#7 Дмитрий Ерохин: «Чуть не поседел, когда добрался до вершины Эльбруса»
Российскому ультрамарафонцу Дмитрию Ерохину 40 лет и у него много рекордов! Он пробежал по знаковым местам страны — от Байкала до Сахалина. Одним из первых в России популяризировал приключенческий бег на сверхдлинные дистанции. Сейчас титулованный спортсмен нацелился на покорение Оймякона и даже Северного полюса. Об этом он рассказал в большом интервью.
27-го августа российский ультрамарафонец установил флаг на вершине Эльбруса в рамках проведения года детского спорта в Ульяновской области, а через 4 дня поднялся на высочайшую точку Северной Осетии.
Там он совершил восхождение на самый восточный пятитысячник Кавказа — потухший вулкан Казбек (5033 метра), став участником акции по сохранению редкого вида животных — Переднеазиатского леопарда (кавказского барса).
«Ветер бросил флаг точно в руки альпинисту, справляющему внизу нужду»
— Чем было мотивировано ваше желание покорить Эльбрус?
— Еще в школе мечтал об этом, как и все дети. Все-таки Эльбрус — самая высокая гора Европы. И вот в этом году поставил во главу угла цель взойти на нее.
Ну и конечно так совпало, что министр спорта Ульяновской области Рамиль Егоров и руководитель местной Федерации северной ходьбы Виктория Линник вышли на меня с предложением стать послом Года детского спорта в Ульяновской области 2021.
В этом качестве я должен был поднять флаг с символикой этого года на вершину Эльбруса.
— Какие эмоции испытали, когда покорили такую крутую гору?
— Чуть не поседел, когда добрался до вершины. Ветер сорвал с древка неправильно закрепленный флаг, и тот улетел в пропасть.
Я уже был готов спускаться с горы и звонить в Ульяновск, просить новый. Думал, что на неделю застряну там. Но помог случай.
— Можно поподробнее?
— На мое счастье ветер бросил флаг точно в руки альпинисту, который при восхождении повис над пропастью с целью справить надобности. Это была невероятная удача!
В той местности при таком диком порыве ветра флаг мог улететь на 15 километров и приземлиться где-нибудь в условном Новороссийске, а то и вовсе в Тбилиси. Скажу честно, это было бы для меня дурным знаком.
— Считаете себя суеверным человеком?
— Учитываю всё, так как занимаюсь экстремальным спортом, где немало переменных, достаточно суеверных людей. Например, буряты на Байкале и жители окрестностей Эвереста.
Первые в преддверии начала любого соревнования разбрызгивают молоко с целью принести жертву богу Байкала и задобрить местных духов, то есть бурханят. Этот шаманский ритуал давно стал традицией для тюрков от Урала до Гоби.
Непальцы же перед покорением Эвереста обязательно проводят пуджу. В отличие от бурятских традиций этот обряд заключается в песнопениях с целью выхода на потустороннюю связь с грозными силами природы.
Перед преклонением заранее собираются гиды, носильщики и произносят специальные заклинания для того, чтобы избежать сглаза и непростых погодных условий.
Без этой процедуры альпинистам строго не рекомендуется совершать восхождение на самую высокую гору мира.
— Есть ли подобное на Эльбрусе?
— Нет. Традиция восхождения на Эльбрус с юга устоялась еще в советское время приблизительно с середины 60-х годов.
Из-за этого путь на его вершину достаточно безопасен. У покоряющих Эльбрус со стороны Кабардино-Балкарии давно сложилось представление касательно общего километража маршрута.
Например, при подъеме на гору на определенных точках предусмотрены хижины, где альпинистам можно переночевать и отдохнуть от восхождения.
— А каковы особенности характера жителей окрестностей этой горы?
— Я там в основном с альпинистами общался. Их менталитет в целом довольно универсален.
Это — единое экстерриториальное сообщество, представители которого ходят на одни и те же горы, повторяя маршруты друг друга.
Так, условный альпинист-балкарец немногим отличается от какого-нибудь киргиза-тяньшанца или африканца-масая вблизи Килиманджаро. Однако некоторые нюансы в их мировоззрении все-таки есть.
— Какие же?
— Альпинисты, например, никогда не говорят про гору «покорил», хотя это и считается привычным для авторов произведений спортивной литературы.
У них общеприняты выражения «взошёл на гору», «был на горе», «гора пустила/не пустила». Последнее было бы как раз применимо к моему случаю на Эльбрусе, улети мой флаг с концами.
«Эльбрус — далеко не самая простая гора для восхождения»
— Есть ли у вас любимые фильмы про альпинистов?
— Да. В последнее время предпочитаю в основном документальные фильмы, поскольку они не перегружены дополнительными сюжетными линиями и эмоциями.
Часто смотрю на ютубе ролики, которые выкладывают профессиональные спортсмены, сотрудники National Geographic или того же Русского географического общества. Из них черпаю прикладные знания, полезные при подъёме на ту или иную вершину.
Например, недавно мне прислали фильм, который подробно знакомит зрителя с безопасным восхождением на высшую точку Алтая — гору Белуху. Посмотрев его, смогу понять, как туда подниматься, не опасаясь лавин и камнепадов.
— А какие препятствия могут быть на Эльбрусе?
— В основном, сильный ветер. Ещё из-за глобального потепления на Эльбрусе обильно тает снег, появляется очень много проточных ручьев.
В общем, в летнее время там ничего не стоит промокнуть до нитки и страшно замерзнуть. Ещё, если у подножия Эльбруса идёт дождь, то на самой горе так валит снег, что не видишь даже собственных ног.
Одним словом — там не лучший микроклимат, из-за чего нередко приходится прерывать поход на вершину и ждать изменений погоды.
А впрочем, и в этой ситуации при желании можно найти свои плюсы. Говорю о глобальном потеплении, при котором отчетливо видны опасные трещины, куда можно провалиться.
— Почему же вы называли Эльбрус простенькой вершиной для восхождения?
— Он легок с технической точки зрения. В этом плане восхождению на Эльбрус с южной стороны склона присвоили одну из самых простых категорий — 1Б.
Технически сложные горы покоряешь с помощью приспособлений для скалолазания вроде ледобура, дополнительных точек опоры. А в целом, Эльбрус — далеко не самый простой.
Из-за перепада высот, трещин и камнепада каждый сезон там гибнет от 5-ти до 10-ти человек. Люди срываются со склонов, проваливаются. Еще кто-то уходит не туда, замерзает, останавливается сердце.
В этом году, например, на Эльбрусе погиб польский альпинист, который сорвался и улетел в трещину. А спустя несколько месяцев после этого гору закрыли до середины июля из-за пандемии коронавируса.
— Можете рассказать, по каким точкам пролегал ваш путь на вершину Эльбруса?
— Существуют несколько маршрутов восхождения на гору: с юга, запада, востока и севера. Первый, как я уже говорил, для альпинистов основной.
Он стартует с поляны Азау на высоте 2400 метров. Непосредственно сам штурм начинается с Гара-баши, или по-другому — Бочки.
Это место на высоте 3800 метров. Там находится базовый лагерь, который располагается на границе снежной линии — зоны с минимальным риском таяния покрова.
В комфортных хижинах альпинисты акклиматизируются, пережидают непогоду и начинают финальное восхождение на высоту 5642 метров.
— Как готовились к штурму Эльбруса?
— Ходил с утра 20-километровые дистанции. Это стандартный для альпиниста полумарафон. Можешь пробежать таковой — смело иди на Эльбрус.
Чем больше этих дистанций преодолеешь, тем лучше.
Ещё ходил так называемые сдвоенные марафоны по 42 километра в субботу и воскресенье. По их итогам сравнивал скорость прохождения расстояний в каждый из этих дней, общее состояние организма после них.
Если в понедельник мышцы не забиты, сухожилия не тянут, а связки не болят — к Эльбрусу готов.
И, конечно же, я старался начинать тренировки рано утром потому, что восхождение на эту гору обычно стартует в 3, 4 часа ночи. Это помогает организму легко включаться в работу с самого рассвета.
— Гору можно штурмовать разными способами. Какой вы использовали при восхождении на Эльбрус? Скоростной?
— Нет, классический. Задача же была только подняться и водрузить флаг. Для этого не нужен сложный скоростной способ восхождения.
— В чем же его трудность?
— Он сложнее в плане организации. Чтобы успешно взбежать, надо сначала прожить на базе 2, а то и 3 месяца, несколько раз взойти на пик классическим способом.
И только после этого уже можно переходить непосредственно к скоростному подъему.
— Сколько времени у вас заняло восхождение на Эльбрус?
— 13 суток. Все из-за довольно сложного, продолжительного процесса акклиматизации и ожидания улучшения погоды. Приехал к горе 14-го августа, а достиг вершины только 27-го числа.
— Как питались при восхождении?
— Стандартный рацион альпиниста состоит из того, что можно просто и легко приготовить, но вообще на Эльбрусе обычно варят и едят манты.
В целом пищу там принимают на высоте 2800 метров, где расположены кафе. В них можно заказать простую туристическую еду вроде гречки, макарон, жареных и вареных яиц, хлеба. Обязательны завтрак и ужин.
Важно, что в день восхождения нужно есть совсем мало, чтобы легче взбираться на вершину.
А когда пережидаешь плохую погоду, например снег или пургу, можешь питаться и четыре раза в сутки. В это время в горах больше делать-то особо нечего.
«Федор Конюхов — отличный мотиватор для людей в достижении новых вершин»
— Вы говорили, что часто совершаете восхождения и забеги в компании. Эльбрус не стал исключением?
— Конечно, ведь из-за пандемии многочисленные группы альпинистов сместили свои графики на июль и август.
В этом году Эльбрус вообще был у них самой популярной горой потому, что их планы на Альпы, Гималаи, Эверест или другую сторону Кавказа полностью накрылись.
Так, в нынешнем сезоне к вершине Эльбруса ежедневно устремлялись по 100, 200 человек. В общем, шёл туда в достаточно большой компании.
Из-за закрытия границ на этом маршруте был даже Фёдор Конюхов.
— Какое впечатление произвел на вас этот человек?
— Обычный альпинист, путешественник. Рассказывал о своих планах в технических видах спорта, куда сейчас перешел.
В ближайшее время, например, он хочет совершить полет на воздушном шаре, планере.
— Какой вклад в популяризацию экстремальных видов спорта вносит Конюхов?
— Люди активно стремятся достичь высот Фёдора, чему я лично был свидетелем.
В этом году на Эльбрус приехало несколько искушённых альпинистов и путешественников из соседних регионов исключительно из-за успехов Конюхова.
Эти люди в открытую говорили, что именно его пример мотивировал их на достижение новых вершин и создание собственных спортивных проектов.
— Помимо Конюхова кого из спортсменов-марафонцев могли бы выделить?
— Отметил бы Юрия Сластенникова — моего первого тренера, методика которого мне очень помогла в карьере. Ещё назову Всеволода Худякова.
Выдающийся спортсмен, который начал бегать сверхдлинные дистанции уже в 19 лет, что для ультрамарафонца — большая редкость.
— Ранее вы говорили, что многие путешественники погибают из-за чрезмерного стремления к славе и популярности. Неужели, это правда?
— К большому сожалению, да. Например, совсем недавно два альпиниста из Перми погибли при восхождении на вершину К2 или Чогори.
Это — вторая по высоте гора и самый северный восьмитысячник в мире. У альпинистов изначально не было спонсоров для восхождения на столь опасную точку.
Однако, несмотря на нехватку ресурсов, они все равно решили идти наперекор здравому смыслу и в результате насмерть замерзли на большой высоте из-за сильного голода.
Такие трагические инциденты — далеко не редкость в мире современного альпинизма.
— Вы считаете, этот прецедент произошел из-за банального желания славы?
— Да. Это были международные альпинистские соревнования.
В мире экстремального спорта есть люди, которые психологически не могут принять поражения, вовремя остановиться и прекратить опасное восхождение.
Подобное как раз и произошло с пермскими альпинистами. Они просто загнали себя в угол и поставили высокие амбиции на одну чашу весов с собственной жизнью.
Так поступать нельзя, иначе можешь проиграть не только горе, но и смерти.
— Действительно необдуманный поступок. Однако вернемся к Фёдору Конюхову. Он не только путешественник, но и священник. Какие ритуалы он проводил перед восхождением на Эльбрус?
— Молился. Он делал это как в процессе восхождения, так и по прибытии на вершину.
— А вы, как мы поняли, не из числа верующих...
— Не особо воцерковленный, так точнее. В этом плане я — скорее светский человек и спортсмен.
Однако, несмотря на это, уважаю все религии и соблюдаю их обычаи, когда нахожусь в определённой местности, хотя по вероисповеданию православный.
Это нужно для того, чтобы окружающее пространство приняло тебя и приобщило к своим традициям. Соблюдая такие обычаи, показываешь уважение к местной среде.
— В одном из интервью вы отмечали, что посещали мечети и дацаны. Какие из молельных домов и религиозных традиций произвели на вас наибольшее впечатление?
— Бурятские дацаны и то, как жители Байкала бурханят.
— Возвращаясь к вашей спортивной карьере, хотели бы узнать, как вы решились принять участие в ультрамарафоне на Эвересте, где условия в разы сложнее, чем на Эльбрусе?
— Маршрут проходил по склону на высоте 5400 метров, где я ранее никогда не бегал. Вот и захотел проверить, насколько хорошо перенесу такой новый для себя ультрамарафон.
В плане акклиматизации было достаточно сложно, так как я спортсмен-любитель и, в отличие от профессионала, не могу приехать на старт за 2-3 месяца до начала соревнования и привыкнуть к высоте. Так, на адаптацию у меня была всего лишь 3 недели!
— Имело ли место кислородное голодание?
— Конечно, это же основная проблема при восхождении на гору.
При подъеме на вершину уменьшается давление, а температура через каждые 100 метров падает в среднем на градус. Из-за всего этого, на высоте 3600/3800-ти метров вдох дает человеку 60% от его объема легких.
Чтобы хорошо переносить такие условия, нужно заниматься циклическими видами спорта на выносливость, например лыжными, беговыми или велосипедными гонками.
В противном случае при подъёме у вас начинается горная болезнь, симптомы которой —тошнота, головокружение и дикая слабость. При ней хочется просто лежать пластом и вообще не шевелиться.
— Насколько подготовка к «Marathon des Sables» в Сахаре отличалась от таковой в случае с ультрамарафонов в горах?
— Существенно, так как восхождение на гору и многодневка — разные вещи. В первом случае просто за несколько часов покоряешь вершину, а во втором — бежишь несколько дней.
В Сахаре была как раз многодневка, где нужно было пять дней подряд проходить определенную дистанцию на недовосстановлении в условиях дикой жары.
При подготовке к подобным соревнованиям обычно пробегаю серию равнинных полумарафонов. В целом такая система успешно работает и для прохождения длинных горных дистанций.
— Как спортсмены выбирают экипировки для гор и равнинных условий?
— Для покорения вершины нужны такие вещи, которые в процессе восхождения не позволят человеку замерзнуть в условиях экстремально сильного ветра и невероятно низкой температуры.
Вся эта экипировка весит килограммов пятнадцать и чем выше, тем она плотнее, тяжелее и неудобнее, что серьезно сказывается на амплитуде движений.
На равнине же гораздо теплее, поэтому там можно без проблем бегать в лёгких кроссовках, шортах и футболке.
«Всегда следую правилу «после меня должно быть чище, чем до меня»
— Если верить документальным фильмам про Эльбрус, то поселки ближе к его подножию кишат свалками, хотя сама гора необыкновенно красива. Что можете сказать о таком парадоксе?
— Начнём с того, что с Эльбруса достаточно сложно ежедневно вывозить мусор, в отличие от городских условий.
Как я уже сказал, экипировка альпинистов — очень тяжелая, и это зачастую мешает тащить на себе даже лишний килограмм.
Однако, ради уборки горы альпинисты и местные жители регулярно устраивают субботники. Недавно на Эльбрусе проводилась акция, в рамках которой множество человек убрали со склонов 50 тонн мусора.
Другое дело, что на горных территориях разбросаны не только промышленные, но и технические отходы…
— ?
— Во время восхождения на Эльбрус я дошел до так называемой Ледовой базы. В советское время там проводили научные исследования гляциологи.
Специалисты наблюдали за природой формирования ледников, условий их существования на Эльбрусе. С развалом же страны финансирование проекта заморозили, а базу со временем закрыли.
Сейчас комплекс строений, где проводили опыты советские ученые, находится в плачевном состоянии — крыши зданий практически полностью разрушены, а стены давно прохудились и дышат на ладан.
Что делать со всем этим добром на высоте 3720-ти метров — абсолютно не ясно.
Поднимать грузовую технику на стык ледников Терскол и Гара-Баши представляется непосильной задачей. Разбирать же строения на отдельные доски, а затем вывозить их со склонов горы можно разве что с помощью таких машин.
Здесь уже одними субботниками не ограничишься… В итоге получаем сплошной тупик, выйти из которого практически невозможно.
— То есть проблемы носят исключительно логистический характер?
— Да. В наших силах сделать все возможное, чтобы сократить промышленный мусор на склонах Эльбруса. Технический же, боюсь, в ближайшее время убрать будет архисложно.
А что касается свалок на равнине вокруг Эльбруса — это уже большой вопрос к местным властям и владельцам загрязненных участков территории.
Думаю, мера поднятия штрафов для физических и юридических лиц будет в этом плане наиболее оптимальным решением проблемы.
— Похожая ситуация сложилась в последнее время и недалеко от Сахалина, где вы также участвовали в ультрамарафоне, а именно — на камчатских сопках…
— В любых горах очень трудно убирать мусор в таком большом количестве.
Если на их склонах лежат условные 20 тонн отходов, то одному человеку по силам спустить оттуда всего 20 килограммов таковых.
Чтобы полностью очистить те же камчатские сопки от огромного количества мусора, нужны специалисты, способные работать на высокогорье.
Не будем забывать и о больших деньгах на переброску дорогостоящей техники и дальнейшую перевозку отходов.
К сожалению, далеко не каждый может трудиться на такой верхотуре, да и стоить это будет в лучшем случае порядка 20-ти миллионов рублей.
В целом же, в России ситуация пока не самая критичная. Главное, чтобы количество мусора в горах не увеличивалось.
Правильно, что люди в меру своих возможностей организовывают субботники для такой уборки. Это тот необходимый максимум, который они могут выполнить в непростых горных условиях.
— Участвовали в них?
— Нет, но всегда следую правилу «после меня должно быть чище, чем до меня». То есть неизменно уношу как свой, так и чужой мусор.
И чем больше будет процент ответственных и сознательных людей, тем быстрее горы очистят от загрязнений.
— Почему же в Швейцарии эта ситуация резко противоположна российской?
— Альпы все-таки пониже наших гор будут. К тому же на каждую из швейцарских гор приходится условно в среднем по пятьсот жителей, двадцать из которых регулярно готовы убирать мусор.
Там меры по уборке близлежащих территорий стимулируются местными лесниками и фермерами.
В общем, чистота окружающей среды достигается из-за высокой плотности населения, и так в швейцарских Альпах — уже более тысячи лет!
В России же люди в основном испокон веков живут на равнине. Тот же Эльбрус абсолютно необитаем.
Там только туристы могут периодически подчищать. Если на нем и проживает сейчас горстка местных жителей, то и они со временем эмигрируют в соседние города по экономическим причинам.
— Почему же тогда российские власти не вкладывают денежные инвестиции для развития инфраструктуры на Эльбрусе?
— Все упирается в банальную нехватку средств. Помимо этого, важно грамотно распределить время, за которое бюджетные инвестиции смогут окупиться. Такое правило относится и к альпинизму.
Дашь спортсмену миллион долларов — он все равно не взойдет на Эльбрус за день.
Ему понадобится, как минимум, десять суток, а то и больше. Также и с денежными вложениями, которые должны работать на перспективу, а не по принципу «всё и сразу».
— Непростая экологическая ситуация сейчас наблюдается и на Байкале…
— Там основным крупнейшим отравителем до недавнего времени был целлюлозно-бумажный комбинат.
Сейчас его закрыли, но отстойники с отходами до сих пор не устранили. Чтобы от них избавиться, переработать и законсервировать, нужны, опять же, невероятные деньги.
Также Байкал загрязняется из-за близлежащих населенных пунктов, деревень, где в последнее время все-таки начали более-менее соблюдать локальные экологические нормы.
Например, владельцев местных частных домов обязывают делать туалеты из бетонных блоков с выгребной ямой не глубже пяти метров, улицы могут убирать специальные машины.
Так что в целом тенденция с уровнем загрязнения окружающей среды на Байкале, думаю, постепенно улучшается. Впрочем, это не отменяет необходимости внимательно мониторить ситуацию в регионе Росприроднадзором.
— С чем связана вся эта ситуация в России?
— Основная причина — это патологическая лень. Условно говоря, перед жителем байкальской деревни стоит дилемма — выкинуть мусор у прибрежной зоны или же тратить бензин, чтобы проехать на машине десять километров до ближайшей свалки.
Что он выберет в итоге? Ответ в большинстве случаев будет очевиден.
Такая экономия сил и энергии универсальна для любого человека, не только в Сибири. В той же Швейцарии, если присмотреться, тоже можно встретить немного мусора за углом дома.
Для абсолютного большинства людей, объективно говоря, вообще невыгодно соблюдать какие-либо экологические нормы.
Вот кому, например, охота копать туалет глубиной в пять метров? Проще же канализационный бак в Байкал вылить и жить припеваючи… В этих случаях помогут лишь природоохранные инспекторы.
Они должны строго контролировать соблюдение экологических норм и откровенно заставлять (прим. выделяет интонационно) людей копать те самые туалеты, а не довольствоваться пресловутой канализацией, которую дачники напрямую выводят в Байкал.
— Как нужно бороться с постоянной вырубкой российских таёжных лесов, которые в дальнейшем везут в Китай для перепродажи?
— Вырубать их в количестве, соответствующем экономическим формулам, которые известны многим в России ещё со времен СССР.
Другое дело, что, опять-таки, для рядового бизнесмена в нашей стране в разы проще повалить целый лес и свезти его на продажу в соседний Китай вместо того, чтобы заниматься подсчетом каких-то там уравнений.
Ситуацию должны контролировать и лесники. Кстати, в прибрежной зоне Байкала деревья рубить строго запрещено.
Там расположен природный заповедник, и все контролируется датчиками и коптерами, которые ежедневно летают над огромной охраняемой территорией.
«В России высокие экономические прибыли побеждают природоохранные интересы»
— В конце лета в Башкирии произошел масштабный кризис, связанный с сохранением уникального известкового шихана Куштау. Следили за ситуацией?
— Узнал о происходящем в Башкирии от Фёдора Конюхова, который поддержал протестующих на шихане в социальных сетях.
Он очень хотел приехать лично в Башкортостан и совершить восхождение на древний коралловый риф Куштау, которому уже свыше миллиона лет. О подобных экологических проблемах Федор знает не понаслышке.
Дело в том, что в его родной Находке в 60-х годах была полностью уничтожена аналогичная гора под названием Брат — древний риф возрастом свыше 250-ти миллионов лет, расположенный на берегу Японского моря. Именно поэтому известный путешественник и встал на защиту шихана Куштау.
— Он собирался лично посетить это место?
— Да. Конюхов даже загорелся желанием взять с собой краски и холст, чтобы запечатлеть с высоты птичьего полета всю красоту региона.
Не знаю, получилось ли у него в итоге исполнить намеченное, однако Федор также привлек мое внимание к не менее значимой природной катастрофе, происходящей сейчас в его родном городе.
— Какой?
— В Находке сейчас вовсю идет строительство завода по производству химических удобрений в бухте Врангеля.
В дальнейшем промышленное предприятие будет не только загрязнять уникальную окружающую среду вредными отходами, но и напрямую грозить редчайшей местной флоре и фауне полным вымиранием краснокнижных животных.
В свою очередь, опасные аммиачные выбросы нанесут непоправимый ущерб здоровью местных жителей. В этом году китайская компания уже начала сносить целую сопку на побережье бухты Врангеля.
Это — настоящее варварство по отношению к уникальной природе Приморского края. В местном заливе веками росли реликтовые растения, а в акватории бухты можно было встретить гребешков, мидий и трепангов.
В ближайшее же время туда начнут свозить миллионы тонн химикатов, что способно полностью уничтожить уникальную фауну.
Из-за муссонных ветров отходы рано или поздно попадут в акваторию бухты. Нельзя позволять бизнесу получать денежные прибыли за счет убийства редких животных и растений. Иначе навсегда потеряем уникальную окружающую среду Дальнего Востока.
— Почему же так происходит?
— На примере ситуации в Находке мы отчетливо видим сталкивание экономических и природоохранных интересов. Зачастую в России в этих схватках побеждают высокие денежные прибыли.
Предприятия не хотят модернизировать морально устаревшее производство и банально хотят обогатиться за счет «неисчерпаемых» природных богатств страны. Однако в этом случае бизнес глубоко ошибается.
Если так относиться к редким ископаемым ресурсам — уже через 50 лет мы можем их полностью лишиться, оставив после себя лишь известняковые кратеры и бассейны, как это уже произошло в случае с соседом Куштау — шиханом Шахтау или с горой Брат в Находке.
— Недавно вы поднимались на горную вершину Казбек в Северной Осетии в рамках проведения акции по сохранению уникальных видов диких животных России. Как оцените в целом ситуацию с охраной редких видов в стране?
— Эта проблема в России носит скорее локальный характер, все зависит от конкретной местности. Единственный способ решить ее заключается в строительстве новых резервуаров — заповедников.
Например, в Сочи есть горный заповедник, в той же Северной Осетии - национальный парк «Алания», а на Кавказе — национальный парк «Приэльбрусье».
Весь вопрос в том, насколько оптимально общее количество подобных зон относительно каждого климатического пояса России.
Я был на забеге в Калмыкии и посетил степной заповедник «Чёрные земли», где, в частности, содействуют сохранению и восстановлению популяции сайгаков.
Еще государству очень важно сделать акценты на отдельных видах редких животных и провести тщательное исследование, чтобы определить, какие популяции сейчас наиболее остро нуждаются в помощи на каждой конкретной территории.
— Вы поднялись на гору Казбек для сохранения редких кавказских барсов. Как там решают эту проблему местные власти?
— Там сейчас действует мощная программа для восстановления популяции уникальных барсов. Неподалеку от горы Казбек существует национальный парк «Алания», где и предположительно находится большинство особей этого редкого вида.
В идеале, конечно, нужно находить барсов в любых точках мира и привозить их на Кавказ, однако сделать это практически невозможно.
Их популяции разбросаны по разным странам, которые тоже хотят сохранить у себя редких животных. Однако есть и не менее важная проблема.
Те барсы, которые сейчас живут в Дигории, могут в течение года родить не более 1-2-х особей. Плюс многие из них часто умирают в горах, падая с высоких обрывов.
Так что вопрос сохранения кавказского барса носит долгосрочный характер и зависит от множества факторов, а программа реинтродукции популяции рассчитана на десятилетия вперед.
За это время барсов еще нужно обучить выживанию в дикой природе, привить навыки охоты и т.д. В целом местные власти и ученые прикладывают максимум усилий, справляясь с этой непростой задачей.
— Рассматриваете для себя вариант сотрудничества с Всемирным фондом защиты дикой природы?
— Если какой-либо из моих проектов будет пересекаться с этой организацией — обязательно соглашусь.
В этом плане я не сотрудничаю на постоянной основе с фондами, а смотрю на конкретные программы, которые меня заинтересовали бы.
Например, в Калмыкии это были сайгаки, и я взялся помочь проекту по их сохранению. Тот же Фонд дикой природы ведет в России активную программу по восстановлению популяции амурских тигров.
Если они меня позовут пробежать на Дальнем Востоке в рамках этой акции, незамедлительно приеду в те места.
А ведь еще есть атлантические моржи на Крайнем Севере, где у меня до этого тоже не было подобных проектов…
«Спасибо врачам, которые сумели спасти меня. До сих пор им благодарен!»
— А на Байкале сталкивались с дикими животными в их естественной среде обитания?
— Самыми опасными среди них, как ни странно, были клещи. Летом и ранней осенью вблизи озера их особенно много.
Из других выделил бы, конечно же, медведей. Правда, во время байкальского забега встретил их не так много особей.
Ещё можно спокойно отравиться сырой рыбой. Во избежание неприятных последствий следует очистить ее от кишок и тщательно поджарить на походной сковородке.
А что касается назойливых клещей — из-за них мне даже пришлось заранее сойти с дистанции.
— Почему?
— У меня началась сильная лихорадка после укуса энцефалитного клеща. Из-за необычайно высокой температуры под 40 градусов ночами меня терроризировали продолжительные галлюцинации, так называемые байкальские сны.
Целых 4 дня провел в полубредовом состоянии, свернувшись клубком под одеялом в палатке.
Затем меня отвезли в областную больницу в Улан-Удэ, где врачи меня уже полностью откачали и привели в чувство посредством вкалывания в вены иммуноглобулина. В целом можно сказать, что Байкал меня «не пустил».
— Это был самый обидный сход с дистанции в вашей карьере?
— Да. Сперва решил, что просто простудился, из-за чего долго не разрешал эвакуировать себя, думал, что температура пройдет сама собой…
В итоге полностью потерял сознание, а мои самонадеянность и неосмотрительность привели к достаточно серьезным последствиям для здоровья.
Спасибо врачам, которые сумели спасти меня. До сих пор им благодарен!
— Насколько вообще было тяжело пересекать Байкал в то время?
— Это был сложный и трудный процесс. Я поднимался по Баргузинскому хребту — таежному мелкосопочнику с очень густым подлеском, в несколько слоев заваленным деревьями.
Повсюду бревна, а все равно надо идти напролом, что чрезвычайно утомительно для организма. Под конец маршрута уже ног под собой не чувствовал — настолько было муторно.
— Тяжелее, чем на Сахалине во время пересечения острова?
— Да. С технической точки зрения Байкал был на порядок сложнее.
— Расскажите поподробнее о той поездке…
— Изначально у меня было запланировано пересечение Сахалина с севера на юг с установкой мирового рекорда.
Готовился стандартно — бегал ультрамарафоны, что помогло набрать оптимальную физическую форму на островном маршруте.
До Сахалина у меня было 2 коротких проекта. Пробежал от Кемерово до Новокузнецка 230 км, такую же дистанцию преодолел и в Северной Осетии с ежедневной нормой в 80 км.
— Какая в целом местность окружала вас на Сахалине?
— Когда планирую беговой маршрут — обязательно стараюсь выбирать населенные пункты, различные базы.
В итоге получается оптимальная комбинация промышленных городков и дикой местности. Так же было и на Сахалине.
Первые 110 км на северном участке я бежал по дикой заболоченной местности, периодически даже проваливался по колено.
Потом уже вышел на небольшие населенные пункты. В этом плане, чем ближе к югу, тем больше чувствуются признаки цивилизации.
На твоем пути появляются различные постройки, дороги и т.д. Кстати, меня удивили маленькие старинные домики в японском колониальном стиле. Подобного в России больше нигде не встретишь.
— А что вас больше поразило на острове из природы?
— Единственное, что отличает Сахалин от материковой части России — природный гигантизм. На юге острова обычный лопух может достигать высоты в 5 метров, и это еще не предел.
Из-за субтропического климата и влажной погоды складывается такой необычный биологический феномен. Трава выглядит как настоящий густой лес.
Когда проходил по этой местности, приходилось буквально прокладывать путь руками. Своим видом сахалинские заросли скорее напоминали тропические джунгли, чем привычные русские леса.
— Медведей встречали там?
— Да. За Уралом это вообще основной дикий хищник. На Сахалине при встрече с медведем мне откровенно повезло.
Все-таки я прокладывал островной маршрут летом, когда бурые хищники не так голодны, как после зимней спячки. На всякий случай взял специальную ракетницу, которая отпугивает медведей.
Однако мне не пришлось ее применять потому, что хищник находился на приличном расстоянии и двигался в противоположном направлении. Так что удача в тот день была на моей стороне.
— А что можете сказать о характере местных жителей?
— Экстремальные климатические условия накладывают на менталитет людей свой отпечаток. На Сахалине меня удивила местная взаимовыручка, коллективный характер жизнедеятельности.
Там тебя никогда не бросят в беде, а, наоборот, — постараются помочь всем, чем только могут.
Например, если у вас на подмосковном шоссе сломается машина — 1 шанс из 100, что кто-нибудь из проезжающих мимо подсобит. На Сахалине же из 100 человек остановятся все 100!
Люди на острове никогда не пройдут мимо чужой передряги. В этом качестве кроется отличительная особенность местного менталитета.
— Бывали случаи на тренировках, когда чувствовали, что перебежали положенную норму?
— Нет. Я достаточно опытный спортсмен, за время пробегов научился слушать себя и чувствовать тело.
Знаю наверняка, в какой момент мой организм начинает ныть от полученных нагрузок. По молодости, лет 10 назад, бывало, частенько ошибался, перебарщивал с километражем.
Теперь же пользуюсь разными датчиками и пульсометрами, которые никогда не позволят внутренне сильно поломать себя.
— Сколько у вас в среднем уходит денег на организацию подобных длительных пробегов?
— День равнинного маршрута стоит от 10-ти тысяч рублей, горные начинаются в среднем от 30-ти.
Многодневные забеги же выходят в разы дороже. Например, на ту же поездку к Байкалу у меня ушел почти миллион.
Опять-таки, все зависит от технической сложности забега. Чем тяжелее маршрут, тем больше нужно тратить средств на дополнительное снаряжение.
— Стоил ли Байкал затраченного миллиона?
— Конечно. Потрясающие пейзажи, дикая природа, Баргузинский хребет…
А полученный там опыт для меня вообще бесценен. Жаль только, что не удалось завершить маршрут.
«Вот если дойду до крайних точек планеты, тогда дальше двигаться уже будет некуда»
— Ранее вы говорили, что со временем полностью переквалифицировались на скандинавскую (прим. северную) ходьбу. Какие причины повлияли на ваше решение?
— Это не было для меня внезапным решением. Я приспособился к смене спортивных ориентиров, ведь в горах и трейлах часто ходил с палками.
К тому же до этого занимался с инструкторами по северной ходьбе, ставил себе технику передвижения.
— Расскажите поподробнее для непосвященных людей, в чем главные отличия скандинавской ходьбы от привычной спортивной?
— В основном наличием палок. При северной ходьбе у вас большая нагрузка приходится на верхний плечевой пояс, что достигается путем мощного отталкивания рук.
В этом плане спортсмены из северной ходьбы тяготеют скорее к лыжникам и биатлонистам, чем беговым марафонцам.
— В Швеции и Норвегии скандинавскую ходьбу уже давно используют для подготовки лыжников и биатлонистов к важным соревнованиям. А как, на ваш взгляд, обстоят дела с популярностью этого вида спорта в России?
— Наша страна входит в Топ-10 стран мира по охвату северной ходьбы у населения.
Столь высоких показателей удалось достичь благодаря успешной деятельности местной спортивной федерации, которая активно сотрудничает с европейскими партнерами.
А самое удивительное, что только в 2-х странах мира северная ходьба включена в официальный спортивный реестр. Это, как ни странно, Франция и Россия.
— Действительно парадокс. А какое максимальное расстояние успели пройти за свою карьеру?
— 128 км в Московской области. В апреле прошлого года я установил национальный рекорд (прим. 128 км 429 м) в суточной северной ходьбе. Мой маршрут пролегал по Ленинским горкам.
— Еще один национальный рекорд вы установили в Красноярске. Расскажите об этом опыте поподробнее…
— До Красноярска я еще не ходил в столь экстремальных условиях. Всерьез опасался за состояние легких после финиша, ведь на улице было минус 35 градусов!
Оделся к старту как при горном восхождении. Уже непосредственно на трассе представлял себе, будто покоряю какой-нибудь пик.
В итоге совместил приятное с полезным — полюбовался живописными видами эко-парка «Гремячая грива», и заодно завершил изматывающий маршрут с новым рекордом (прим. 118 км 650 м).
Однако Красноярск был лишь подготовкой к более экстремальному соревнованию.
— Какому же?
— Есть отдельный мировой рекорд, который зафиксирован в Якутии в 2019-м году. С тех пор он не дает мне покоя.
Соревнования проводились на Оймяконе — одном из самых суровых климатических мест на Земле.
В прошлом году мой хороший товарищ — спортсмен-экстремал из Молдавии — Дмитрий Волошин установил действующее мировое достижение, пробежав без помощи врачей и спасателей дистанцию 50 км при температуре минус 60 градусов всего за 6 часов.
Фантастический результат! Его достижение я поставил себе главной целью на ближайший год. Сейчас же активно ищу спонсора для организации поездки к северному полярному кругу.
— В чем главные особенности организации подобных экстремальных забегов?
— Вы бежите по ледяной снежной дороге, а сзади едет сопровождающий автомобиль, в котором должен сидеть оператор и вести непрерывную видеосъемку установки мирового рекорда.
Если его в машине нет, то все результаты аннулируются. К слову, условия в грузовичке вполне комфортабельные.
В салоне установлена печка, которая не позволяет температуре опуститься ниже плюс 25 градусов. Так что оператор может даже высунуться в окошко, не боясь лютого мороза.
Вам также предлагают вкуснейшие обеды из красной икры и сибирской рыбы. Так что остается лишь пальчики облизывать.
— Может, еще и шампанское подают?
— Нет, нет (прим. улыбается). Шампанское в Якутии — вообще на вес золота!
Его просто физически не успевают перевозить в Оймякон — при экстремально низких температурах оно тут же замерзает.
Поэтому из напитков организаторы могут предложить лишь чистый спирт. Это — единственная жидкость, которая не превращается в лед даже при температуре минус 60 градусов!
— Для вас Оймякон — предел мечтаний?
— Вовсе нет. Есть ведь еще Северный и Южный полюса. Конюхов же проводил экспедиции к этим местам.
Вот если дойду до крайних точек планеты, тогда дальше двигаться уже будет некуда. Земля-то круглая, как-никак. Так что лыжи уже припасены (прим. улыбается).
«Думал однажды проехать всю Россию на велосипеде»
— Велосипедные многодневки не рассматривали для себя в качестве возможной альтернативы?
— Слежу в основном за экстремальными гонками. Например, в следующем году в России пройдет велосипедный маршрут на выносливость Trans-Siberian Extreme.
Спортсмены стартуют из Москвы, а финишируют во Владивостоке. Соревнования организует австрийский концерн Red Bull.
Там выступают множество моих друзей и знакомых. Поэтому в подобных гонках я с удовольствием бы поучаствовал, хотел бы однажды проехать всю Россию на велосипеде.
Однако эти планы носят долгосрочный характер. Сейчас же я сосредоточен исключительно на пробеге по Оймякону.
— Вы являетесь амбасcадором одежды North Face. Расскажите об этом поподробнее?
— На меня вышли с конкретным предложением в 2014-м году, когда я поучаствовал в ультрамарафоне «Москва-Сочи» и только начинал развивать трейлраннинг в России.
Раньше специалисты North Face занимались исключительно созданием альпинистского снаряжения, однако со временем перешли на производство экипировки для горного бега.
Вскоре после этого российский филиал начал срочно искать людей для сотрудничества. Тогда я был единственным из наших спортсменов, на которого можно было найти хоть какую-то информацию в Google.
Поэтому со мной быстро вышли на связь и предложили стать частью семьи North Face.
— Амбассадоры компании как-то различаются между собой?
— Конечно. Существуют национальные, континентальные и глобальные представители организации.
— Вы — национальный представитель?
— Да. От России есть еще континентальный (прим. европейский) амбассадор Денис Урубко. Он вообще довольно разносторонняя личность — не только опытный альпинист, но также писатель и журналист.
— Помимо вас кто еще на национальном уровне представляет страну?
— Несколько человек. В основном — альпинисты и фотографы.
Однако самые отважные из всех амбассадоров — высотные операторы. Они должны совмещать фото и видеосъемку, что требует от человека невероятных физических и творческих усилий.
Поймать нужный ракурс на высоте нескольких тысяч метров — настоящее испытание на прочность.
Самый известный в России специалист — Володя Котляр. Он неоднократно поднимался на сверхопасный Эверест ради экстремальных съемок и невероятных видов.
— Какие выгоды от сотрудничества с North Face извлекаете лично вы?
— Тестирую для них экипировку. Еще могу заполучить любую из новинок раньше старта официальных продаж.
Например, недавно тестировал хорошие горные кроссовки. Помимо этого, периодически посещаю официальный лагерь компании в Швейцарии.
Там с друзьями обсуждаем последние экстремальные новости, кто куда забирался, в каких местах побывал и т.д.
Еще знаменитые спортсмены проводят различные лекции и семинары, где каждый желающий может пообщаться с мировыми звездами альпинизма, поучаствовать в различных конкурсах и играх. Весь слет проходит в формате насыщенного фестиваля.
— Действительно крутое мероприятие. А в этом году, наверное, отменили традиционную встречу?
— Да. Однако, следует отдать должное организаторам, они предложили альтернативный вариант.
В итоге мы провели онлайн встречу в формате видеоконференции. Можно сказать, без праздника не остались (прим. улыбается).
«Не стал бы винить исключительно атлетов в употреблении запрещенных веществ»
— Вы начинали свою карьеру с легкой атлетики. Как отреагировали на допинговые скандалы в этом виде спорта?
— Легкая атлетика — спорт высших достижений. Сейчас многие забыли, что история с допингом началась еще в 2014-м году, когда провели расследование в отношении российских атлетов по спортивной ходьбе.
В этом виде у России традиционно были высокие шансы на золото, свои Чемпионы мира и Европы.
Я веду к тому, что там, где завязана борьба за олимпийские медали — всегда происходит не менее ожесточенная схватка за огромные деньги. Ну а где конкурируют за баснословные суммы — там неизбежно замешана и допинговая тема.
Десятки миллионов долларов бюджетов федераций, гигантские призовые вскружат головы не только спортсменам, но и высоким функционерам.
Поэтому не стал бы винить исключительно атлетов в употреблении запрещенных веществ. След от этой проблемы тянется на самый верх.
— То есть вас не удивляет тот факт, что в стране с богатой спортивной историей, появляется запрос на создание стратегической допинговой кампании?
— Нет. Где замешаны большие деньги — обязательно ведутся скрытые манипуляции.
Как практикующий юрист, могу с уверенностью сказать, что допинг — это серьезное преступление.
Поэтому все виновные в этом скандале рано или поздно должны понести справедливое наказание.
— Вы говорили про огромные суммы в профессиональном спорте. А что касается любительского?
— Два разных мира. Суммы, которые фигурируют в профессиональном спорте, несоизмеримы с любительским.
Это как сравнивать стоимость трехколесного велосипеда и тюнингованного мерседеса. На соревнованиях по северной ходьбе тебе максимум организаторы могут подарить палки за 10 тысяч рублей.
Поэтому у нас даже намека на допинг не возникает. Вот когда в любительском спорте призовые поднимутся до 100 тысяч долларов — тогда и там, наверное, появятся свои негативные примеры. Однако ждать подобного в обозримом будущем явно не приходится (прим. улыбается).
— Как профессиональный юрист, можете сказать, справедливо было в этой истории наказывать поголовно всех спортсменов легкоатлетической федерации?
— Всегда должен соблюдаться принцип справедливости. Это правило касается, в том числе и большого спорта.
Чистые атлеты, доказавшие свою непричастность к допинг-скандалу, должны быть допущены к международным соревнованиям под эгидой IAAF.
Другое дело, что, возможно, где-то в официальных регламентах прописан пункт о полном наказании всех спортсменов провинившейся федерации.
В этом случае этические нормы (как поступить с точки зрения закона) будут неизбежно сталкиваться с моральными (как поступить с точки зрения человеческой).
В целом же, все эти нейтральные флаги и запрет гимнов для меня — абсолютный нонсенс, который в дальнейшем еще не раз скажется на психологическом состоянии российских спортсменов.
— Недавно один из самых перспективных шестовиков мира Матвей Волков получил право выступать за белорусскую сборную. В данном случае насколько оправданы подобные действия российских спортсменов?
— Наилучшим выходом из кризисного положения будет централизованное решение со стороны Федерации легкой атлетики или Министерства спорта касательно определенных квот по смене гражданства.
Чиновники должны выпустить пресс-релиз, в котором детально пропишут условия перехода в подданство другой страны. Иначе наступит полная неразбериха.
Кто-то захочет сменить гражданство — получит паспорт, а кому-то запретят, не объяснив причины. Тут должна быть полная прозрачность.
При этом весь хейт и осуждение следует оставить при себе. Спортсмены вправе самостоятельно выбирать собственную судьбу, это — неотъемлемое право каждого.
— Не получится ли так, что в один прекрасный день, когда санкции будут сняты, российская Федерация легкой атлетики вообще останется без спортсменов?
— Вот для этого и нужны квоты. Зафиксируйте строгое число спортсменов, которым вы разрешаете выступать за другие сборные, например Беларусь.
В этом плане я сторонник централизованного решения, а не медлить с этим регламентом. В противном случае у нас все спортсмены в одночасье станут условными гвинейцами, японцами и т.д.
— Учитывая последние события в российском спорте, вам не обидно за состояние системы спорта в стране?
— Нет. Всегда стараюсь хладнокровно оценивать события. Рядовые болельщики могут эмоционально реагировать на подобные кризисы, это их право. Я же, хоть и любитель, но все-таки отношу себя к спортивному миру и не должен посыпать голову пеплом.
Логика здесь простая. Либо ты справился с задачей, либо же — провалил испытание и проиграл. Самое главное — уметь четко проанализировать ситуацию, признать собственные промахи и не повторять их в будущем.
В допинговой проблеме очень многое стоит на кону — честь, репутация, карьеры атлетов. Поэтому искренне надеюсь, что спортивные чиновники проведут работу над ошибками и постараются сделать все возможное ради снятия санкций.
— В завершении хотелось бы узнать о ваших ближайших планах на будущее. Поделитесь с нами?
— Да. В рамках Года детского спорта в Ульяновской области осенью поеду готовить серию очередных рекордов по северной ходьбе.
Еще очень хочу посетить национальный парк «Сенгилеевские горы» — прекрасное живописное место, где находятся в нетронутом состоянии уникальные лесостепные зоны Приволжской возвышенности.
Так что ближайшее время планирую провести в окрестностях Ульяновска, где буду вести лекции и семинары по горному туризму, знакомить маленьких ребят и их родителей с особенностями альпинизма и ультрамарафонов.
Идей много, остается лишь успеть их выполнить (прим. улыбается). А там, чем черт не шутит, может, и на кругосветку замахнусь. А почему бы и нет?
Мировые рекорды на то и существуют, чтобы их бить. А уж 12 тысяч километров я пройти смогу — в этом даже не сомневайтесь!
с клещем конечно проявлена полная безалаберность.
скандинавская ходьба к никаким лыжам не относится. лыжники делают лошадиную имитацию.