлиненными ровными ногами и руками, тонкими кистями, пальцами рук
стопы имеют ярко выраженные своды, первый и второй пальцы одинаковой длины
голова пропорциональна туловищу
правильные черты лица, которое также должно быть выразительным
На начальном этапе у ребенка может быть мало шансов на успех как по объективным причинам и из-за серьезных ограничений тела (плоскостопие, икс-образные ноги или ноги «колесом», искривления позвоночника — кифоз (сутулость), гиперлордоз (излишний прогиб в пояснице) и сколиоз), так и по субъективно-эстетическим или не совсем понятным.
К примеру, мало шансов на отборе будет у абитуриента с неправильным прикусом, угловатой головой, ушами и носом неправильной или уродливой (формулировка от первоисточника) формы, широкими или, наоборот, угловатыми плечами.
Далее в первом туре проверяют функциональные данные абитуриентов: выворотность ног, состояние стопы и подъема, танцевальный шаг, прыжок, гибкость.
Во втором туре детей ждет медобследование: чекап внутренних органов (сердце, легкие, вестибулярный аппарат и тд.), проверка зрения, замер роста и веса, вычисление индекса длинноногости (для расчета измеряют рост ребенка стоя и сидя (от макушки до таза), затем рост сидя делят на рост стоя и умножают на 100%. Балетная норма: 49-52%. Чем ниже % – тем лучше), проверка позвоночника и осанки. Вердикт на этом этапе выносят врачи, хотя педагог может внести коррективы.
Заключительный этап включает в себя проверку музыкальности, ритмичности и артистичности детей – умение чувствовать музыкальный темп, изобразить ритмический рисунок (ребенок хлопает в ладоши, повторяя темп, который задает музыкант на пианино), координация (хождение по прямой линии, «ласточка») и самый неоднозначный элемент – артистичность. Жюри в том числе пытается спрогнозировать и определить зачатки темперамента в ребенке: по негласному правилу, наиболее подходящими для классического танца с точки зрения нервной системы являются холерики и сангвиники, флегматикам может потребоваться больше индивидуальной работы, а меланхолики нежелательны для приема в училища.
Об этническом происхождении нет и речи, хотя указание на это можно найти между строк: ребенок с восточным типом внешности чаще низкорослый, а темнокожие дети склонны иметь более массивную нижнюю часть тела, чем их светлокожие сверстники.
Восходящую звезду балета притесняли в училище при Большом из-за цвета кожи
23-летняя Прешес Адамс – балерина престижного Английского национального балета и одна из самых узнаваемых темнокожих исполнительниц классического танца в мире. Прешес выступает в статусе солистки труппы (солист стоит ниже прима-балерины в иерархии балетной труппы, но выше артистов кордебалета). Говорить о ведущих партиях пока рано, но большие роли Адамс уже получает: она исполнила одну из сильфид в романтической постановке «Сильфида» (фэнтезийно-трагическая история любви между человеком и духом), а также гастролировала с АНБ с «Лебединым озером» c партией главного лебедя.
Кстати, организаторы гастрольного тура разместили на официальной афише постановки именно изображение темнокожей Прешес. Это можно считать случайностью, если бы она не была чересчур символичной: именно 23-летняя танцовщица является сегодня символом борьбы против расизма в балете как сферы для белых привилегированных людей.
Адамс родилась в Кантоне, городке на 90 тысяч жителей в штате Мичиган, но большую часть детства провела за пределами Штатов. Она училась в хореографических школах в Торонто и Монте-Карло, а в 16 попала в МГАХ (Московская государственная академия хореографии при Большом театре). И в 2013 году Прешес дала интервью The Moscow Times, где рассказала, что именно в столичном российском вузе столкнулась с дискриминацией на расовой почве.
«Они пытались стереть черный цвет с моего лица», – рассказывает Прешес. В 2013 году накануне 240-летия академии преподаватель МГАХ отбирала девушек для постановки шоу в честь юбилея, где рядом с действующими звездами на сцене должны были появиться юные ученицы вуза. Во время просмотра педагог шла по классу мимо балерин, остановилась возле Адамс и спросила: «А что ты тут делаешь?».
Преподаватель попросила Прешес покинуть кастинг.
«В глубине души многие педагоги понимали, что это нечестно, ведь они знали, что я могу танцевать на том же уровне, что остальные ученики, если не лучше. Раньше они пытались встать на мою сторону, но если чей-то более властный голос скажет, что тут что-то не так – что-то выглядит не так – им ничего не остается».
И несмотря на то что учебное заведение уже тогда взяло курс на мультикультурализм – в МГАХ были иностранные студенты, включая порядка 20 американцев (которые в год платили за учебу 680 000 рублей). Даже в классе с Прешес находились иностранные танцовщики, но девушка утверждала, что ее цвет кожи смущал преподавателей, из-за чего ей не давали большие роли в постановках.
Особенно грустно, ведь для танцора количество времени на сцене напрямую связано с интересом со стороны работодателей – балетных трупп.
«Пойди я куда угодно, кроме академии при Большом, я бы получила куда больше опыта и времени на сцене».
После заявлений Прешес Большой театр выпустил пресс-релиз. Представители академии заверяли, что никогда не получали от студентки прямых жалоб на кого-либо из педагогов или руководства, а также что ни к одному из иностранных танцовщиков в заведении не демонстрируется негативного отношения на почве этнического происхождения.
«Не думаю, что это возымело бы успех», парировала Прешес пресс-релизу, подтверждая, что официально не жаловалась на эпизоды с расизмом. «Я не хотела выглядеть слабачкой или тем, кто чересчур жалеет себя».
«Танцовщики-иностранцы появились в России вместе с балетом – это иностранцы привезли его к нам. Но традиция [гримировать светлокожих танцовщиков под персонажей других рас] эта никуда не исчезла. Если вы придете на любой спектакль: «Баядерка» или «Корсар» в Большой театр, или еще какие-то классические балеты, вы увидите арапчат в черном трико и с затемненными лицами. И не могу сказать про XVII – начало XIX века, но уже в середине [века] на ноги надевали темное трико, а лицо морили», – рассказывает критик Галайда.
С махинациями над обликом танцовщиков сталкивалась и Адамс: в сентябре 2018-го она заявила, что не будет надевать колготки традиционного лососевого оттенка, потому что это цвет, который не контрастирует только на ногах светлокожих.
«В балете все одержимы традициями. Это [розовые колготки] сбивает всю эстетику: зритель ожидает гармонии между верхней и нижней частью тела танцовщика, а когда я их надеваю, все рушится».
Японцы обожают русский балет – поэтому их здесь так много
23-летней японке Марине Сибаяме повезло больше. В интервью «Журналист-online» она рассказала, как попала в русский балет: несколько лет жила в США с родителями и влюбилась в мюзиклы, вернулась в Осаку и пошла в студию балета (в Японии слабая система профессиональных хореографических училищ), где обучали по методу Вагановой (Агриппина Ваганова – легендарный советский балетмейстер и педагог; в ее честь названо известнейшее хореографическое училище России).
Когда Марине было 10, в Японию с мастер-классом приехали педагоги из России. В 12 девочка начала изучать русский язык.
«Мы с балетной школой впервые приехали в Санкт-Петербург. Я наконец увидела Академию русского балета имени Вагановой и театры! Больше всего меня удивило, что там почти каждый день идут спектакли. У нас в Японии не так. Труппам приходится самим снимать концертные залы, самим продавать билеты – потому что японцы не привыкли ходить на балетные постановки. А за три недели в России мы увидели три балета!
Меня вдохновила аудитория. Россияне долго аплодируют и ждут артистов на повторные поклоны, после спектакля делятся друг с другом впечатлениями. Тогда во мне и проснулось желание выступать там, где такие отзывчивые зрители, где сцена в буквальном смысле «теплая», на ней хочется танцевать».
Спустя два года Марина отправилась в Россию на учебу в школу классического танца под руководством Геннадия и Ларисы Ледях.
«У меня возникали трудности в балете. Для меня поначалу было большой проблемой сделать красивый подъем стопы, как это умеют европейцы.
Но когда начала танцевать, заметила, что благодаря подъему могу то, чего не умеют русские девушки. Моя стопа оказалась сильнее, поэтому и техника выше. На пуанте прыгать не тяжело, держит крепко.
К тому же японки обычно ниже ростом, чем русские, и не такие красивые. Из-за роста я не во всех постановках могу участвовать. Всегда не любила свой рост, но один случай изменил мое отношение. В прошлом году мне нужно было станцевать на гала-концерте. У меня не было партнера, и директор посоветовал мне в пару солиста, очень сильного артиста балета, с которым никто не танцует в паре, потому что все девушки выше его. И ровно год назад мы впервые встретились.
Действительно для балета он невысокий, где-то 170 сантиметров, зато мы с ним очень красиво смотримся. И ему в пару как раз искали маленькую техничную девушку. Я репетировала с ним в театре имени К. Станиславского и впервые увидела вблизи прима-балерин, даже переняла у них некоторые движения! Так что благодаря своему росту я получила грандиозный опыт. Впервые тогда подумала: как хорошо, что я маленькая!»
В 2018-м Сибаяма окончила факультет искусств МГУ, с июня этого года танцует в Большом театре. Комментарий Марина не смогла дать из-за большой загруженности.
Московский театр не взял на работу балерину из Бишкека из-за национальности
В понедельник 25 июня балет проник туда, где меньше всего ожидали его встретить – в русскоязычный твиттер. Выпускница балетного училища в Бишкеке (героиня пожелала сохранить анонимность, поэтому выступит под кодовым шифром А.) выложила л в твиттер переписку с директор столичного Русского национального балетного театра (РНБТ), куда А. планировала устроиться на работу.
А. уточнила, что когда речь идет о найме жителей СНГ в русские театры, соискатели сперва проходят онлайн-кастинг: присылают свои фото и видео, а также ведут переписку с представителями театров. С А. переписывался Диляр, администратор группы РНБТ ВКонтакте. Я полюбопытствовала насчет его позиции и отправила Диляру сообщение – он прочел, но не ответил.
А. сказала, что ее бывший сокурсник получил аналогичный ответ, а девушка, которая отправляла резюме в другой российский театр, прошла до последней стадии отборов и слетела. Как и все соискатели с восточным типом внешности, которые участвовали в конкурсе.
Твит набрал около 70 ретвитов и 285 лайков, в комментариях под ним жарко спорят: действительно ли в 21 веке в русском балете существуют притеснения по национальному признаку. Мнения разошлись: кто-то назвал это «типичным для России случаем шовинизма», другие рассказывали о своих знакомых иностранцах, кому прекрасно живется и танцуется здесь.
17-летняя Анастасия (имя изменено по просьбе девушки), ученица второго (и предвыпускного) класса в московском хореографическом училище рассказала о том, какие национальности представлены в ее учебном заведении.
«Среди моих сокурсников эта история не имела никакого резонанса, потому что у нас очень много учеников из разных стран, с разной внешностью. Со мной учились японцы и корейцы, в других классах – испанцы, мексиканцы, американцы, австралийцы даже. И я знаю (основываясь на своем опыте), что при распределении в театр и наборе в труппу важны твои профессиональные качества. Конечно, возможно, если это русская труппа, то возникнут какие-то трудности с сольными партиями, если вы темнокожий – по поводу азиатской внешности не знаю. Потому что вряд ли единственная темнокожая балерина [в труппе] сможет сыграть сольную ведущую партию в «Лебедином озере» – Белого лебедя (главная героиня балета – Белый лебедь / Одетта). Но нельзя ничего гарантировать – если вы очень хорошая балерина, то ваш профессиональный уровень станет решающим фактором».
Но тут можно возникнуть и обвинить училища в том, что они стремятся набирать детей из определенных стран по квоте. Эксперты заверили, что в России такая практика отсутствует, но во времена СССР действительно существовал набор по квотам из союзных республик – туда ездили на просмотр рекрутеры из московских и ленинградских театров.
«Не было так, что каждый год надо было принять двух человек из Казахстана, двух – откуда-нибудь еще», – поправляет балетный критик Анна Гордеева. – «Когда талантливые люди появлялись в республиках, их родители были готовы лбом стену пробить, чтобы их ребенка перевели в Москву. Но это определение «по квоте» ничего не определяло».
Из Тбилиси в Москву перевозили звезду советского балета Нину Ананиашвили – без блата и подвязанных педагогов; девушка самостоятельно доказала свое право остаться в столице и выступать в труппе Большого. Из той же Грузии самостоятельно, без квоты переводился Николай Цискаридзе – солист Большого театра с 1992 по 2013 год.
Однако при том, что национальных границ не существовало, строгие ограничения накладывала балетная школа. В Большом танцуют выпускники школы Большого театра, в Мариинском театре дорожат собственными образовательными традициями. При этом в Москву или Санкт-Петербург охотно возьмут танцовщиков из Пермского училища – третьего по статусу балетного учебного заведения в России. Поэтому условному танцовщику из Узбекистана, по мнению Гордеевой, будет тяжело пробиться прежде всего не из-за происхождения – из-за школы другого качества.
Балетным труппам в России необходимы легионеры
А что с труппами главных балетных театров – Большого, Мариинского и Михайловского? Они, судя по информации на главных сайтах театров, достаточно мультикультурны. В Большом, правда, в труппе участвует только колоритный итальянец Якопо Тисси (ведущий солист). Зато в середине нулевых на гастроли Большого с балетом «Спартак» ездил кубинский танцовщик и хореограф Карлос Акоста – для России образца 2007 года это было необычно.
(Якопо Тисси)
В Мариинском театре два иностранца являются премьерами (премьер – высшая мужская роль в балетной труппе, среди женщин — балерина или прима) – британец Ксандер Париш и южнокорейский танцовщик Кимин Ким. А японка Нагахиса Мей – вторая солистка и танцует, к примеру, партию Маши в «Щелкунчике».
(Карлос Акоста)
Один из первых солистов Михайловского – американец Джулиан Маккей, среди корифеек (идут после вторых солистов и до кордебалета) – грузинка Мариам Угрехелидзе и Кристина Махвиладзе, армянка Астхик Оганнесян. Среди корифеев – грузин Андрей Брегвадзе.
Критик Анна Галайда утверждает, что есть как минимум одна веская причина того, что легионеры – это необходимый элемент русского балета. Это вопрос выживания труппы: в России существует около 50 балетных компаний (театры, независимые коллективы и так далее), а штат каждой из них – 80-100 человек. В Европе же средняя численность труппы – 30-40. Все из-за разницы в репертуаре: в России его основу представляют старинные спектакли, которые требуют единовременного присутствия на сцене 50-60 человек.
«Конечно, в классических балетах люди неевропейской внешности не выглядят органично. Однако если они понимают, что выражают на сцене, если их тела соответствуют стандартам классического танца, они улавливают стиль, то никого особо не взволнуют этнические вопросы. Но когда девушка-мулатка, довольно крупногабаритная, не слишком изящная и грубоватая в манерах, выходит принцессой Авророй, то разговоров не избежать. Но когда выходит блондинка с такими же вводными, тоже будут разговоры, что она в этом балете делает», – считает Галайда.
Не все мировые театры готовы так открыто принимать танцовщиков со всего мира. Например, в кругах балетоманов одним из самых закрытых театров называют Парижскую оперу – одну из мекк балета, куда в качестве приглашенного артиста на контракт позвали Сергея Полунина. Но скандальный танцовщик из-за радикальных высказываний (Сергей пулял в инстаграм расисткие и сексисткие монологи. В частности, высказался против гомосексуальных танцовщиков — «вы позор», «мужик ето волк»: орфография автора сохранена) и нрава так ни разу и не вышел на легендарную сцену – с ним разорвали отношения.
Как выяснилось, в Парижской опере важна не монокультурность труппы: главное – парижская балетная школа. При этом на разовые контракты не обязательно зовут выпускников–по такой системе в Париже оказывались танцовщики из России и стран СНГ: Диана Вишнева (прима-балерина Мариинского театра), Ульяна Лопаткина (также прима Мариинки), Николай Цискаридзе.
Расизм – случай неоднозначный и штучный в балете, за которым может маскироваться приверженность к балетным традициям, эстетические установки или, в обратном случае с мультикультурностью – излишняя политкорректность. Критик Наталия Колесова рассказала, что перебор с толерантностью превращает искусство в нечто невнятное.
«Слишком резко говорить о том, что в балете в России существует расизм. Во-первых, у нас во многих труппах есть японские танцовщики и танцовщицы, во-вторых, приглашенные звезды – мулаты, метисы, латиноамериканцы… Конечно, что касается темнокожих, тут есть нюанс, скорее, эстетического, чем этического характера: трудно себе представить темнокожего исполнителя Альберта в «Жизели» или Ромео [в балете «Ромео и Джульетта»]. Можно на этом играть, если ставить балет «Отелло». Но когда я несколько лет назад ездила на премьеру «Гамлета» в Лондон с Бенедиктом Камбербэтчем, там была очень смешная ситуация с Лаэртом, который был темнокожим. Получается, Лаэрт – темнокожий, Офелия – белокожая. Это что, у Полония были дети от разных матерей? Политкорректность выглядит карикатурно в этой ситуации».
Но темнокожая балерина, окончив нашу балетную школу, ратуя на несправедливость из-за цвета кожи, может сделать карьеру на Западе или в Америке.
А то, что она талантливее и на голову выше остальных в труппе, то это еще не факт