«В канадской школе дети у нас автографы брали. А в нашей даже Кучерова не узнают». Бодрое интервью об изнанке хоккея
В одном из нескольких потрясающих эссе про теннис Дэвид Фостер Уоллес открывает читателю суровую правду: оказывается, та стадия больших турниров, которую показывают по телевизору – лишь самая-самая верхушка мирового тура. Там красота, эпичность и былинность. В основной части сетки даже самый топовый турнир – это битва спортсменов за скудные тысячи долларов, борьба за выживание в профессиональном спорте.
Проиграл, пролетел мимо призовых – и нечем оплачивать следующую поездку.
Интервью, которое вы читаете сейчас, раскрывает похожую изнанку хоккейного мира. Рассказывает Сергей Щенков – жизнерадостный парень, воспитанник «Динамо», который до 24 лет цеплялся за то, чтобы остаться в хоккее, и за это время повидал многое: от платной канадской лиги до удивительной арены в Ангарске, по которой гуляли настоящие слоны. Получилась очень важная напоминалка: тот хоккей, о котором мы пишем в 90% случаев, тот хоккей, что мы видим по телевизору – это самая-самая верхушка. Это гении, счастливчики и большие таланты.
Основная масса хоккеистов во всем мире – это работяги, которые бьются за вполне приземленные деньги, но ровно с теми же побочными эффектами, травмами, безумными тренерами, обидными поражениями. В обычной жизни игрока смешное идет под руку с грустным. Рассказав кучу всякой дичи про подземку нашего хоккея, на финишной прямой разговора Серега добавил:
– Давай все это обыграем как-нибудь красиво, чтобы не выглядело так, будто я жалуюсь, что у меня не получилась хоккейная карьера. У меня все нормально, я и сейчас не хуже реализуюсь. Это все просто такие смешные случаи.
Так что если вам померещится подозрительное, вспомните эти слова. Серега – крутой и веселый парень. После окончания карьеры он остался в хоккее и сейчас помогает действующим игрокам (в том числе и своим друзьям) готовиться к сезону летом или поддерживать форму – тем, кто по каким-то причинам остался без контракта и ищет команду (об этом мы тоже поговорили). Чтобы вы понимали, за эти лето и осень он поработал с Никитой Гусевым, Кириллом Капризовым, Александром Радуловым, Максом Шалуновым, Максом Маминым – и это вообще неполный список; можете сами посмотреть в его хоккейном и фитнес-инстаграме.
В какой-то момент подготовки интервью Сергей скинул свои хоккейные фото, и среди них оказалось вот такое:
– О, а это ты на руках у Овечкина?
– Ну да. Эти рекламы висели по всей Москве, их было штук 150. На другом плакате я один – и надпись: «Традиция воспитывать смену». Это я отдельно приезжал на базу в Новогорск, там меня снимали. Для этого плаката фотографировались вчетвером – тоже приезжали, делали все как надо.
Это было так. Я тогда играл в «Динамо», и моим родителям сказали: «Надо поехать и сняться для рекламы». Приезжаю на базу в Новогорск, вижу Овечкина. А это мой кумир с детства, человек, на которого я всегда равнялся, хотел быть как он – хотя я играл в другом амплуа.
С тех пор наши родители подружились, общались между собой. Его дядя, царство ему небесное, возил меня на тренировки. Много у меня призов всяких, его клюшек с автографами.
– Ты, наверное, в какой-то момент его клюшкой играл.
– Играл, да. Но ничего не получилось, потому что у него особенный загиб: я два раза шайбу бросил – она улетела в потолок. Тяжеловато было играть, у него там такой крюк-вертолет, прям закрученный.
– А расшифруй, я не очень понимаю.
– Ну вот крюк клюшки – и у него сильный загиб. Саша настроил его под себя и играл с ним постоянно. У человека, который берет его клюшку в первый раз, бросок получается сильный, но неуправляемый. Вот у меня он просто в потолок полетел.
Если бы у меня было 15 таких клюшек, и я мог бы их ломать, тренироваться и привыкать – было б нормально. А когда одна – тяжело.
Платная канадская лига, пончики, хоккей как религия
– Что за лига Greater Metro (GMHL)? Как ты туда попал?
– По своему году я играл в «Динамо», и меня позвали в Канаду после сезона, просто попробоваться на турнир. Это нормальная практика. И так получилось, что мной заинтересовались в Америке – «Индиана», команда USHL. А это одна из лучших юниорских лиг мира. Но мне не дали визу.
И так как я был на трай-аутах в Канаде, меня и Сергея Большакова – он сейчас в «Юности» зажигает – позвали в эту лигу. На самом деле не жалею, что поехал – очень полезный был год.
Это не самая лучшая лига, но я поехал, потому что мне было 16-17 лет и нужен был год для опыта и игровой практики. МХЛ тогда была постарше, и этот возраст, как правило, пропадал. А в Greater Metro было не так тяжело уехать, потому что она платная.
– О, а как это?
– Для нас, для ведущих игроков, она была, можно сказать, бесплатная. А так люди платят деньги – для канадского и американского спорта это нормально – за год игры, за проживание. В CHL совершенно другой уровень – это агенты и драфт, без которого туда не уехать, там все иначе устроено.
А в эту лигу попасть может каждый. Это бизнес: люди создают лигу на 18, кажется, команд – участие для игрока стоило, наверное, тысяч 5 долларов. Лучшим игрокам делают скидку, кто похуже – им дороже. В эту плату входит аренда льда, экипировка, проживание. Ну и владельцы, я так понимаю, немножко на этом зарабатывают. Это у них такой бизнес, совершенно нормальная практика в Америке.
– Где ты там жил?
– Мы с Серегой Большаковым жили в семье у нашего второго тренера. Он боялся, что мы, ведущие игроки его команды, пойдем не по той дороге, начнем развлекаться, гулять – а так мы были под присмотром. Но мы, в принципе, и так нормально режимили.
Мы выиграли эту лигу, Серега стал лучшим игроком плей-офф, а я – лучшим защитником по очкам, на матч звезд ездил.
И вообще я там защитником стал – до этого был нападающим. В принципе, это мне, может, по карьере немножко помешало: так играть в защите, как я играл там, в России в 18-19 лет нельзя.
– Ты, получается, все Онтарио объездил.
– Почти все Онтарио и немножко Квебек – туда у нас был самый дальний выезд. Плюс еще был Матч всех звезд — с ним прикольно получилось, потому что трассу засыпало, и мы ехали, наверное, 20 километров в час. Изначально дорога на 5 часов, а мы добирались 12. Весело.
Но вообще год в Канаде – лучший в моей жизни. Каждый день что-нибудь новенькое узнавал. Несмотря на то, что лига платная, все равно твоим развитием занимаются. Все на таком уровне, что у нас в МХЛ я не встречал. Хотя я и в Новокузнецке играл, и во Владивостоке – ничего плохого не могу сказать, но в плане развития тебя как игрока в Канаде все получше сделано.
– Например?
– Там что ни день – новый пример. Команда как семья. У нас каждый понедельник были собрания внутри команды, с тренерами – выписывали штрафы тому, кто плохо себя вел. Я такого в России никогда не видел. Грубо говоря, кто-то ел неправильную пищу – прям совсем неправильную – ему за это выписывают штраф.
После игр команда ходила в бар – кому не было 19, те пиво не пили, а кому было, те выпивали с тренером по кружечке и обсуждали игру. Кто где ошибся, кто, где и как должен был сыграть. Раз в месяц у нас была командная туса – мы все собирались дома, отдыхали. И это так сплачивало! Наверное, лучший коллектив в моей жизни.
Когда людей обменивали, они просто плакали – я такое впервые видел. И благодаря этому мы и победили, у нас реально была семья. Мы все делали группой, все вместе.
Смешная история с финалом. Мы играли против команды из нашего города. Они в этой лиге ветераны, все выиграли. А мы типа считались отбросами – команда никогда ничего не выигрывала, играет на старом стадионе.
Последняя игра на нашей арене. Они приехали в нашу бывшую раздевалку и испортили ее, позачеркивали имена. А я такое прям ненавижу, и меня завело. Мы ведем 3:1. Третий период, нас удаляют, играем втроем. Тренер начинает орать – и просто кидает в судью бутылку воды. Мы играли втроем, наверное, минуты четыре. Отстояли, победили.
И есть фотка – я, конечно, не горжусь этим – где все радуются, сбрасывают перчатки, шлемы, а я на синей линии еду и просто факи показываю. Мама потом увидела, сказала: «Ну точно, мой сын».
Кстати, у тех, с кем мы играли, в составе был парень из «Белых Медведей». В «Медведях» же был шикарный 1992 год – и он как раз оттуда. Галло, по-моему, зовут, как-то так.
– Блин, так это венгр, про него тренер Кучерова постоянно рассказывает.
– Ну вот. Я с ним сначала чуть не подрался, а потом мы нормально пообщались. Но он бы меня, конечно, вырубил – было б как Овечкин со Свечниковым, с одного удара, без шансов.
А у нас при этом была абсолютно новая команда. Новый тренер, с прошлого года осталась пара человек, которые помогли нам сплотиться – типа тафгай и бомбардир. В первый день, когда мы приехали, тренер на собрании сказал – ребят, запомните мои слова, мы выиграем эту лигу, я вам обещаю. И мы ее выиграли. Сезон был как в кино, реально.
– Брэдфорд, где вы играли – крохотный городок.
– Я этого не замечал, потому что всегда грезил Канадой и Америкой, и для меня эти маленькие городки как-то пропитаны хоккеем. И потом пицца, пончики – ну все, я как в фильм попадал, мне все это было очень легко, я просто кайфовал каждый день.
Вот когда я потом в Уссурийск приехал, то чуть подохренел. А в Брэдфорде полегче было.
– Там хоккей, видимо, очень любят.
– Заходишь в любой магазин – шоколадки в виде шайб, клюшек. Все основано на хоккее, все про хоккей все знают. По радио хоккей, по телевизору хоккей, все ходят в символике «Торонто», «Бэрри Колтс» (команда юниорской CHL – Sports.ru) – мы играли в Брэдфорде, но жили в Бэрри. И мы ходили на «Колтс», там тогда играл Экблад, я смотрел и кайфовал. Тоже хотел играть за них, но у меня не получилось задрафтоваться.
Там везде хоккей, это религия. Мы раз в две недели от команды ходили в школу. Рассказывали про Россию, про хоккей. Дети подбегали, фоткались, общались, просили автограф. В нашу школу придешь, на тебя посмотрят – ты кто вообще? Даже если, не знаю, придет условный Кучеров – его не узнают. Узнают, может, только Овечкина. А там мы играли в какой-то юниорской команде, особо никому не нужной, а нас все знали. Приятно.
Россия, безумный тренер, 8 минут без сознания
– После этого ты вернулся.
– Владивосток – шикарный город. Новокузнецк многие ругают, но я провел там два года – мне город очень нравился. Ну тут тоже зависит от того, идет игра или нет. Если идет – тебе любой город в кайф. Если нет – то и Москва не понравится.
Удивили Орск и Ангарск. После Ангарска я решил завязать с хоккеем, потому что понял, что ниже падать некуда. Там я просыпался, потому что меня будил лев. Видимо, из-за ковида под стадионом расположили цирк, и по ночам выл лев. Потом шел на тренировку, а рядом слоны ходят. Ты в форме идешь с одной стороны арены на другую, а рядом цирк. Все, думаю, хватит.
– Не было других вариантов?
– Я съездил в Беларусь – и мне там понравилось, конечно. «Шахтер» – хорошая команда. Потренировался месяц, мне дали сыграть одну игру, и так совпало, что это был худший матч команды за сезон. Я вроде нормально сыграл, но мне сказали, что я «не сильнее всех на голову, и мы тебя не сможем взять, у нас тяжелые времена».
Ну и все. Я понял, что мне уже 24 года, меня не взяли в Беларусь, в вышку тоже только в Ижевск или Ангарск, на последних местах смысла играть нет. Украина? Казахстан? Ну, короче, падать уже некуда. А тешить себя иллюзиями, что я стану хоккеистом, выберусь, и это будет голливудская судьба, уже надоело.
– Долго верил в Голливуд?
– Слушай, я понимаю, что играть-то я могу. Но у меня всегда по жизни происходили какие-то непонятные ситуации. Реально. Вот играл в Новокузнецке. Меня брали в молодежную сборную. Подключали к КХЛ. Я сначала получил сотрясение, 8 минут лежал без сознания, а потом два раза за сезон ломал ключицу.
Еще на сборах я был с командой КХЛ – оттуда меня спустили в молодежку и там сделали капитаном. Перед сезоном я сломал ключицу в первый раз. Потом восстановился, вроде как меня должны были менять в «Адмирал» – и за два дня до обмена я ломаю ключицу второй раз.
После этого все пошло тяжелее. Выкарабкался, поехал на сборы с первой командой «Адмирала». Там начал играть в атакующий стиль. Мне сказали – ты должен отдать и смениться, я так не стал играть. Ну глупый был, молодой.
Еще в одном месте мне тренер встретился – вообще ужас.
– В смысле?
– На третий день работы мне сказали: «Иди тренеру газон коси». Он сам мне говорил: «Ты должен бить молодых». Или еще, сыграли первый период, он говорит: «Снимаем коньки, прыгаем 10 минут в форме». Выходим на второй период – ни у кого нет сил. Проигрываем – он опять: «Все, переодеваемся, бежим на стадион, там 8 раз по 400 метров».
На следующий день в 7 утра зарядка, потом полтора часа собрание, а уже в час дня игра, мы проигрываем – и опять все так же. Ну вообще беспредел.
Он человека отправлял кувыркаться прям во время игры. Зрители смотрят матч, а у нашей лавочки игрок кувыркается. И это в МХЛ! Ладно бы была первая лига Брянской области. Но молодежная лига – это хоть какой-то уровень. Как такое можно делать?
Ну, мы будто в армию попали. Перед играми забирали телефоны. В плейстейшн нельзя было играть.
– Наверное, и улыбаться тоже нельзя.
– Ни в коем случае. Мне, кстати, это тяжело было. Потому что в Канаде-то я привык улыбаться. Даже в Новокузнецке все нормально было, ни одного плохого слова не скажу. А тут реально улыбаться нельзя. Тяжело, на самом деле. Перед играми – «Это война, вообще нельзя улыбаться, вы сюда посмеяться приехали? Да вы не хотите играть!».
– В этом, наверное, большая разница между канадцами и нами.
– Мне там нравится, что люди получают удовольствие. Я у Голдобы, когда он в НХЛ играл, спрашивал: «Вот ты как настраиваешься перед играми?». Он говорил: «Серег, я играю в лучшей лиге мира. Я выхожу и получаю удовольствие. Все».
А мы уже за два дня до игры ни с кем не разговаривали, настраивали себя. В итоге перегораешь, и ничего не получается. Там люди на рекламной паузе танцуют, жвачку жуют. Так и должно быть.
У нас же вообще с детства убивают право на ошибку. Ошибся – все, тебя посадили, на тебя наорали. Там ты ошибся – значит проявил индивидуальные качества. «Ничего, не пугайся, играй дальше». И из тебя выращивают лидера. Человека с хорошими, сильными индивидуальными качествами.
Если у человека отнять право на ошибку, он не заиграет точно. Сейчас, когда я тренирую ребят помладше, стараюсь привить это: не бойся, делай, импровизируй – и тогда все будет.
У меня из-за этого были проблемы, даже в последнее время – Беларусь, Владивосток, вышка. Я хотел быть центром и не хотел играть в защите, но меня всегда делали защитником. Я мог обыграть и подключиться, а мне говорят – так нельзя делать. Я говорю – ну я же не ошибся. А мне говорят – а если бы ошибся?
– Ну я же не ошибся!
– Ну а вдруг!?
Ну и все – я не играю, потому что вдруг бы я ошибся.
– А это как-то меняется сейчас?
– Мне кажется, да. Ребята, которые завершили карьеру, кому 34-35, в принципе, думающие. Сейчас в «Динамо» много молодых тренеров, в «Спартаке». Сейчас и условия получше стали – может, и нормально все будет.
– Расскажи про 8 минут без сознания.
– К счастью, я со стороны не видел. Повезло, что это был последний год молодежки, когда не все игры снимали. Поэтому и родители не видели, а так бы вообще был ужас. Тогда в МХЛ А еще были Учалы. Играем в большинстве. Они выбрасывают шайбу. Я в большинстве спокойно за ней еду и смотрю – на меня один активно бежит. А это вообще вопиющий случай, чтобы в меньшинстве человек бежал в чужую зону.
Я обычно ехал за ворота, делал резкий тормоз и сбрасывал человека со спины, он проезжал дальше. Делаю все так же, а он локтем в щеку.
И все, потом я просыпаюсь, будто в Call Of Duty, где-то в больнице. Мне рассказывали, что моя первая фраза была: «Мы выиграли или нет?».
В Учалах меня положили в больницу. Больница хорошая, но рядом со мной лежало четыре деда, которые даже разговаривать уже не могли. И кнопки никакой не было. Я часов шесть лежал, у меня сильно пересохло в горле, но я не мог пошевелиться. Хорошо бабулька пришла к дедушке, часов в 9 утра – я ее еле-еле коснулся, спрашиваю: «Попить можно?». Она мне стаканчик налила.
В больнице еще думали, что меня рвет, извините за подробность, кровью. А я только через два дня вспомнил, что пил красный энергетик, с вишней. Сказал им, что все нормально – они думали, что какое-то кровоизлияние.
– Как ты после этого восстанавливался?
– Ну, нагрузку не давал. Переживал, потому что там плей-офф начинался, надо было восстановиться. В итоге я и восстановился к первому раунду, но меня поберег тренер. Говорит, если во второй раунд пройдем – будешь играть. Но мы не прошли. Хотя команда в Новокузнецке вообще неплохая была – Карей на воротах, Каприз, Ляма, Язь.
ОФП, тренировки, игроки без контракта
– Как ты занялся ОФП?
– Подумал, что пора менять что-то. Сидеть дома, хлопать себя по ляжкам и жалеть, что я закончил с хоккеем, не собирался. Друг предложил тренировать по ОФП теннисистов. Я начал – и вроде хорошо пошло. Начал инстаграм развивать, сарафанное радио, хоккеисты пошли, какие-то знакомства.
Когда я еще играл, то тренировался вместе с Толчем (Сергеем Толчинским – Sports.ru). Летом он мне написал: «Серег, можешь помочь?». Я у него был, грубо говоря, как спарринг-партнер. Он же всегда сам готовится к сезону, сам знает, что ему надо, где его слабые места. Я с ним играл как защитник, помогал – то есть у нас был чуть ли не полный контакт. Он вылезал на ворота, укрывал шайбу, из-под меня бросал. На роликах мы с ним тоже чуть-чуть тренировались.
И потом позвонил Макс Мамин: «Серег, мы сейчас на Арктике тренируемся, поработаешь с нами?». У них времени час сорок. 35-40 минут мы тренируемся, и потом они час – час-пятнадцать играют. Я говорю, давай попробуем – и пошло-поехало. Сейчас еще и с Максом вдвоем тренируемся. Я ему помогаю.
– Как проходят такие летние тренировки?
– Первое время за 35 минут мы делали просто пару упражнений 1-в-0, 2-в-1 и больше работали на технику – броски, улитки.
Потом мы общались и корректировали – меня попросили, чтобы 15-20 минут было прям на технику, на катание, на руки и броски. И 15 минут, чтобы продышаться – упражнения, где побольше передач, на объем катания.
Ребята сами говорили, над чем хотят поработать, и передавали через Макса или напрямую. И я под это подбираю упражнения. Как правило, всем интересно, чтобы минут 15-20 уделили технике. Объем катания плюс обводки, виражи, смена ритма и чисто руки.
– А что вообще игроку важно летом?
– Все индивидуально. Кому-то надо работать каждый день, кто-то это любит и от этого заряжается. Кто-то наоборот – в сезоне так устает, что летом хочет просто по лайту тренироваться, поддерживать себя в тонусе. Если это игрок КХЛ, то ему еще два месяца тяжело работать, бегать и ходить в зал.
Кто-то анализирует себя и понимает: нужно поработать, например, над броском. Многие работают над ОФП, чтобы было поменьше травм. Потому что в командах дают зал, но можно самому именно мелкие мышцы прокачать, чтобы не было растяжений и надрывов.
Мне кажется лет 5-7 назад так хорошо, как сейчас, не готовились. Люди к сборам приезжают стопроцентно готовыми. Я смотрю инстаграмы, все-таки всю жизнь провел в хоккее, знаю тренеров – летом все готовятся.
– Вася Пономарев говорил, что в году без хоккея одну неделю проводит.
– Мы в турнире 3-на-3 в одной команде были. Вася очень преданный хоккею человек, фанат с большой буквы. И ему это в кайф, мне кажется, без хоккея он будет себя чувствовать хуже. У него и отец – хороший тренер, так что Вася с головой ко всему подходит, не перегружает себя.
Важно, чтобы ты летом не устал от хоккея. Ты можешь себя загнать, а у тебя потом еще два месяца сборов. Так что надо дозировать нагрузку.
– А на основе каких знаний ты собираешь свою программу?
– По ОФП – я поиграл, проходил сборы и дополнительно готовился сам с одними из лучших в стране ребятами. Несколько раз готовились по программе Коли Голдобина. Этот опыт плюс у меня образование есть, я РГУФК окончил. И все время изучаю что-то новое – смотрю инстаграмы тренеров по хоккею, по ОФП – русских, американских, и так далее.
А на льду – я же сам поиграл и понимаю, что надо давать в конкретный момент сезона. Мы начали, допустим, в июне – у тех, кто в НХЛ, сезон был вообще не скоро, у тех, кто в КХЛ, поближе, но у них еще всякой борьбы три месяца. Давали больше скилла – катание, руки и так далее.
Сейчас делаем больше борьбы – потому что ребятам, которые без команд в КХЛ, технику тренировать бессмысленно. Они приедут в команду, и им надо будет неделю-две привыкать к этому ритму, борьбе, единоборствам. Поэтому мы сейчас делаем тренировки как в командах. Чтобы были и скорость, и борьба.
По сравнению с летом сейчас все перестроили. Понятно что у нас ограниченное количество человек, и мы не могли делать все полностью, но мы делаем много борьбы, игровых упражнений, разные виды игр – 1-в-1, 2-в-2, 3-в-3.
Сейчас еще тенденция – почти всех берут на просмотр. А просмотр – это три игры. В этих трех играх ты должен быть лучше многих, чтобы тебя оставили. Нужно быть максимально готовым.
Уже нет смысла делать такой жесткий зал, как это было в предсезонке. Тебя могут подписать в любой момент – надо быть свежим. Поэтому сейчас зал идет для поддержания формы, а не для набора. Лучше не убивать себя в зале: сделаешь супертяжелую тренировку, а тебе говорят – послезавтра игра, ты подписал контракт. Это же бывает прямо в один день.
Поэтому нужно держать себя в хорошем тонусе. Вот сейчас с нами работал Ильдар Шиксатдаров – он приехал из «Северстали» и подписался с «Витязем». Надеюсь, у него все будет хорошо.
По ОФП главная задача, чтобы не было травм в сезоне, стараться закачивать все эти мелкие мышцы. То есть от перелома ты не застрахован, а вот микронадрывы и растяжения можно исключить.
– Как себя чувствуют игроки, которые во время сезона без контракта?
– Физически, я думаю, вопросов нет, все готовы. А в ментальном – это очень тяжело для любого спортсмена. Мы стараемся поддерживать шутками, в раздевалке все нормально.
Но бывает тяжеловато: несколько тренировок все задорно, все весело, классно, с борьбой, с энтузиазмом. И раз в две недели одна тренировка, когда все тяжело – все эмоционально чуть-чуть подсели и надо раскачивать. Но потом все разъезжаются – на этой неделе в группе осталось человек пять.
«Игра? Схемы? Зачем мне это рассказывать?». Что такое тренерская мысль – на примере сборной России
Фото: из личного архива Сергея Щенкова, vk.com/hcshahterby
Про хоккей и без политики можно, как оказалось.
Жаль, маловато. Было впечатление, что это лонгрид.
Никит, сделай вторую часть интервью, пожалуйста. Раскройте хоккейные темы шире.
1. Подкаток
2. Дополнительных платных тренировок
3. Поборов за включение в состав на игру
И тогда ответ на вопрос почему хоккейный тренер так держится за зп 30 тыр и при этом катаемся на новом джипе станет понятен сам собой.
Я, как и многие другие, в детстве знал уже море знаменитых спортсменов, ни один из них и близко в России не работал. Я что-то думаю, что это и твоя история тоже.
Или дети их должны знать априори благодаря национальности? Нет, не думаю.
Конечно тупые, вот поехали бы они в НХЛ, а там бы в ПутинТимовцы записались были бы умные, а так чего с них взять?
А в мире спорта Дзюбе до Семина (не сравнивая виды спорта) как до Парижа) при том что Семин играл в свое удовольствие и мог бы добиться гораздо большего
п.с Большаков уже в КХЛ за минское динамо играет)
А, кстати, Капризова твой знакомый в лицо тоже знает, или только в фамилию?)
А если ты хочешь только получать удовольствие - плати сам и катайся с любителями. И плейстйшн никто не отберет.